М.в. кроз, н.а. ратинова, о.р. онищенко
М.В. КРОЗ, Н.А. РАТИНОВА, О.Р. ОНИЩЕНКО
КРИМИНАЛЬНОЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ
Москва
В работе рассмотрены понятие, виды, стратегии, методы и средства психологического воздействия, а также особенности подобного влияния, оказываемого преступником на жертву при совершении широкого круга преступных деяний. Проанализированы и соотнесены друг с другом психологическая и правовая традиции исследования психологического воздействия и психического насилия.
Особенности подобного негативного воздействия на психическую сферу и поведение потерпевшего проиллюстрированы на примерах конкретных составов преступлений: против личности, против собственности и против государственной власти. Рассмотрена специфика применения специальных психологических познаний в форме судебно-психологической экспертизы при расследовании и судебном разбирательстве указанных категорий дел.
Для юристов-правоприменителей, преподавателей права и психологии, юридических психологов, проводящих судебно-психологические экспертизы и научные консультации.
Введение.
Психологическое воздействие теснейшим образом вплетено в ткань человеческих отношений. Оно проявляется практически при любом взаимодействии двух и более субъектов и, по существу, пронизывает всю человеческую жизнь. Люди как общественные существа непрерывно подвергаются ему со стороны окружающих и, в свою очередь, постоянно оказывают его на других. Психологическое воздействие, как будет показано ниже, – явление крайне многомерное, оно имеет множество различных аспектов. Следует отметить, что различным может быть и результирующий эффект данного процесса. Он может варьировать от крайне незначительного («в одно ухо вошло, в другое вылетело»), до весьма интенсивного, радикально меняющего сознание и деятельность субъекта, в отдельных же случаях переворачивающего всю его жизнь. Как точно выразился известный поэт В. Шефнер: «Словом можно убить, словом можно спасти…».
Психологическое воздействие бывает различным и по «знаку». Оно может иметь сугубо положительный потенциал, как это происходит в психотерапии, воспитании, обучении, при взаимодействии священнослужителей с верующими. В ряде случаев оно относительно нейтрально для субъекта (рабочее взаимодействие в переговорном процессе). Существует, однако, весьма широкий спектр ситуаций, при которых результаты психологического воздействия являются для человека весьма негативными, травмирующими его психику. При этом палитра отрицательных воздействий и их последствий также весьма широка – от испорченного настроения после перебранки в транспорте до глубокой депрессии с попыткой самоубийства.
Разумеется, столь «тонкая материя» как негативное психологическое воздействие плохо поддается объективной оценке, особенно в количественной форме. Тем не менее, оно может не только осуждаться с позиции морали и этики. В ряде случаев его использование является противоправным в соответствии с нормами действующего законодательства. Анализ содержания статей Уголовного кодекса РФ показывает, что деструктивное психологическое воздействие в той или иной форме лежит в основе значительного числа преступлений, может характеризовать способ их совершения или являться обстоятельством, смягчающим или отягчающим наказание. В этих случаях психологический анализ направленности, интенсивности, динамики психологического воздействия, его форм и методов, использованных преступником при взаимодействии с потерпевшим, может дать правоприменителю ценную информацию, существенную для полной и всесторонней оценки всех юридически значимых обстоятельств по делу.
Необходимо отметить, что с развитием теории и практики психологической науки ее достижения весьма широко внедряются в жизнь и не всегда в благих целях. Криминальное психологическое воздействие в ряде случаев носит достаточно тонкий, закамуфлированный характер. Оно уже давно не сводится только лишь к очевидным для жертвы высказываниям прямых угроз, шантажу, оскорблениям. В ряде случаев потерпевший частично (или полностью) не отдает себе отчета в том, что стал объектом скрытого психологического воздействия, манипулирования. К сожалению, и правоприменитель, убедившись, что в отношении потерпевшего не применялись явные угрозы, запугивание и др., зачастую не склонен далее углубляться в тонкости и нюансы состояния и поведения жертвы, исследование их причин.
Наблюдается нередко и противоположная тенденция, связанная с мифологизацией психологии и ее возможностей. Тема манипуляции сознанием, «зомбирования», «промывания мозгов» являются крайне популярной у широкой публики, общественных и политических деятелей. Она представляет собой благодатную почву для всякого рода околонаучных спекуляций.
Появившиеся в последние годы многочисленные шаманы, колдуны, экстрасенсы через средства массовой информации активно рекламируют свои услуги, обещая излечить ото всех болезней, решить любые проблемы, нейтрализовать врагов. Такая информация является крайне распространенной, при этом достаточно широкий круг лиц относится к подобным заявлениям некритично, принимает их на веру. Повышенная внушаемость делает их особенно уязвимыми для действий разного рода мошенников. Ярким примером подобного феномена является дело Г.Грабового, организовавшего общество «ДРУГГ» и получавшего огромные пожертвования от людей, которым пообещал воскресить их близких.
Полки книжных магазинов сейчас переполнены литературой, содержащей популярное, но при этом достаточно алгоритмизированное, «технологичное» изложение методов психологического воздействия на сознание и поведение людей (например, нейролингвистического программирования). Повышая «психологическую вооруженность» бизнесменов, менеджеров, да и обычных граждан, желающих «добиться победы любой ценой», «переиграть партнера по общению», авторы явно игнорируют возможный ущерб, который способно нанести окружающим дилетантское использование достаточно серьезных техник воздействия на сознание (или подсознание), предлагаемых для всеобщего ознакомления. Представляется, что риск злоупотреблений, использования специальной информации для недобросовестного манипулирования поведением и сознанием окружающих (как отдельных субъектов, так и групп) весьма существенен.
Для того чтобы помочь правоприменителю сориентироваться во всем многообразии информации, отделить реальность от вымысла, психологическое воздействие от самовнушения и самообмана, требуется привлечение сведений из области той науки, которая занимается изучением механизмов воздействия на сознание и подсознание людей. Необходимо хотя бы в общих чертах дать юристам представление о сущности психологического воздействия, его видах, методах и способах влияния преступника на жертву, роли и месте психологического воздействия в механизме преступного поведения.
Решению данных задач посвящена настоящая работа. Структурно она состоит из пяти глав. В первой рассматривается, каким образом проблема воздействия на человека ставится и решается в психологической науке. Проанализированы подходы к понятию «психологическое воздействие» и его соотношение с другими, близкими по значению терминами, описывающими сходную психологическую реальность, такими как «влияние», «манипулирование» и др. Рассмотрены основные стратегии и виды воздействия, а также методы и средства, с помощью которых оно осуществляется.
Во второй главе формулируется и обосновывается понятие криминального психологического воздействия как особого вида психологического воздействия, оказываемого при совершении преступных деяний, предлагаются широкое и узкое толкование такого воздействия. Обсуждается проблема психического насилия, принуждения и понуждения как разновидностей криминального психологического воздействия. При этом рассматриваются различные уголовно-правовые и криминологические подходы к содержанию данных феноменов.
Таким образом, в первых двух главах, содержательно образующих первую часть книги, рассматриваются общие вопросы психологии воздействия, в том числе в сфере криминала. В трех последующих главах, составляющих вторую часть монографии, обсуждается специфика психологического воздействия при совершении различных видов преступлений.
Третья глава посвящена анализу специфики криминального психологического воздействия на потерпевшего при совершении отдельных видов преступлений против личности – на примере доведения до самоубийства (ст. 110 УК РФ), оскорбления (ст. 130 УК РФ) и понуждения к действиям сексуального характера (ст. 133 УК РФ).
В четвертой главе особенности психологического воздействия, оказываемого на жертву при совершении преступлений в сфере экономики, раскрываются на примере мошенничества (ст. 159 УК РФ).
Наконец, в заключительной пятой главе рассматривается, каким образом психологическое воздействие осуществляется в преступлениях против государственной власти – на примере публичных призывов к экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ) и возбуждения вражды либо ненависти, унижения человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ).
Четвертая глава книги подготовлена О.Р. Онищенко, остальные разделы – М.В. Крозом и Н.А. Ратиновой.
Понятие.
На уровне обыденного сознания психологическое воздействие «чаще всего понимается как воздействие чего-то нематериального, например, слова или особых флюидов на поведение человека, его мысли и чувства. Типичный образ такого понимания воздействия – отнесение к этому классу явлений действий гипнотизера, психотерапевта, мага, группы ловкачей, обводящих вокруг пальца доверчивых граждан, и т.п.»[1]. В такого рода определении, несмотря на всю его «ненаучность», имеется рациональное зерно. Действительно, в нем предполагается, что здесь, во-первых, используется психологические (а не физические) средства воздействия на человека, а во-вторых, объектом воздействия служит психическая сфера индивида, а также его поведение. Следовательно, психологическое воздействие – это воздействие на психическую сферу субъекта – сознание и бессознательное, мысли, чувства и психические состояния, а также его поступки, деятельность, выполненное с помощью психологических средств.
Один из ведущих отечественных специалистов по проблеме психологического воздействия – Т.С. Кабаченко определяет его как «изменение психологических характеристик личности, групповых норм, общественного мнения или настроения за счет использования психологических и социально-психологических закономерностей». При этом оно «может рассматриваться и как процесс, приводящий к изменению психологического базиса конкретной активности, и как результат (собственно изменения)»[2].
Противоположностью психологическому с этой точки зрения выступает физическое воздействие – оказываемое на организм субъекта физическими средствами (механическое, химическое, температурное воздействие и пр.) Впрочем, следует оговориться, что последствиями физического воздействия (как непосредственными, так и отсроченными) также могут выступать изменения в сознании и поведении объекта такого воздействия.
Изучению различных аспектов проблемы психологического воздействия в человеческом обществе посвящено большое количество отечественных и зарубежных исследований. Как справедливо отмечает известный российский психолог А.Г. Ковалев, «проблема воздействия занимает особое место в психологической науке, поскольку именно в ней наиболее сконцентрированы принципиальные вопросы, связанные с управлением психическими явлениями»[3]. Значительный интерес, проявляемый учеными в последние десятилетия к проблеме психологического воздействия, масса эмпирических исследований, проведенных в этой области, большое количество оригинальных теоретических разработок – все это позволяет утверждать, что психология воздействия сейчас является самостоятельным, активно развивающимся разделом психологической науки.
При анализе феномена психологического воздействия отдельные авторы – как психологи, так и представители других наук, используют различную терминологию. Так, наряду с «психологическим воздействием» применяются такие понятия, как «психическое воздействие», «психологическое насилие», «психическое насилие», «информационное воздействие», «влияние», «манипулирование», «побуждение» и др. В правовых науках при описании деструктивного психологического воздействия на потерпевшего при совершении широкого круга преступлений используются понятия «психическое насилие», «принуждение», «понуждение», «шантаж», «угрозы». В целом все эти термины описывают различные аспекты одной и той же психологической реальности. Некоторые из них используются синонимично, другие же имеют собственное значение и особую область применения.
Наиболее близки по смыслу термины «психологическое воздействие» и «психическое воздействие». Как правило, в научных психологических работах они используются как синонимы. Иной позиции придерживается А.И. Папкин, который полагает, что между ними есть некоторые содержательные различия: «Психологическое воздействие – преднамеренное, целенаправленное вмешательство в процессы психического отражения действительности другого человека в отличие от психического, которое может происходить и без выраженного желания воздействующего субъекта и даже в его отсутствие»[4]. Следует отметить, что в литературе термин «психологическое воздействие» встречается значительно чаще, чем «психическое воздействие».
В зарубежных исследованиях понятия «влияние», «воздействие» и «манипулирование» также обычно рассматриваются как синонимичные. Например, известная работа Р. Чалдини «Психология влияния» фактически посвящена описанию манипулятивного воздействия при межличностном, деловом общении и способам противостояния этому воздействию[5]. Подобное отождествление присутствует и в некоторых других работах по социальной психологии[6].
В отечественной психологической литературе понятия «психологическое воздействие» и «влияние» также иногда используются в одном и том же значении. Вероятно, здесь сказывается влияние западной научной традиции. Кроме того, и в литературном русском языке эти понятия имеют очень близкую семантику. Так, в «Словаре русского языка» С.И. Ожегова слова «воздействие» и «влияние» определяются как синонимы: «влияние – действие, оказываемое кем-, чем-либо на кого-, что-либо; воздействие»[7]. В «Словаре современного русского литературного языка» также дается очень близкое определение[8]. В настоящей работе они также зачастую используются как синонимы.
Манипуляция же (манипулирование), как будет показано ниже, является одной из разновидностей психологического воздействия, эти явления находятся в родовидовом соотношении (часть-целое).
В психологической традиции (в отличие от правовой) термины «психологическое насилие», «психическое насилие» имеют ограниченное хождение. Они наиболее активно используются при исследованиях деятельности псевдорелигиозных организаций и деструктивных культов, анализа их воздействия на своих членов, механизмов вовлечения людей в деятельность культов и управления ими[9]. Так, например, С. Хассен, говоря о воздействии на членов тоталитарных культов, указывает на используемое в отношении них психологическое насилие. При этом данными терминами описываются антисоциальные по направленности и наиболее деструктивные по характеру разновидности психологического воздействия, используемые в практике руководителей и адептов тоталитарных сект.
Вслед за зарубежными авторами достаточно широко при изучении деструктивных культов применяет термин «психологическое насилие» Е.Н. Волков, определяя его как «социально-психологическое воздействие, преднамеренно принуждающее другого человека или группу людей к поступкам или поведению, которые не входили в их намерения; нарушающее психологические границы личности и социальной группы; осуществляемое без информационного согласия и без обеспечения социальной психологической безопасности индивида или группы людей, а также всех их законных прав; приводящее к социальному, психологическому, физическому или материальному вреду (ущербу)»[10].
Наиболее детально понятие «психическое насилие» разработано в русле правовой традиции. Его анализ представлен во второй главе настоящей работы.
В непсихологической литературе зачастую используется термин «информационное воздействие» в значении близком к тому, которое мы понимаем под «психологическим воздействием». Действительно, последнее, как правило, связано с процессами создания, передачи, приема и обработки информации. Вместе с тем авторы не всегда четко обозначают, что они имеют в виду под «информацией», зачастую трактуют ее очень широко. В результате под «информационным воздействием», наряду с психологическим, могут подразумеваться и некоторые виды физического влияния на субъекта.
Для того чтобы избежать подобной неточности, некоторые авторы предпочитают называть подобное воздействие «информационно-психологическим»[11], что, на наш взгляд, значительно точнее определяет сущность данного феномена.
Наконец, синонимично понятию «психологического воздействия» используют термин «коммуникативное воздействие». Во многих контекстах это представляется вполне оправданным, поскольку психологическое воздействие обычно осуществляется в процессе человеческой коммуникации: межличностной, групповой, публичной и массовой. Основными средствами подобного воздействия, как будет показано ниже, выступают именно средства вербальной и невербальной коммуникации. Поэтому в дальнейшем изложении мы также используем термины «психологическое воздействие» и «коммуникативное воздействие» как синонимы.
Стратегии и виды.
В отечественной психологии широко распространена точка зрения, согласно которой к наиболее общим разновидностям психологического воздействия относятся типы стратегий, которые использует воздействующий субъект в ситуации взаимодействия. Так, он может «либо ориентироваться на сознательный выбор и свободную волю тех, с кем взаимодействует, либо побудить некоторый эффект в поведении и деятельности, минуя этап критического осмысления и собственного волеизъявления реципиента»[12]. В соответствии с этим положением выделяют три стратегии воздействия: развивающую (первый подход), а также императивную и манипулятивную (второй подход).
Г.А. Ковалев связывает эти стратегии с базовыми парадигмами в психологии, посредством которых ученые пытались объяснить природу и закономерности человеческой психики, межличностных и межгрупповых отношений.
Первая – «субъект-субъектная» или «диалогическая» парадигма – «основана на вере в конструктивное, активное, созидающее и творческое начало человеческой природы, на его изначальной моральности и доброте, его альтруистической и коллективистической направленности, выступающих в качестве предпосылок и условий совместного существования и выживания людей»[13]. В западной психологии указанная концепция получила развитие в рамках школы гуманистической психологии.
Субъект-субъектной парадигме в психологии соответствует развивающая стратегия воздействия, реализуемая в диалоге двух и более равноправных субъектов взаимодействия. Принципами реализации такого диалога являются «эмоциональная и личностная раскрытость партнеров по общению, психологический настрой на актуальные состояния друг друга, безоценочность, доверительность и искренность выражения чувств и состояний»[14].
Данная стратегия базируется на гуманистических ценностях, в том числе на безусловном уважении к личности, ее правам и свободе воли субъекта, на которого оказывается воздействие. В социально негативных целях данная стратегия практически не используется, поэтому с учетом проблематики настоящей работы в дальнейшем мы не будем на ней останавливаться.
Другой парадигме, в которой человек рассматривается не как активный субъект, но лишь как объект воздействия, соответствуют две иные стратегии. Первая из них – это стратегия императивного воздействия. «Основными функциями данной стратегии являются функции контроля поведения и установок человека, их подкрепления и направления в нужное русло, а также функция принуждения по отношению к объекту воздействий. Реализация императивной стратегии происходит чаще всего там, где человек в силу тех или иных обстоятельств обладает ограниченными возможностями для самостоятельного выбора поступков или решений»[15].
Императивная стратегия воздействия основным своим источником имеет неравенство людей и вытекающие из него отношения зависимости, доминирования-подчинения. Это неравенство может быть связано с различиями статусов субъектов (как официального, так и неформального), социальных положений и т.д., вплоть до различий в физической силе.
Наиболее типичным примером применения данной стратегии является воздействие руководителя на подчиненного с использованием имеющихся у первого официальных властных полномочий. Таким образом, императивная стратегия теснейшим образом связана с феноменом власти.
Х. Хекхаузен выделяет следующие шесть источников власти:
· «Власть вознаграждения.
· Власть принуждения и наказания.
· Нормативная власть, предполагающая наличие интериоризованных индивидом норм, согласно которым субъект, обладающий властью, имеет право контролировать соблюдение определенных правил поведения, а в случае необходимости настаивать на них.
· Власть эталона, основанная на идентификации индивида с субъектом, обладающим властью.
· Власть знатока зависит от величины приписывания индивидом субъекту, обладающему властью, особых знаний, интуиции, навыков, важных в отношении того поведения, о котором идет речь.
· Информационная власть, предполагающая что субъект, обладающий властью, располагает информацией, способной заставить индивида оценить последствия своего поведения в новом свете»[16].
Нетрудно заметить, что первые три источника (власть вознаграждения, власть принуждения и наказания и нормативная власть) наиболее тесно связаны с системой деловых иерархических отношений, действующих в формальных организациях, на них основана совокупность прав и возможностей, которыми обладают руководители для управления подчиненными им коллективами. Так, например, как справедливо отмечает Т.С. Кабаченко, нормативная власть базируется на факте принадлежности взаимодействующих сторон к определенной организационной структуре, различии в их статусах и их иерархической зависимости[17]. Злоупотребления властными полномочиями в институциализированных структурах могут содержать составы преступлений, предусмотренных, например, ст. 285 («Злоупотребление должностными полномочиями»), 286 («Превышение должностных полномочий») УК РФ и др.
Два последних источника власти больше зависят от индивидуальных особенностей ее носителя, наличия у него особых экспертных знаний либо обладания эксклюзивной информацией, с помощью которой он может эффективно воздействовать на других людей. Сюда же можно отнести и власть, основанную на авторитете ее носителя. Таким образом, императивное воздействие может осуществляться и в рамках неинституционализированных отношений, когда один из взаимодействующих субъектов находится в неформальной зависимости от другого (например, отношения родитель – ребенок, лидер группы – ведомые члены, гуру – ученики и пр.).
Субъект, обладающий властными полномочиями (как институционализированными, так и неформальными), в силу своего статуса имеет весьма широкий круг возможностей для психологического воздействия на подчиненных, зависимых от него лиц. Причем далеко не всегда эти возможности используются исключительно в благих целях. Неравенство положения в отношениях «начальник – подчиненный», «учитель – ученик», «работающий муж – жена-домохозяйка», «родитель – ребенок» представляет достаточно широкий спектр возможностей для злоупотребления властью. Причем в ряде случаев даже не требуется ее реальное применение. Для реализации своих намерений лицу, занимающему вышестоящее положение, порой вполне достаточно в словесной форме обозначить потенциальные последствия неповиновения, вызвать страх перед возможными санкциями. Зачастую опасение потерять работу, боязнь преследований со стороны командира или педагога, ожидание родительского наказания являются мощным инструментом для подавления воли жертвы.
Анализ уголовной статистики показывает, что число дел, возбужденных по фактам доведения до самоубийства (ст. 110 УК РФ), понуждения к действиям сексуального характера (ст. 133 УК РФ), неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156 УК РФ), весьма невелико. Можно полагать, что это обусловлено двумя причинами – уже упомянутым страхом лиц, находящихся в положении зависимости, а также нежеланием работников правоохранительных органов возбуждать «бесперспективные дела», сбор доказательств по которым крайне сложен. В то же время сотрудники психологических служб отмечают, что значительное число обращений за помощью к специалистам обусловлено именно этими причинами, а злоупотребления властью в различных формах имеют весьма широкое распространение и являются источниками серьезных психологических травм.
Наконец, последней из перечисленных является манипулятивная стратегия воздействия. Манипуляция в различных видах и формах служит широко практикуемым способом негативного психологического воздействия, в том числе и в криминальных целях.В силу своей распространенности, частоты использования в межличностном взаимодействии манипулирование является объектом пристального внимания исследователей, и к настоящему времени оно достаточно хорошо изучено и описано специалистами-психологами.
Термин «манипулирование» происходит от латинского manupulus – пригоршня, горсть, (от manus – рука и ple – наполнять). В словарях европейских языков слово толкуется как: «1. умелое обращение с объектами с определенными намерениями, целями (например, ручное управление, освидетельствование пациента врачом с помощью рук и т.д.); 2. управление рычагами машины (механизмами в технике); 3. обработка кого-либо, влияние на кого-либо; 4. подтасовывание, жульничество, подделка, проделывание махинаций»[18]. Два последних значения в какой-то мере раскрывают именно психологическое содержание этого понятия, которое также используется в технике, медицине, политологии, лингвистике и других науках.
Среди зарубежных психологических исследований манипулирования в межличностных отношениях наиболее широко известна монография Э. Шострома «Человек-манипулятор»[19]. Автор детально анализирует данный феномен с позиций гуманистической психологии, подробно останавливается на природе манипулятивного воздействия. Сравнивая основные характеристики манипулятора и его противоположности – «актуализатора», Э. Шостром противопоставляет ложь (фальшь), неосознанность (апатия, скука), контроль (закрытость) и цинизм (безверие) манипулятора честности (прозрачности, искренности), осознанности (отклик, полнота жизни, интерес), свободе (спонтанность, открытость) и доверию (вера, убеждение).
В.Н. Куницына, Н.В. Казаринова и В.Н. Погольша определяют манипуляцию как один из видов психологического воздействия, используемый субъектом для достижения одностороннего выигрыша. При разграничении понятий манипулирующего воздействия и личного влияния, авторы выделяют три основных показателя манипуляции: скрытность намерений, стремление получить односторонний выигрыш и разрушающий личность эффект воздействия (в первую очередь негативный эффект сказывается на личности адресата, но опосредованно – и на личности самого манипулятора)[20].
Близкую по содержанию трактовку манипулирования дает Е.В. Сидоренко. По ее мнению, манипуляцией является «преднамеренное и скрытое побуждение другого человека к переживанию определенных состояний, принятию решений и выполнению действий, необходимых для достижения инициатором своих собственных целей»[21]. Автор полагает, что манипулятор стремится к победе не силой, а хитростью и выдержкой, его задачей является принудить человека сделать что-то нужное не под угрозой наказания, а по своей доброй воле.
П.С. Таранов предлагает следующую образную трактовку манипуляции: «Исполненная коварства, но всегда внешне пристойная и чистая, изощренная по способу осуществления, обычно театрализованная акция одного человека или группы лиц в намерении нарушить или разрушить чужие интересы, чтобы привести к торжеству и победе интересы собственные»[22]. Это определение вряд ли можно назвать строго научным, тем не менее, оно отражает обыденное представление о «манипуляции» как о некоем обмане, махинации, действии, преисполненном коварства.
Т.С. Кабаченко полагает, что манипулирование – это скрытое психологическое воздействие, преследующее односторонние цели[23].
Наиболее детально феномен психологического манипулирования раскрывается в монографии Е.Л. Доценко. Автор утверждает, что манипуляция – это вид психологического воздействия, искусное исполнение которого ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями[24].
Е.Л. Доценко выделяет семь групп признаков манипуляции:
1) родовой признак – психологическое воздействие;
2) отношение манипулятора к другому, как к средству достижения собственных целей;
3) стремление получить односторонний выигрыш;
4) скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленности);
5) использование психологической силы, игра на слабостях;
6) побуждение, мотивационное привнесение;
7) мастерство и сноровка в осуществлении манипулятивных действий[25].
Если сравнивать манипулятивную и императивную стратегии, используя данную систему признаков, то можно заметить, что первые три группы будут одинаковы у обеих стратегий. Ключевое различие проявляется в четвертом признаке. Сущностной особенностью манипуляции является скрытый характер воздействия, а в рамках императивной стратегии оно осуществляется явно, открыто.
Пятая и шестая группы признаков по Е.Л. Доценко описывают факторы, на которых основано манипулирование (игра на слабостях, мотивационное привнесение и др.) Императивное же воздействие, как уже отмечалось, базируется на силе и власти субъекта, обладая которыми, он может диктовать свою волю другим людям.
Следует отметить и еще одно существенное различие между данными стратегиями. Успешное манипулирование окружающими во многом определяется способностями субъекта, наличием у него определенных психологических характеристик, таких как хитрость, расчетливость, проницательность, цинизм и др. Это социальное качество, которое развивается, совершенствуется в результате научения. Поэтому представляется оправданным говорить о некоторой «манипулятивной способности» индивида.
В то же время возможность императивного воздействия объективно задается социальным положением, статусом субъекта и зависит в первую очередь от них, а не от каких-либо специальных способностей. (Различные варианты подобного неравенства описываются пословицами: «Сила есть – ума не надо», «Я начальник – ты дурак»). Умение правильно отдавать приказы или угрожать значительно меньше связано с качеством обучения, чем умение манипулировать людьми, играть на сильных и слабых сторонах их характера. Именно поэтому словосочетание «способность к императивному воздействию» «режет ухо», воспринимается как нонсенс.
Возвращаясь к характеристике манипулирования, отметим, что оно активно используется при изучении информационно-психологической безопасности личности. Так, например, Г.В. Грачев и И.К. Мельник указывают на возможность тайного принуждения личности (с политическими или иными целями) через средства массовой информации, пропаганду, политическую рекламу[26]. Они предлагают оригинальные способы диагностики и последующей нейтрализации подобного воздействия.
Т.С. Кабаченко также считает, что именно манипулирование в наибольшей степени создает предпосылки к нарушению психологической безопасности. Это связано с тем, что в основе манипуляции лежит скрытое воздействие, осуществляемое с расчетом на сниженный контроль ситуации со стороны реципиента, помимо его сознательного волеизъявления[27].
Специальные технологии психологического манипулирования в настоящее время весьма широко используются во многих сферах общественной практики: при проведении различных полит- и пиар-компаний, в рекламе и пр. Данная стратегия воздействия на сознание и поведение субъекта активно используется в криминальных целях при совершении широкого круга преступных деяний, например, при создании финансовых «пирамид», вовлечении адептов в псевдорелигиозные организации деструктивного характера, вербовке членов военизированных политических организаций или террористических групп. Подробный анализ основных характеристик манипулирования при совершении отдельных видов преступлений представлен в дальнейшем изложении (третья – пятая главы).
Помимо наиболее общих стратегий исследователи выделяют большое количество отдельных видов психологического воздействия, используя различные основания для их классификации. К числу важнейших из них относятся следующие:
1. По уровню произвольности регуляции деятельности: произвольное – непроизвольное воздействие. В первом случае активный субъект сознательно стремится оказать влияние на своего партнера, «действующая сторона предполагает вызвать определенный психологический эффект»[28]. Во втором индивид не ставит перед собой такой цели, то есть возможные результаты воздействия заранее им не планируются. Как уже отмечалось, А.И. Папкин предлагает называть непроизвольное воздействие психическим, а произвольное – собственно психологическим. Вместе с тем такое «умножение сущностей» в рамках психологического анализа вряд ли является целесообразным.
В криминальных ситуациях, как правило, преступник, воздействует на жертву целенаправленно, четко осознавая планируемый результат своих действий и желая его наступления. Так, похищение человека (ст. 126 УК РФ) или незаконное лишение свободы (ст. 127 УК РФ), как правило, осуществляются для облегчения последующего воздействия на него (или его близких, родственников, коллег) для того, чтобы подавить свободу волеизъявления, заставить подчиниться требованиям преступников. Таким образом, психологическое воздействие в различных формах, оказываемое на жертву, является здесь средством достижения преступником своих противоправных целей (заставить потерпевшего или его близких помимо или против своей воли совершить действия, желательные для правонарушителя).
Вместе с тем в ряде случаев негативное психологическое воздействие на жертву может оказываться и непреднамеренно. Например, при нанесении телесных повреждений различной степени тяжести (ст. 111, 112, 115 УК РФ) целью преступника может являться именно причинение физического ущерба жертве, причинение боли, физических страданий. Психологическое воздействие на потерпевшего в форме угроз, оскорблений, сопровождающее физический контакт, по большей части является фоновым. Оказание такого воздействия может не входить в намерения преступника, не рефлексироваться им.
Следует отметить, что, в отличие от психологического подхода, для правовой оценки деяния, совершенного с применением психологического воздействия на потерпевшего, вопрос о произвольности и целенаправленности действий преступника, наличия либо отсутствия у него осознанного намерения воздействовать определенным образом на психику или поведение другого лица (лиц), является юридически з