Методические основы изучения эффективности правовых норм.

Изучение эффективности правовых норм имеет социально‑юридический характер, поэтому методика исследования такого рода должна строиться с учетом теории и методов как социологии, так и правоведения. Измерение эффективности конкретных правовых норм выдвигает обычно ряд общих для любого исследования эффективности вопросов. Общих в том смысле, что ответы на эти вопросы необходимо получить в каждом исследовании эффективности, хотя их содержание, естественно, в каждом случае различно.

Первый из таких вопросов: нуждаются ли избранные нормы в изучении с точки зрения их эффективности? Право имеет дело со всеми сколько‑нибудь важными общественными процессами. И если в развитии этих процессов нет существенных отклонений от заданных параметров, то, очевидно, отсутствует и потребность в изучении эффективности норм, «соучаствующих» в управлении такими процессами. Напротив, когда имеются данные о том, что состояние социального процесса, явления, общественных отношений отклоняется от целей, поставленных управляющей системой, возникает социальная проблема, которая нуждается, в частности, в изучении с точки зрения эффективности норм, регулирующих данный процесс, явление, общественные отношения.

При выявлении социальной проблемы исследователю предстоит определить, насколько эффективны правовые нормы, которые следует применять в решении данной проблемы. Ответ на этот вопрос необходим потому, что, как было показано выше, тот или иной результат социального управления является обычно итогом действия не только правовой нормы, но и самых разнообразных факторов, как способствующих, так и препятствующих достижению цели. Поэтому возможны ситуации, когда цель управления, хотя в целом и не достигается, но норма права сама по себе все же обеспечивает определенную степень ее достижения, и действие ее может быть признано эффективным. И, напротив, норма может быть недостаточно эффективна, но степень достижения цели управления достаточно высока за счет действия других факторов.

Установив недостаточный уровень эффективности изучаемой правовой нормы, следует, очевидно, задаться вопросом о причинах подобного положения. Получение достоверного ответа на него весьма важно потому, что управление социальными процессами на научной основе невозможно без знания причинно‑следственных связей между факторами, определяющими состояние и динамику этих процессов.

И, наконец, определив причины недостаточной эффективности нормы, можно по общему правилу перейти к конструированию обоснованных предложений по ее совершенствованию, т. е. к реализации конечной цели исследования эффективности.

Таковы основные программные вопросы, обычно стоящие перед каждым исследователем эффективности правовых норм. В совокупности они определяют принципиальный (или стратегический) план исследования. Реализация этого плана в конкретном социально‑правовом исследовании выдвигает в свою очередь ряд методических проблем. Они обусловлены, прежде всего, тем, что для получения ответов на программные вопросы, вытекающие из концепции эффективности правовых норм, разработанной юридической наукой, необходимо использовать средства другой науки – конкретной социологии. Ее методы и техника и служат, таким образом, тем инструментарием, с помощью которого добывается новое знание для правовой науки. Поэтому одной из ключевых во всей проблематике эффективности является проблема оптимального соотношения правовых (теоретических) и социологических (методических) элементов в процессе ее измерения.

Схема любого социологического исследования обычно включает в себя ряд последовательных, тесно связанных между собой этапов: формулировку целей и гипотезу исследования, методы получения достоверной информации, ее сбор и обработку, описание результатов проверки гипотез, интерпретацию результатов. Через эти этапы проходит и исследование эффективности правовых норм как один из видов социологического исследования. Но проходит весьма своеобразно, отражая как специфику задач, так и особенности правовых категорий, вовлекаемых в орбиту изучения. Так, цель исследования эффективности правовых норм – получение ответов на сформулированные выше программные вопросы. Они в свою очередь определяют содержание и характер гипотез, которые необходимо проверить. В социологическом исследовании гипотеза – это научно обоснованное предположение о структуре социальных объектов, о характере элементов и связей, о механизме их функционирования и развития. Гипотеза в исследовании эффективности – это предположение о результатах действия соответствующей нормы (норм) и о тех факторах, которые влияют на данный результат. Конкретно в каждом таком исследовании должна быть первоначально выдвинута исходная гипотеза об уровне эффективности изучаемой правовой нормы.

В тех же случаях, когда результат ее проверки оказывается отрицательным (т. е. норма недостаточно эффективна), необходимо выдвижение гипотез вторичных, гипотез‑следствий, предположительно объясняющих причины неэффективности соответствующей нормы.

Проверка гипотез означает, далее, перевод теоретических понятий и категорий, составляющих их содержание, в форму, позволяющую их наблюдать и измерять, т. е. выражение их в операциональных определениях и количественных показателях. Специфика понятия «эффективность правовых норм» обусловливает ряд особенностей и данного этапа ее социологического исследования. Последующие этапы любого социологического исследования также в полной мере присущи и исследованиям эффективности правовых норм. Что же касается последнего этапа – интерпретации результатов исследования, – то он в данном случае сводится к выработке рекомендаций по повышению эффективности изучаемых норм.

Специфика методики изучения эффективности правовых норм состоит, таким образом, в том, что, воспроизводя все основные этапы социологического исследования, она в то же время наполняет их особым содержанием – понятиями и категориями правовой науки, оперирование которыми требует как решения целого ряда особых задач, возникающих на всех этапах исследования, так и определенной модификации общесоциологических методик применительно к целям и гипотезам таких исследований. Рассмотрим подробнее вопросы методики изучения эффективности правовых норм, используя материалы проведенных исследований.

Изучение эффективности нормативных актов должно начинаться, как правило, с эффективности тех правовых норм, которые в него входят. В первую очередь здесь необходимо знать, какие именно цели преследуются данными нормами. Установление целей правовых норм не представляет каких‑либо сложностей лишь тогда, когда они непосредственно указываются в самих нормативных актах. В то же время в тексте многих нормативных актов нет указаний на цели их введения. Это объясняется разными причинами: очевидностью цели, множественностью целей, отсутствием каких‑либо обязательных требований, связанных с техникой оформления нормативных актов, и т. д. Тем не менее и в таких случаях официальные указания на цели введения того или иного нормативного акта можно обнаружить, анализируя справки и пояснительные записки тех органов, по инициативе которых вносились соответствующие проекты. В ряде случаев необходим более глубокий телеологический анализ правовых норм, предполагающий изучение политических документов, связанных с исследуемой нормой, преамбулы соответствующего акта, наконец, текста самой нормы. В последнем случае применимы все общепринятые приемы толкования норм права: логический, грамматический, систематический, исторический. Словом, установление цели конкретной нормы права – результат применения всех без исключения приемов толкования правовых норм.

Но даже самое точное формулирование цели нормы еще не позволяет начать измерение ее социальной эффективности. Предположим, что мы установили цель нормы о дисциплинарной ответственности следующим образом: содействовать укреплению трудовой дисциплины. Определяя фактический результат ее действия, мы должны ответить на вопрос о том, укрепилась ли фактически дисциплина труда. Но что значит «укрепить дисциплину»? Как определить, укрепилась она или нет? Очевидно, что для ответа на эти вопросы необходимо в реальной действительности найти какие‑то факты, которые бы свидетельствовали о достижении или недостижении цели нормы. Вот почему понятия и категории эффективности для наполнения их реальным содержанием должны быть переведены в форму, доступную для эмпирических наблюдений, в том числе и для количественных расчетов. Поиск эмпирических значений понятий в социологии называют эмпирической интерпретацией термина, а определение этого понятия – операциональным определением термина. Так, понятия «неявка на работу без уважительных причин в течение целого рабочего дня (прогул)», «несвоевременная явка на работу (опоздание)», «производство брака» являются операциональными определениями для понятия «нарушение трудовой дисциплины». Установление прогула, опоздания требуют совершения определенных операций по выяснению виновного характера неявки на работу или несвоевременной явки. Оно происходит через эмпирическое наблюдение (сбор) и измерение определенной информации о фактах неявки или несвоевременной явки. Без этих операциональных определений нарушение трудовой дисциплины нельзя ни наблюдать, ни измерять, в чем и заключается их значение.

Получение количественных знаний об эффективности правовых норм в ряде случаев облегчается в силу той особенности права, которую в теории обозначают понятием «формальная определенность права». Дело в том, что операциональные определения зачастую уже находятся в правовых нормах в четко выраженной форме или в «снятом» виде. В качестве примера можно сослаться на нормы затрат труда работников, продолжительности рабочего времени, времени отдыха и т. д. Операциональными являются многие определения, конкретизирующие так называемые оценочные категории. Например, понятие производственной необходимости законодательно определено операционально в ст. 26 КЗоТ РФ. Однако здесь же оставлена возможность и дополнительной эмпирической интерпретации иных обстоятельств, охватывающих понятие производственной необходимости («и в других исключительных случаях» – ст. 26 КЗоТ РФ).

Однако нахождение операциональных определений в самом праве – только один, хотя и важный путь. Операциональные определения для нужд измерения эффективности могут быть найдены и вне права, как интерпретация самых разных эмпирических фактов. Нахождение таких операциональных определений осуществляется при разработке частной методики в рамках конкретной программы исследований.

Эмпирическая интерпретация понятий, характеризующих эффективность действия правовых норм, дает возможность обнаружить в реальной действительности те факты, явления, события, которые служат своего рода индикаторами эффективности. Так, по числу аварий можно в какой‑то степени судить об эффективности правил дорожного движения, по количеству случаев нарушения хозяйственных договоров – об эффективности имущественных санкций за их несоблюдение. Однако подобные суждения будут достоверны в лучшем случае в самом первом приближении, на уровне самых общих тенденций. Дело в том, что абсолютные данные о численности интересующих нас явлений, как правило, не несут в себе достаточной информации для строгих выводов об эффективности (или неэффективности) тех или иных норм, поскольку остается неизвестной степень распространения этих явлений в общем объеме актов поведения, регулируемых правовыми нормами в соответствующей сфере (количество случаев соблюдения правил дорожного движения, число хозяйственных договоров и т. д.). Таким образом, на основе абсолютных данных в лучшем случае возможно осуществить лишь простейшую количественную оценку эффективности в форме сравнения. Оно позволяет вынести суждения о количественной стороне сравниваемых величин лишь на уровне самых общих тенденций, по шкале «больше – меньше», но не может дать ответа на вопрос, насколько отличаются друг от друга сравниваемые объекты. Эта задача решается с помощью другой формы количественной оценки явлений – их измерение. Измерить величину – значит найти отношение измеряемой величины к другой однородной величине, принятой за единицу измерения. О каких же конкретно величинах идет речь при измерении эффективности? Очевидно, что это результат действия нормы и ее цель. Для того чтобы цель могла служить непосредственным критерием оценки эффективности, ее необходимо уточнить и конкретизировать. Количественное выражение цели в науке управления рассматривается в качестве критерия эффективности (или целевой функции). Именно формулирование критерия эффективности дает в дальнейшем возможность измерять (и сравнивать) степень достижения цели каждым альтернативным способом регулирования. Конкретная формулировка критерия эффективности определяется формулировкой цели соответствующей правовой нормы. Так, если цель нормы состоит в том, чтобы обеспечить укрепление финансовой дисциплины, то критерий ее эффективности (Крэ) – снижение уровня соответствующих нарушений: Крэ = нарушения ®min. Критерием эффективности правосудия, связанным с правильным разрешением дел, является количество судебных ошибок. Он может быть записан так: Крэ = судебные ошибки ®min.

Формулирование критерия эффективности дает в руки исследователя шкалу, «накладывая» на которую значения результата действия нормы можно получить количественные значения эффективности. Но прежде чем перейти к его рассмотрению, нужно выразить цель и результат в однозначных (т. е. сравнимых) величинах. Ведь оперирование с абсолютными величинами, как было показано выше, не позволяет этого сделать. Абсолютные показатели, приведенные в сравнимый вид, именуются в статистике обобщающими показателями. Сопоставление этих показателей и позволяет в дальнейшем определить эффективность действия изучаемых норм. Виды показателей определяются прежде всего (и главным образом) особенностями формулирования целей правовых норм.

Цели правовых норм могут иметь самые разные формулировки, но большинство из них с точки зрения количественного выражения можно свести к двум основным вариантам: обычно цель определяет нечто, что необходимо либо максимизировать, либо минимизировать. Максимизации подлежат желательные с точки зрения общества явления, минимизации – нежелательные. О том, уменьшается или увеличивается количество интересующих нас явлений, можно достоверно судить лишь по степени распространения явлений в той среде, в которой происходит его развитие (например, распространение преступности определяется путем соотношения числа преступлений к количеству населения – на 100 тыс., 10 тыс., 1 тыс.).

Типовые показатели при этом принимают следующий вид:

1. Для целей, предусматривающих максимизацию:

где N1 – количественная характеристика изучаемого явления;

N2 – количественная характеристика его среды.

Например, показателем цели нормы, устанавливающей обязанность предприятия обеспечить выпуск доброкачественной продукции, является следующее отношение:

2. Для целей, предусматривающих минимизацию:

где M1 – количественная характеристика изучаемого явления;

М2 – количественная характеристика его среды.

Так, одна из целей законодательства о занятости – сокращение длительной (более года) безработицы (ст. 5 Федерального закона от 20 апреля 1996 г. «О занятости населения в Российской Федерации») – может быть выражена следующим показателем:

Возможные фактические значения результата как в первом, так и во втором случае находятся в континууме от 0 до 1. Различие состоит в том, что если в первом случае (максимизация) значения показателей результата улучшаются с приближением к 1, то во втором (минимизация) они – с приближением к 0.

Выражая эффективность правовых норм через поведенческие показатели, следует четко разграничивать два качественно отличных вида поведения. Первый вид поведения – это поведение, соответствующее или не соответствующее предписаниям норм. В тех случаях, когда цель нормы состоит исключительно в том, чтобы обеспечить заданное ей поведение, показатели, характеризующие ее соблюдение, и являются показателями эффективности такого рода норм. В качестве примера можно привести нормы, предусматривающие увеличение минимальной продолжительности отпуска до 24 рабочих дней (ст. 67 КЗоТ РФ), выплату заработной платы не реже, чем каждые полмесяца (ст. 96 КЗоТ РФ). Однако, как уже отмечалось, значительно чаще сведения об исполнении предписаний, содержащихся в правовой норме, еще не свидетельствуют о достижении желаемого социального результата, поскольку норма может «бить мимо цели». В связи с этим среди показателей эффективности нужно различать показатели соблюдения норм и показатели общей их эффективности. Первые позволяют судить о степени соблюдения адресатами правовых норм соответствующих предписаний; вторые – о том, в какой мере законодателю удалось достичь поставленных целей.

Например, ст. 18 УПК предусматривает возможность проведения закрытого судебного разбирательства в целях предотвращения разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц. Ясно, что эта статья должна применяться каждый раз, когда в деле затрагиваются интимные стороны жизни. Соответственно показателем эффективности ее соблюдения будет следующее отношение:

Очевидно, однако, что и максимально высокие значения этого показателя еще не свидетельствуют о достижении цели нормы – неразглашении сведений. Степень ее достижения характеризует показатель социальной эффективности:

Таким образом, когда цель нормы не сводится только к обеспечению заданного ею поведения, а предполагает изменение и других актов поведения, о ее эффективности свидетельствуют как показатели, характеризующие ее соблюдение, так и показатели, отражающие изменение других планируемых актов поведения.

«Наполнив» выведенные показатели эффективности правовых норм соответствующей социально‑правовой информацией, можно получить данные о степени достижения целей этих норм.

Однако значения этих показателей не могут все же дать полного представления об уровне эффективности норм, поскольку на степень достижения цели одновременно с правовыми нормами воздействуют факторы, как способствующие, так и препятствующие ее достижению. Отсюда возникает проблема определения меры воздействия на достижение цели собственной правовой нормы, проблема «вычленения» действия правового фактора. В практике конкретных социально‑правовых исследований наметилось несколько путей ее решения.

Первый путь состоит в разработке более точных количественных показателей, характеризующих меру воздействия собственно правовой нормы. Так, чтобы вычленить общепревентивное воздействие норм, предусматривающих различную ответственность (дисциплинарную, административную, уголовную), достаточно определить, какое число лиц воздерживается от соответствующих нарушений именно вследствие установленной ответственности и какое число нарушает предписания, несмотря на нормы об ответственности. Но получение таких данных возможно лишь при выявлении средствами социологии истинных мотивов поведения людей. Попытки такого рода предпринимались в процессе исследования эффективности общественного воздействия различных правовых санкций (страх наказания, по данным указанных исследований, удерживает от правонарушений в среднем от 12 до 25 % опрошенных)[131]. Однако познавательная ценность подобных выводов проблематична, поскольку в настоящее время социология не располагает надежными процедурами, которые давали бы возможность на основании осознанных оценок и намерений, вербально выраженных ориентаций выявить истинные ценности ориентации личности и отделить их от декларативных.

Определенную пользу в сложившейся ситуации может принести метод экспертных оценок, который был использован, в частности, в исследовании «Эффективность юридической ответственности за незаконную охоту», осуществленном в свое время во ВНИИСЗ. Обширной группе экспертов, в которую входили охотники, охотоинспектора, а также нарушители правил охоты (браконьеры), было предложено назвать общее число известных им охотников и затем подразделить их на три группы: охотники, не нарушающие правил охоты вследствие внутренней убежденности; охотники, не нарушающие эти правила вследствие установленной ответственности; охотники, нарушающие правила охоты. В результате показатель общепревентивного воздействия ответственности за незаконную охоту (отношение числа лиц, воздерживающихся от совершения браконьерских действий вследствие установленной за их совершение ответственности, к общ ему числу лиц, склонных к совершению таких действий) оказался равным 71,6 %. Иначе говоря, из каждых трех охотников, склонных к нарушениям правил охоты, двое не совершают их вследствие установленной ответственности[132]. Нет сомнения, что по мере совершенствования социологических процедур описанный способ вычленения найдет более широкое применение в исследованиях эффективности правовых норм.

Другой путь вычленения роли правового фактора основан на использовании метода, основанного на единственном различии, идея которого была предложена Дж. Ст. Миллем. Основное правило этого метода сформулировано им следующим образом: «Если случай, в котором исследуемое явление наступает, и случай, в котором оно не наступает, сходны во всех обстоятельствах, кроме одного, то это обстоятельство, в котором одном и только одном разнятся эти два случая, есть следствие или причина, или необходимая часть причины явления»[133]. Применительно к задачам изучения эффективности правовых норм данный метод может быть интерпретирован следующим образом. Если вследствие действия некоторых факторов – а, б, в, г (где г – правовая норма) – получен результат д, е, а при изменении г1 и постоянстве всех других факторов результат стал д, е1, то имеются основания для вывода, что результат изменился именно под воздействием правовой нормы. Таким образом, практическая реализация этого метода возможна в тех случаях, когда сходные общественные отношения регулируются разными правовыми нормами. Тогда, зафиксировав результаты действия каждой нормы, можно сделать выводы об их эффективности.

Существует ряд типичных ситуаций, в которых можно использовать метод единственного различия. Наиболее простой для измерения эффективности является ситуация, при которой те или иные нормы претерпевают какие‑либо изменения. Замер показателей достижения целей «до» и «после» внесения таких изменений и позволяет в подобных случаях вычленить меру воздействия прежней и новой нормы. Другая ситуация, где возможно применение метода, основанного на единственном различии, характеризуется наличием общих и специальных норм, регулирующих сходные общественные отношения.

Задача вычленения существенно усложняется, когда приходится иметь дело не с одним‑двумя вариантами правового регулирования, а со значительно большим их числом. Подобная ситуация возникает при изменении локальных правовых норм, широко распространенных, в частности, в области регулирования трудовых отношений. Посредством локальных норм, утверждаемых работодателями по согласованию с соответствующим выборным профсоюзным органом организации, регулируются, например, условия и порядок выплаты вознаграждения по итогам годовой работы организаций (ст. 84 КЗоТ РФ). Правовой фактор в подобных случаях перестает быть неизменным и постоянным, а начинает принимать столько значений, сколько вариантов локальных норм изучается. Вычленение его действия требует использования специального аппарата математической статистики.

Первоначальным условием решения задачи является в таких случаях максимально возможное выравнивание иных (кроме правового) факторов, воздействующих на изучаемый процесс. Так, одна из целей выплаты годового вознаграждения заключается в снижении текучести кадров. Известно, однако, что ее состояние наряду с выплатой вознаграждения определяется целым рядом других факторов. Чтобы элиминировать их влияние, в исследовании, осущественном во ВНИИСЗ, была первоначально выделена группа из 44 предприятий, выравненных по основным параметрам, определяющим текучесть (условия труда, его организация, техническая вооруженность, размер фондов заработной платы и материального поощрения в расчете на одного работающего и т. д.), и отличающихся одним показателем – средним размером годового вознаграждения, соотнесенным с годовой заработной платой работников. После «наполнения» показателей соответствующей информацией появляется возможность использовать приемы количественного измерения связи между изучаемыми признаками. Основным из них является корреляционный анализ, применение которого позволяет количественно выразить как интенсивность (тесноту) связи между признаками, так и степень влияния различных факторов. Тесноту корреляционной связи между размером вознаграждения и текучестью на 44 обследованных предприятиях характеризует линейный коэффициент корреляции: ч = –0,41. Уже на основании данного значения ч можно сделать вывод, что между размером вознаграждения и текучестью действительно существует обратная связь (чем больше вознаграждение, тем меньше текучесть), но связь эта недостаточна (возможные значения ч находятся в пределах плюс‑минус 1, причем с приближением к 1 связь усиливается).

Для определения же «веса» вознаграждения в общем объеме факторов, воздействующих на процесс текучести, необходимо составить и решить корреляционное уравнение. С учетом фактических данных для 44 предприятий уравнение приняло следующий вид (уравнение гиперболы):

где х – значение размера вознаграждения (в процентах к годовому заработку),

Ух – теоретическое значение текучести, изменяющееся вследствие воздействия на нее фактора х.

Таким образом, когда х=1 % (вознаграждение выплачивается в минимальном размере), текучесть составляет 28,964 %. При увеличении значения х до 6 % (максимально высокий размер вознаграждения для данной группы предприятий) текучесть уменьшается до 12,889 % и, следовательно, именно в этих пределах (от 28–29 % до 12–13 %) вознаграждение в среднем в состоянии регулировать процесс текучести на обследованных предприятиях[134].

Таковы основные пути решения проблемы вычленения правового фактора в исследованиях эффективности правовых норм. Ее решение позволяет ответить на один из главных программных вопросов исследования – вопрос о том, какова степень эффективности изучаемой нормы. И если выясняется, что она недостаточна, необходимо перейти к следующему этапу исследования – выяснению причин подобного положения и определению путей их устранения. На методическом уровне ответ на данный программный вопрос требует:

1) выдвижения гипотез о недостаточной эффективности правовых норм;

2) проверки указанных гипотез – разработки способов и приемов сбора, обработки и анализа социально‑правовой информации;

3) формулирования выводов и рекомендаций, вытекающих из результатов проверки гипотез.

В социологической литературе различают гипотезы описательные и объяснительные – в зависимости от того, ограничивается ли гипотеза предположением о существовании связей или же выделяет причины и следствия. Описательные гипотезы в исследованиях эффективности – это, главным образом, гипотезы на количественные соотношения, которые встречаются при изучении того или иного объекта. Например, в одном из исследований эффективности санкций за нарушение хозяйственных договоров было выдвинуто предположение, что объем недопоставки продукции зависит от величины и сложности предприятия. Очевидно, что познавательная ценность такой гипотезы невелика. Ведь совершенно ясно, что с ростом предприятия растет число потребителей, усложняются и расширяются хозяйственные связи и, соответственно, увеличивается вероятность их нарушения.

В отличие от описательных гипотез объяснительные гипотезы – это предположения о причинно‑следственных зависимостях в изучаемых процессах. Формулируя их, нельзя, следовательно, ограничиваться простыми количественными соотношениями, характеризующими объект исследования, а нужно попытаться объяснить, почему происходит так, а не иначе, какие факторы определяют именно такое, а не иное соотношение данных в исследуемом объекте. Именно объяснительным гипотезам принадлежит поэтому ведущая роль в раскрытии причин недостаточной эффективности правовых норм. Приведем пример квалифицированно сформулированной объяснительной гипотезы опять‑таки санкций за нарушение хозяйственных договоров. Установив факт недостаточной эффективности одного из видов таких санкций – неустойки за недопоставку продукции, исследователь выдвинул следующую гипотезу: «Неустойка не обеспечивает успеха в борьбе с виновными нарушениями договора в силу недостатков, присущих ей как виду имущественной ответственности: а) недостаточен размер неустойки; б) недостаточна связь между уплатой неустойки предприятием и материальными интересами коллектива; в) недостаточна связь между уплатой неустойки предприятием и материальными интересами работников, виновных в срыве поставок»[135]. Проверка данной гипотезы позволяет, не ограничиваясь фиксацией взаимосвязей, лежащих на поверхности явления, проникнуть в глубь его, вскрыть причины недостаточной эффективности неустойки.

Основой выдвижения гипотез о недостаточной эффективности правовых норм является социальный механизм действия права. Его действие начинается с момента издания актов, содержащих в себе нормы права. Это прежде всего информационное, воспитательное воздействие права, это в конечном счете формулирование правового сознания, которое является регулятором поведения в правовой сфере. Данное воздействие способствует формированию определенных социальных установок, ценностных ориентаций, направленности личности, объективируясь в конечном счете в ее поведении. Такая объективация правовых норм в поведении может происходить в двух вариантах: либо люди сообразуют свое поведение с нормой, либо их поведение нарушает норму. Второй вариант предусматривает применение государством к нарушителям мер принуждения (санкций), которые призваны устранить отклонения в поведении. Избрание первого варианта поведения в случаях, наиболее значимых с точки зрения государства, особо поощряется. Поведение, соответствующее норме, всегда свидетельствует о достижении ее непосредственной, «юридической» цели и является необходимым условием достижения более отдаленных социальных целей. Таким образом, основными элементами процесса правового воздействия, от которых зависит эффективность нормы, являются: сама норма, реализация правовых предписаний, правосознание. Соответственно, и гипотезы, объясняющие недостаточную эффективность норм, должны быть связаны, прежде всего, с качеством этих элементов механизма правового воздействия.

Поскольку качество правовых норм, как было показано выше, определяется самыми разнообразными условиями, относящимися к сфере права, политики, экономики, управления и т. д., постольку методика исследования их эффективности должна предусматривать выдвижение соответствующих гипотез, если есть основания считать, что изучаемые нормы не отвечают указанным условиям. В практике конкретных исследований эффективности накоплен определенный опыт формулирования гипотез, связанных главным образом с закономерностями правового регулирования, соблюдением правил законодательной техники, иными словами, с собственно «юридическими» условиями эффективности. В исследованиях эффективности различных видов ответственности гипотезы формулируются обычно с учетом важнейшего принципа любой юридической ответственности – ее неотвратимости: в качестве причины неэффективности того или иного изучаемого вида ответственности предположительно рассматривается несовершенство правовых норм, обеспечивающих реализацию принципа неотвратимости[136]. Вместе с тем посредством только подобных гипотез все причины несовершенства правовой нормы в ряде случаев выявить не удается, поскольку они могут быть связаны с нарушением иных, неправовых закономерностей, причем чаще всего принципов и закономерностей науки управления. Весьма актуальным и существенно расширяющим сферу исследовательского поиска является, поэтому такой подход к выдвижению гипотез, при котором учитывались бы указанные закономерности и причины.

Поскольку процесс реализации правовых предписаний – это процесс взаимодействия субъекта права с правовой нормой, протекающий в определенных социальных условиях, постольку объяснительные гипотезы могут быть связаны с правовой нормой (ее реальность, четкость формулировок, непротиворечивость и т. д.), субъектами права (главным образом с их юридической квалификацией); социальными условиями, в которых норма реализуется. Среди последних целесообразно выделить как факторы, способствующие реализации правовых предписаний, т. е. стимулы (например, соответствие содержания нормы интересам субъектов права, четкая система поощрений за реализацию предписаний и наказаний за их неисполнение и т. д.), так и факторы, препятствующие этому, т. е. антистимулы (например, опасение того, что реализация правового предписания приведет к неблагоприятным последствиям для субъекта). Гипотезы, объясняющие недостаточный уровень реализации тех или иных норм в конкретных исследованиях, отражая специфику изучаемых норм, охватываются вместе с тем рассмотренными общими положениями. Так, В.Д. Шахов, изучая причины недостаточного применения судами норм о материальной ответственности должностных лиц в случаях увольнения или перевода с явным нарушением закона (ст. 214 КЗоТ РФ), выдвинул следующие гипотезы:

а) несовершенство процессуальной формы реализации ответственности;

б) нечеткость понятия «явное нарушение закона»;

в) нежелание судей портить отношения с должностными лицами;

г) недостаточный опыт работы судей и прокуроров;

д) большая загруженность судей и прокуроров работой[137].

Нетрудно заметить, что первая и вторая гипотезы касаются качества правовой нормы, четвертая – субъектов правоприменения, а третья и пятая – антистимулов в их работе.

Как известно, категория «правосознание» включает в себя весьма широкий круг понятий. Однако для исследования эффективности правовых норм обычно достаточно использования двух из них: категорий «знание» норм права и «отношение» к ним, поскольку именно эти категории определяют реальное поведение людей в ситуациях, урегулированных правом. Конкретно необходимо получить, как правило, данные, характеризующие:

а) осведомленность (информированность) соответствующих лиц о праве (и в первую очередь об изучаемых нормах);

б) оценку конкретных правовых норм, отношение к этим нормам;

в) поведение индивидов в его соотношении с имеющейся суммой правовых знаний и оценками этих знаний.

С учетом этих задач и выдвигаются соответствующие гипотезы.

Следует подчеркнуть, что всестороннее исследование проблемы недостаточной эффективности правовых норм требует, по общему правилу, выдвижения гипотез, касающихся всех трех основных звеньев механизма правового воздействия – правовых норм, их реализации и состояния правосознания.

Проверка выдвинутых гипотез включает в себя ряд последовательных опера