Является ли немотивированное правосудие правосудием?

Стро­го соблюдая закон, граждане обретают личную безо­пасность, что справедливо, поскольку ради этого люди объединяются в общество, и полезно, поскольку в этом случае предоставляется возможность точно про­считать неудобства противоправного поведения. Прав­да, граждане приобретают дух независимости, но не для того, чтобы расшатывать законодательную основу и не повиноваться властям. Они скорее окажут непо­виновение тем, кто осмеливается назвать священным именем добродетели потакание своим прихотям и корыстным интересам или взбалмошным мнениям. Эти принципы вызовут неудовольствие тех, кто счи­тает себя вправе тиранить подчиненных столь же жестоко, как их, в свою очередь, тиранит вышесто­ящий деспот. И я должен был бы бояться всего на свете, если бы дух тирании мог заставить смириться дух просветительства.

Чезаре Беккария «О преступлениях и наказаниях».

Данная статья отчасти порождена ознакомлением с инициативой Верховного Суда РФ по освобождению судей от обязанности готовить мотивировочные части судебных актов, оставив обязанность мотивировать судебные акты только по некоторым категориям дел^[61]. Впрочем, суды будут обязаны составить мотивированные судебные акты, в случае если сторона попросит об этом.

Однако, в проекте Верховного Суда есть также уже ничем не ограниченное право суда апелляционной инстанции не составлять мотивированное определение, если решение суда первой инстанции оставлено им без изменения при условии, что в апелляционных жалобе, представлении отсутствуют доводы, которые не были предметом рассмотрения в суде первой инстанции, и при рассмотрении дела судом апелляционной инстанции не были приняты новые доказательства. Эта право суда не ограничено ни категорией дел, ни возможностью лиц, участвующих в деле просить о мотивировании судебного акта.

Ранее, поднимая проблему мотивированности судебных актов, мы обращали внимание на ее актуальность, разделяя точку зрения, что «главной болезнью судебного контроля в России является игнорирование судами доводов жалоб»^[62].

С учетом вынесенных обязательных для России постановлений ЕСПЧ мы надеялись, и поводы для этого были в виде некоторых судебных актов высших судебных инстанций отменявших судебные акты в связи с нарушением требования мотивированности судебных актов, что «российский правоприменитель сможет сделать свои акты более ясными для населения и не будет избегать от обязанности аргументировать свои акты и уклоняться от дачи ответов на вопросы, поставленные заявителем в своем требовании…», что «…это сможет стать причиной возрождения веры в правосудие и веры в справедливость. Вера в справедливость имеет очень большую ценность в обществе, именно она дает силы в трудных ситуациях и дает силы для построения лучшего будущего для страны. Тот, кто потерял эту веру, смотрит в будущее без надежды. Но возрождение этой веры дело ответственное, требующее постоянной работы, притом, что результаты этой работы могут быть перечеркнуты легко даже небольшим отклонением от принятого курса, потому что слишком часто человек был обманут и пределы его способности доверять не безграничны», «…мотивированность всех судебных актов достойная задача, которая должна быть разрешена в России»^[63].

Конечно же, общество было вправе ожидать, что если сколь скоро немотивированные судебные акты могут быть нарушением права на справедливый суд^[64], то требование мотивированности^[65] должно стать объектом пристального внимания всех судебных инстанций^[66].

Немотивированность судебных актов иногда обращала на себя внимание в актах высших судебных инстанций. Так в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31 мая 2007 г. N 27 "О практике рассмотрения судами дел об оспаривании решений квалификационных коллегий судей о привлечении судей судов общей юрисдикции к дисциплинарной ответственности" обращено внимание судов на то, что «судебные акты должны быть точными, понятными, убедительными и объективными по содержанию, не допускающими неясностей при исполнении. Немотивированные и неубедительные, небрежно составленные судебные акты, содержащие искажения имеющих значение для дела обстоятельств, порождают сомнения в объективности, справедливости и беспристрастности судей»^[67]. Таким образом, в Верховном Суде РФ уже давно существует абсолютно правильное понимание недопустимости немотивированных решений.

И это не удивительно,поскольку«требование мотивированности юрисдикционных актов отнюдь не новое веяние в процессуальной науке, порожденное влиянием практики ЕСПЧ, не новое представление о справедливости, а общий принцип юридического процесса»^[68].

Хотя в постановлениях ЕСПЧ очень точно выражено значение мотививированности судебных актов: «Еще одна роль мотивированного решения состоит в том, что оно доказывает сторонам, что их позиции были выслушаны. Кроме того, мотивированное решение дает возможность какой-либо стороне обжаловать его, а апелляционной инстанции – возможность пересмотреть его»^[69], но мы можем аналогичные понимания необходимости мотивированности в трудах российских правоведов.

Так в начале 20 века административист М.Д. Загряцков в своей работе «Право жалобы», написанной в 1923-1924 годах, обращал внимание на то, что «отсутствие мотивировки противоречит самой идее права жалобы, лишая жалобщика основания для дальнейшего обжалования неправильного решения и чрезвычайно ослабляя и даже совершенно отнимая возможность жаловаться»^[70].

Подобную идею найдем у А. Г. Гойхбарга в его книге «Курс гражданского процесса», опубликованной также в 20 годах прошлого века^[71].

Современные ученые также пишут о необходимости судов публично транслировать и разъяснять свои взгляды участникам судо-производства посредством постановлений, ведь они обладают безусловным правом подвергнуть сомнению окончательные выводы органов правосудия, оспорив их в вышестоящих инстанциях^[72].

Полагаем, что данные положения в полной мере применимы к судебным актам апелляционных инстанций, поскольку их судебные акты, также подлежат обжалованию и на них в полной мере распространяются требования принципов справедливого правосудия, в том числе, обеспечение публичности для обеспечения гражданского контроля.

Безусловно, контроль апелляционных судов за законностью и справедливостью судебных решений повышает доверие общества к судебной системе, создает стимулы для судей первой инстанции, мотивирует ответственное отношение к исполнению их обязанностей^[73], но контроль вышестоящей кассационной инстанции выполняет такие же функции, которые нельзя выполнить при отсутствии мотивированных актов апелляционной инстанции.

ЕСПЧ в своих постановлениях разъясняет, что «изложение мотивированного решения является единственной возможностью для общественности проследить отправление правосудия»^[74], российские ученые также отмечают, что «немотивирование судебного акта противоречит принципу прозрачности судебной власти и правосудия, которые являются необходимыми условием осуществления за ними эффективного гражданского контроля»^[75], «информация о судебной деятельности должна преследовать две главные цели: во-первых, держать судебную власть и судебную реформу под гражданским контролем, естественно, при гарантиях невмешательства в отправление собственно правосудия, а также защищать судебную власть, и, во-вторых, помогать гражданам лучше ориентироваться в системе судебной защиты, дабы более эффективно отстаивать, защищать свои права и законные интересы»^[76].

В Постановлении ЕСПЧ по делу «Рякиб Бирюков против РФ»^[77] было установлен факт нарушения права на справедливое судебное разбирательство, где в качестве основания для установления нарушения статьи 6 Конвенции был указан факт не оглашения судебного акта в полном объеме публично. Возражения РФ о том, что резолютивная часть кассационного определения была оглашена в присутствии заявителя были отклонены.

Полагаем, что данный вывод вполне актуален для оценки инициативы Верховного Суда РФ по упрощению судопроизводства в виде освобождения судов от мотивирования судебных актов по результатам рассмотрения апелляционных жалоб. Очевидно, что тот, кто готовил вышеизложенную инициативу, не учел уроков из данного Постановления ЕСПЧ.

В данном постановлении ЕСПЧ также напомнил, что публичный характер судебного разбирательства защищает стороны судебного процесса от отправления правосудия в режиме секретности и без общественного контроля; что также является одним из средств, посредством которого поддерживается доверие к нижестоящим и вышестоящим судам. Когда отправление правосудия осуществляется открыто, то гласность способствует достижению цели Статьи 6 § 1, а именно: справедливое судебное разбирательство, гарантия одного из фундаментальных принципов любого демократического общества по смыслу Конвенции^[78].

Мотивированность судебных актов – это также требование уважения достоинства личности. Именно мотивированность судебного акта является подтверждением, что государство в лице суда действительно выслушало и поняло человека в ходе судебного процесса где суд не только надлежащим образом организовал коммуникацию в ходе судебного процесса, услышал стороны, но и дал им ответ в мотивированном судебном акте.

Как отмечают исследователи судебной коммуникации: эффективность судебной коммуникации оценивается через достижение цели коммуникации, то есть, понятный всем участникам процесса и закономерный, то есть соответствующий логике состоявшегося судебного разбирательства, результат рассмотрения дела, отраженный в судебном акте^[79].

Но результат судебного разбирательства важен не только лицам участвующим в деле, порой тот, кто собирается в суд изучает сложившуюся практику судов, для того, чтобы понять, возможный результат судебного разбирательства. Известность судебной практики судов также создает правовую определенность.

Те, кто исследовал апелляционное производство, предлагают не просто делать доступными судебные акты апелляционных инстанций, но и пишут, что «…следует обязать делать ежеквартальные обзоры практики, тем самым обеспечивая единство применения права на территории, находящейся под юрисдикцией суда. При этом данные обзоры должны выкладываться в специальный раздел сайта и быть доступны для ознакомления широкого круга лиц. Это позволит лучше ориентироваться в практике апелляционных судов, тем самым повысить прозрачность и предсказуемость правосудия»^[80].

Полагаем, что самое главное достоинство мотивированных судебных актов – это то, что они заменяют бездушную силу, силу произвола, силой логики и права.

«Освобождение» от мотивирования судебных актов – это не только освобождение от уважения личности, не только вывод судов из под контроля гражданского общества, но и ключ к перерождению права в режим произвола и бесправия...

Не можем не процитировать российских правоведов, которые предостерегали: «величайшая опасность, грозящая новыми потрясениями, заключается в перерождении ее неокрепшего еще права, в замене нового права старой бездушной силой… Остережемся от повторения роковых, непоправимых ошибок; будем помнить, что в господстве права - и только в нем - залог возрождения испытанной многими и великими бедствиями России»^[81].

Надеемся, что законодатель с осторожностью подойдет к инициативе Верховного Суда РФ и не допустит превращение правосудия, основанного на уважении к личности, в систему бездушного произвола, которая не отправляет правосудие, а лишь издает приказы…

8.

М.М.Ненашев,

к.ю.н.,

ОТЗЫВ

на законопроект о внесении изменений в ГПК РФ, АПК РФ, КАС РФ

(постановление Пленума Верховного Суда РФ № 30 от 03.10.2017)

Прошу рассмотреть предлагаемые замечания и по возможности учесть их при обсуждении законопроекта.

1. В связи с открытостью ЕГРЮЛ, представляется нецелесообразным подтверждение полномочий руководителя организации (для целей представительства) учредительными и иными документами. Достаточным будет предоставление выписки из ЕГРЮЛ, достоверность которой может быть проверена судьей на официальном сайте налогового органа.

2. В качестве подтверждения полномочий лица, оказывающего юридическую помощь, не обязательно предоставлять оригинал документа о высшем юридическом образовании – достаточно представить его нотариально удостоверенную копию.

3. Спорным является отказ от договорной подсудности. Исходя из имеющейся информации, такой отказ обосновывается высокой нагрузкой на суды Москвы, Московской области и Санкт-Петербурга. При этом упускается из виду то, что этот же институт способен сократить нагрузку на указанные суды в случаях, когда изначально подсудный этим судам спор, передается по договорной подсудности в другой суд. Отказ от института договорной подсудности приведет к увеличению нагрузки на такие суды за счет отсутствия возможности договориться о рассмотрении дел по иной подсудности.

Кроме того, нельзя забывать и о том, что договорная подсудность используется не только в Москве, Московской области и Санкт-Петербурге, но и в других регионах. Отказ от этого института в ущерб интересам лиц, ведущим дела за пределами указанных субъектов РФ, вряд ли может быть признан целесообразным.

Снижения нагрузки на суды Москвы, Московской области и Санкт-Петербурга можно добиться за счет применения других инструментов.

Например, целесообразно установить повышенные пошлины для случаев, когда в результате договорной подсудности, спор, изначально подсудный другому суду, переходит в компетенцию судов, расположенных на территории этих трех субъектов (и наоборот, уменьшать пошлину по делам, переданным по договорной подсудности из указанных судов в другие суды). Такой подход мог бы не только уменьшить нагрузку на интересующие суды, но и в соответствующих случаях пополнить бюджет. Кроме того, он бы не затрагивал интересы лиц, использующих договорную подсудность за пределами указанных регионов.

4. Отказ от мотивировочной части судебных решений вряд ли существенно повлияет на уменьшение нагрузки на судей и на бюджет.

Исходя из общей длительности судебного разбирательства (редко занимает менее пары месяцев с даты подачи иска), сокращение работы судьи на пять дней не окажет существенного влияния как на экономию бюджета, так и на сокращение общего процессуального срока рассмотрения дела.

В настоящее время в арбитражном процессе допускается возможность составления сторонами проектов решений. Ее можно распространить и на гражданский процесс. Стимулирование этой возможности помогло бы достичь тех результатов, на которые направлено предложение об отказе от мотивировочной части судебного решения.

Кроме того, отказ от мотивированного решения способен породить практические проблемы, например, связанные с определением т.н. внешнего тождества исков, поскольку из резолютивной части решения зачастую невозможно установить основания, по которым заявлялся иск[82].

Например, заявлен иск о взыскании долга по арендной плате за январь 2017 г. в размере 100000 руб. Ответчик предъявляет решение суда, которым с него уже взыскана указанная сумма. При этом в резолютивной части не указаны ни договор, по которому взыскана сумма, ни период образования задолженности, ни другие обстоятельства, исходя из которых, суд мог бы определить наличие внешнего тождества. Возникает вопрос: «Исходя из каких данных в подобных ситуациях суд может установить нарушение правила внешнего тождества или отсутствие такого нарушения»?

9.

Е.А. Нахова,

к.ю.н.,

доцент кафедры предпринимательского права

Северо-Западного института (филиала)

Всероссийского государственного университета юстиции

(РПА Минюста России)