Раздача подарков перед этапом.

Второго декабря я опять после завтрака режим нарушаю. Будят меня часов в 10 утра.

— Макс, что собирайся на этап!

— Пошел в жопу! На какой этап?

— Тебя заказали, с вещами, полностью.

Я встаю. Реально СДПшники кричат: «Марцинкевич, в дежурку!» Вышел из локалки, подхожу к дежурке, там помощник ДПНК.

— Собирайся, сейчас этап через полчаса! Поедешь.

— Куда?

— Я откуда знаю! Поедешь и все! Там скажут!

Пошел собирать вещи, баул паковать. То, что не стал с собой брать - отдал друзьям. Гошану отдал сапоги, кружку гигантскую, валенки… Взял свой баул, отнес его к дежурке, и вспоминаю, что у меня есть один должок на зоне! Есть козел один, который мне всячески сворачивал кровь, но при этом сворачивал её не по приказу администрации даже, а просто потому что сам пидор. При этом и в отношении простых мужиков он вел себя крайне неправильно, гнобил всячески - кого можно было пиздить – пиздил. Причем по собственной инициативе, без команды какой-либо со стороны. Так… надо ему немножко жизнь-то напоследок подломить. Побежал его ловить. Искал-искал на бараке, в секциях нету. Может, в сортире? Забегаю в сортир на заднем дворе – смотрю, точно вот он, гондон!

Я его хвать:

— Ну че, пидор, попался?

— Макс, ты уезжаешь? Да?

— Да! И ты знаешь, что я сейчас тебя здесь просто убью? Убью и еблом в парашу засуну, что бы ты жил тем, кем должен жить весь оставшийся срок!

— Макс, не надо, ты что! Не надо, блять!

Уебал ему коленом в живот, несколько раз по хребту. Он чуть повыше меня, но подохлее, сложился.

— Макс, пожалуйста!

— Ах, вот как, сука, заговорил! Тебя мужики просили «Пожалуйста!» Ничего, тебе похуй было, палками долбил!

Начинаю его бить ребром ладони в затылок, он пытается встать - и раз рука, по локоть ушла в говно! Он попал в очко - я его пытался окунуть туда его головой, подтаскивал, ударами подбивал.

— Ай, все, пожалуйста, хватит…

— Может запихнуть тебя целиком туда?

Глубоко. Глубина метра два, наверное! В принципе весь бы в говно ушел.

— Не надо! Я тебя прошу!

— Ладно, хрен с тобой, так живи!

Оставил его в туалете. Может, как-нибудь руку вытрет? Нет, у него это не получиться скрыть - люди видели, что я туда побежал. Они будут смотреть, как оттуда этот козлик выползет. Вещи все мои уже все у дежурки стоят. Попрощался на бараке с теми, с кем общался.

Успел еще от дежурки зайти к Гошану. Он на бирже, на работе! Обидно! В секции сидит его брат, по телефону говорит. Судя по выражению лица – с девушкой.

— Все, Илюха, поехал! На этап меня заказали!

— Давай, Макс, родной, удачи!

Оставил ему немножко вещей на память.

— Позвони моему бате и друзьям, передай, что я тронулся!

— Всем отзвоню. Не пуха!

Попрощались, обнялись. Вернулся к дежурке, взяли мы баулы и пошли в изолятор. Там просидели полтора часа. Там нас, десять человек, обыскали. Потом погрузили в автозак. И вот поехал я опять на «Белый лебедь».

«Белый лебедь», возвращение.

В автозаке было несколько поселенцев, которых переводили через суд на общий режим – один нарушитель режима и тот балбес-побегушник, было несколько человек, переводившихся с общего режима на поселок- это тоже решает суд на «Лебеде» и несколько человек, которые подали заявление на УДО. У них был суд с выездом на «Белый лебедь». Те, у кого есть благодарности, и решение может быть только однозначное – проходят суд заочно. И был еще я, который ехал хрен знает куда.

С собой я повёз 700 рублей наличными, спрятал их в гелевой ручке. Сейчас на «Лебедь» приеду, надо будет как-то вопрос с опиздюлениями решить. Неохота опять по жопе киянкой получать, ребра чтобы ломали… Главное здесь проскочить – дальше так не беспределят. Если, конечно, дальше в глубь России-матушки не повезут. Вопрос решить столь скудными средствами – не ясно, получится ли. Но соликамские козлы – это же не гаишники с Рублевки. Не так развращены легкими деньгами… Хотя с возвращенцами обращаются проще, чем с теми, кто едет с централов. Возвращенцы не блатуют, не отказываются работать… В то время, как я ехал на зону, работали на «Лебеде» только поселюги - они раздавали баланду, мыли полы, чистили овощи, еще какие-то хозработы выполняли. Но в этот раз уже работают и общий режим и поселок. Только строгалики сидят в камерах. Надо и это в ту же сумму урегулировать, не охота на морозе снег две недели убирать, тем более что зима холодная, температура на улице уже под -30 опустилась!

Приезжаем, нас закрыли в комнату, в которой били, когда я ехал на зону. Мы там сидим час, два, три, четыре - и никого нет. У одного уже появляется нужда сходить в туалет. Он начинает на стены лезть, в дверь долбится. Понятно, что если разозлить козлов и орать выведите меня в туалет - они тупо придут и просто-напросто изуродуют. Нашли у одного поселюги литровую бутылку с кетчупом. Ему передача пришла перед самой отправкой отправкой на «Лебедь», прямо в изолятор отдали. Мы этот кетчуп дружно выпили. Мученик нассал в бутылку - довольный сидит, ему больше вообще ничего не надо.

Тут приходят козлы, начинают обыск. Всех ставят лицом к стене, руки за голову.

— У кого есть запрещенные предметы - деньги, сотовые телефоны, сим карты, иголки, сдавайте добровольно. Найдем у одного – выебем всех!

Я поворачиваюсь, подхожу к старшему из них.

— Деньги есть.

— Пойдем, поговорим.

— 700 рублей наличкой есть, что ты можешь за них предложить?

— Что, нормально будешь сидеть, тебя пальцем никто не тронет, если не будешь режим нарушать, на хозработы гонять не будут.

— Договорились.

— Правильно подошел! Уважуха! А за что сидишь-то? Статья странная…

Я ему ситуацию обрисовал,

— Сам их всех не ненавижу, пиковых! Макс, вообще можно же как то ведь с чурбанами по-другому бороться.

— Как-то можно. Знать бы, как именно еще. А у тебя что?

— У меня 105, второй раз сижу. 17 лет дали, вот тут козлю потихоньку.

— А как освобождаться-то думаешь? Не будут ловить?

— Да что мне об этом думать - до этого еще дожить надо.

Поговорили, отдал я ему 700 рублей. Отвели нас в душ, мы помылись. Отвели в камеру. Я в ней сидел, когда ехал на Сим, но тогда в ней было 45 человек. А теперь, нас в ней оказалось всего десять человек.

Но вечером в камеру стали приводить народ с хозработ, и камера забилась, человек 30 в ней оказалось. Люди с утра уходили на чистку овощей - на территории бомбоубежища овощесклад. И там работяги чистят картошку, морковку, капусту перебирают. Чтобы было из чего готовить жратву для зеков.

Плюс еще пришли люди с уборки территории – им надо было грузить лопатами снег в тележки, носилки, тачки и носить его в плавилку. Это контейнер, внутри которого уложены трубки с отверстиями, из которых бьет горячая вода. Засыпаешь туда снег, горячая вода его «разъедает», и снег утекает в канализацию. С территории снег убирают постоянно. Мало того, специальными палками, у которых на концах прикреплены короткие распушенные металлические тросы, как щетками, соскребать с асфальта самые даже мелкие кусочки льда. А затем начисто подметать швабрами. Что бы было чисто так, как будто снег и не падал вовсе.

Это на самом деле геморрой, особенно на холоде. Приходят люди, у них просто сил нету - падают, рожи у всех красные с мороза. Что-то быстро съедят, и отрубаются.

Приходит утро, меня будят, в камеру принесли завтрак. Позавтракали кашей с хлебом и чаем. Хлеб, после симского – полное дерьмо! Сейчас проверка будет. Матрацы сложили, баулы сложили, как положено. Прошла проверка, увели несколько человек на чистку корнеплодов, приходит завхоз вчерашний, с которым я общался, Серега.

— Сейчас, кого называю, идут на уборку снега.

Называет нас человек шесть, и я в том числе. Блин, вчера же с тобой договорились! Выхожу, он отвел нас на хоздвор. Показали плавилку, раздал инвентарь.

— Надо вот этот снег собирать, здесь все лопатами счищать, сгребать, и в плавилку носить!

Носим туда-сюда, плавим. Холодина – не остановиться, замерзаешь сразу же! Он выходит из биндюги.

— Макс, зайди ко мне.- я захожу, сел. Он меня угостил чайком с конфетами.

Поговорили с ним за жизнь, за политику, за потерянное время…

— У тебя телефон-то есть? Мне отзвониться надо.

— Телефон есть, но ты сам понимаешь, могут твоих друзей слушать. Если у тебя такое дело, что переводят аж с зоны…Давай ты просто спокойно посидишь тут до этапа, я тебе условия создам, что бы никто до тебя не доебывался, не пиздил, ни куда не дергали. Но звонить я тебе не дам, стремно больно.

— Понял. А сегодня-то что выдернул? Вчера же все решили.

— Пообщаться захотелось. И тебе что в камере днем сидеть? Скучно, наверное…

— Нет, мне бы вполне нормально было в камере посидеть.

— Ладно, что, сейчас тебя назад отправить?

— Да нет, давай уже сегодня-то с мужиками поработаю, раз выполз. Зря, что ли качался?

Ходили, грузили снег, туда-сюда таскали, катали. Замерзаешь как незнамо кто. Заходишь на несколько минут погреться в бойлерной, и все - побежал дальше таскать телеги. Самое мерзкое - это здороваться с мусорами, потому как мусора ходят постоянно, и как только они появляются в поле зрения, надо остановиться, прекратить работу, выстроиться вдоль тротуара, и дружно сказать «Здравствуйте, гражданин начальник!». Такая смешная процедура, но если её не соблюсти, то лучше, наверное, и не рождаться было бы.

Привели вечером в камеру. Упал, сил вообще никаких нет, руки-ноги промерзли, спина болит. Да ну нахуй! Лучше буду в камере сидеть, книжки читать! С детства не люблю бесплатный физический труд! Русский человек должен работать головой или заниматься творчеством, а не на вредных и тяжелых производствах тупеть. И уставать. Я специально в институте на инженера учился, что бы не руками работать, а думать!

Приходят ребята с корнечистки, естественно они уже сытые - потому как там и кормят лучше, и пайку дополнительную можно взять. Но один из них спер тертой морковки. В пакет начистил и в карман спрятал. А заодно приволок вторяков. Перед самой камерой его обыскивают, нашли у эти вторяки!

— Ты, сучка! — бац по ебалу,

— Ты че, крыса! Тебе же сказали - нельзя чай в хату проносить! — Хуяк, еще несколько раз по ебалу.

Вот реально болван! Ему объясняли, он не поверил. Очень многие люди пытаются показать свои нонконформистские настроения в неуместных местах. Если тебе сказали чего-то не делать, сказали не просто так, ты понимаешь, где ты. Понятно, что если ты это сделаешь - тебе дадут пизды. Потерпи ты! Ну, не попьешь ты чифира неделю. Ты приехал на УДО, ты через десять дней окажешься дома! Нахрена ты эти глупости творишь, провоцируешь, чтоб тебя по еблу били, сучкой называли - не понятно!

Глупости эти люди постоянно делают, наступают на одни и те же грабли. Приволокли его в камеру, бросили. Мужики затащили его на нары, положили, лег он спать.

Приехал ночью еще какой-то этап, но это уже были не возвращенцы, а наоборот люди, которые ехали с тюрем, на зону. Вот один из них, что-то долго на меня смотрит.

— Я тебя где-то видел!

— Я не знаю, — ответил я ему. Не хотелось затевать пропагандистскую кампанию после тяжелого дня.

— А мы с тобой не сидели?

— Нет.

Легли спать. На следующий день он продолжил.

— Где-то я тебя видел… Ааа вспомнил!!! Я же тебя по телевизору видел!

— Вполне может быть.

— Ты же Тесак!

— Да, я.

— Как раз, не так давно передачу про тебя смотрел!

Думаю, нормально, сижу уже два с половиной года, а меня еще люди с воли узнают. Это как то меня немножко порадовало. Начали общаться. Я достал сухое молоко, он - кофе и шоколад. Сидим, разговариваем. Парень такой вменяемый, адекватный. Едет, знает, что будет козлом, потому как сидит не первый срок, и все время был завхозом. Объясняет мне свое отношение к козьей движухе. Тебе дают барак, ты должен поддержать на нем порядок, и сделать так, что бы он развивался, ремонтировался. Что бы люди как-то двигались, тянули что-то на зону. У тебя есть добро на телефон. Ты подтягиваешь мужика, разговариваешь с ним, узнаешь, как он себя чувствует по воле. Есть ли у его родителей, у товарищей деньги, готовы ли они этими деньгами поделиться, чтобы ему нормально сидеть. Если готовы поделиться чуть-чуть, то будет сидеть более-менее нормально. Если готов поделиться хорошо, то будет и сидеть хорошо. И, соответственно, идёт на УДО раньше. Если денег нету вовсе, то как-то надо своим трудом приносить пользу бараку - мыть полы, чинить, строить, выносить мусор. Потому как основная постанова - это то, что каждый должен приносить пользу. А как ты будешь ее приносить – допустим, затягивать стройматериалы, или убирать мусор - это уже другой разговор.

Естественно, затягивать намного эффективнее. У тебя куда выше статус на бараке становиться. Многое становится позволено. Там нужны не столько деньги - на зонах нету ничего. Нужны гвозди, нужна краска, нужны инструменты, нужны телевизоры, чайники, кипятильники, плитки для потолка, нужны шторы, карнизы, обои, клей, краска. Все, что продается в строительных магазинах, на зоне это имеет тройную ценность.

И задача завхоза - именно стимулировать затягивание на зону всяких стройматериалов, и других материальных благ, любыми доступными способами. Кнутом и пряником. Затянул - получаешь немного свободы, получаешь возможность звонить домой, получаешь поощрения, получаешь УДО. Если ничего не затягиваешь, то так же к тебе, соответственно, относятся – ты, видать, ни кому не нужен, никто не помогает. Ты выполняешь тяжелую работу по бараку.

По его словам, нашел аналогию между козлиной движухой и компьютерной игрой типа «Цивилизации». Это в принципе интересно. Ты сидишь, собираешь информацию на зеков - кто что сказал, у кого что есть, кто что имеет, кто что говорит, кто что хочет… Занятие интересное, но тут легко перегнуть палку и начать себя вести не по человечески.

Завхоза дернули к операм. Распределение же, узнать надо, кем сидеть хочет, не хочет ли остаться на ТПП. Распределили его на Сим.

Два дня я еще в хате просидел, и заказывают меня на этап.

— Куда везут?

— В Екатеринбург.

Я парням, которые возвращались на Сим, говорю:

— Передайте Гошану, что в Екатеринбург меня повезли. А дальше куда - хрен его знает. Если смогу - отзвонюсь, как будет информация.

Странно, как это меня везут в Москву через Ебург?, Это другая сторона Урала, это уже Азия! Пути ГУФСИНа - они вообще неисповедимы, они могут и в Рязань везти через Париж, могут и Москву через Екатеринбург. Тем более что Ебург считается всероссийской пересылкой. Всё может быть. Не хотелось бы, конечно, на Колыме оказаться, или в Омске… Да и это переживу – тринадцать месяцев всего осталось.

Заказали меня, вышел. Конвой уже ждет. Прошмонали, посадили в автозак меня и еще какого-то цыгана-поселюгу, и мы поехали на ЖД вокзал.

Поезд за Урал.

Перегрузили, как обычно, «руки за голову», в снег выпрыгнули, подвели нас к вагону, закинули там еще несколько человек, забили в «купе». Забили почти полностью - человек 10 в купе, и в вагон «столыпинский» тоже был забит почти целиком. Я втиснулся. Так, надо лезть на самую верхнюю полку и спать. Устал что-то. На «Лебеде» не высыпаешься - днем спать нельзя, а ночью базарил… Залез на самую верхнюю полку, только собрался спать, тут раз - сейчас будет шмон. Покемарю, пока первых обыщут – часок на это уйдет. В автозаке было холодно. На улице уже -25, пока стояли несколько часов, ждали вагон – окоченел. Думал, сдохну там. Причем сидишь, двигаться негде. Хорошо конвой курить не разрешал, так что хоть горло не болело. Достал полотенце из баула, ноги прямо в шерстяных носках, кроссовках, снаружи еще и обмотал. Один хрен, думаю, сейчас пальцы нахрен отваляться! Залез погреться, тут меня называют по фамилии. Первым на обыск.

Вывели, а к тому времени я успел узнать что в вагоне едут строгий режим, особый режим, и поселенцы, т.е. общего режима не было. Наверное, с общего начинают. Привели меня в маленькую камеру - маленькое купе, скажем так. Там всего три шконки, одна над другой. Камера узенькая, половина обычной - в таких обычно проходит обыск.

Меня обыскали, значит сейчас приведут следующего. Закинул баул на верхний шконарь, сам залез. Пусть шмонают. Лежу полчаса, никого нет. Час - никого не ведут.

— Командир, а что я, один что ли поеду?

— Да, один поедешь.

Замечательно. Оказывается, у меня какая то спец-тачковка, ехать должен один, ни с кем не общаться… Разлегся, на нижнем ярусе, книжку открыл, лежу читаю. Как раз лампа напротив купе. Читаю книгу про основателя «Общества сознания Кришны», Свамиджи Прабхупаду. Короче, индус был такой старенький, который всю жизнь барыжил фармацевтикой в Индии. На старости лет ему в голову пришло, что неплохо бы весь индуизм адаптировать для европейцев, и поехал он в Америку проповедовать хиппи о Кришне. Набрал каких-то хиппарей. Говорит, можно торчать, и не употребляя наркотики! Только надо петь «Харе-Кришна-Харе-Рама»! И все будет круто, весело, улетаешь еще круче даже, чем с ЛСД. Долго ли, коротко ли, он набрал себе толпу идиотов. Они стали ходить, «киртаны» устраивать, продавать его книги, а он переводил с индийского языка на английский кришнаитские тексты. Естественно, трактовал их по своему и технично встраивал в них основу своей секты… Этот дедушка-индус авантюрист еще тот, покруче даже чем Григорий Грабовой, и, наверное, даже чем Сергей Мавроди…

Тут конвойный подходит, стоит-стоит, свет мне загораживает.

— Что надо-то, начальник?

— Ты же Тесак?

— Ну и что?

— А что ты такую хуйню читаешь? Ты что, сектант что ли? Я же думал ты нацист!

— Я нацист. И что, мне нельзя читать как хитрые индусы деньги на идиотах зарабатывали?

— А… тогда нормально. А то я подумал - вдруг ты сектантом стал? В тюрьме всякое бывает…

— Это ты к чему?

— Да, блин, вот я сам нацист. Понимаешь, у нас в городе вообще хачи беспределят. Мы собираемся, пиздим их. Вот на той недели случай был - девчонку пытались затащить в такси. Мы поймали, избили всех…

Что-то мне рассказывает. А я лежу на этом шконаре и думаю. Какое-то дежавю. Опять конвойный прочитал на сопроводительных документах фамилию, фотографию все посмотрел, что-то вспомнил и пришел общаться…

Часа три в итоге вел политическую дискуссию с молодым конвоиром. Потом вышел его начальник, говорит:

— Прекращай ты это дело! Ты что? Потом кто-нибудь распишет тебя, что вел на политические темы! Давай, уходи отсюда!

Выгнал его, сам со мной поговорил минут пятнадцать и тоже свалил. Что самое обидное у этих ментов, ну и вообще у большинства обывателей, которые выражают нам поддержку - они просто не любят хачей. Весь их национал-социализм заканчивается на том, что «Я не люблю хачей!» В крайнем случае кто-то говорит, что они отнимают работу, насилуют женщин… Но на самом деле это даже не бытовой нацизм - это чисто физиологический расизм. Они не любят ни негров, ни косых, но они не более чем овощи. Какое-то философское сознание того, что национал-социализм - это иное понятие о свободе, о справедливости, об ответственности им вообще чуждо. Просто они не любят хачей. Таких людей очень много. Но если на воле мне всегда этого хватало, что бы начать с человеком диалог, начать его уважать, то в тюрьме я понял, что это совсем не повод для уважения. Если человек «ненавидит хачей» – он просто обычный человек. А если он говорит «я всех люблю», то это не человек, а вонючая амёба.

Ты, хоть, книжек прочитал бы. Может, философов. Думать начал бы. Дело не просто в нелюбви. Ну, не было бы хачей в России, не было бы негров, китайцев - и что? Лучше было бы в сто раз? Я не уверен! При нашей нынешней морали, русские точно так же спивались бы, кололись бы, проводили бы гей парады, антифашистские митинги, либеральные реформы - просто так же разлагались бы и вымирали, только и всего.

Здесь полностью надо перестраивать мораль общества. Именно мораль. У нас сейчас свобода понимается как? Ты можешь делать все, что не мешает окружающим! Ты можешь спиваться, скалываться, долбиться в жопу, смешивать свою кровь, гнить и деградировать. Вот здесь сидит серьезнейшая проблема! Люди думают, что они никому и ничем не обязаны. «Эта жизнь» - только их! Но это же не так! Каждый обязан своим предкам за то, что он родился белым и русским. Они сражались, защищали свою землю, свою нацию и расу. Для чего? Чтобы «пепс» мог кайфово тусонуться? Вряд ли.

Свобода должна быть только в направлении развития. Хочешь учиться – пожалуйста. Даже если родители бедные. Хочешь заниматься спортом – к твоим услугам секции, катки, залы, бассейны. Хочешь заниматься творчеством – кружки, студии, мастерские… А вот если соберешься деградировать – тут уж извини. Стопэ! И наркомания. И алкоголизм - это преступления, а не болезнь. Необходимо ввести понятие ответственности перед нацией, изменить понятие свободы. Некоторые люди это понимают, но для того, что бы это полностью осознать, нужно обратить на это свое внимание, не просто «задуматься» над этим, а нацелить все свое внимание на осознание этого факта.

«Выгоним чурок, и все будет нормально!» Да не будет все нормально!

Я, когда был маленький, однажды видел сон. У метро «Молодежная» собралась толпа скинов. И пошли мы по Ярцевской улице на Можайское шоссе. По дороге из дворов вливаются новые и новые люди. Все в бомберах, джинсах, камуфляжах, тяги спущены – готовы к бою! По Можайке дошли до Поклонки, там уже вся проезжая часть на несколько километров забита скинами. У всех арматуры, палки, цепи… Дошли до Белого дома, Мерии , Кремля, сметая на своем пути хачей и мусоров. Проснулся довольным – вот она, Белая Революция! Тут-то и наступит русская власть в России.

Но став чуть постарше я понял, что не все так просто. Что нужна организация, нужно агитировать скинов вступить в нее, чтоб вот они были организованным, единым кулаком, вот тогда все получиться, захватим мы власть.

Потом-то я понимаю, что и одних скинов не достаточно, что скины - это просто будет пушечное мясо, которое уничтожат на подходе к Кремлю. И Кремль это не то место, захватив которое начнешь управлять страной.

С каждым годом мировосприятия становился все сложнее и сложнее… Я даже боюсь представить, что будет лет через 15 у меня в голове.

Бургский централ.

Приехали в Екатеринбург. Высаживают нас, перекидывают в воронок, привозят на Екатеринбургский централ.

Сперва, как обычно, называешь фамилию конвойным, там сверяют с карточкой. Потом подходишь к окошку, опять называешь фамилию, смотрят, сверяют с какими то данными в компьютере. Разделили всех на бывших служащих, на козлов, на мужиков. Нас, мужиков, в отдельный боксик. Общий и строгий режимы. Ждем шмона, делать нечего, все тусуемся, общаемся. Камера метров 10 на 6 наверно, опять же двухъярусные нары, все стены исписаны: «ПТ из Калининграда», «ПТ из Красноярска», «ПТ из Новосибирска», «ПТ из Москвы», «ПТ из Питера». Все исписано, нарисованы схемы движения поездов, как этапы идут, откуда. Реально со всех городов России. Не зря Ёбург «всероссийской пересылкой» зовут.

Сейчас-то меня точно напрямую до Москвы! Один парень едет в Питер, тоже из Перми - зачем его завезли за Урал?

Опять с кем-то заговорил, рассказал про статью - началось опять агитация. «В России все плохо, смотрите, как за призывы наркоторговцев вешать меня посадили!» Опять полкамеры собралось, уши греют.

— У! За наркоторговцев посадили! Да они пидоры, их всех убивать надо!- горячился один.

— Смотри, ты сейчас все это говоришь, а вот менты услышат - тебе тоже трешку дадут!- Пугаю я внутрикамерного экстремиста.

— Сучья власть, ненавижу!

— Да вот прикинь, если ты скажешь, что педофилов надо убивать, так тебя и на 5 лет посадят!

— Все в правительстве педофилы! Всех убивать надо!

Вот как на пересылках хорошо агитировать! Никто ничего не боится, никто не кого не знает, никто не настучит…

Чувствую себя чистым революционером. Весело. Час поговорил, ну полтора, уже язык болит, во рту пересохло, и не жрал давно, и не пил. Когда едешь в «столыпине» - лучше ничего не пить и не есть. Потому как захочется в туалет, а хрен кто выведет. Пожрать ничего не дали, зажали паек в Соликамске. Развел сухого молока с водой, выпил, вроде более-менее и голод и жажду убил.

Смотрю парень нормальный стоит, интеллектуального выражения глаз. Начали с ним разговаривать - мошенник, жил в Москве, решил в Ебурге денег срубить. Приехал, кинули какую-то фирму, ну и спалились, закрыли его.

Он мне объясняет положение:

- Вот 6-ой корпус тут есть, и 3-ий. На одном корпусе сидят второходы и строгий режим, здесь сидят первоходы. Есть спецблок. Сейчас переводят меня со спецблока на общий корпу. Там нормально все. Централ черный, в каждой камере смотрящий, есть дороги, есть телефоны. Мусора ни кого не бьют, все проплачено, козлы не борзеют.

- Я так-то в нормальной, людской хате был полдня, всего полдня в Перми! Хоть посмотрю, как тюрьма настоящая выглядит, пообщаюсь с людьми.

Открыли с ним банку сгущенки. Открывалки у него, конечно, не было. Открыли банку прямо об стену. Её трешь кромкой о цемент, быстро вращаешь в разные стороны, жесть стирается, и банка спокойно открывается. Выпили сгущенку, и так она вкусна мне показалась. Наверное, торт «Наполеон» на воле не так вкусен, как банка сгущенки в тюрьме.

Кругом чистой воды блатная романтика. Ничего нет, мороз в хате, стекол в окнах нет – пустые проемы, все курят, дым коромыслом, спать уже охота становится. Просидели часов восемь. Голод вернулся, а сгущенки больше нет. В голове сочиняется письмо для девушки. Описать, как я тут сижу, как мне тут скучно, как я хочу её увидеть - такое сознательное пиздострадание, чтобы отвлечься от мыслей. Для заключенного это нормальное состояние - страдать по девушке. А страдать от того, какой ты бедный, несчастный, сидишь – это зазорно. Поэтому начинаешь в голове писать письмо, начинаешь вспоминать, как гуляли где-то, разговаривали, целовались – естественно, этого адски не хватает.

Наконец-то шмон! Обыскали, изъяли у меня красную ручку!

— Это же запрещено! Ты что? Не знал? Смотри, красная ручка!

— Забирай тогда её нахрен! Если он такая запрещенная!

Прошмонали нас, спустили в подвал. Сейчас будет прожарка и баня. Вещи все сложили, сидим, ждем опять. Пол часа сидим, час, полтора часа … Хорошо, что не холодно, я уже так на бауле задремал. И тут какие-то строгалики начинают долбить в дверь ногами!

— Открывайте, пидоры! Вы что, охуели?! Мужиков тут морозите!

Баландеры ходят, говорят «сейчас, подождите пару минут, мы у вас возьмем вещи на прожарку». Они успокаиваются, ждут десять минут, козлы не появляются. Давай снова дверь долбить:

— Сейчас мы всю тюрьму разнесем! Вы что, охуели? Открывайте двери!

Один долбит с ноги, причем довольно весомые удары. Только выдохся, второй вышел долбить, третий…

Не фига, какие мы деловые! На «Лебеде» бы вы так постучали… Уже у всех бы жопы синие были!

А тут понятно, что положуха позволяет, централ черный значит, менты дубинки не применят, козлы не кого не отпиздят, не обоссут, можно выебываться.

И один меня заметил, решил припахать.

— А ты что сидишь-то? Смотри, какой здоровый! Давай дверь ломай с нами!

— Нет, я дверь с вами ломать не буду точно.

— А что ты? Мужиков не поддерживаешь?

— Нет, в этом я мужиков не поддерживаю. Я с «Лебедя» еду. Там не мурчал, сидел спокойно, двери не ломал. А здесь я буду блатовать по-возможности?

— Из-за таких, как ты, нас морозят!

— Не из-за таких, как я, поверь.

В принципе, если бы они сломали дверь, там все прокатило. Но через несколько минут прибежали менты, там уже чуть-чуть осталось.

— Ребята, извините, недоразумение вышло, сейчас всех в душ отведем! Давайте, общий режим выходим, идем мыться!

Нас вышло человек восемь, общего режима. Душ не плохой. Практически, как на воле общая баня. Кафелем все выложено, пол нормальный, сливы работают. Дали помыться минут 30, от души, и повели в камеру.

Настоящая тюрьма!

Зашел в камеру. Там всё построено по-деловому. Камера маленькая, семь на шесть метров, стоит десять шконарей. На эти десять шконарей сидит человек двадцать пять народу. Но порядка никакого нету. Если не «Лебеде» сидят – у всех баулы закрыты, вещи сложено, пол подметен так, чтоб ни пылинки на нем не было, то здесь – все разложено. Везде полотенца, весь пол заставлен тапками, застелен тряпками и матрасами, баулы кругом стоят, вокруг параши все обклеено порнографическими картинками. Умывальник весь в кусочках мыла. На дубке стоит гора всевозможных кружек, мисок, контейнеров, везде жратва навалена. Все шконари завешаны шторками из простыней и полотенец. Кругом весят канатики. В хате две каборы – дона идет наверх, а другая вбок. Хата сквозная, через нее постоянно идут груза, малявы, курсовые, точковки. Смотрящий за хатой по кличке «Наркоман». Маленький, похожий на бабку, но все еще с мозгами. Видно, что проколотый на всю голову, пронырливый, постоянно суетится, спрашивает, смеется. Одновременно что-то записывает, передает. Кому-то что-то объясняет, отсылает, движуху наводит. Спросил у этапа фамилии, имена, погоняла, откуда едут, статьи, все записал и отправил. Эти курсовые нужны для того. Чтобы все знали, кто заехал. Чтоб можно было найти того, кого ищешь. Или чтоб обиженный мужиком не притворился. Или гад. Или крыса. Хотя всем, конечно, пофигу. Скорее формальность. Но выполнена с таким деловым видом, что меня даже смех пробрал. Теневая бухгалтерия!

Сели общаться с «Наркоманом» - оказалось, что политику партии он разделяет и выступает радикально против наркотиков. Причем рассуждает здраво. Если не внешний вид – а он говорил о том, что здоровья там года на два-три, его можно было бы смело на митинги выгонять. Имел бы успех, до того убедительно говорил. Общались с ним, вроде, и ни о чем, но в тоже время и обо всем. О том, как можно казино на деньги выставлять, о том, как мышцы накачать, о том, как первентин варить, как девок кадрить. Спелись с ним довольно быстро.

Еще был мужик, лет сорока, по кличке «Птица». Он возвращался этапом на лагерь «Харпы».

— А ты же политический?

— Да, есть немного.

— А я сидел на одном бараке с политическим. С Платоном Лебедевым.

— И как он?

— Нормальный мужик. Без пафоса, без понтов! Но только тяжело ему сидеть.

— Почему?

— Понимаешь, у него же денег дофига, но у него никто ничего не берет. Он затянет передачу. Помочь кому-то сигаретами, чаем – не вопрос. Но идет собрание отряда. Отрядник говорит, что, мол, надо купить футбольный мяч. У кого есть возможность? Мячик стоит-то триста рублей. Но это ж надо купить, привезти, чтоб кто-то его на свиданке передал. Лебедев говорит «Двайте, я куплю на всю зону по мячику. Какие вопросы? Зачем бабушек напрягать, мам, жену, которые на воле на последние копейки живут?» Не-не-не! От Вас ничего не надо! Приходит зима, все начинают убирать снег. Убирают, естественно, лопатами. С утра до вечера . Это очень энергоемкая, тяжелая, неприятная и порожняковая работа. Опять собрание отряда. Лебедев говорит: «Давайте я куплю снегоуборочную машину? Будет маленькая такая на зоне ездить, снега вообще никакого не останется! Она и подметет, и уберет, всё чисто будет. Зачем людей мучить?» Нет-нет! Ничего от вас не нужно. Будут убирать лопатами. Не надо, чтобы быстрее, или чтобы лучше – надо, чтобы вы заебались!

Рассказал, что и пизды он получает, как все. И кровь ему сворачивают. Я раньше был уверен, что, если человек сидит с деньгами, то сидит он полюбому хорошо. Посидев в СИЗО 99/1 понял, можно создать условия, в которых и олигарх будет также ограничен во всем, как и простой смертный. Даже сильнее. Но на зонах-то они нормально сидят! Оказалось нет. Оказалось, что если ментам из Москвы строго погрозить пальцем и сказать «Вот только попробуйте что-нибудь у него возьмите! Только попробуйте – сами там окажетесь!» И всё! Ничего не захотят, УДО не дадут, никаких поощрений, никаких «исключительных возможностей» нет.

На следующий день заказывают камеру в баню. Что интересно – хата этапная. Все же грязные – не постираться, как следует, не помыться. Постоянно воняешь. Максимум – подмышки и ноги под краном сполоснул, полотенцем вытер, и вся гигиена. Но в душ идет всегда максимум треть зеков. Остальные остаются в камере сидеть чертями. Отшучиваясь, что «Черт – это не масть! Этап месяц всего. Ничего страшного, если не помоюсь!» А для меня даже неделю не мыться – уже отвратительно.

Когда выходили из камеры, я увидел, что развозят обед. Первое, второе и кисель. Хлеб дают утром на весь день, на всю камеру. Ясно, что кто-нибудь на всех баланды возьмет, придем – поедим.

Помылись, вышли в раздевалку. Смотрю, ребята достают двухлитровую бутылку. В ней, похоже, кисель, который развозили. Молодцы, какие! Прихватить успели! Пить-то хочется.

— Макс, с нами будешь?

— Давай, конечно! Чего не попить-то! — Дали мне кружку, делаю глоток – кисель больно на квас похож.

— Как тебе?

— Нормально. С изюмом! Классный кисель.- Выпил кругаль.- На белый квас похож! Только, мне кажется, подбродивший…

— Это не квас!

— Как не квас?

— Да это брага!

— Я ж не пью!

— Да она слабенькая. Так, повеселее тебе будет немного, и все.

Никогда в жизни не пил, а тут подсунули бухла! Вроде и не скажешь, что сволочи. В тюрьме угостить брагой – признак уважения. Откуда ж они могли знать, что я ее и не видел такой ни разу? Хрен с ним. По вкусу – чуть-чуть крепче кваса.

Пришли в камеру, немного посидели, поиграли в шахматы с Наркоманом. Тут чувствую, что меня в туалет тянет. Пошел, погадил. Жидко-сионистско! Прошло полтора часа, а у меня уже несварение желудка. Все нормально, просто баланды не той сожрал. Проходит еще пол часа - опять туда же, спустя еще сорок минут снова! Температура поднимается, залез на шконарь, закутался в тряпки и одеяла. Что же так мог отравиться один из всей хаты? И понимаю, что только этой брагой! Подсунули, гады!

— Наркоман, зачем подсунул мне этой дряни? Я умру от неусвоения алкоголя через час! Два с половиной года отсидел за Идею, чтобы на пересылке брагой отравили! Тебя, наверное, таджикские наркоторговцы подкупили!

— Чифира немного выпей или заварки съешь сухой! — Смеется Наркоман— Она нормально крепит.

Смотрю, они как раз почифирили, говорю:

— Давайте заварник этот сюда.- Сожрал ложки 4 столовые вторяков, хоть как-то вылечиться бы. Таблеток, естественно ни у кого нет, даже и спрашивать не стоит. И врача звать – тем более.

По-тюремному принял лекарства, взял книжку Донцовой и лег на шоканарь читать. Больше в хате ничего не было. К тому же она хороша тем, что думать не надо – можно в любом состоянии читать. Убил Донцову за ночь.

На следующий день просыпаюсь, а точнее на следующий вечер. Режим я себе поломал - ночью тусовался, потом завтракал и ложился спать. Жил ночью.

Телефонное интервью.

В хате был телефон, и я уже успел позвонить нескольким своим друзьям, пообщался с ними. Курсонул, что Екатеринбурге. Что обещали отвезти меня ближе к Москве. Что все хорошо. Непонятно, зачем за Урал везти для этого, но надежда есть. Попросил, естественно, денег немного на телефон закинуть.

Один мой товарищ, Анжей, бывший админ «Формата18», говорит:

— Тут у тебя хотели интервью взять, вопросов накидали на сайте, не хочешь?

— Легко, давай!

— Тогда поехали, включаю запись.

— Доброго времени суток! Расскажи как обстоят твои дела на данный момент пребывания в заключении, как с питанием в тюрьме, есть где заниматься спортом и вообще какие условия? Какие сокамерники? Как твое самочувствие, как боевой дух?

— Боевой дух заебись! Меня с зоны выгнали и отправили хуй знает куда, не знаю куда точно. Сижу Ебурге, на пересылке. Сокамерники замечательные. Спортом я на зоне занимался. Причем занимался каждый день по два часа в качалке, 6 дней в неделю.

— Как ты можешь охарактеризовать свою жизненную позицию, что-то в ней изменилось или же все осталось по-прежнему, как было заключения?

— Я думаю, я был бы полным идиотом, если бы за 2 года у меня в ней ничего не изменилось. За это время я успел эту жизненную позицию отполировать, отточить, какие-то дипломатические на<