Реализация тенденций развития частных криминалистических теорий

В 1978 г. анализ состояния криминалистической науки дал мне основания выделить в качестве тенденций развития частных кри­миналистических теорий такие, как пополнение их системы, фор­мализация и адаптация элементов этой системы, ее реакция на изменение окружающей среды, на развитие связей криминалис­тики с другими областями научного знания¹. В 70—80-х годах эти тенденции реализовывались очень отчетливо, приводя к существен­ным изменениям системы частных теорий. Наиболее явным было пополнение этой системы. Наряду с этим активно продолжался и процесс дальнейшего развития уже существующих теорий за счет новых разработок и новых структурных положений.

Пополнение системы частных теорий. В рассматриваемый период система частных теорий пополнилась криминалистически­ми учениями о навыках, о способе совершения преступления; продолжался активный процесс развития теории идентификации, учения о фиксации доказательственной информации и других.

В 1968 г. Г. А. Самойлов выступил с предложением положить данные о личности преступника в основу криминалистического учения о навыках, исходя из того, что "природа материально фиксирующихся свойств личности человека, совершившего пре­ступление, может быть выяснена полностью только на основе на­учного понимания личности вообще и в частности на основе позна­ния соматических (телесных), психических, отдельных социальных

Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. 2. Гл. 1. М,, 1978.

Глава 8. Частные криминалистические теории (70—80-е годы)

ее свойств и тех общих закономерностей, которые определяют осо­бенности отображения этих свойств в материальных следах пре­ступления"'. Г. А. Самойлов ограничил пределы криминалистичес­кого изучения личности только теми ее свойствами, которые при взаимодействии с окружающей средой фиксирование отобража­ются на предметах и в сознании людей, и не касался тактического аспекта изучения свойств личности.

Исследования Г. А. Самойлова получили продолжение в рабо­тах Г. Г. Зуйкова, посвященных способу совершения преступлений. В 1970 г. он защищает докторскую диссертацию "Криминалисти­ческое учение о способе совершения преступления", в которой определил содержание этой частной криминалистической теории и обосновал ее основные положения. Способ совершения преступле­ния рассматривался автором с позиций учения о свободе и необхо­димости, на основе данных физиологии высшей нервной деятель­ности и психологии человека — как акт осознанного и волевого поведения. Он сделал вывод, что "волевое поведение человека детерминировано взаимодействием факторов внешней среды, опос­редствованных внутренними психическими свойствами и состоя­ниями"³.

Эти объективные и субъективные факторы, участвующие в детерминации способов- совершения преступлений, подробно ис­следовались в диссертации и позволили рассмотреть одно из наи­более важных понятий криминалистического учения о способе пре­ступления — понятие повторяемости способа. Он пришел к важно­му для теории и практики выводу о том, что "повторяемость спо­собов совершения преступлений может явиться основанием для предположения о совершении преступлений одним и тем же ли­цом только в довольно редких случаях; а) при наличии в способе действий совокупности видовых признаков, образующих сочета­ние, повторение которого в действиях других лиц маловероятно, и б) при наличии признаков, индивидуализирующих личность пре­ступника"³.

На основании проведенных исследований Зуйков сформули­ровал понятие способа совершения преступления: "система дей­ствий по подготовке, совершению и сокрытию преступления, де­терминированных условиями внешней среды и психофизиологи­ческими свойствами личности, могущих быть связанными с изби­рательным использованием соответствующих орудий или средств

¹ Самойлов Г. А. Основы криминалистического учения о навыках. М., 1968. С. 3.

^г Зуйков Г. Г, Криминалистическое учение о способе совершения преступ­ления. Автореф. дисс... докт. юрид. наук. М., 1970. С. 6. ³ Там же. С. 8.

8.1. Тенденции развития частных криминалистических теорий_____259

и условий места и времени"¹. Это определение выдержало провер­ку временем и является наиболее полным и точным.

Правда, в 1979 г, я пришел к выводу, что в определенных ситуациях может существовать самостоятельный способ сокрытия преступления, условием формирования которого является отсут­ствие единого преступного замысла, охватывающего собой все стадии преступной деятельности. Я писал о том, что "отсутствие единого преступного замысла может проявиться в том, что:

а) при подготовке и совершении преступления субъект не пла­нирует действий по сокрытию преступления, либо относясь к ним безразлично, либо предполагая, что их все равно не удастся осу­ществить, а затем, после совершения преступления, в связи с неожиданно возникшим намерением или неожиданно появивши­мися благоприятными для него обстоятельствами, принимает меры к сокрытию преступления;

б) при подготовке и совершении преступления субъект не пла­нирует действий по сокрытию преступления, рассчитывая, что его следы сами исчезнут под воздействием природных или иных стихийных факторов, а затем, обманувшись в своих ожиданиях, импровизирует меры по сокрытию преступления;

в) при подготовке и совершении преступления субъект не пла­нирует действий по сокрытию преступления по тем же причинам, что и в первом случае, но эти действия предпринимаются помимо его желания иными лицами, заинтересованными в исходе дела. Такими лицами могут быть соучастники субъекта по прежним пре­ступлениям, которым непринятие им мер к сокрытию преступле­ния может грозить изобличением по связям. Ими могут быть дру­зья или родственники субъекта преступления, обнаружившие пре­ступление и принимающие меры к сокрытию виновного;

г) при подготовке и совершении преступления субъект плани­рует осуществление действий по его сокрытию другими лицами (пособники, укрыватели), однако в связи с их неосуществлением по тем или иным причинам вынужден с разрывом во времени сам принимать меры к сокрытию, ранее им не планировавшиеся и не соответствующие единому преступному замыслу"².

Но придя к выводу о существовании самостоятельного спосо­ба сокрытия преступления, я считал ненужным менять определе­ние способа, предложенное Г. Г. Зуйковым, а лишь дополнить его словами "...и объединенных общим преступным замыслом". Следует специально отметить, что в области этого криминалистического

¹ Зуйков Г. Г. Криминалистическое учение о способе совершения преступления. С. 10

² Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. Т. 3. М., 1979. С. 231—232.

Глава 8. Частные криминалистические теории (70—80-е годы)

8.1. Тенденции развития частных криминалистических теорий

учения работ, равных по научному уровню и кругу рассматри­ваемых вопросов диссертации Г. Г. Зуйкова, пока не было. Г. Г. Зуйков был одним из наиболее одаренных моих учеников, и очень жаль, что волею наших начальников вся его дальнейшая деятельность протекала не в области криминалистики, а в сфере науки управления правоохранительной деятельностью и выполне­ния ответственных организаторских функций: сразу же после за­щиты докторской диссертации он был назначен начальником вновь образованной в Высшей школе кафедры управления и НОТ дея­тельности органов внутренних дел — первой подобной кафедры в системе вузов МВД, потом дважды занимал должность заместите­ля начальника Академии МВД. Скончался он в 1988 г. в результате скоротечно развившейся смертельной болезни, на пороге своего семидесятилетия.

Значительно пополнились в эти годы существовавшие част­ные криминалистические теории. В 1970 г. вышла в свет фунда­ментальная монография М. Я. Сегая "Методология судебной иден­тификации" (Киев}, а спустя несколько месяцев он защитил док­торскую диссертацию на ту же тему. Это была тогда одна из двух докторских диссертаций в области теории криминалистической идентификации: вторую в том же 1970 г. защитил В. Я. Колдин. Сегай своеобразно определил предмет судебной идентификации, который, по его мнению, "составляют закономерности возникно­вения, обнаружения, исследования и использования идентифика­ционных связей, обусловленных взаимодействием и взаимным ото­бражением свойств отождествляемого объекта и материальной сре­ды события преступления"¹.

Диссертация была знаменательной вехой на творческом науч­ном пути этого незаурядного ученого-криминалиста. Михаил Яков­левич Сегай давно уже признан одним из лидеров криминалисти­ческой науки на Украине. Он родился в 1923 г. в Киеве и после окончания средней школы был призван в действующую армию, все годы Великой Отечественной войны был на фронте.

В 1946 г. Михаил Яковлевич демобилизовался и поступил на юридический факультет Киевского университета. По окончании учебы с 1950 г. вся дальнейшая его жизнь была связана с Киевс­ким НИИ судебных экспертиз, где он последовательно работал на должностях младшего и старшего научного сотрудника, заве­дующего отделом и с 1963 г. в течение многих лет — заместите­лем директора по научной работе. Как научный руководитель института он внес неоценимый вклад в развитие научных основ

судебных экспертиз коллективом сотрудников института, внедре­ние в экспертную практику новых методов исследования веще­ственных доказательств, воспитание молодых судебных экспер­тов. Он и сейчас полон творческих сил и замыслов, в 1993 г. ему присваивают почетное звание заслуженного деятеля науки и тех­ники Украины и в том же году избирают членом-корреспонден­том Академии правовых наук Украины. В библиографической справке, изданной к 75-летнему юбилею Михаила Яковлевича, говорилось: "Имя профессора М. Я. Сегая, криминалиста и судеб­ного эксперта, хорошо известно широким юридическим кругам Украины и за ее рубежами. Высокий профессионализм, глубокая порядочность и доброжелательность завоевали М. Я, Сегаю заслу­женное уважение и любовь его коллег и друзей". Под этими сло­вами распишутся все, знающие Михаила Яковлевича, и я в пер­вую очередь. Но если бы мне удалось побывать на его юбилее, я сказал бы об этом замечательном человеке и ученом гораздо боль­ше, значимее и сердечнее.

В эти годы с радикальными предложениями в области крими­налистической идентификации выступил В. С. Митричев. Цикл его работ был посвящен перспективам идентификации жидких, сыпу­чих и газообразных тел — принципиально новых объектов иденти­фикации, что насторожило многих криминалистов. Он отправлял­ся в своих рассуждениях от тезиса о том, что любое тело можно рассматривать как "единое целое" и идентифицировать его при наличии достаточной совокупности индивидуальных признаков. Такие признаки могут быть установлены физическими и химичес­кими методами, считая, что "идентификацией является также и установление принадлежности объекта к множеству ему подобных, каким-либо образом связанных с обстоятельствами расследуемо­го дела"¹.

Виталий Степанович Митричев (1930—1996 гг.) был достой­ным представителем этой славной семьи криминалистов. Он вошел в историю науки как пионер в области экспертных исследований материалов и веществ, разработав концепцию научных основ и общих положений криминалистических идентификационных иссле­дований физическими и химическими методами. Его многочислен­ные работы в области исследования жидких и сыпучих тел легли в основу разработки ряда экспертных методик и получили широкое распространение в экспертной практике. Был широко известен и как автор ряда оригинальных идей в области общей теории кри-

¹ Сегай М. Я. Методология судебной идентификации. Автореф. дисс... докт. юрид. наук. Киев, 1970. С. 7—8.

¹ Митричев В. С. Научные основы и общие положения криминалистичес­ких идентификационных исследований физическими и химическими ме­тодами. Автореф. дисс... докт. юрид. наук. М., 1971. С. 7.

8.1. Тенденции развития частных криминалистических теорий

, - - -- - • ",•->"•/

миналистики и общей теории судебной экспертизы. Обладая высо­ким авторитетом среди научных работников и практиков, он был одним из признанных лидеров отечественной криминалистики и судебной экспертизы, в качестве заместителя директора ВНИИСЭ немало сделал для повышения авторитета этого научного и экс­пертного центра.

Весомый вклад в развитие теории криминалистической иденти­фикации внесли работы Т. А. Седовой, Н. А. Селиванова, В. Я. Кол-дина, В. А. Снеткова и других ученых.

Исследования в области криминалистической идентификации стали источником зарождения еще одной частной криминалисти­ческой теории — криминалистической диагностики. Начало ее фор­мированию положила статьи В. А. Снеткова "Проблемы кримина­листической диагностики"¹ и "Проблемы использования диагности­ки в криминалистике"².

Основной практической предпосылкой формирования этой те­ории послужила терминологическая путаница с определением сущ­ности тех родов и видов судебных экспертиз, которые нельзя от­нести к числу идентификационных и которые именовались неиден­тификационными. Название это позволяло лишь отделить решае­мые ими задачи от идентификационных, но никак не проясняло их сущности и содержания, было весьма расплывчатым и неопре­деленным. Статьи В. А. Снеткова и дали толчок научному решению вопроса. Он употребил термин "диагностика" в значении распозна­вания, а саму криминалистическую диагностику определил как "...учение о закономерностях распознавания криминалистических объектов по их признакам"³.

Термины "криминалистическая диагностика", "диагностичес­кие экспертные задачи" как-то незаметно вошли в научный и эк­спертный обиход. Считая, что традиционное деление экспертиз на идентификационные и неидентификационные является весьма не­определенным ("все равно, что подразделять экспертизы на хими­ческие и нехимические"), а доводы в защиту такого деления не­убедительны, А. И. Вииберг констатировал, что на смену расплыв­чатому понятию "приходят более четкие и определенные по своим задачам, целям и методам понятия диагностической и ситуацион-

¹ Снетков В. А. Проблемы криминалистической диагностики // Труды ВНИИ МВД СССР. М., 1972. № 23.

² Снетков В. Л. Проблемы использования диагностики в криминалистике // Сб. Проблемы совершенствования следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий в аспекте ликвидации преступности в СССР. Алма-Ата, 1974.

³ Снетков В. А. Проблемы криминалистической диагностики. С. 103—106.

М. Я. Сегай

Г. Г. Зуйков

Г. А. Самойлов

В, С. Митричев

ной судебных экспертиз"¹. Термин "диагностика" был использован В. Я. Петелиным, Г. Л. Грановским, С. В. Дубровиным и др.

Но первые работы в рассматриваемой области стали лишь набросками теории, главным образом в ее практических приложе­ниях. Начало фундаментальной разработки проблематики крими­налистической диагностики связано с именем Ю. Г. Корухова.

Юрий Георгиевич Корухов, ведущий ученый в области тео­рии и практики судебной экспертизы и криминалистики, блестя­щий исследователь и педагог, родился в 1928 г. в г. Луганске. В 1953 г. он окончил юридический факультет МГУ, где ему довелось еще слушать лекции И. Н. Якимова, и пять лет работал научным со­трудником в НИИ судебной медицины. В 1958—1962 гг. он — стар­ший научный сотрудник ЦКЛ ВИЮН, в 1962—1974 гг. — доцент кафедры криминалистики ВЮЗИ, а с 1974 по 1981 г. заведовал научно-исследовательской лабораторией трасологических исследо­ваний ВНИИСЭ и одновременно кафедрой криминалистики и су­дебной медицины Всесоюзного института усовершенствования ра­ботников юстиции МЮ СССР. В 1978 г. защищает докторскую дис­сертацию, в 1980 г. ему присваивают звание профессора.

В 1981 г. кафедру в институте усовершенствования ликвиди­ровали, и мне удалось уговорить Юрия Георгиевича перейти на работу в Академию МВД с дальним прицелом: я предполагал по возрасту перейти на должность профессора кафедры с тем, чтобы начальником кафедры криминалистики стал он. Первым этапом реализации этого плана должно было стать присвоение Юрию Георгиевичу специального звания полковника.

Когда пришло время решать вопрос со званием, я обратился к С. В, Бородину, который в то время был начальником академии, и попросил его лично решить этот вопрос в управлении кадров

¹ Винберг А. И. Идентификационная, диагностическая и ситуационная кри­миналистические экспертизы // Сов. государство и право. 1978. № 5. С. 71.

8.1. Тенденции развития частных криминалистических теорий

МВД. Уж не знаю, поленился ли он или по другой причине, но он разговаривать о Корухове не поехал, а послал письменное пред­ставление о присвоении ему звания. Корухову в это время шел 54-й год, по возрасту он был, как говорится, "на красной черте", но об этом был разговор с Бородиным, когда Юрия Георгиевича брали на работу, тогда Бородин сказал, что для Корухова добьет­ся исключения из правила.

У Бородина в управлении кадров было достаточно недобро­желателей, в том числе и начальник управления генерал Дроздец-кий. Получив представление на Корухова, он отправился к Чурба-нову, заместителю министра по кадрам, обеспечил отрицательное решение и поставил Бородина перед этим фактом. Наш план лоп­нул. Юрий Георгиевич продолжал работать на кафедре профессо­ром-служащим.

Вскоре я ушел с кафедры, и Юрий Георгиевич уступил на­стоятельным просьбам А. Р. Шляхова и в 1984 г. перешел на работу во ВНИИСЭ заместителем директора по научной работе. Через несколько лет он вернулся на работу в Академию МВД, оставшись по совместительству главным научным сотрудником ВНИИСЭ. Он остается им и сейчас, работая в Московском институте МВД про­фессором кафедры.

Я боюсь быть пристрастным: Юрий Георгиевич мой близкий друг уже много лет, мы единомышленники во многом и очень тес­но сотрудничаем в ряде исследований. Но заслуги Юрия Георгие­вича перед криминалистикой настолько очевидны, что они и не требуют пристрастных оценок. Сейчас же речь только о его вкла­де в теорию криминалистической диагностики.

В 1983 г. он издал работу, сыгравшую решающую роль в ста­новлении этой частной теории — "Трасологическал диагностика". Он показал, что термин "диагностика" имеет три значения — рас­познавание, различение и определение. Криминалистическая ди­агностика аккумулирует все эти значения и может быть определе­на как частный метод познания механизма преступления на основе его отражения на объектах материального мира.

Ю. Г, Корухов выявил различия между идентификационными, классификационными и диагностическими экспертными задачами и указал, что к числу последних относятся исследования: свойств и состояний объектов; отображений объекта; результатов действия (события); соотношения фактов (событий, действий) или объектов. Он определил главные направления развития теории криминалис­тической диагностики:

1) выделение и анализ признаков диагностируемых объектов, следов, событий, явлений;

2) разработка и реализация методов исследования признаков (логический аппарат, моделирование, математический анализ и т. п.);

3} накопление и классифицирование совокупности признаков (симптомокомплексов) событий, явлений, фактов; деление их на специфические, существенные, несущественные и т. д.;

4) накопление и классифицирование типичных ситуаций;

5) разработка методов и методик решения конкретных диагно­стических задач¹.

Эти положения Ю. Г. Корухов через несколько лет развил и дополнил в статье "Методологические основы криминалистичес­кой экспертной диагностики"'¹¹. В последние годы он работал над фундаментальным трудом по широкому кругу проблем крими­налистической диагностики, который совсем недавно вышел в свет³.

Проблемами диагностики продолжал заниматься и ее "отец-основатель" В. А. Снетков, появились публикации по этой темати­ке и других авторов⁴. Нашелся и решительный противник диагнос­тики — Н. А. Селиванов, однако его доводы не произвели впечат­ления на научную общественность⁵. Теория криминалистической диагностики заняла прочное место в системе частных криминали­стических теорий.

Пополнилось содержание учения о механизмах следообра-зования. В 1974 г. вышла особенная часть "Основ трасологии" Г. Л. Грановского, в которой он уделил значительное внимание мо­делированию в трасологии, применению математических методов в трасологической экспертизе и вообще перспективам развития трасологии как важнейшего раздела криминалистической техники. Ряд новых положений в эту теорию внесла Н. П. Майлис.

В области учения о криминалистической версии и планирова­ния расследования появился ряд содержательных работ А. М. Ла­рина, Л. Я. Драпкина, И. М. Лузгина и Л. П. Дубровицкой и других авторов.

Пополнилось содержание и других частных криминалистичес­ких теорий.

¹ Корухов Ю. Г. Указ. соч. С. 52—53.

² Корухов Ю, Г. Методологические основы криминалистической эксперт­ной диагностики // Современное состояние и перспективы развития тра­диционных видов криминалистической экспертизы. М., 1987.

³ Корухов Ю. Г. Криминалистическая диагностика при расследовании пре­ступлений. М., 1998.

⁴ См.: Дубровин С. В. Криминалистическая диагностика. М., 1989; Майлис Н. П.

Диагностика: система понятий // Новые разработки и дискуссионные

проблемы теории и практики судебной экспертизы. Вып, 3. М., 1985 и др.

работы.

⁵ Селиванов Н. А. Нужна ли криминалистике такая "диагностика"? // Соц.

законность. 1988. № 6. С. 58—60.

Глава 8. Частные криминалистические теории (70—80-е годы)

8.1. Тенденции развития частных криминалистических теорий

Ю. Г. Корухов

Л. П. Дубровицкая И. Я. Фридман Б М. Комаринец

С рассматриваемой тенденцией развития системы частных криминалистических теорий связан вопрос о признании таковыми появляющихся время от времени в литературе деклараций о фор­мировании новых частных теорий.

По мнению многих авторов (Ф. В. Глазырина, П. П. Цветкова, В. Ф. Зудина, А. С. Кривошеева¹ и др.) следует признать образова­ние такой частной криминалистической теории, как криминалис­тическое учение о личности. По мнению других (а я в их числе), это в главном — область криминологии. Те свойства личности, ко­торые могут интересовать криминалистов, рассматриваются в та­ких частных криминалистических теориях, как учение о навы­ках, учение о способе преступления, или являются предметом судебной психологии.

Высказывались в литературе предложения о формировании еще двух частных теорий: о криминалистической профилактике и о следственных действиях.

Предложение о конструировании самостоятельной теории кри­миналистической профилактики имеет давнюю историю. В 1961 г. В. П. Колмаков предложил выделить в криминалистике, наряду с техникой, тактикой и методикой, самостоятельный раздел и со­средоточить в нем все, относящееся к профилактике в криминали­стической науке². Сторонников у Колмакова не нашлось. Г. Г. Зуй­ков писал в 1967 г.: "Криминалистические средства, приемы и ме~ тоды предотвращения и раскрытия преступлений находятся в не­разрывном единстве. Разработка криминалистических средств пре­дотвращения преступлений в каждом из разделов советской кри-

¹ См.: Глозырим Ф. В. Изучение личности обвиняемого и тактика след­ственных действий. Свердловск, 1973; Цветков П. П. Исследование лично­сти обвиняемого. Л., 1973; Кривошеее А. С. Изучение личности обвиняемо­го в процессе расследования. М., 1971 и др. работы.

² Колмаков В. П. Некоторые вопросы криминалистической профилактики преступлений // Сов. государство и право. 1961. № 12.

миналистики рассматривается в настоящее время криминалиста­ми как важнейшая и неотложная задача криминалистики"¹.

Вопрос казался решенным, но оказалось, что "жив курилка".

В 1971 г. И. Я. Фридман вновь высказался за формирование частной криминалистической теории профилактики. Он посчитал, что "перечень частных криминалистических теорий нельзя при­знать полным без включения в него учения о криминалистической профилактике, являющегося методологической базой исследования и разработки средств, приемов и методик предупреждения пре­ступлений. Составляя вместе с другими частными криминалисти­ческими теориями часть предмета криминалистики, раздел ее об­щей научной теории, криминалистическое учение о профилакти­ке изучает закономерности возникновения обстоятельств, способ­ствующих правонарушениям, их обнаружения, исследования, оцен­ки и использования в предупредительных целях"². Видимо, такое "оживление" криминалистической профилактики, теперь уже под флагом частной теории дало основание В. П. Колмакову снова по­ставить вопрос о признании криминалистической профилактики самостоятельным разделом криминалистики, требующим дальней­ших теоретических исследований³.

Выступления сторонников криминалистической профилакти­ки дискуссии не вызвали. Мнение большинства ученых по этому поводу очень хорошо выразил А. Н. Васильев, который посчитал, что роль криминалистики в профилактической деятельности "по­рой понимается очень широко и неконкретно. Например, выявле­ние в процессе расследования причин и условий, способствовав­ших совершению преступления, и принятие мер для их устране­ния почему-то целиком относят к задачам криминалистики. Реко­мендации о том, чтобы при допросе выяснять обстоятельства, спо­собствовавшие преступлению, или при осмотре места происше­ствия обращать внимание на признаки, указывающие на условия, облегчившие преступление, и т. п. почему-то полностью считают криминалистическими"⁴. Конструирование учения о криминалис­тической профилактике является примером подобной переоценки роли и значения криминалистики. Кстати, это был редкий случай совпадения наших с Васильевым взглядов.

¹ Зуйков Г. Г. Предупреждение криминалистики средставами криминали­стики // Выявление причин преступности и предупреждение преступле­нии. М., 1967. С. 107, 109.

² Фридман И. Я. Вопросы профилактики преступлений в системе крими­налистики // Криминалистика и суд. экспертиза. Вып. 8. Киев, 1971. С. 102.

³ Колмаков В. П. Введение в курс науки советской криминалистики. Одес­са, 1973. С. 13—14.

⁴ Васильев А. Н. Проблемы советской криминалистики // Соц. законность, 1973. № 3. С. 30.

268 Глава 8. Частные криминалистические теории (70—80-е годы)

В 1989 г. И. А. Алиев защищает диссертацию по проблемам экспертной профилактики', а в 1991 г. выходит его монография "Проблемы экспертной профилактики", открывающаяся изложе­нием его взглядов на содержание и структуру общей теории су­дебной экспертизы. Пятый блок этой теории носит название "Час­тные теории судебной экспертизы", и в нем среди других теорий называется теория экспертной профилактики².

Если применительно к криминалистике, с моей точки зрения, не следует вести речь о некоей теории криминалистической про­филактики, то в контексте общей теории судебной экспертизы, объектом которой служит практическая экспертная деятельность, такая частная теория имеет, на мой взгляд, право на существова­ние, поскольку отражает самостоятельное и к тому же весьма су­щественное направление экспертной практики, которое с полным правом можно назвать экспертной профилактикой.

Предложение о создании такой частной криминалистической теории, как учение о следственных действиях, было выдвинуто И. Ф. Герасимовым в 1970 г. Он считал, что необходимость созда­ния такой теории обусловлена тем, что в литературе нет опреде­ления следственного действия, что приводит к игнорированию разработки тактики таких действий, как предъявление обвине­ния, избрание меры пресечения, ознакомление обвиняемого с ма­териалами дела, составление обвинительного заключения³.

Но Герасимов явно сгустил краски, поскольку понятие след­ственного действия неоднократно формулировалось в литературе, причем четко указывалось, что не все процессуальные действия следует именовать следственными: последними считаются только те, которые направлены на собирание, исследование и использова­ние доказательств. С этой точки зрения те действия, которые назы­вал Герасимов, следственными не являются, их проведение не тре­бует применения положений криминалистической тактики. Идея И, Ф. Герасимова никакого развития в литературе не получила.

Наряду с попытками создать криминалистическое учение о следственных действиях, екатеринбургские криминалисты выдви­нули идею формирования "общей теории раскрытия преступ­лений"¹. По мысли Л. Я. Драпкина, содержание этой теории включает

¹ Алиев И. А. Проблемы судебно-экспертной профилактики. Автореф. дисс... докт. юрид. наук. Киев, 1989.

² Алиев И. А. Проблемы экспертной профилактики. Баку, 1991. С. 33.

³ Герасимов И. Ф. Некоторые проблемы криминалистической тактики // Ленинский принцип неотвратимости наказания и задачи советской кри­миналистики. Материалы научной конференции 1970 г. Свердловск, 1972. С. 28.

⁴ Герасимов И. Ф. Проблемы общей теории раскрытия преступлений // Актуальные проблемы советской криминалистики. М., 1979. С. 51.

8.1. Тенденции развития частных криминалистических теорий 269

основы преодоления проблемных ситуаций в расследовании, эври­стический процесс построения и проверки версий, логико-инфор­мационные этапы раскрытия преступления¹. В 1991 г. И. Ф. Гераси­мов предложил структурную схему этой теории, включив в нее: 1) криминалистическое понятие раскрытия преступлений; 2} следственные и тактические ситуации; 3) систему деятельности по раскрытию преступлений; 4) организационные и тактические основы деятельности по раскрытию преступлений².

Детальное рассмотрение предложений названных авторов по­казывает, что ничего принципиально нового предлагаемая теория не содержит: все ее структурные элементы наличествуют в сущест­вующих криминалистических теориях либо служат базой для тео­рий формирующихся, например учения о следственных ситуациях. Подобные вопросы возникают и в связи с предложением сфор­мировать частную криминалистическую теорию классификации преступлений. Намек на нее содержался в статье В. Г. Танасевича и В. А. Образцова³, а развернутое обоснование — в монографии В. А. Образцова*. И это предложение никакого дальнейшего разви­тия не получило, что, видимо, объясняется рассмотрением всех составляющих его вопросов в уже существующей криминалисти­ческой систематике.

Формализация и адаптация элементов системы частных тео­рий.Формализация системы частных криминалистических теорий тесно связана с тенденциями развития языка криминалистики, математизацией науки и формализацией описания ею объектов исследования. Формализации способствовали работы Н. С, Полево­го, 3. И. Кирсанова, Р. М. Ланцмана и других авторов по использо­ванию в криминалистике и судебной экспертизе кибернетических и математических методов исследования⁵.

¹ Драпкин Л. Л. Проблемы общей теории раскрытия преступлений и кри­миналистическая тактика // Теоретические проблемы криминалистичес­кой тактики. Свердловск, 1981. С, 31—39.

² Герасимов И. Ф. О перспективах развития и структуре криминалисти­ки // Перспективы развития криминалистики. Свердловск, 1991. С. 12.

³ Танасевич В. Г., Образцов В. Л. Методика расследования и криминалисти­ческая классификация преступлений // Криминалистические характе­ристики в методике расследования преступлений. Свердловск, 1978.

⁴ Образцов В. А. Криминалистическая классификация преступлений. Крас­ноярск, 1988.

⁵ См.: Полевой Н. С. Криминалистическая кибернетика. М., 1989; Кирса­нов 3. И. Выделение и оценка количественных признаков в экспертизе фотопортретов // Правовая кибернетика. М., 1970; Ланцман Р. М. Ис­пользование возможностей кибернетики в криминалистической эксперти­зе и некоторые проблемы уголовно-судебного доказывания. Автореф. дисс... докт. юрид, наук. М., 1970 и др. работы.

Адаптация системы частных теорий проявляется главным об­разом в их обновлении и выражается в изменении содержания от­дельных теорий. Так, например, изменение представлений о пред­мете криминалистики привело к пересмотру исходных посылок учения о способе совершения преступления. Касаясь этого вопро­са, Г. Г. Зуйков писал: "Криминалистика как наука о закономерно­стях возникновения, выявления, исследования и использования доказательств в целях разработки на их основе и познания средств, приемов и методов расследования и предупреждения преступле­ний включает способ совершения преступлений в предмет своего исследования в качестве одной из закономерностей процесса воз­никновения доказательств. Криминалистика изучает способ совер­шения преступления, по существу, как содержательное явление действительности, и на основе познания закономерностей его фор­мирования, причин и форм повторяемости разрабатывает сред­ства, приемы и методы обнаружения, собирания, исследования и оценки доказательств"¹. Такой подход к сущности способа соверше­ния преступления обусловил возникновение новых связей между учением о способе и теорией навыков, учением о регистрации кри­миналистических объектов и т. п.

Интенсивная разработка теории криминалистической иденти­фикации привела в эти годы не только к изменению ее связей с другими частными криминалистическими теориями, но и к обра­зованию в ее составе подсистем — теорий более низкого уровня. И здесь не обошлось без решающего влияния изменений представ­лений о предмете криминалистики. После того, как М. Я. Сегай, опираясь на предложенное мною определение предмета кримина­листики, по-новому определил предмет теории идентификации ("за­кономерности возникновения, обнаружения, исследования и ис­пользования идентификационных связей, обусловленных взаимо­действием и взаимным отображением свойств отождествляемого объекта и материальной среды события преступления"²), стало бо­лее четко просматриваться значение общих положений этой тео­рии для развития, так сказать, "отраслевых" теорий идентифика­ции более низкого уровня.

Такая "отраслевая" теория — графической идентифика­ции — получила свое развитие в трудах В. Ф. Орловой³. Аналогич­ные изменения претерпела и другая "отраслевая" теория иденти­фикации — теория судебно-баллистической идентификации, пред-

¹ Зуйков Г. Г. Установление способа совершения преступления. М., 1979. С. 11—12.

² Сегай М. Я. Методология судебной идентификации. Автореф. дисс... докт. юрид. наук. Киев, 1970. С. 7—8.

³ Орлова В. Ф. Теория судебно-почерковедческой идентификации в совет­ской криминалистике. Автореф. дисс... докт. юрид. наук. М,, 1973. С. 17.

8.1. Тенденции развития частных криминалистических теорий

метом которой, по определению Б. М. Комаринца, следует считать "закономерности выстрела и действия огнестрельного оружия в связи с совершением посредством него преступлений и возникно­вением судебных доказательств"¹. Эта теория также вошла в чис­ло частных криминалистических теорий "второго порядка", обра­зовав но