Тема 12. История советского суда в 1917 г. €

Во время Октябрьской революции 1917 г. и последующей Граж­данской войны рухнула вся система российской государственности, начался слом всей существующей структуры судебных органов. В революционном хаосе, захватившем страну, правосудие подме­нялось вседозволенностью людей, обладавших властью и оружием, а право — политикой, революционной необходимостью и моралью, часто не совместимой с общепринятыми нормами цивилизованно­го мира. Сначала исключением, а затем и повседневной практикой стали массовые расстрелы, внесудебные расправы, погромы, экс­проприации и прочие беззакония. Фраза «Без суда и следствия» даже не резала слух современников и воспринималась как неотъем­лемая составляющая революции. Красный террор, так же как и бе­лый, в то время поглотил миллионы человеческих жизней, оставил людей без семьи, крова, свободы, без надежды на будущее, раскидал миллионы соотечественников в эмиграцию по всему миру.

Охрана революционного порядка сразу после победы Октябрь­ской революции 1917 г. была первоначально возложена на Петро­градский Военно-революционный комитет (ВРК; упразднен в де­кабре 1917 г.), который осуществлял вооруженную охрану города, арестовал министров Временного правительства, разогнал предпар­ламент. Специальных судебных органов еще не было, и судебные функции возлагались на Народный комиссариат внутренних дел (НКВД). По его постановлению от 28 октября 1917 г. была создана рабоче-крестьянская милиция. Она находилась в ведении местных советов и в то же время подчинялась НКВД, т.е. была в двойном подчинении. Советская милиция была единственным органом, со­хранившимся со времени Февральской революции. Милиция бо­ролась с заметно усилившимся в то время криминалом, и ее сил | для наведения элементарного порядка явно не хватало. При Со­вете народных комиссаров (СНК) была поэтому образована Все­российская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК), учрежденная 7 декабря 1917 г. Первоначально на ВЧК возлагалась обязанность по пресечению контрреволюции, I саботажа (т.е. политических преступлений против новой власти) и преданию виновных суду Военно-революционного трибуна­ла. Затем ВЧК получила неограниченные полномочия: от ареста и следствия до вынесения приговора и его исполнения. ВЧК была выведена из-под государственного контроля и согласовывала свои | действия лишь с ЦК РКП(б).

5 сентября 1918 г. вышел Декрет СНК «О красном терроре», [ а затем еще ряд актов, по которым ВЧК окончательно становилась [ карательно-репрессивным органом по самым различным делам, на- _р чиная от политических (контрреволюция) до экономических (спе- ; куляция). Дальнейшая тенденция развития ВЧК говорит о ее эво- | люции не только как репрессивно-судебного, но и как следственно- | го органа, обладавшего разветвленной структурой. Из Положения ; от 28 октября 1918 г. «О Всероссийской и местных чрезвычайных [ комиссиях по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и престу- \ плениями по должности» видно, что ВЧК не только формирова- I ла структуру по всей стране (губернские, уездные, транспорт- | ные, фронтовые, армейские ЧК), но и обладала весьма широкими полномочиями в расследовании соответствующих преступлений, [ а в Декрете СНК от 21 февраля 1918 г. «Социалистическое Отече­ство в опасности!», в постановлении СНК «О красном терроре», в инструкциях ВЧК был предусмотрен и расстрел на месте без суда и следствия. При этом следствие велось упрощенно. Следователи ВЧК отчитывались на специально созванных судебных заседаниях ВЧК, где зачитывали итоговый следственный документ, который выносился на голосование. При отсутствии единодушного реше­ния дело направлялось в вышестоящую инстанцию ВЧК (если предлагался как мера наказания расстрел) или выносилось окон- нательное решение, если предлагалось иное наказание (тюрьма, лагерь, ссылка, взятие заложником). В результате только в 1918 г. было репрессировано более 30 тыс. человек, а расстреляно, в том числе без суда, более шести тысяч человек. Только с формировани­ем системы революционных трибуналов и народных судов в 1919 г. у ВЧК изъяли право вынесения приговоров, но за ЧК сохрани­лось право применения наказания в прифронтовых местностях, объявленных на военном положении, за преступления, связанные с контрреволюцией и бандитизмом. Таким образом, карательно- репрессивная сущность ВЧК не изменилась даже после принятия решения ВЦИК от 6 февраля 1922 г. о реорганизации ВЧК в Го­сударственное политическое управление (ГПУ) при Народном комиссариате внутренних дел (НКВД) с сужением ее компетен­ции. Ограничение полномочий ГПУ связано с отсутствием необ­ходимости в дублирующем карательно-репрессивном органе, за­вершением формирования советской судебной системы с судебной реформой 1922 г. После того как IX Всероссийский съезд советов принял постановление об упразднении ВЧК, а в феврале 1922 г. Президиум ВЦИК издал декрет о создании Государственного по­литического управления (ГПУ) при НКВД, уже в 1923 г. создает-' ся единый общесоюзный орган — Объединенное Государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР. Система его органов состояла из ОГПУ СССР, ГПУ союзных республик, по­литотделов при исполкомах Советов и особых отделов в Красной армии и на транспорте. При ОГПУ создается Главное управление милиции, тем самым органы охраны общественного порядка вклю­чаются в систему органов государственной безопасности. В составе ОГПУ была образована также судебная коллегия, т.е. в нем соеди­нена и правоохранительная и судебная деятельность. Судебная коллегия ОГПУ существовала до постановления ЦИК СССР об ее упразднении (10 июля 1934 г.) и образовании Наркомата внутрен­них дел СССР, где были учреждены коллегии в составе трех су­дей — печально известные «тройки».

Для рассмотрения особо опасных для советской власти поли­тических преступлений в период становления советской судебной системы создавались революционные трибуналы. Новые судебные органы работали под контролем Народного комиссариата юсти­ции (Наркомюста — НКЮ). Революционные трибуналы учреж­дались по декрету СНК о суде от 24 ноября (7 декабря) 1917 г. № 1 как чрезвычайные временные карательные органы в борьбе с контрреволюцией. Первоначально революционные трибуналы

в своей деятельности руководствовались Инструкцией Народного комиссариата юстиции от 19 декабря 1917 г. В ней определялись компетенции трибуналов, содержались процессуальные нормы, а также перечень составов преступлений и виды наказаний. Далее, 16мая 1918 г. при ВЦИК согласно постановлениям Президиума ВЦИК, СНК, НКЮ был учрежден революционный трибунал. По­становлением НКЮ РСФСР от 16 июня 1918 г. революционные трибуналы завершают стадию своего юридического оформления. В их компетенции остаются наиболее значимые дела о преступле­ниях против революции и советской власти. В борьбе с контрре­волюцией, саботажем, другими тяжкими преступлениями против завоеваний советской власти ревтрибуналы ничем не были свя­заны и налагаемые ими наказания были не мягче обозначенных в законах революционного времени. Хотя смертная казнь как на­казание не предусматривалась в советских законах того времени, постановление НКЮ РСФСР от 16 июня 1918 г. было воспринято как руководство к действию, и ревтрибуналы с июля 1918 г. стали широко применять смертную казнь, особенно в связи с политикой красного террора.

На законодательном уровне революционные трибуналы были учреждены также декретом ВЦИК от 20 ноября 1919 г., который утвердил Положение о революционных военных трибуналах. Сле­дующее Положение о революционных военных трибуналах, по ко­торому учреждались трибуналы при Реввоенсовете республики, при Реввоенсоветах Красной армии и Красного флота, а также три­буналы в частях армии и флота, было принято 4 мая 1920 г. В их ве­дении были не только контрреволюционные, но и экономические преступления (например, спекуляция), уголовные дела (например, взяточничество). Кассационной инстанцией определялся Кассаци­онный трибунал ВЦИК, членом которого был председатель рев­трибунала Реввоенсовета республики, в трибунал также входили члены коллегии из Наркомюста, члены ревтрибуналов Реввоенсо­ветов армии и флота. Председатель Кассационного ревтрибунала избирался из членов ВЦИК. Декретом ВЦИК от 23 июня 1921 г. «Об объединении революционных трибуналов» учреждался Вер­ховный трибунал при ВЦИК, являвшийся судом первой инстанции по делам особой важности, а также единым кассационным органом.

Таким образом, с созданием новой советской судебной системы были упразднены все прежние органы юстиции: окружные суды, судебные палаты, Правительствующий сенат, прокуратура, инсти­туты судебных следователей, присяжных поверенных и частных адвокатов. Была приостановлена деятельность мировых судов. Прежняя судебная система была сломана, начала функциониро­вать новая система советского суда.

Вместе с тем постепенно создавалась новая судебная система, первоначально сформулированная в трех декретах о советском суде.

Декретом СНК о суде №1 от 24 ноября 1917 г. окончательно ликвидирована дореволюционная система общего и военного суда. Для ликвидации прежних судебных учреждений назначались ко­миссары. Взамен были учреждены выборные народные суды, со­стоявшие из профессионального председателя и двух народных заседателей, представлявших общественность. Они объединялись в одну коллегию, избирались местными советами. Провозглаша­лась исходя из революционной ситуации сменяемость судей. Кас­сационными инстанциями определялись съезды судей — уездные и столичные. Местные народные суды решали все гражданские дела по искам, не превышающим 300 рублей, и уголовные дела с наказанием в пределах двух лет лишения свободы.

Декрет о суде №2, принятый 7 марта (22 февраля) 1918 г., учреждал окружные суды, в их составе определялись коллегии из трех постоянных членов и четырех народных заседателей для ре­шения гражданских дел. Коллегии, состоявшие из председателя и 12 народных заседателей, выносили решения по уголовным де­лам, основываясь на доказательствах о факте преступления и мере наказания, исходя из революционной законности. Вводился кас­сационный порядок обжалования, апелляционный порядок обжа­лования решений и приговоров суда отменялся. Особое внимание в декрете уделялось реализации правосознания трудящихся клас­сов в форме их участия в общественном обвинении и общественной защите, для чего создавались соответствующие коллегии при сове­тах. Окружные суды представляли собой первую инстанцию, а об­ластные — вторую. Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) как высший законодательный орган был вправе отменить любое решение народного суда. Таким образом, Декрет о суде № 2 наметил создание советской судебной системы, однако процесс остался незавершенным и получил развитие в последую­щем.

Декрет СНК о суде от 20 июля 1918 г. № 3 внес изменения в под­судность народных судов. В их ведении остались уголовные дела, за исключением дел о наиболее тяжких преступлениях (убийство, разбой, бандитизм, изнасилование, взяточничество, спекуляция, фальшивомонетничество). Кассационной инстанцией определялся учреждаемый по декрету Кассационный народный суд в Москве. Он состоял из гражданского и уголовного отделений. В составе суда по представлению Народного комиссариата юстиции ВЦИК утверждал председателя суда, его заместителя, восемь членов суда, представленных до этого окружными народными судами и совета­ми местных народных судей.

Создаваемые суды руководствовались декретами советской власти, правилами Судебных уставов 1864 г. (если они не были отменены советской властью). При этом в постановлении ВЦИК от 30 ноября 1918 г. оговаривалось, что ссылки в приговорах и ре­шениях на законы свергнутых властей запрещаются.

Вехой в становлении единой советской судебной системы ста­ло Положение о народном суде РСФСР от 30 ноября 1918 г. В со­ответствии с этим документом народные суды комплектовались с участием советов и их исполкомов. Народные суды состояли из народного судьи и народных заседателей в количестве, опреде­ляемом местным исполкомом. Народные суды, исходя из их терри­ториальности и видов подсудности, соответственно полномочиям рассматривали административные, уголовные и гражданские дела.

В общем, первыми итогами становления советской судебной системы стали революционные трибуналы и системы общих (на­родных) судов. Если революционные трибуналы рассматривали политические дела и приравненные к ним наиболее тяжкие пре­ступления экономического характера, военного суда, то народные суды заменили собой систему досоветского общего суда и институ­та мировых судей.

В истории судебных и внесудебных репрессий, незаконных пре­следований нужно назвать политику красного и белого террора.

Все политические режимы, установившиеся в России в годы Гражданской войны, использовали преимущественно насильствен­ные методы организации и осуществления власти. Террор служил средством для удержания власти всеми конфликтующими сторо­нами (большевиками, белым движением, приверженцами Учреди­тельного собрания). Террор стал естественным проявлением клас­совой борьбы и первоначально носил индивидуальный характер. Переход к массовому террору связывают с распоряжением коман­дующего Добровольческой армией генерала Л. Корнилова в ян­варе 1918 г.: пленных в боях с красными не брать. Впоследствии жестокую карательную политику по отношению не только к про­тивнику, но и к сочувствующему местному населению (рабочим, крестьянам) проводили Колчак, Деникин, Врангель, Юденич, каза­чьи атаманы. Таким образом, впервые Россия столкнулась с белым, а затем уже с красным террором.

Большевики обосновывали введение террора необходимостью защиты завоеваний революции. В Красной армии также действо­вало распоряжение: пленных не брать. Зимой 1918 г. безопас­ность Советской республики обеспечивалась путем изоляции классовых врагов в концентрационных лагерях. Декретом СНК от 21 февраля 1918 г. «Социалистическое Отечество в опасности!» официально вводится смертная казнь, отмененная до этого Вто­рым съездом Советов (25-26 октября 1917 г.). Декрет предусма­тривал мобилизацию всех работоспособных членов «буржуазно­го класса» для рытья окопов, сопротивляющихся же надлежало расстреливать без суда. После убийства Володарского Ленин призывает к проведению массового красного террора в Петро­граде. Сложившаяся ситуация была использована для исключе­ния из состава ВЦИК и местных советов правых эсеров и мень­шевиков как «стремящихся низвергнуть власть Советов». После убийства Урицкого и покушения на Ленина 5 сентября 1918 г. Совнарком принял декрет о красном терроре. Декрет придавал законодательную основу фактически проводимому большевика­ми террору и превращал массовый террор, внесудебные расправы в государственную политику. Согласно декрету расстрелу без ре­шения суда подлежали лица, причастные или прикосновенные к мятежам и террору, что давало широкие полномочия каратель­ным органам. В революционном правосознании людей, в классо­вой идеологии большевиков закрепилась аксиома правомерно­сти внесудебных преследований. Неудивительно, что эта мысль получила развитие в советской правовой доктрине, в секретных директивах, в партийных решениях и на законодательном уровне в последующем, после окончания Гражданской войны.

Пока же, в феврале 1919 г., декрет ВЦИК разрешил брать за­ложников из крестьян, которые подлежали расстрелу в случае не­выполнения приказа о расчистке снега. Успехи Красной армии в 1920 г., вмешательство мирового сообщества с требованием пре­кратить белый и красный террор да кровопролитие войны, прав­да, несколько ослабили террор как белый, так и красный. Декрет от 17 января 1920 г. отменил расстрел, но предусмотрел возвраще­ние к политике террора в случае оказания поддержки мятежникам со стороны Антанты. Наметилась определенная тенденция приме­нять наказание только по решению суда.

Непрерывная эскалация террора в годы Гражданской войны изменила в обществе понимание законности. Карательные органы руководствовались не законом, а политической целесообразно­стью. В. И. Ленин сформулировал принцип: «Польза революции, польза рабочего класса — вот высший закон». Классовый принцип при осуществлении террора расширил возможности применения внесудебных репрессий. Для лишения свободы достаточно было подозрения в сочувствии контрреволюции и соответствующего административного решения. Распространение поэтому получи­ли заложничество, концентрационные лагеря, массовые расстре­лы для устрашения населения, пытки. Для осуществления по­литики террора противоборствующие силы создавали свои кара­тельные органы: контрразведку, «поезда и баржи смерти». Хотя с 1920-1921 гг. и происходит ослабление террора, но революцион­ный зародыш тоталитаризма уже укоренился в советском обществе и государстве, получил свое дальнейшее развитие.

Сама система, где судебная власть отрицалась, а судебные пол­номочия получали силовые структуры (или же они сами себя ими наделяли) с молчаливого согласия власти, не могла эволюциониро­вать к правосудию и справедливости. Например, советская власть передала функции борьбы с контрреволюцией созданной 7 декабря

1917 г. при СНК Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Председателем стал Ф. Э. Дзер­жинский. Сейчас на него, во многом справедливо, возлагают ответ­ственность за репрессии. Но, как показывают документы, ставшие доступными в наше время, к массовым репрессиям, начавшимся в 1917 г., непосредственно причастны многие политические деяте­ли как из большевиков, так и из их непримиримых противников. В итоге наша страна перенесла в XX столетии величайшую траге­дию, значение и глубина которой до сих пор не осознаны, реаль­ная оценка которой еще не дана. Одной из виновниц внесудебных репрессий справедливо называют ВЧК. Действительно, в феврале

1918 г. ВЧК приобретает широкие полномочия для подавления врагов революции: право внесудебного рассмотрения дел с приме­нением расстрела. Фактически в годы Гражданской войны никому не подчинявшаяся ВЧК подменила собой и следственные, и судеб­ные органы. Она самостоятельно и проводила следствие, и выно­сила приговор. Местные ЧК и советы выносили решения о нака­заниях просто исходя из революционной целесообразности. 1ак, ВЧК обладала правом репрессивных мер не только по делам, свя­занным с контрреволюционной или антисоветской деятельностью, что для этой организации было характерно, но и по некоторым хозяйственным преступлениям (например воровство и грабежи на транспорте). Дело в том, что в условиях разрухи транспорт имел стратегическое значение и воровство топлива (угля и т.п.) усугу­бляло ситуацию коллапса экономики, поэтому команды ВЧК от­лавливали лиц, промышлявших воровством на транспорте, и под­вергали наказаниям, вплоть до расстрела на месте преступления без суда и следствия. Другой общеизвестный факт — в 1918 г. была расстреляна царская семья. Если даже не учитывать моральной, этической составляющей этого бесчеловечного деяния, не было ведь и законного решения суда, соответствующего даже револю­ционным нормам и правилам военного времени. Просто Екатерин­бургский совет не мог позволить, чтобы Николая II и его семью освободили белые, находившиеся на подступах к городу. Семья Романовых была расстреляна, а большевики, зная о том, что совер­шили злодеяние, уничтожили следы преступления. Аналогичных решений советов или сомнительных органов власти, наделивших себя разными полномочиями, было множество. Дворян, капитали­стов, других представителей эксплуататорского класса, офицеров расстреливали или заключали под стражу лица, называвшие себя большевиками, эсерами, анархистами. Злодеяния сопровождались экспроприациями по принципу «грабь награбленное». Совершав­шие такие действия лица имели на это мандаты или действовали без каких-либо документов. Уже в 1920 г. членам ЦК стало понятно, что методы репрессий необходимо ослабить, но в условиях революционного террора, уга­ра Гражданской войны реализовать данное решение было нереаль­но. Хотя 18 марта 1920 г. ВЦИК и отменил право ВЧК применять внесудебные репрессии, но органы госбезопасности продолжали осуществлять репрессии, ссылаясь на секретные директивы ЦК. Впрочем, ВЧК была упразднена декретом ВЦИК 8 февраля 1922 г., но репрессивная сущность ОГПУ в составе НКВД не уменьши­лась, а в последующем даже возросла, внесудебные преследования не были упразднены. Для удержания власти советский режим ис­пользовал массовые репрессии. Возникшая экономическая и поли­тическая система, основанная на внеэкономическом принуждении и непрерывной мобилизации, могла существовать только в услови­ях постоянной угрозы извне и изнутри. Обоснованием репрессий стала идея об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму, требовавшая беспощадного уничтожения врагов. В этих условиях тоталитарный террор был объективно неизбе­жен, и он только усилился субъективными аспектами, связанными с личностью И. В. Сталина. Материалы судебных дел, например о партии эсеров, затем шахтинского 1928 г., свидетельствуют о том, что были привлечены к уголовной ответственности по 58-й и дру­гим статьям Уголовного кодекса за контрреволюционную или ан­тисоветскую деятельность и терроризм лица, невиновные в этих преступлениях либо совершившие иные деяния (возможно, взятки, превышение полномочий и т.д.), а то и просто по халатности и раз­гильдяйству нанесшие ущерб угледобывающей отрасли Донбасса. Чекистами была раскрыта как будто целая многочисленная анти­советская организация, более 100 человек, члены которой по реше­нию суда понесли различные наказания — от расстрела до лишения свободы на различные сроки. Таких громких дел в условиях нэпа было много. В материалах уголовных дел фигурировали, как пра­вило, нэпманы (предприниматели), советские или партийные ра­ботники (бюрократия), зарубежные менеджеры или специалисты. С точки зрения И. В. Сталина и советской терминологии, все они были классово чуждыми элементами, а их действия экономическо­го характера (с точки зрения власти и закона — противоправные) назывались антисоветскими, контрреволюционными. Становится поэтому понятной логика большевистских вождей, искренне по­лагавших, что по мере строительства коммунизма должно усили­ваться сопротивление враждебных классов. Кроме того, под этим предлогом легко было свернуть нэп и расправиться с целым слоем советских граждан, названных нэпманами.

Гражданская война и последующие репрессии 1920-х гг. привели к огромным человеческим жертвам (более 30млн погибших в Ми­ровой и Гражданской войнах, свыше 2 млн эмигрантов), а по кос­венным статистическим данным, сопоставляющим переписи насе­ления 1914 и 1939 гг., потери были на порядок выше. Произошло кардинальное упрощение социальной структуры: были уничтоже­ны интеллигенция, буржуазия, помещики, качественно ухудшил­ся рабочий класс (кадровых рабочих осталось не более 700тыс.). Вместе с тем в годы Гражданской войны вырос советский бюро­кратический аппарат, он в три раза превосходил царский. Во главе огромной страны оказалась большевистская партия, образователь­ный уровень которой был ниже образовательного уровня общества. Гражданская война изменила общественную психологию: насилие стало нормой жизни, и эта социальная установка только усилива­лась. В результате революционных потрясений структура обще­ства приблизилась к восточной, раннегосударственной: основную массу населения стали составлять крестьяне, пролетариат сокра­тился в численности, а над трудящимися классами ширился и креп партийный и советский бюрократический аппарат. В итоге вместе с социализмом в советской стране строилось тоталитарное госу­дарство, в котором не могло быть места справедливой судебной си­стеме, отождествляющей себя с правосудием.

В названной тематике периода Гражданской войны и после­дующих событий отдельно необходимо обозначить также историю суда в районах, охваченных так называемым белым движением или не подконтрольных советской власти. К весне — лету 1918 г., когда сложились сильные политически и хорошо организованные антисоветские очаги, поддержанные извне антибольшевистские силы сгруппировались в неоднородное по составу белое движение, основу которого составили офицеры царской армии. В ходе на­чавшейся Гражданской войны под контроль белых попали обшир­ные районы Сибири, Поволжья, Дона, Северного Кавказа, Крыма, Северо-Западного края, Туркестана и другие регионы.

Судебная система на территории, подконтрольной белому дви­жению, сохраняла прежний, дореволюционный, порядок, изменен­ный в условиях Гражданской войны. Остановимся кратко на дей­ствиях белогвардейцев на Юге России и на ее Востоке. Так, прика­зом Главнокомандующего Вооруженных сил Юга России А. И. Де­никина в марте 1920 г. было введено Положение об управлении областями, занимаемыми Вооруженными силами Юга России. На­ряду с должностями членов военного командования оно устанав­ливало должности государственного контролера, начальника граж­данского управления (ведающего в том числе вопросами юстиции). Эти должностные лица входили в Совет, являвшийся совещатель­ным органом при главнокомандующем. Последнему подчинялись казачьи части и органы самоуправления, до 1920 г. имевшие до­вольно широкую автономию, в том числе судебную.

Правосудие на территории, контролируемой Вооруженными силами Юга России, осуществлялось военно-полевыми судами, корпусными и военно-судными комиссиями при начальниках гар­низонов (в составе председателя и пяти членов). Комиссии подчи­нялись главному прокурору, военно-полевые суды — войсковым начальникам. Несколько позднее в состав корпусных и гарнизон­ных комиссий с правом совещательного голоса были включены по два представителя от крестьянской волости. Предварительное следствие проводилось одним из членов комиссии, тем самым след­ствие и судопроизводство смешивались. При рассмотрении дел военно-судные комиссии руководствовались правилами о военно- полевых судах. Приговоры утверждались военачальниками. В слу­чае несогласия последних с приговором дело передавалось в кор­пусной или военно-окружной суд.

На Северном Кавказе, в Средней Азии в годы Гражданской войны учреждались поддерживаемые советами шариатские суды, суды аксакалов, а на Крайнем Севере — тундровые суды. Но они упразднялись белыми властями, а после 1920 г. и советской вла­стью и к 1929 г. были ликвидированы повсеместно. Шариатские суды, суды аксакалов, тундровые суды, действовавшие на Кавказе, в Средней Азии и на севере страны как местные и понимавшиеся (хотя и с некоторой долей условности) на заре советской власти как разновидность народных судов, повсеместно упразднялись в течение 1920-х гг. по мере упрочения советской власти и в связи с успехами государственного строительства. Большевики объясни­ли отказ от шариатских судов тем, что кадии были классово чуж­дыми элементами по отношению к простым мусульманам, были сторонниками эксплуататорских классов, плохо знали исламское право или трактовали его в угоду затаившимся контрреволюцион­ным элементам, отказ от шариата объяснялся также преимущества­ми советского народного суда, действовавшего на Кавказе наряду с шариатскими судами. Так же и на севере страны местные суды упразднялись по схожим причинам.

Примеры деятельности судов, не подчинявшихся советской власти, можно привести и на востоке страны (Сибирь, Дальний Восток, Средняя Азия). Комуч, другие белые правительства в зоне иностранной интервенции в правосудии опирались на гражданские и военные суды, оставшиеся от прежней эпохи, или учреждали свои карательные и судебные учреждения.

Противники советской власти также развернули террор, назы­ваемый белым. Однако народ в своей массе не поддерживал белые власти, симпатизировал красным, что в итоге предопределило по­беду большевиков.

На этом историческом фоне после окончания Гражданской вой­ны становление судебной системы вступает в завершающую фазу. В 1922-1924 гг. была осуществлена судебная реформа.

31 октября 1922 г. было принято Положение о судоустройстве РСФСР, положившее начало новой судебной реформе (реализо- вывалась с 1 января 1923 г.). В РСФСР создавалась единая, свое­образная судебная система, не признававшая как независимую су­дебную власть, так и систему разделения властей. Советская судеб­ная система состояла из четырех звеньев: 1) народный суд в составе постоянного народного судьи; 2) народный суд в составе постоян­ного народного судьи и двух народных заседателей; 3) губернский суд; 4) Верховный Суд РСФСР и его коллегии. Наряду с единой системой народных судов в РСФСФ создавались специальные суды: военные трибуналы, военно-транспортные трибуналы, тру­довые сессии народных судов, земельные комиссии, арбитражные комиссии. Специальные суды учреждались и действовали на осно­вании ряда Положений, Наказов и других актов 1922-1924 гг. Сре­ди них важнейшими были Положение о Верховном Суде СССР от 23 ноября 1923 г., Наказ Верховному Суду СССР, утвержден­ный Положением ЦИК СССР от 14 июля 1924 г. Позднее были приняты: Положение о военных трибуналах и военной прокурату­ре от 20 августа 1926 г. (с дополнениями — 1928-1930 гг.), «Основы судоустройства Союза ССР и союзных республик» от 29 октября 1929 г. Названный акт 1929 г. вместе с соответствующими главами Конституции СССР 1924 г. и Конституциями союзных республик завершают правовое оформление советского суда в 1920-е гг.

Арбитражные комиссии, созданные в 1922 г. в ходе судебной реформы, были, по сути, своеобразным советским специальным ар­битражным судом. Арбитражные комиссии учреждались в губер­ниях для разрешения имущественных споров между хозяйствую­щими субъектами, т.е. государственными и иными учреждениями и предприятиями при областных экономических совещаниях. Си­стема арбитража возглавлялась Высшей арбитражной комиссией при Совете труда и обороны (СТО) как органе, подотчетном ЦИК и осуществлявшем общее управление народным хозяйством, со­вместно с СНК. Таким образом, арбитражный суд оказался в пря­мом подчинении у государственных исполнительных органов.

В систему судебных органов вносились изменения в соответ­ствии с административно-территориальным делением СССР. Со­здавались региональные суды, в их числе был учрежденный в 1925 г. Северо-Кавказский суд.

Становление судебной системы сопровождалось появлением со­ветских кодексов. В1918-1919 гг. были предприняты первые попыт­ки кодификации (приняты Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве, Кодекс законов о труде, Руководящие начала по уголовному праву), но в услови­ях Гражданской войны кодификационные работы не завершились.

Проведение новой экономической политики потребовало уста­новить во всех областях жизни более четкие начала законопоряд- ка, основанные не только на революционных социальных нормах, доктрине, правосознании, но и на законе. Еще в 1918 г. были при­няты трудовое и семейное законодательство. В послевоенное время в результате советской кодификации были приняты девять кодек­сов: Уголовный 1922 г., Гражданский 1922 г., Земельный 1922 г., Уголовно-процессуальный 1923 г., Гражданско-процессуальный 1923 г., Лесной 1923 г., Кодекс законов о труде 1922 г., а также Исправительно-трудовой кодекс 1924 г., Брачно-семейный кодекс 1926 г. 29 октября 1924 г. были приняты Основы судоустройства СССР (а также Положение о судоустройстве РСФСР 1926 г.), а 31 октября 1924 г. приняты Основы уголовного судопроизводства СССР и союзных республик. Эти законы являлись наиболее зна­чимыми в совершенствовании правового регулирования и функ­ционирования советской судебной системы.

После окончания Гражданской войны репрессивная сущность советской власти только усилилась. Считалось, что по мере укре­пления новой власти и строительства коммунизма сопротивле­ние противников Советского государства («врагов народа») будет только усиливаться. Поэтому советская судебная система отража­ла сущность тоталитарного государства, а развитие материально­го и процессуального права отражало тенденции развития Совет­ской страны. Тенденцией стало усиление военных судов, которые наделялись все более широкими полномочиями. Исходили также из политических решений исполнительной власти (ЦИК, НКЮ), партийных решений, например ЦК ВКП(б), или личных решений И. В. Сталина, его окружения.

Само право понималось как возведенная в абсолют воля го­сподствующего класса, справедливость отождествлялась с нор­мами революционной морали и целесообразности. В связи с этим нет ничего удивительного, что УК РСФСР 1922 г. допускал при­менение уголовного закона по аналогии и возможность придания обратной силы уголовному закону, усиливающему наказание за со­вершенное ранее преступление.

В гражданском праве В. И. Ленин настаивал на отречении от все­го, что связано с частной собственностью, учение о ней, о многих ин­ститутах частного нрава было названо реакционным буржуазным. В семейном праве опека и попечительство признавались скрытой формой эксплуатации в семье, сама семья в некоторых ультралевых публикациях считалась пережитком эксплуататорского государства, коммунистические утопии даже предполагали перейти от семьи к общине или свободному союзу мужчины и женщины.

Аналогичные тенденции коснулись и процессуального права. Уголовно-процессуальный кодекс 1923 г. исходил из упрощения процесса в советском суде по сравнению с процессуальным правом досоветского времени. Некоторые институты (мировой суд, при­сяжные заседатели, присяжные поверенные) были упразднены. 28мая 1922 г. ВЦИК утвердил Положение о прокурорском надзо­ре. Нарком юстиции возглавил прокуратуру, являясь прокурором республики, т.е. прокуратура входила в состав НКЮ. Одновремен­но с Положением о прокурорском надзоре ВЦИК принял в 1922 г. Положение об адвокатуре. При губернских отделах юстиции соз­давались коллегии защитников, состав которых утверждался гу­бернским исполкомом. В результате обвинение и защита оказались в едином органе — Народном комиссариате юстиции. Таким обра­зом, советский суд эволюционировал в общей канве развития со­ветского тоталитаризма.

Еще одним органом, подменившим суд в условиях советского тоталитаризма, стала правящая партия большевиков (РСДРП(б), РКП(б), ВКПБ(б)). Ее многочисленные директивы 1918-1921 гг. говорят о прямом партийном вмешательстве во все государствен­ные дела, судебные в том числе. Секретные и официально издан­ные документы свидетельствуют о расстрелах, высылке из стра­ны, уголовных преследованиях, санкционированных по прямому указанию ЦК партии и ее членов. В условиях белого и красного террора, беззаконий, репрессий это объяснялось современника­ми реалиями Гражданской войны, смуты. Но в послевоенный пе­риод тенденция внесудебных преследований со стороны партии большевиков не ослабла. Например, с 1921 г. ЦК РКП(б) обязал суды направлять в партийные комитеты на местах дела, в которых фигурируют члены партии. Документы 1922-1923 гг. запрещали партийным защитникам в суде (адвокатам) представлять интересы лиц, особенно коммунистов, обвиняемых в государственных и эко­номических преступлениях, таких как взяточничество, спекуляция и др. А в 1926 г. над большевиками, совершившими преступления или проступки, суд надлежало проводить в виде показательных процессов. Уместно добавить, что для всего советского времени ха­рактерно было проведение по месту работы показательных, даже несудебных, процессов, носящих в том числе воспитательный ха­рактер.

Наконец, согласно перечисленным актам вводились жест­кие требования к работникам суда и органам советской юстиции. Как правило, все руководящие и судейские должности были вы­борными, как правило, на 1 год, кроме исключений процессуального характера. Вводились квоты, определяющие классовый состав орга­нов юстиции и суда. Около 50% состава должны быть пролетарско­го происхождения, остальные — крестьяне, красноармейцы и крас­нофлотцы. Специального юридического образования для народных судей не требовалось, но, в духе того времени, требовались рево­люционное правосознание, личностные качества (честность и др.