Место сыскной квалификации деяния в процессе применения оперативниками правовых норм

Обоснование включения сыскной квалификации деяния в процесс применения уголовно-правовых норм. Хорошо известно, что оперативники в оценке поступающей информации используют конкретные составы преступлений в качестве законодательных моделей возможной преступной деятельности. Но в этой связи возникает вопрос: на каком основании они в процессе оценки данных применяют (реализуют) нормы уголовного права, содержащие те или иные составы преступлений? Причем ответ на поставленный вопрос носит принципиальный характер, так как именно в нем заключается юридическое обоснование возможности для оперативников оценивать в ходе ОРД деяния физических лиц на предмет установления признаков вероятного совершения преступлений. Отвечая на него, следует исходить из того, что оперативники являются представителями государственной власти, представителями правоохранительных органов государства, предназначенных для защиты человека и общества от преступных посягательств (борьбы с преступностью). Поэтому оперативники уполномочены государством на реализацию норм уголовного закона в ходе работы по выявлению преступлений и лиц, их совершивших. Необходимость использования норм уголовного закона вызывается тем, что без проведения сравнительного анализа между признаками определенных жизненных ситуаций и законодательными моделями преступной деятельности — конкретными составами преступлений, предусмотренными в уголовно-правовых нормах, невозможно оценить, преступно или неприступно то или иное деяние (даже и в неофициальной форме, как это происходит при сыскной квалификации деяния).

Из этого тезиса следует второе важное положение, требующее своего разрешения. Если применение норм уголовного права в ОРД с целью оценки поступающей информации обоснованно, то следует разобраться, в какой форме реализуются указанные нормы. К сожалению, в отечественной юридической литературе еще не утвердилось единообразное и развернутое понимание право реализации. Однако, несмотря на отсутствие четко выраженной парадигмы, многообразие различного поведения субъектов права, охватываемое понятием право реализации, сводится к следующим непосредственным формам: использование, исполнение и соблюдение норм права. Общим для них является то, что правовые нормы реализуются в отношениях между субъектами, занимающими юридически равное положение. В названных формах реализации не требуется непосредственного участия государства (его представителей), обладающих по отношению к контрагенту функциями властного веления. Так, реализация в форме соблюдения норм уголовного права заключается в воздержании гражданами от противоправного поведения, квалифицируемого как преступление. Примером исполнения норм права может служить деятельность следователя (как и других уполномоченных на то лиц), связанная с осуществлением обязанности в каждом случае обнаружения признаков преступления принять все предусмотренные законом меры (см. ст. 21 УПК). Примером использования — осуществление гражданами своих конституционных прав и свобод.

Используемые в процессе сыскной квалификации деяния нормы уголовного права не могут реализоваться в указанных формах именно потому, что в данной ситуации предполагается как раз не равное положение субъектов, а целенаправленное сознательно-волевое воздействие на ситуацию одной из сторон — правоохранительного органа, представляющего интересы государства.

Среди прочих выделяется такая форма право реализации, как применение права. В теории она рассматривается в виде особенной формы реализации права, осуществляемой общественными организациями или государственными органами в пределах их компетенции в форме властной организующей деятельности по индивидуализации правовых норм к конкретным субъектам на основе соблюдения законности. Право применение осуществляется компетентными органами в интересах государства и независимо от воли лица, к которому применяется данная норма права. Причем применение нормы права отличается от ее соблюдения, исполнения и использования. Следует заметить, что под компетентными органами часть юристов понимает строго ограниченный круг: органы дознания, следствие, суд и прокуратуру. Другие расширяют его вплоть до возможности применения норм права отдельными гражданами, когда их поступки имеют организующее значение для исполнения обязанностей другими лицами. Более логична так называемая средняя позиция — с одной стороны, сужение возможности применения норм уголовного закона только до определенной части государственных органов недостаточно оправданно (эту возможность следует распространить и на такую часть правоохранительной системы государства, какой являются оперативные подразделения, действующие за пределами правомочий органов дознания); с другой стороны, нельзя согласиться с позицией излишне расширительного подхода, так как правоприменительная деятельность (в частности, применение уголовно-правовых норм) помимо государства не может происходить вообще. Таким образом, эти правовые посылки позволяют установить наличие юридически оправданной возможности включения сыскной квалификации деяния в процесс применения норм уголовного закона. Действительно, понятие сыскной квалификации деяния рассматривается через призму единства процесса и результата оценки данных с позиций уголовного права. В части определения сыскной квалификации деяния в виде мыслительного процесса исходным положением служит то, что такого рода оценка (как часть квалификационного процесса) невозможна без использования специальной законодательной модели — состава преступления. Отсюда следует, что в процессе сыскной квалификации деяния в качестве образца используются нормы уголовного законодательства. Поэтому сыскная квалификация деяния входит в общий процесс применения уголовно-правовых норм и, следовательно, в правоприменительный процесс в целом.

Необходимо также отметить и то обстоятельство, что хотя сыскная квалификация деяния как результат не реализует уголовно-правовые нормы в уголовно-процессуальном значении, данное обстоятельство ни в коей мере не отрицает включения ее в процесс применения норм права.

В рамках настоящего курса следует заметить, что на уровне диспозиции правовые нормы применяются через усвоение их содержания участниками, следование которому позволяет им идти по правомерному пути. Именно на этом уровне применения норм уголовного права и проводится сыскная квалификация деяния.

Место сыскной квалификации деяния (относительно квалификации преступления) в процессе применения норм уголовного права. Для уяснения места сыскной квалификации деяния в данном процессе надо показать в нем место квалификации преступления. Для этого же следует раскрыть сущность, по крайней мере, первых двух стадий. Юридическая наука рассматривает применение права как единый процесс, охватывающий последовательный ряд относительно самостоятельных стадий. Однако отдельные ученые называют неодинаковое количество стадий, а также наполняют их различным содержанием. Одной из наиболее убедительных по данному вопросу представляется позиция В. В. Лазарева. Он называет в качестве основных три стадии правоприменительного процесса: установление фактических обстоятельств дела, установление юридической основы дела и решение дела.

Под установлением фактических обстоятельств обычно понимают определенный этап право применения, целью которого является достижение фактической истины, т.е. соответствия знаний о фактических обстоятельствах объективной действительности. Особенно подчеркнем, что установление фактических обстоятельств выступает при этом как процессуальное доказывание. Оно заключается в деятельности лиц по установлению с помощью юридических доказательств истинности обстоятельств дела. В оперативно-розыскной же практике такого рода действия оперативников сводятся к оценке поступившей информации через определение ее достоверности. Следующая стадия— это установление юридической основы дела. Именно на ней происходит, по мнению многих ученых, выбор и анализ нормы права, подлежащей применению, т.е. осуществляется юридическая классификация деяния. Поэтому можно сделать вывод, что именно здесь осуществляется сыскная квалификация деяния, так как она является частью неофициального вида квалификации преступления. Последняя же, выступая в качестве одного из этапов применения нормы права, определяет и зависимое положение сыскной квалификации деяния. Вместе с тем важно подчеркнуть взаимное переплетение, дополнение и обогащение названных стадий правоприменительного процесса.

В самом деле, нормы могут быть известными с начала возникновения фактической ситуации. Но анализ жизненных фактов заставляет вновь и вновь обращаться к юридическим актам. Более того, уже в самом начале установления фактических обстоятельств совершается ориентировочная квалификация имеющихся фактов и тех, которые намерены установить по предполагаемой версии. Однако обращаем внимание на то, что проводимая таким образом квалификация не перестает быть именно мыслительным процессом, осуществляемым по собственным логическим правилам. Так как деление правоприменительного процесса на указанные стадии весьма условно, на практике сыскная квалификация деяния осуществляется в глубокой взаимосвязи с установлением достоверности полученных данных (причем взаимопересекаясь и взаимообогащая друг друга). В. Н. Кудрявцев справедливо отмечает, что не следует смешивать стадии применения правовой нормы со стадиями уголовного процесса. Само разделение деятельности по применению норм права на определенные этапы имеет главным образом логическое и психологическое значение. В практической деятельности различные этапы применения норм права тесно переплетаются, иногда повторяются и продолжаются в течение длительного времени.

Специфика сыскной квалификации деяния как части правоприменительного процесса. Ранее отмечалось, что суть мыслительного процесса квалификации преступления как этапа применения норм права заключается в выборе уголовно-правовой нормы, предусматривающей данное общественно опасное деяние. Особенность же сыскной квалификации деяния состоит в установлении степени соответствия признаков деяния, о котором получена оперативная информация, признакам состава преступления, предусмотренного именно той уголовно-правовой нормой, выбор которой ранее уже состоялся. Иными словами, была сделана попытка квалифицировать деяние как преступное, но из-за недостатка информации или иных причин не было установлено всех признаков преступления. Поэтому сыскная квалификация деяния в правоприменительном процессе является не самостоятельным этапом, а одной из возможных завершающих частей (одним из вероятных этапов) этапа квалификации деяния (установления юридической основы). Излагая иначе, сыскная квалификация деяния является вариантом завершившейся «ничем» квалификации преступления или так называемым «отрицательным» ее итогом.

Действительно, в случае установления в общественно опасном деянии лица всех признаков состава какого-либо преступления наступит конечная стадия — принятие уголовно-процессуального решения. Тем самым квалификация деяния как преступления послужит материальным основанием для уголовно-процессуальных действий. Если же каких-либо признаков состава преступления деяния не будет установлено в ходе квалификации, то такой итог мыслительного процесса приведет к выводу об отсутствии состава преступления. В свою очередь, данный вывод позволит оценить оперативную информацию двояко.

Во-первых, всех признаков состава преступления в деянии нет и квалифицировать его как преступление невозможно. Причем независимо от того, какую дополнительную информацию о нем может получить оперативник (в частности, такое произойдет при оценке тобщественно опасного деяния лица, не достигшего возраста привлечения к уголовной ответственности).

Во-вторых, всех признаков состава преступления в деянии не установлено, но однозначного и категоричного вывода о том, что оно не преступное, субъект право применения сделать не может (из-за того, что необходимая информация для заключения полностью не получена). В данном случае будет идти речь как раз о сыскной квалификации деяния, т.е. о том, какому основанию (на уровне «сигнала», материалов оперативной проверки и т.п.) соответствует имеющаяся оперативная информация об отдельных признаках возможных преступных действий. Однако уголовно-правовые нормы реализовываться здесь в имеющих уголовно-процессуальное значение документах не будут, хотя в процессе оценки они и служили образцом. Следовательно, заключительного этапа правоприменительного процесса не последует. Таким образом, сыскная квалификация деяния — часть одного из этапов применения уголовно-правовых норм (в рамках неофициального вида квалификации преступления). Причем сыскная квалификация деяния — факультативная часть данного этапа, так как она возможна не всегда, а только в случае, когда в будущем квалификация деяния как преступления полностью не исключается.

Для более полного уяснения занимаемого сыскной квалификацией деяния в правоприменительном процессе места осветим еще один аспект исследуемой проблемы. Как представляется, было бы не совсем верно полагать, что сыскная квалификация деяния, как явление, не полностью совпадающее с официальным видом квалификации преступления, предшествует этапу квалификации. Допустив это, придется признать следующее. Во-первых, сыскная квалификация деяния — не часть этапа квалификации преступления, а как минимум составная часть иного этапа правоприменительного процесса. Во-вторых, в сознании оперативника в процессе мыслительной деятельности по оценке данных якобы может отсутствовать один из важных этапов — квалификационный процесс.

Несложно понять, что сыскная квалификация деяния не может быть частью третьего этапа — решения юридического дела и привлечения лица к уголовной ответственности. Гораздо запутаннее положение о возможности ее включения в первую стадию — установление фактических обстоятельств дела. Здесь следует исходить из того, что при сыскной квалификации деяния устанавливается степень соответствия признаков деяния признакам конкретных составов преступлений. Видимо, нельзя оценить как меру, часть чего-либо (в нашем случае — наличие отдельных признаков состава преступления в деянии), без первоначального сравнения с целым (т.е. с конкретным составом преступления). Такой подход будет противоречить логике. Не требует дополнительной аргументации тот факт, что каждый правоприменитель должен обязательно попытаться оценить информацию (или сведения), сопоставляя имеющиеся данные с признаками составов преступлений. Тем самым оперативник обязан (осознает он это или не осознает) мысленно провести весь квалификационный процесс.

Уместно напомнить об одной из особенностей квалификационной деятельности, отмеченной радом юристов (А. В. Нечепурнов и др.). Она состоит в том, что юридическая квалификация как целостное правовое явление реализуется в качестве отдельных своих частей (элементов) и охватывает все структурные элементы правоприменительного процесса. В соответствии с этим сыскная квалификация деяния, как часть квалификации преступления, может проводиться и в первой стадии рассматриваемого процесса, оставаясь при этом, однако, в неразрывном сущностном единстве с юридической квалификацией. Необходимо учитывать и то, что квалификация преступления, как этап применения норм права, сама подразделяется на ряд составляющих ее стадий, так как является мыслительным процессом.

Например, Б. А. Куринов ведет речь о трех этапах процесса уголовно-правовой квалификации общественно опасных деяний. На первом этапе выделяются наиболее общие признаки деяния, т.е. устанавливается тип правоотношения. На втором этапе происходит выявление родовых признаков преступного деяния. Третий этап квалификации преступления заключается в выявлении и сопоставлении видовых признаков преступления. Также на этом этапе происходит и дальнейшая идентификация преступления в пределах какой-либо избранной статьи данной главы Уголовного кодекса. Можно оспаривать предложенную им детализацию этого процесса, но не согласиться с принципиальным выводом, что «процесс уголовно-правовой квалификации общественно опасного деяния неизбежно проходит все эти три этапа»², как представляется, нельзя.Подводя итоги, приходим к следующему.

Во-первых, сыскная квалификация деяния, являясь частью неофициального вида квалификации преступления, в качестве составного элемента последней обоснованно может быть включена в правоприменительный процесс.

Во-вторых, сыскная квалификация деяния как мыслительная деятельность всегда следует за процессом квалификации преступления. Она проводится после того, как в деянии будут установлены все признаки конкретного состава преступления.В-третьих, сыскная квалификация деяния — это факультативная часть одного из этапов правоприменительного процесса — квалификации преступления, и должна проводиться только в случае, если в будущем квалификация деяния как преступления полностью не исключается.