Литературные мифы – шпион действительный и книжный.
Шпионы, описываемые в книгах, редко встречаются в реальной жизни как по одну, так и по другую сторону «железного занавеса». Кадрового работника разведки, по крайней мере в мирное время, почти никогда не посылают инкогнито или под маской на территорию потенциального противника для выполнения опасного задания. Если не считать советских нелегалов, направляемых за границу на длительное время, разведывательным службам нет надобности идти на риск возможного захвата и допроса их сотрудника, в результате чего окажутся под угрозой ее агенты и, возможно, будут раскрыты многие операции.
Похождения знаменитого Джеймса Бонда из сериала Яна Флеминга «На секретной службе Ее Величества» который я прочел с величайшим удовольствием, очень мало похожи на скромное и осторожное поведение советского шпиона в Соединенных Штатах полковника Рудольфа Абеля. Кадровый разведчик, в отличие от литературного героя, обычно не носит при себе оружия, замаскированных записывающих аппаратов, шифрованных сообщений, зашитых в подкладку брюк, и вообще чего-либо, что могло бы привести к его разоблачению в случае захвата. Он не должен соблазняться ухаживаниями шикарных дам, подсаживающихся к нему в баре или появляющихся из стенных шкафов в гостиницах. Если это случится, его, по всей вероятности, отзовут, поскольку один из основных принципов разведки заключается в том, чтобы никто, за исключением ограниченного числа работающих с ним лиц, не знал, что он разведчик.
Если имеют место опасности, хитросплетения, заговоры, то в них участвует агент, а не кадровый разведчик, обязанность которого состоит в том, чтобы направлять деятельность агента, не ставя под угрозу свою безопасность. Даже когда речь идет об агенте и его собственных источниках информации, разведывательная дисциплина сегодня требует такого необходимого условия, как неприметность, а это исключает роскошную жизнь, связи с сомнительными женщинами и тому подобные похождения. Александр Фут, работавший на Советы в Швейцарии, в своей книге «Руководство для шпионов» описывает следующим образом свою первую встречу во время второй мировой войны с одним из самых ценных советских агентов. Этим агентом был человек, известный под кличкой «Люси», о подвигах которого я уже рассказывал.
«Я прибыл первым, – пишет он, – и с некоторым любопытством ожидал прихода агента, который проник в самые сокровенные тайны Гитлера. Тихий, неприметный человек невысокого роста вдруг появился в кресле за нашим столиком. Это был „Люси“ собственной персоной. Трудно было представить человека, менее похожего на героя из книг о шпионах. Он же был именно таким человеком, каким должен быть агент в реальной жизни. Не бросающийся в глаза, среднего роста, примерно пятидесяти лет, с мягким взглядом глаз, моргающих за стеклами очков. Он был именно тем человеком, какого можно почти наверняка встретить в пригородном поезде в любой части света».[78]
Большинство шпионских романов и остросюжетных повестей пишется для читателей, которые хотят, чтобы их развлекали, а не обучали разведывательному делу. Для профессионального разведчика в технике шпионажа много волнующих и интересных моментов, но люди, не обученные искусству разведки, вероятно, не разглядят этого. Действительно, существенные элементы шпионажа – успешная вербовка ценного агента, добывание важной информации – по соображениям безопасности попадают в открытую литературу лишь в «увядшем», усеченном виде через многие годы.
Полезную аналогию можно провести с искусством рыбной ловли. Я даже обнаружил, что из хороших рыбаков получаются хорошие работники разведки. Подготовка, которой рыбак занимается перед ловлей, – учет погоды, освещенности, течения, глубины воды, выбор нужной приманки или насадки, времени дня и места лова, проявляемое им терпение – это составной элемент рыбацкого искусства, имеющий важное значение для успеха. Момент, когда рыба оказывается на крючке, действительно волнующий, его может понять даже человек, далекий от этого увлечения. Однако его не будут интересовать все подготовительные меры. В то же время рыбак ими интересуется, ибо они имеют исключительно важное значение для его искусства, так как без этой подготовки рыбу не заманишь и не вытащишь.
Меня всегда интриговало то обстоятельство, что один из величайших в истории писателей-шпионов Даниэль Дефо ни слова не написал о шпионаже в своих основных произведениях, хотя считается одним из наиболее профессиональных разведчиков раннего периода истории английской разведки. Он не только был самостоятельным и успешно действующим оперативником, но и стал впоследствии первым шефом организованной английской разведывательной службы, о чем стало известно лишь много лет спустя после его смерти. Самыми знаменитыми его произведениями, конечно, являются «Робинзон Крузо», «Моль Флендерс» и «Записки о чумном годе». Попробуйте найти хоть малейшее упоминание о разведчиках и шпионаже в любой из этих книг. Несомненно, Дефо тщательно избегал описания известных ему деиствительно проводившихся разведывательных операций исходя из политических соображений, а также в силу врожденного чувства секретности. Однако человек с таким плодовитым умом легко мог придумать нечто, что сошло бы за хорошую историю о шпионах, перенеся действие в другое время и в другую обстановку. Видимо, он никогда не брался за это, потому что, зная внутреннюю подоплеку дела, чувствовал, что по соображениям конспирации не сможет нарисовать подлинную и полную картину шпионажа в том виде, как он практиковался в те времена, а как писатель Дефо не мог придумывать какие-то фантастические небылицы.
Необычно пишет о некоторых аспектах разведывательной работы Джозеф Конрад . Осмелюсь предположить, что польское происхождение Конрада объясняет его врожденную способность постигать тонкости тайной деятельности и шпионажа. Его отец был выслан, а два дяди казнены за участие в заговоре против русских. Поляки имеют большой опыт подпольной деятельности, такой же большой, как русские, и в значительной мере приобрели этот опыт благодаря длительному противодействию стремлению русских господствовать над ними.
В силу своего характера Конрад вряд ли мог написать шпионскую повесть, чтобы просто заинтриговать и поволновать читателя. Его интересовали моральные аспекты, человеческая подлость и спасительная добродетель людей. Конрад даже не придает большого значения внешней стороне вымышленных им шпионских историй, поскольку не эта сторона интересует его прежде всего, а сложность внутренних переживаний человека, действующего в качестве разведчика.
В литературе о разведке меня привлекают больше всего сочинения типа произведений Конрада, в которых рассматриваются мотивы действий шпиона, осведомителя, предателя. Среди тех, кто шпионил против своей страны, были люди, ставшие шпионами по идеологическим мотивам, любители тайных интриг, польстившиеся на деньги и запутавшиеся в расставленных для них сетях. В различные периоды преобладает тот или другой стимул, а иногда они выступают в сочетании. Клаус фукс был типичным шпионом, действовавшим по идеологическим мотивам, Гай Берджес – шпион из любви к интригам, шведский полковник Стиг Веннерстром явно был продажным шпионом, а Вассел – типичный пример запутавшегося шпиона. И наконец, имеется литературный образ шпиона. Если нам доставляет удовольствие читать о нем, пускай он останется, хотя он – явная выдумка.
Неудачи.
В 1938 году советский разведчик, тайно действовавший в Соединенных Штатах, отдал в чистку брюки, в одном из карманов которых находилась пачка документов, полученных от агента, работавшего в Управлении разведки ВМС. Так как документы мешали как следует отутюжить брюки, мастер вынул их – и в результате раскрылся один из самых вопиющих случаев советского шпионажа в Америке. Это был также один из самых ярких примеров небрежности со стороны подготовленного сотрудника разведки. Разведчик, по фамилии Горин, впоследствии был выдворен в СССР.
Случалось, что даже опытные агенты оставляли портфели в такси или поездах. Внезапный и необъяснимый приступ рассеянности может иногда овладеть даже хорошо подготовленным разведчиком. Однако виновником серьезных неудач обычно является не кадровый разведчик. Чаще они оказываются следствием произвольных или даже благонамеренных поступков людей, не причастных к разведке, которые не имеют представления, какие последствия могут иметь их действия. Они могут быть также результатом технических ошибок и случайностей.
Однажды благодушная домохозяйка заметила, что у её очень занятого квартиранта начинают протираться подметки на выходных ботинках. Не спросив его разрешения, из самых добрых побуждений она отнесла их сапожнику. Тот предложил поставить также и новые набойки на каблуки, снял старые и обнаружил в каждом каблуке тайничок, где лежали полоски исписанной бумаги.
С одним из наиболее ценных моих немецких агентов во время работы в Швейцарии в ходе второй мировой войны чуть не произошла серьезная неприятность лишь потому, что на подкладке шляпы стояли его инициалы. Как-то вечером я ужинал с ним в моем доме в Берне. Кухарка обратила внимание на то, что мы говорим по-немецки. Пока мы воздавали должное отличным блюдам приготовленным ею, – роль повара она выполняла лучше, чем роль шпионки, – кухарка выскользнула из кухни, осмотрела шляпу моего агента и записала его инициалы. На следующий день она рассказала своему знакомому нацисту о том, что у меня был гость, судя по его речи – немец, и сообщила его инициалы.
Мой агент был представителем руководителя немецкой военной разведки адмирала Канариса в Цюрихе и часто посещал немецкую миссию в Берне. Когда он вновь появился там, пару дней спустя после нашего ужина, два руководящих работника миссии, знавшие уже о донесении кухарки, отвели его в сторону и обвинили в том, что он контактировал со мной. Агент не растерялся. Обращаясь к старшему, он строго заявил, что действительно обедал со мной, что я якобы являюсь одним из его основных источников разведывательной информации о союзниках и, если они когда-нибудь и где-нибудь упомянут об этом, он позаботится о том, чтобы их немедленно убрали с дипломатической службы. О его контактах со мной, добавил он, известно только адмиралу Канарису и высшим представителям немецкого правительства. Дипломаты смиренно извинились перед моим другом и, насколько мне известно, впоследствии помалкивали.
Мы извлекли из этого события для себя некоторые уроки. Я – что моя кухарка работает на немцев; мой немецкий агент – что он должен убрать инициалы со своей шляпы; и мы оба – что нападение – лучший способ защиты. И если агент А работает с агентом Б, иногда так и не узнаешь до самого Страшного суда, кто в конце концов и на кого работает. В данном случае, безусловно, все висело на волоске и только отчаянный блеф спас положение. К счастью, преданность моего агента вскоре получила подтверждение. Что же касается кухарки, то за свои занятия она в конце концов оказалась в швейцарской тюрьме.
Агентурная сеть коммуниста Зорге в Японии была раскрыта в 1942 году в результате действий, которые вовсе не были рассчитаны на достижение именно этой цели. Человек, который провалил группу, ничего не знал о Зорге и его организации.
В начале 1941 года японцы начали преследовать своих коммунистов, подозревая их в шпионаже в пользу СССР. Один из них, некий Ито Ритсу, никакого отношения к шпионажу не имевший, притворился, будто готов оказать содействие полиции. На допросе он указал на ряд лиц как на подозрительных, хотя в обшем-то они были таковыми. В частности, он назвал миссис Китабаяси, некогда состоявшую в коммунистической партии и порвавшую с ней, когда она жила в Соединенных Штатах. В 1936 году Китабаяси вернулась в Японию, и через некоторое время с ней установил связь другой японский коммунист, известный ей по Соединенным Штатам, – художник по имени Мияги, входивший в состав организации Зорге. Мияги раскрылся перед Китабаяси, хотя делать этого ему, видимо, не следовало, поскольку она, будучи преподавателем кройки и шитья, не могла иметь доступа к информации, представлявшей интерес для Зорге. Ритсу ничего этого не знал. Он оговорил миссис Китабаяси, чтобы доставить ей неприятность за то, что она вышла из рядов коммунистов. Однако, когда полиция арестовала Китабаяси, та выдала Мияги. Мияги в свою очередь навел полицию на высокопоставленного агента Зорге – Одзаки, и так продолжалось до тех пор, пока не была разоблачена вся организация.
Безусловно, чем шире организация, чем больше в ней групп, и чем сложнее условия связи между отдельными членами, тем больше шансов, что она будет раскрыта. Однако многочисленная и активная сеть Зорге никогда не привлекала к себе внимания полиции. Офицеры полиции, допрашивавшие Китабаяси, были немало удивлены, когда перед ними звено за звеном раскрывалась структура одной из самых эффективных разведывательных организаций за всю историю спецслужб. Раскрытие этой организации было целиком результатом промаха, причем такого, которого невозможно было избежать, как бы тщательно ни были проработаны все элементы. Спасти могла разве что одна мера предосторожности, которой Советы зачастую пренебрегают: не использовать в разведывательных целях человека, который когда-то был известен как член коммунистической партии.
Определенные просчеты и неудачи, могущие привести к провалу всего дела, иногда бывают и по вине самой разведывательной службы, а не работника, руководящего агентом. Могут подвести технические специалисты, готовящие экипировку и материалы, необходимые для выполнения агентом задания. Так, например, под грубыми руками чиновника таможни раскроется фальшивое дно чемодана, недостаточно хорошим окажется рецепт тайнописных чернил. Опаснее всего, пожалуй, дефекты в специально изготовляемых документах. Все разведки собирают и изучают новые документы из всех стран мира. Они также следят за всеми изменениями в старых документах, чтобы обеспечить агента документами, «подлинными» во всех деталях и соответствующими «времени получения». Однако иногда допускается ошибка, которую потом уже трудно исправить. Внимательный пограничник, через руки которого проходят сотни паспортов в день, может обратить внимание на то, что серия паспорта у одного путешественника не соответствует дате выдачи или что виза подписана консулом, который умер за две недели до указанной даты ее подписания. Даже рядовой пограничный чиновник знает, что такие неувязки могут говорить лишь об одном. Только агенты разведки снабжаются документами, выполненными артистически и технически безупречно, если не считать одной подобной неудачной детали.
Наконец, судьба, неожиданное вмешательство каких-то посторонних сил, несчастные случаи, природные бедствия, препятствия, созданные человеком, каких еще не было неделю назад, или просто неполадки в работе машины могут оказаться фатальными для осуществления вроде бы хорошо продуманной разведывательной операции. Агент, выполняющий задание, может умереть от сердечного приступа, его может сбить грузовик или он может полететь самолетом, который потерпит катастрофу. В результате задание не будет выполнено, а возможно, произойдет нечто более серьезное. В марте 1941 года капитан Людвиг фон дер Остен, только что прибывший в Нью-Йорк, чтобы взять на себя руководство сетью нацистских шпионов в Соединенных Штатах, был сбит такси и смертельно ранен, когда переходил Бродвей у 45-й улицы. Хотя сообразительный помощник сумел подхватить его портфель и скрыться, записная книжка, обнаруженная у фон дер Остена, и документы, найденные у него в номере в отеле, указывали на то, что этот человек, выдающий себя за испанца, – немец, несомненно выполняющий разведывательное задание. Когда вскоре после этого случая почтовая цензура на Бермудах обнаружила упоминание о нем в одном из весьма подозрительных почтовых отправлений, регулярно посылавшихся из Соединенных Штатов в Испанию, ФБР смогло напасть на след нацистской шпионской организации, которой должен был руководить фон дер Остен. Дело закончилось тем, что в марте 1942 года были осуждены Курт Ф. Людвиг и восемь его сообщников. Именно Людвиг находился вместе с фон дер Остеном, когда тот был сбит такси, и это он осуществлял связь с нацистской разведкой через Испанию.
Однажды в ветреную ночь во время войны на оккупированную территорию Франции был сброшен парашютист, который должен был установить связь с антигитлеровским подпольем. Предполагалось, что он приземлится в открытом поле за городом, но его снесло ветром, и он опустился посреди зрителей, смотревших кино под открытым небом. Случилось так, что это был специальный сеанс для частей СС, дислоцировавшихся поблизости.
Ставший теперь знаменитым берлинский туннель, проложенный из западного сектора в восточный для того, чтобы добраться до советских линий связи в Восточной Германии и подключиться к ним, был хорошо задуман, и работать в нем было относительно комфортабельно. Поскольку зима в Берлине холодная, там была даже своя автономная система отопления. Когда после сооружения туннеля впервые выпал снег, во время обычного осмотра на поверхности, к крайнему огорчению проверявшего, обнаружилось, что снег по линии туннеля таял, поскольку снизу проникало тепло. Очень скоро на снегу могла появиться дорожка, идущая из западного сектора в восточный, на которую, несомненно, могли обратить внимание. Работник, проводивший осмотр, своевременно сообщил об этом. Отопление спешно отключили, более того, в туннеле поставили холодильные установки. К счастью, снег продолжал идти и дорожку быстро засыпало. При сложном и детальном планировании постройки туннеля этого момента никто не смог предвидеть. Таким образом, едва не был допущен промах при осуществлении одного из самых эффективных и смелых разведывательных мероприятий.[79]
Разведывательные операции в большинстве своем полезны лишь в течение ограниченного отрезка времени. Так было и с берлинским туннелем, и с полетами самолетов У-2, и т. д. Временной фактор учитывается, когда приступают к операции, однако зачастую бывает трудно определить, когда ее надо прекратить.
Советы в конце концов обнаружили берлинский туннель и превратили его восточный конец в публичную выставку.
В разведывательной работе случайности с тяжелыми последствиями чаще всего происходят на канале связи. Один из ярких примеров такой случайности описан в известном литературном произведении, которое совершенно не имеет никакого отношения к разведке. Читатель, вероятно, помнит эпизод из романа Томаса Харди «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»: когда Тэсс подсунула важную записку под дверь Эйнджела Клера, она попала под ковер, доходивший до порога, и Клер ее не обнаружил, что имело печальные последствия для всех.
Послания для агентов зачастую помещаются в тайники. Они могут устраиваться повсюду – и на земле и под землей, в зданиях и на улице. В одном случае материал был зарыт в землю недалеко от края дороги. Это место и раньше с успехом использовалось. Народу там бывало мало как днем, так и ночью. Однажды материал спокойно зарыли в землю, но, когда через несколько дней за ним пришел агент, он обнаружил на этом месте гору земли. Оказалось, что дорожно-строительная организация решила расширить дорогу и уже приступила к работам.
По очевидным причинам тайниками часто служат общественные туалеты. В некоторых странах это, пожалуй, единственное место, где вы с уверенностью можете сказать, что находитесь в абсолютном одиночестве. Но даже и в таком месте может не повезти. Был случай, когда уборщики решили превратить одну из кабинок во временную кладовку для своего инвентаря и повесили на дверь замок. Эту кабину превратили в кладовку после того, как там был заложен материал, и до прихода агента, который должен был произвести его выемку.
При использовании радиосвязи может подвести оборудование как на передающем, так и на принимающем конце. Связь по почте может подвести в силу самых разнообразных причин.
Часто опаздывают поезда, и курьер не успевает прибыть на встречу с агентом, который имел указание ждать его только до определенного времени. Для того чтобы избежать такого случайного нарушения связи, при хорошей разработке операции в большинстве случаев предусматривается запасной или аварийный вариант связи, который вступает в действие, когда основной вариант не срабатывает. Однако здесь возникает проблема дополнительной психологической нагрузки на агента и чрезмерной сложности связи, что само по себе может стать причиной неприятностей. Человек, находящийся в состоянии нервного напряжения, не может запомнить много сложных данных по системе связи и записать план, поскольку это слишком опасно. Если же он и сделает пометки, они могут оказаться настолько непонятными, что он сам не сумеет разобраться в них, когда возникнет необходимость, хотя ему казалось, что используемые сокращения очень разумны и позволят без труда восстановить их в памяти.
Один из самых простых и старых приемов, используемых в разведке при назначении встречи, состоит в том, чтобы прибавлять или вычитать заранее определенное количество дней и часов к датам, названным в разговоре по телефону или в другом сообщении. Это делается для того, чтобы запутать противника, если он перехватит эти сообщения. Например, агенту приказывают добавлять один день и вычитать два часа. Так, если встреча назначается на вторник в 11 часов, то в действительности это значит, что она состоится в среду в 9 часов. Когда агента отправляли, он знал это условие как собственное имя. Никакой необходимости делать какие-то записи не было. Однако через месяц, когда он получает первое указание о выходе на свидание, он вдруг в страхе начинает думать: а как же было условлено – плюс один день и минус два часа или минус один день и плюс два часа? А может быть, плюс два дня и минус один час? А может быть?.. и т. д. Этот вариант, конечно, очень прост, и вряд ли он может служить примером для часто используемых более сложных систем организации связи.
Недоразумения или неспособность запомнить сложные условия связи могут породить настоящую комедию ошибок, особенно когда обе стороны начинают строить догадки о том, какую ошибку допустила другая сторона. Агент пропустил встречу потому, что перепутал плюсы и минусы. Человек, который должен был с ним встретиться, прибыл на место вовремя. Поскольку агент не появился, он полагает, что тот перепутал плюсы и минусы, и начинает строить догадки, кто и что перепутал Избирается одна из четырех возможных комбинаций и человек снова идет на место встречи в определенное им время. Однако он избрал неправильную комбинацию. Тем временем агент вспомнил правильный порядок, но уже слишком поздно, поскольку установленные день и час прошли. Встреча так и не состоялась.
Неудачи со связью, независимо от их причин и характера, можно подразделить на две группы. К первой относятся такие, в результате которых тайная операция становится известной противнику или местным властям (это не всегда одно и то же). Вторые просто приводят к срыву операции или нарушению ее хода, например когда сообщения не достигают тех, кому они предназначаются, но все же не попадают в руки противника. В обоих случаях это является серьезным происшествием и может вовсе сорвать операцию или заставить отсрочить ее выполнение на длительное время, пока не будет восполнен нанесенный урон, не восстановлена связь и т. д.
Незначительные неудачи и промахи в разведке имеют свою неприятную сторону. После них разведчик не может быть вполне уверенным, наносят они ущерб или нет (и в какой мере) и можно ли продолжать операцию или нужно отложить ее выполнение. В большинстве случаев здесь утрачивается «прикрытие», происходит частичная или временная деконспирация, неприметность и анонимность агента нарушаются, и он, хотя бы на короткое время, предстает как человек, занимающийся каким-то подозрительным делом, вполне возможно, шпионажем. Могу добавить, что если об агенте сложится впечатление, что он мошенник, аферист или контрабандист, это также не способствует выполнению задания.
Каждый, кто путешествовал под чужим именем, знает, что больше всего надо опасаться не того, что вы забудете свое новое имя, расписываясь в книге проживающих в гостинице. Страшнее другое. После того как вы только что расписались, в вестибюль вдруг входит человек, которого вы не видели 20 лет, хлопает вас по плечу и говорит: «Джимми Джонс, ты где, старый черт, пропадал все эти годы?»
При временных или постоянных разъездах агента под чужим именем всегда имеется возможность, пусть небольшая, случайной встречи с человеком, который знал агента до того, как он стал пользоваться другим именем. Может быть, агенту удастся отговориться или отшутиться. Неприятность заключается в том, что в современном мире, столь настороженно относящемся к шпионажу, большинство людей в подобных случаях прежде всего подумают, что метаморфоза объясняется шпионской деятельностью этого лица. Если на создание агенту другой личины было затрачено много сил, то такая случайная встреча может все провалить.
Советские нелегалы обычно направляются в страны, где риск подобных случайных встреч минимален или вовсе исключается. Однако приводимый ниже пример показывает, что такая возможность всегда существует и что Советы, как и мы, не могут полностью исключить случайность.
Как я уже отмечал, в связи с делом Хаутона-Лонс-дэйла была арестована супружеская пара американцев по фамилии Крогер, игравшая роль радистов. После ареста они были опознаны как старые советские агенты, ранее действовавшие в Соединенных Штатах. ФБР опознало их по отпечаткам пальцев. Не успели работники ФБР закончить это дело, как в его нью-йоркское отделение позвонил джентльмен, который назвался бывшим футбольным тренером. За неделю до этого в журнале «Лайф» были опубликованы фотографии всех лиц, задержанных по делу Лонсдэйла. Указанный джентльмен рассказал сотрудникам ФБР, что 35 лет назад он работал тренером в средней школе в Бронксе. В то время сухопарый маленький парнишка хотел вступить в команду, и он запомнил его. Именно этот сухопарый парнишка и был Крогером, чью фотографию он видел в «Лайфе». Он был абсолютно уверен в этом. Тренер также сообщил, что фамилия этого человека вовсе не Крогер, а иная, и оказался прав.
Крогеры и не пытались изменить свой внешний вид. У Крогера было свое дело в Лондоне и такого характера, что его могли посещать различные люди из всех стран, интересующиеся редкими книгами. Не могло ли случиться так, что кто-нибудь, не обязательно этот тренер, запомнивший его по средней школе в Бронксе, зайдет к нему в магазин в поисках книги и узнает его? Маловероятно, но возможно. Советы, однако, пошли на этот риск.
Незначительные на первый взгляд происшествия могут раскрыть некоторые факты, указывающие на шпионскую деятельность. Чаще всего они просто покажут, что происходит нечто необычное. Будут ли эти необычные факты истолкованы как признаки шпионской и, следовательно, вредной деятельности, зависит в значительной мере от того, кто их обнаружил – полицейский, домовладелец или случайный прохожий. Зачастую деятельность агента становится заметной в результате того, что он использует некоторые уже известные профессиональные уловки и приемы, не зная, что за ним наблюдают.
Однажды мы послали, может быть недостаточно продуманно, трех человек к одной важной персоне, проживавшей в большом европейском городе в гостинице в многокомнатном номере на одном из верхних этажей. Все они были профессионалами, и каждый был необходим на начальной стадии этой операции. Они никогда не бывали в этой гостинице и даже в самой стране, и никто их там не знал. Много месяцев спустя, после того как через другие источники было установлено, что этот господин готов сотрудничать с нами, мы направили к нему одного из тех трех человек, которые его уже посещали. После некоторых споров было решено, что лучше послать нашего работника в гостиницу, чем вызывать интересующее нас лицо на встречу куда-нибудь в город, где мы не могли в достаточной мере обеспечить безопасность встречи. В конце концов наш человек был в гостинице лишь один раз много месяцев назад и ни одна живая душа не могла знать, в чем состоит его задача. Прибыв в гостиницу, он вошел в кабину лифта и оказался там один на один с лифтером, старым, неприметным человеком, которого он, безусловно, как ему казалось, никогда раньше не видел. В этот раз он решил запомнить лицо лифтера, чтобы избегать его при последующих посещениях. Перед остановкой на нужном этаже старик обернулся и сказал: «Здравствуйте, сегодня вы без своих двух спутников». Опасно это? Вероятно, нет. Однако никогда нельзя быть до конца уверенным в этом. Важно то, что наш работник не был таким неприметным человеком, каким он считал себя. Лифтеры, официанты и вообще обслуживающий персонал гостиниц хорошо запоминают лица. В некоторых странах такие служащие – бармены, швейцары – работают полицейскими осведомителями. Не догадался ли лифтер, к кому шел наш человек? Не определил ли он его национальность по его речи (правильной, но все же с акцентом), по одежде, по манерам? Незначительные происшествия как раз и отличаются такой неопределенностью. Серьезная разведывательная служба не пойдет на риск и даже при малейшем сомнении и подозрении изменит условия встреч и связи, даже сменит людей, участвующих в операции, если они привлекли к себе чье-то внимание.
Источники неприятностей
Одним из серьезнейших источников неприятностей для разведки и дипломатии западных стран являются лица, фабрикующие разведывательные сведения, мошенники. Среди них агенты, источники информации которых иссякли и которым в связи с этим грозит опасность остаться без работы. Такой агент знает, какую информацию разведывательная служба хотела бы получить, и пользуется на определенном этапе ее доверием. Если он не имеет других средств к существованию и по натуре нечестен, ему вполне может прийти в голову мысль представить «живыми» и действующими источники, которые в действительности «умерли». И он сам продолжает готовить сообщения якобы от их имени. Рано или поздно разведывательная служба разоблачит его, обнаружив фактические ошибки, противоречия, отсутствие конкретных данных, некоторое украшательство, которого раньше не было, и даже стилистические ошибки, которые не были характерны для подлинных источников. Обман может быть раскрыт и другим путем. Агент обязан встречаться время от времени со своими информаторами. После встречи он должен не только передавать разведчику полученную информацию, но и писать донесения о встрече, в которых излагаются обстоятельства встречи, общее благополучие и настроение информатора и многие другие данные, контролируемые разведкой. «Послушайте, – говорит разведчик агенту, – вы сказали, что встречались с Х 25-го числа. Это очень интересно, Поскольку нам известно, что всю последнюю неделю его не было в стране». Этот момент неприятен для работника разведки, если он беседует с агентом, который раньше сделал для него много полезного.
Мошенник в разведке, в отличие от настоящего агента ставшего на путь обмана, – это человек, специализирующийся на проделках такого рода и никогда не выполнявший действительной агентурной работы на какую-либо разведку. Подобно другим мошенникам, он стремится приспособиться к новым формам мошеннического бизнеса. Главную ставку он делает на вымогательство денег у разведывательных служб. Его жизненный опыт подсказывает ему, как найти кабинеты нужных лиц и проникнуть в них. Фальсификаторы и мошенники всегда существовали в разведывательном мире. Однако за последнее время в связи с новыми научными и техническими открытиями, имеющими большое значение особенно для военного дела, появилось новое и соблазнительное поле деятельности для мошенников. Они могут использовать и такую слабость, как отсутствие детальных научных знаний у работника разведки. Хотя всякая современная разведывательная служба обучает и инструктирует своих работников, действующих «на местах», насколько это возможно, по представляющим для них интерес научным проблемам, совершенно ясно, что невозможно сделать каждого работника разведки настоящим физиком или химиком. В результате многие хорошие оперативники могут поверить в ценность и достоверность предлагаемой информации и будут работать с мнимым информатором до тех пор, пока специалисты в Центре не проанализируют поступившие материалы и не известят его, что он, к сожалению, попал в лапы к мошеннику.
Сразу после второй мировой войны мошенники чаще всего пытались использовать возникший повсюду в мире интерес к исследованиям в области атомной энергетики. Нас буквально стали осаждать люди, которых мы называли «продавцы урана». Во всех европейских столицах они приходили с «образцами» урана-235 и урана-238, которые приносили в канистрах или завернутыми в тряпку или в бутылочках из-под лекарств. Иногда они предлагали продать нам большое количество этого драгоценного вещества. Иногда они утверждали, что образцы получены с недавно открытых урановых рудников в Чехословакии, что располагают отличными информаторами, которые смогут постоянно снабжать нас последними сведениями о научных исследованиях в этой отрасли за «железным занавесом». С ураном было множество различных вариаций.
Главным признаком, выдающим мошенника в разведке, как и большинство других мошенников, является его требование о немедленной выплате вознаграждения наличными. Сначала делается заманчивое предложение, сопровождаемое передачей «образца», затем следует требование о выплате крупной суммы, после чего будет предана основная масса «товара». Поскольку никакая разведывательная служба не разрешает своим работникам за границей расходовать по своему усмотрению более чем символические суммы, пока в центре не будет детально рассмотрено предложение, мошенникам очень редко удается выманить у разведки значительные суммы. Теряется лишь время, которое также очень ценится, иногда даже больше, чем деньги. Если в предложений есть хоть намек на правду и невозможно на месте установить, что это мошенничество, работник разведки в силу причин, о которых я уже неоднократно говорил, попытается затянуть с ответом на некоторое время, чтобы разобраться в существе предложения. Это может вылиться в бесполезную борьбу умов между умным мошенником и разведчиком. Разведчик не хочет совсем отказаться от переговоров, а мошенник всячески старается изловчиться, чтобы найти правдоподобные ответы на все вопросы, которые могут «подтвердить» подлинность его ответов.
После урана пошла мода на инфракрасные лучи, затем на фальшивую информацию о ракетах, а сейчас мошенники, несомненно, перестраиваются и готовят информацию о разработке в красном Китае смертоносных лучей на базе лазеров. Они исходят из того, что красный Китай отстал в разработке водородной бомбы и, вместо того чтобы расходовать средства в попытке догнать другие страны, направит все свои усилия на разработку лазерной техники.
Еще больше усилий требуют и значительно труднее распознаются фальшивки, фабрикуемые людьми, которых мы называем «бумажные мельницы». Они пишут сообщения пачками и, в отличие от мошенников, не ограничиваются лишь наиболее актуальными вопросами. Зачастую их информация выглядит правдоподобной, хорошо аргументированной и прекрасно оформленной. Ей присущ лишь один недостаток: она не имеет первоисточника, хотя они категорически утверждают, что он наличествует.
В свои лучшие дни «бумажные мельницы» использовали обстановку, сложившуюся в результате появления «железного занавеса». Они процветали в конце 40 – начале 50-х годов, когда большинство западных разведок еще не умели удовлетворительно решать задачу проникновения за «железный занавес». В этот период многие граждане стран Восточной Европы, бежавшие оттуда и не имевшие надежды заработать на жизнь, обнаружили, что работники разведывательных служб Запада стремятся к встречам с ними, <