Военные контрразведчики Черноморского флота в Евпаторийском десанте

Под Севастополем решающая атака гренадерского пехотного полка той же 22-й пехотной дивизии с целью овладения ключевой высотой над портом Северной бухты, прозванной немцами «фортом Сталина», была отбита, и 31 декабря наступательные действия противника прекратились.

Из письма чекиста А.И. Галушкина жене и детям 26 декабря 1941 года: «Завтра выезжаю на линию фронта. Получил назначение в морскую пехоту. Так что новый год буду встречать в боевой обстановке, среди чудесной, отважной, смелой молодежи — краснофлотцев. За эти дни боев мне дважды пришлось быть на линии фронта, и я видел нашу славную морскую пехоту в боях. Даже новички, впервые попавшие в бой, захваченные общим порывом, старались не подкачать, ровняться на передовых. Бои на нашем участке идут с неослабевающим ожесточением. Фашисты из кожи лезут, чтобы прорваться к городу. Начиная с 17.12 день и ночь все кругом грохотало, шумело и свистело (начало второго штурма Севастополя, бомбами и снарядами разрушено за два месяца в Севастополе 235 домов — В.Г.). Над полями и укреплениями города стоял густой дым от разрывов снарядов и мин. Таких боев я еще не видел. И вот, хотя враг бросил огромные силы, танки, авиацию, наша армия устояла на месте, отбила все попытки врага, нанеся ему огромные потери. О количестве их можно судить только по тому, что на одном только участке фронта, по которому мы не раз ездили сюда с тобой (Дуванкой и станция Мекензивые горы — В.Г.), наше одно подразделение (батальон майора пограничника Шейкина — В.Г.) захватило 300 винтовок, 18 разных пулеметов, 2 миномета, 3 000 мин, сбито 2 самолета, захвачено 6 танков и 3 уничтожено. На поле боя осталось свыше 600 фашистских трупов. И это на одном участке! Поэтому уже сегодня враг ослабевает свой нажим, выдыхается. Задача, которую он ставил перед собой — захватить в 4 дня нашу крепость — провалилась и обошлась ему очень дорого.

Настроение же у нас всех исключительно бодрое. Наступательное. Победы под Москвой воодушевляют нас всех и порождают стремление идти вперед. Скоро, очень скоро и о Крыме будут писать, когда под ударами наших частей будут освобождаться города и села. Сейчас получили «Правду» и «Известия». Зачитываем их до дыр, хотя они 3-недельной давности. Иногда находим сообщения о нас.

Постепенно народ-земляки возвращаются сюда. Одно время многие отсюда «драпанули», а некоторые, говорят, вроде Сеит-Ягъя (3-й секретарь обкома — В.Г.) даже в Ташкенте оказались. Что касается меня, так я горжусь тем, что от начала и до конца нахожусь здесь в трудной и опасной обстановке, делю горе и радости с защитниками осажденной крепости. Глубоко уверен, что ты целиком разделяешь это мое мнение и что вы все также испытываете чувство гордости за меня. Это чувство вы вдвойне будете теперь испытывать, узнав, что я буду сражаться в рядах морской пехоты, которая никогда не посрамит русских моряков. Недаром фашисты боятся ее, как огня, дают ей всякие названия вроде «черные комиссары». «черная туча», «большевистские солдаты» и т.п. и в боях сосредоточивают против нее всю силу огня и металла. Позавчера я наблюдал, как участок фронта, защищаемый моряками, был весь в дыму и над ним беспрерывно летали самолеты. Наши летчики три раза штурмовали врага на бреющем полете, и это было настолько захватывающе, что моряки поднялись и ударили в штыки. А впереди их низко-низко летают наши штурмовики и осыпают огнем фашистов. Они не приняли атаки и разбежались. Вообще, наши летчики господствуют в воздухе, и фашисты удирают от них, перестали налетать на город. Наша артиллерия, особенно береговая, наводит ужас на фашистских солдат. И мы чувствуем, что дух у врага надломлен, и что он побежит и у нас, хотя себя не успокаиваем — трудности еще впереди. Еще жертв будет немало».

1 января 1942 года
Севастополь.
Особый отдел Черноморского флота

Пожелтевшее от времени письмо Александра Ивановича, тысячу раз перечитанное, истертое до дыр и бережно склеенное:

«С Новым 1942 годом, мои дорогие Вера, Ина, Юра, Витя и Валя!

Желаю Вам хорошей жизни, счастья и нашей встречи. Новый год встретил среди земляков, железнодорожников. Попал к ним случайно, ну и задержался. Вспомнили, как в прошлом году встречали Новый год. Не думали, что 1942 год будем встречать отдаленными большим расстоянием. Но в сравнении с тем, что встретили год живыми и невредимыми, уже хорошо. Ну, теперь Вам уже известно, что мы от обороны перешли к освобождению Крыма от фашистских захватчиков. Глубоко уверен, что, когда будете читать это письмо, Крым уже будет полностью освобожден от фашистской саранчи. Но мы… мы уничтожим всех до одного здесь. Под Севастополем дело идет к концу. За последние 14 дней тяжелых и решительных боев враг столько потерял, что ни сегодня-завтра мы пойдем в наступление, гнать его… Я пока нахожусь со своей частью в резерве. С часу на час ждем приказа идти освобождать другие города Крыма. Предстоят большие бои, но важно, что теперь воевать будем в условиях очень благоприятных для нас. Настроение у всех хорошее, боевое. Погода стоит морозная, выпал снежок. Одеты мы все тепло, а вот «гансы» мерзнут, как мухи осенью. Спектор и Меньшиков (секретари Крымского обкома — В.Г.) сегодня выезжают в Керчь и Феодосию восстанавливать советскую власть, налаживать жизнь в этих городах. Насчет меня идет разговор забрать обратно на партработу. Хотят послать секретарем в один из городов. Начальство мое пока согласия не дает. Обком настаивает. Многих уже вернули из армии для того, чтобы использовать на старой работе… Так что у меня могут быть перемены, а пока будем воевать. Сегодня получил Иночкино письмо от 11.12, которому очень рад. Сегодня же мне передали, что в политотделе еще есть письма на мое имя. Обещали доставить. Ну, как будто все. Крепко всех обнимаю и много, много раз целую. Ваш Саша. 1 января 1942».

Он знает, что под Феодосией наши войска наступают, а на завтра назначен выход десанта в море с задачей — освободить Евпаторию.