СВИДЕТЕЛЬ №2: ГАРРИ ПОТТЕР, СМЯТЕННЫЙ ДУХ

Неделя рождественских каникул оказалась даже суматошней, чем обычные рабочие дни. Сначала я обнаружил, что в доме кончились деньги. Пришлось мчаться в Гриннготс и сидеть там до посинения — гоблины до сих пор не могли мне простить учинённый разгром и дракона, мурыжили по три часа, то заявляя, что на хранилищах сейчас обновляют чары, то просто притворяясь страшно занятыми. Потом чередой пошли праздничные визиты: Андромеда с Тедди, миссис Августа, Лавгуды, ужин с преподавателями Хогвартса, очередное заседание «Клуба Слизней» — от него я пытался отвертеться, но Слагхорн так расстроился, что стало неудобно и пришлось пойти. А в среду вернулся выздоровевший мистер Олливандер и сразу же налетел, как коршун — мол, хватит отдыха, работать надо. Мы открыли лавку, и началась обычная круговерть с торговлей и учёбой. Северус тоже вышел на работу. В пятницу я привычно отвёл его в Мунго, а сам целый день проторчал в мастерской, полируя заготовки палочек и пытаясь разместить в них начинку — молотые драконьи клыки. Работа была кропотливая, похуже зельеварения: если переложить хоть одну лишнюю крупицу, палочка начинает вести себя непредсказуемо. Я так увлёкся, что едва не пропустил нужное время, но удачно глянул на часы, тотчас вскочил и побежал к наставнику.

Олливандер проверил, что у меня получилось, довольно кивнул и улыбнулся. Потом потрепал по плечу и сказал:

— Гарри, с вами пытались связаться через камин мистер Лонгботтом, мисс Грейнджер и мистер Сэвидж, но я не позволил. Не хотел отвлекать — вы так усердно занимались. Впрочем, думаю, ничего страшного. Мистер Снейп уже наверняка в курсе.

— В курсе чего?

Я вдруг испугался. Вспомнил про Паркинсон — все эти дни Северус избегал говорить о ней, а я не настаивал. Понимал, что ему неприятно. Олливандер покачал головой.

— Успокойтесь, новости хорошие. Идите, Гарри… после обеда можете не возвращаться — я закончу дела в лавке сам. Только на ночь приберитесь, хорошо? Ступайте.

Расспрашивать его я не стал — помчался к камину. Неизвестность меня всегда раздражала больше всего. В лаборатории Мунго оказалось почти пусто — большинство народу ещё отдыхало на каникулах. Северус что-то обсуждал с дежурным лаборантом. Увидев меня, он быстро прервал разговор, попрощался и почти побежал к выходу. Я поспешил следом, замечая, что встречные косятся на Северуса с интересом и, кажется, с сочувствием. Один целитель даже попытался заговорить, но Северус только нетерпеливо махнул рукой и прибавил шагу. Мы промчались через холл, поочерёдно прыгнули в камин и выскочили в нашу гостиную.

— Что случилось? — я чуть ли не подпрыгивал на месте.

Северус рухнул на диван, вытянул ноги и вздохнул.

— Как я понимаю, утренний «Пророк» ты не видел? — буркнул он.

— Нет, с чего бы это? Ты ж и сам не читаешь по утрам. — За завтраком времени никогда не было, поэтому мы действительно брались за газеты только вечером. — А что там?!

— Не читаю… но сегодня первое, что сделали уважаемые коллеги — это ткнули мне в нос передовицу. — Северус хмыкнул и полез в карман. — Полюбуйся. Интересно, что на неё нашло — она же меня терпеть не может. Впрочем, в поисках сенсаций это насекомое готово забыть обо всём.

Я развернул помятую газету и вздрогнул. С крошечной колдографии в начале столбца скалила зубы Рита Скитер, а здоровенные буквы заголовка орали: «Журналистское расследование: Северус Снейп — палач или жертва?» Я впился глазами в статью. Скитер была себе верна — от текста так и разило злобной радостью. «Благодаря своей бескорыстной борьбе за торжество истины и помощи источника в Министерстве, который предпочитает оставаться неизвестным, мы узнали, что в отделении Неизлечимых проклятий… пострадавшие от рук безумных фанатиков… круглосуточная охрана… Но что же подвигло доблестных защитников правопорядка вновь обратить своё внимание на бывших коллег? Интересный вопрос, не правда ли? Оказывается…»

— Чёрт! Откуда она узнала?!

— Наверняка прикармливает кого-то из целителей или медиведьм. — Северус зло раздул ноздри. — И в Министерстве у неё свои люди, я уверен. Ты читай, Поттер. Там чем дальше — тем интереснее.

Я вернулся к статье. Рита писала об Алисе и Фрэнке, об улучшении в их состоянии, и о том, что лечение чуть было не прервалось. Похоже, у неё и в Визенгамоте имелись глаза и уши: она прямо кусками цитировала стенограмму заседания суда над Северусом. А потом выложила главный козырь — «У корреспондента есть серьёзные причины полагать, что мистер С. Снейп, этот благородный человек, был по существу спровоцирован на правонарушение. Зачем? Кто так отчаянно жаждет отправить героя войны, уважаемого обществом учёного, в Азкабан? Кому нужно молчание Лонгботтомов? Кто же стоит за всем этим… И тут, уважаемые читатели, мы должны задать себе еще один вопрос. Кто именно требовал на суде тюремного срока? А это, дорогие друзья, был никто иной, как достопочтенный судья М. Гиббон (краткая биографическая справка). Господин судья, нам очень хотелось бы спросить вас, почему? Что вы скрываете? Чего так боитесь?.. К сожалению, мистер Гиббон отказался комментировать ситуацию, но корреспондент будет следить за развитием событий…» Статья завершалась длинной заумной фразой, из которой следовало, что Скитер собирается вывести на чистую воду всех подряд и не пощадит при этом никого.

— Про благородного человека оценил? — поинтересовался Северус. — Мелочь, а приятно… Должно быть, Гиббон чем-то чертовски её задел.

— Думаешь, он имеет отношение к…

— Категорически — нет. Я мало о нём слышал, но игра для него слишком велика. Хотя, учитывая его родственные связи… он ведь врал на суде, покойный Ральф был его кузеном. И всё же я никогда не поверю, что Гиббон может провернуть такое дело. Он слишком держится за своё место в Визенгамоте. Уверен, что сейчас ему хочется только одного — чтобы шумиха улеглась.

— Зная Скитер, я бы на это не рассчитывал.

— Я тоже. Что ж, подождём развития событий.

Я сел на диван и уткнулся головой Северусу в плечо. Он обнял меня и погладил по спине.

— Не расслабляйся, Поттер. У нас с тобой сегодня ещё одно дельце, если помнишь. Пятница.

Я передёрнулся.

— Хотел бы забыть, да никак… Слушай, может быть, связаться с Шеклболтом?

— Незачем — он же обещал держать нас в курсе. Скорее всего, завтра явится самю Поттер, хватит этой ерунды. Давай разделаемся с нашей процедурой, а потом… — Северус усмехнулся и чмокнул меня в макушку. — Иди. Слышишь?

Я устало кивнул и потопал в свою комнату. Сейчас как никогда сильно хотелось скормить чёртову трость камину… Из гостиной послышался грохот — Северус вытаскивал скамью. Я со злостью захлопнул шкаф и вернулся обратно.

Северус раздевался. Вроде бы всё было, как обычно, как я привык за эти месяцы — но что-то непонятное произошло, когда я на него взглянул. Босые ступни, тёмные волоски на голенях, расстёгнутая рубашка… Северус стянул трусы, уронил их на пол, нагнулся — и тут я вытаращил глаза и чуть было не шарахнулся в сторону. Сердце громко стукнуло, а в голове образовался полнейший кавардак.

У меня стояло.

Я почувствовал себя вообще непонятно кем. Мысли заметались, как ненормальные. У меня что — стоит на… скамью и трость?! Нет. Чушь какая. На Северуса у меня стоит, на Северуса! И на то, что будет через несколько минут, когда «процедура» наконец-то закончится. Но блин, как же я его со стояком буду?! Может, холодной водой умыться? Я уже хотел бежать в ванную, но тут до меня дошло, что Северус как-то странно мнётся у скамьи — ложиться не спешит, стоит боком, нервно косится в мою сторону. И рубашку не задирает. Не задирает рубашку… Сердце застучало ещё громче, и я растерянно спросил:

— Ты что? Северус?

— Ничего!

Зашипел, как змея… Я медленно шагнул вперёд. Северус вдруг попятился. Я увидел, как напряглись жилы у него на шее, как подрагивают сжатые кулаки, как оттопыривается край рубашки — и всё понял. Из горла вырвался идиотский писк, а следом хохот. Северус дёрнулся, глянул на меня — не зло, не презрительно. Обречённо, что ли. Я замахал руками и чуть не выронил трость.

— Чёрт! Ты тоже?! Превосходно. Мы оба рехнулись!

Северус несколько секунд постоял неподвижно. Потом плечи у него чуть-чуть расслабились, а по губам пробежала недоверчивая усмешка.

— Поттер… — протянул он. — Только не говори, что тебя… хм, охватил энтузиазм при мысли о порке. Это было бы чересчур. О себе я просто молчу.

Я снова махнул рукой.

— Да глупости. Не знаю, как у тебя, но я…

— Оправдывайся теперь.

Северус вздохнул, сунул руку под рубашку и поправил там — мой «энтузиазм» горячо одобрил такое зрелище. Наверное, это было заметно: на щеках Северуса появился бледный румянец.

— Стало быть, по воле Министерства мы стали извращенцами, которые получают удовольствие от подобных мероприятий… Не забыть бы принести искреннюю благодарность мистеру Сэвиджу. Раздери его инфери.

— Да успокойся ты! — Я всё ещё смеялся. — Слушай, но интересное развитие событий. В книжке про Патронат о нём не говорилось!

— Ещё бы. Сомневаюсь, что закон предусматривает подобные вещи.

Голос у Северуса был кислый-кислый. Тут я окончательно сломался, сел на корточки и начал ржать. Северус почти упал на скамью, потёр обеими ладонями лицо, посмотрел на меня и вдруг тоже засмеялся.

— Поттер, прекрати немедленно, — выдавил он через силу.

— Не могу… прости! Не могу!

— Гм. Я вам не помешал?

Северус подавился смехом, я тоже — и мы с ужасом огляделись. В камне мелькали зелёные сполохи, а над ними красовалась голова Министра Шеклболта. Глаза у него были размером с галлеоны. И такие же круглые.

— Я вам не помеша…

Северус лязгнул зубами и стрелой метнулся к дивану — за мантией.

— Поттер! — проорал он на бегу. — Как ты смел не закрыть камин?!

— А сам…

— Молчать!

Через пять минут скамья и трость были с проклятиями запихнуты под стол, Кингсли обруган и впущен в гостиную, а я, наоборот, изгнан оттуда. Северус страшно бесился. Только минут через пять он пришёл в себя и, бледный от злости, уселся в кресло. Кингсли устроился напротив — отводя взгляд и кусая губы. Я притащил поднос с бутылкой и стаканами — чувствовал, что это не помешает — и застыл в дверях. Кингсли поманил меня.

— Гарри, тебя всё это тоже касается, — сказал он. — Иди сюда. И снова прошу прощения, что… отвлёк.

— Ещё одно слово на эту тему — вылетишь в окно, — прошипел Северус.

— Не спеши, — хмыкнул Шеклболт. — Я, между прочим, пришёл очень вовремя. Ладно, давайте-ка к делу. Держи, Снейп.

Он протянул Северусу толстый свиток пергамента.

— В качестве благодарности приходи к нам в субботу на обед: Дэнни жаждет обсудить с тобой какую-то статью из «Британского зельевара». Вот уж не думал, что кто-то в моей семье будет возиться с ретортами и крысиными глазами.

— Ты всегда преступно недооценивал своего сына, — буркнул Северус, — но в субботу я не смогу, Поттер работает допоздна… Что?

Он, приподняв брови, смотрел на развёрнутый пергамент. Я попытался туда заглянуть, но Кингсли меня опередил:

— То самое, Снейп, — сказал он с удовольствием. — Помилование. Досрочное — в связи с вновь открывшимися обстоятельствами дела. Три месяца ты ещё будешь под надзором Департамента, но, если всё будет в порядке, судимость снимут. Постарайся до семи вечера успеть к Амелии — она должна деактивировать магию контракта… Ну что, доволен теперь, что я вас прервал?

Мы замерли — Северус, вцепившись в пергамент, а я — в его плечо. Кингсли, глядя на нас, так и лучился улыбкой. Потом послышался хруст: Северус стиснул пергамент в кулаке и подался вперёд.

— Ты спятил, министр? — спросил он резко. — С миссис Боунс хотя бы поговорил?

— Поговорил. Она полностью поддержала моё решение.

— Тогда спятили вы оба. Оппозиция вас проглотит и не подавится. Гиббон…

— Ах да. Гиббон. — Кингсли сцапал бутылку, налил себе и с наслаждением отхлебнул. — Достопочтенный судья Гиббон посетил меня два часа назад. Он, знаешь ли, возглавил инициативную группу по восстановлению социальной справедливости в отношении некоего мистера С. Т. Снейпа… а проще говоря: примчался, поджав хвост, и умолял срочно пересмотреть твоё дело. Весело, да? Ещё и Скитер с собой приволок. Видел бы ты, как он на неё косился — как обгадившийся младенец на строгую нянюшку.

Он вдруг захохотал густым басом. Северус криво улыбнулся. Я вдруг вспомнил тот наш разговор у камина — и подумал, что не зря, ох, не зря сохранил Ритину тайну. Захотелось подпрыгнуть и восторженно заорать. Но Северус всё ещё задумчиво рассматривал пергамент.

— Хм… Понимаю, — протянул он. — Теперь этот идиот из кожи вон лезет, чтобы доказать, что ему нечего бояться и нечего скрывать. Испугался, что его свяжут с Лонгботтомами.

— А тут самое интересное. — Кингсли откинулся на спинку кресла и покачал рукой, любуясь игрой света в своём стакане. — Лонгботтомы оказались ни при чём. Я ведь не успел рассказать вам: вчера утром задержана мисс Паркинсон, а за двое суток до этого мистер Забини. Помнишь его, Снейп? Сегодня им уже предъявлено официальное обвинение.

— Забини?! — выкрикнули мы с Северусом почти одновременно — и ошалело переглянулись.

Кингсли хмыкнул в стакан.

— Он самый. Девица что-то чуяла, не иначе — отсиживалась в «Котле», из номера вообще не выходила. Слава Мерлину, оперативник пришёл побеседовать с мистером Лонгботтомом, а его невеста, мисс Аббот, сразу и сообщила, что Паркинсон наверху. Прямо из ванной её вытащили — в халате, и с какой-то глиняной замазкой на лице. О красоте заботилась дорогая мисс… А Забини взяли в семейном поместье. Вечеринка у него была. К слову сказать, оба вели себя более-менее достойно. Хотя у них и выхода не было: сразу же после разговора с тобой я вызвал Амелию, а её ребята повесили в комнате Паркинсон Подслушку и…

— Не тяни, Шеклболт, — нетерпеливо бросил Северус. — Как Забини связан с Лонгботтомами. Это что, его идея? Не верю.

— И правильно делаешь. Связан-то он связан… но не с ними.

Кингсли вдруг с улыбкой посмотрел на меня. Я ответил непонимающим взглядом, а Северус нахмурился.

— Можно побыстрее?

— Можно. Гарри, ты ведь какое-то время был с ним в… дружеских отношениях?

Северус всем телом повернулся ко мне. Я как-то потерял нить разговора. Причем тут…

Опять стало жарко щекам. Кингсли всё улыбался мне, да ещё и подмигнул — тут я растерялся уже окончательно.

— Ну, вроде того. Но это так… несерьёзно.

— Мистер Забини был другого мнения. — Кингсли откровенно развлекался. — Ты, знаешь ли, сумел произвести на него огромное впечатление — такое, что этот дурак не нашёл ничего лучшего, чем вступить в преступный сговор со своей приятельницей. Я говорю о мисс Паркинсон. Идея отправить бывшего директора на два года в камеру принадлежала этой достойной девице, между прочим. А Забини собирался использовать это время с толком — развеять, так сказать, твоё вынужденное одиночество.

Северус вдруг с шипеньем втянул воздух. Я лихорадочно прокрутил в голове последнее «свидание» с Блейзом, потом ещё пару встреч — он заходил к мистеру Олливандеру. Чехол новый выбирал, потом у него якобы палочка задурила, хотел проверить… Вот гадина! Северус не сводил с меня прищуренного взгляда. Я ссутулился и покраснел, как омар в кипятке. Даже очки запотели.

— Шеклболт. Ты хочешь сказать, что причиной… всему этому стала неотразимая персона мистера Поттера? — прогремело у меня в ушах.

Мне было чудовищно стыдно. Провалиться бы сквозь землю… Блейз, придурок ты несчастный, что ты натворил? У меня вдруг задрожали руки— я словно бы ощутил в ладони скользкую рукоять трости, увидел красные рубца, услышал тяжёлое дыхание. Кингли кашлянул.

— Снейп, ты же понимаешь, что парень тут не виноват?

— Понимаю. Кстати, я склонен найти эту самую причину… уважительной.

Я вздрогнул и поднял голову.

Северус смотрел. Немного напряжённо, как в Норе, когда Джинни со смехом тянула меня за руку в середину гостиной — танцевать. И довольно. С удовлетворением таким. Глаза у него прямо сверкали азартом. На меня неожиданно напал смех — после жутких мыслей, что я ответственен за то, что с ним случилось, это, конечно, было глупо, но удержаться я не мог. Прыснул и спросил:

— Что, снова отбил муртлапа у второго покупателя?

Северус моргнул. Потом усмехнулся — наверное, тоже вспомнил, как тащил тогда ящик со своей добычей.

— У тебя интересные ассоциации, Поттер. Нетривиальные.

Он сжал мою руку. Мы молчали, глядя друг на друга. Кингсли снова откашлялся и встал.

— Ну, думаю, нам пора, — заявил он. — На самом деле, Снейп, тебя Амелия должна была вызвать, но я не утерпел. Люблю, понимаешь ли, приносить хорошие вести. Давайте-ка за мной в Министерство — у тебя ещё три месяца условного срока, но это мелочи. Только думай впредь головой, не покупай всякую дрянь. Раз в неделю походишь в Департамент на беседы… ну, запрет на международные аппарации останется пока. Ничего, потерпишь. А ограничения с палочки снимут прямо сейчас.

— Да неужели, — пробормотал Северус. — Просто не верится.

— Гарри, а ты обязательно захвати контракт. И эту… — Кингсли помялся, — трость тоже. Её надо будет сдать в хранилище.

— Жаль. Мечтал её в камин бросить, — задумчиво сказал я, не расцепляя пальцы с пальцами Северуса.

— Дрова, Гарри, лучше заказывать у Хоббса — лучший поставщик в Лондоне, — посоветовал Кингсли с деланной серьёзностью. — А казённое имущество должно находиться на своём месте. Мало ли, когда в нём ещё возникнет потребность.

Северус хмыкнул. Кингсли исчез в камине. Я вдруг ощутил какую-то неловкость, отвёл глаза, помялся, встал и отошёл к окну. Я ещё не очень верил, что всё это закончилось, и не знал, что будет дальше. Сзади послышался шорох, стук и звуки шагов. Северус подошёл ко мне. Трость была зажата у него под мышкой. Он вдруг подцепил меня за подбородок, заглянул в лицо — как тогда, в кабинете Боунс. На миг мне даже почудилось, что вместо снежинок за окном сейчас полетят разноцветные листья.

— После Министерства мне надо будет к себе, — сказал Северус после паузы. — Ты вернёшься в лавку?

— Да, — я осторожно высвободился. — Олливандер просил убрать.

— Хорошо. Поттер, я бы хотел сегодня поужинать у мисс Аббот — любопытно было бы послушать её рассказы. А приготовление завтраков по-прежнему на мне. Если, конечно, ты не против.

Я вздёрнул голову. В глазах Северуса было ожидание — и что-то ещё. Страх. Готовность к обороне. Я ткнулся носом ему в шею и почувствовал, как он тяжело выдохнул.

— Я не против.

Трость упала на пол.

ДЕЛО ЗАКРЫТО

ПЭНСИ

— Ну же, хватит хныкать. Большая девочка, утри слезы-то. Посетитель у тебя. — Охранница, немолодая женщина в темно-зеленой мантии, громыхала ключами, отпирая дверь камеры.

Предполагалось, что мне должно стать стыдно, но за три месяца, проведенные в Азкабане, я успела наплакать столько, сколько не удалось за всю предыдущую жизнь. Странно: вроде и расстраиваться особо не из-за чего. Камера была много теплее, чем комната у мистера Боргина, режим дня строгий, конечно же, но удавалось выспаться, да и кормили, прямо скажем, неплохо… А всё равно обидно было до слез.

И ещё — страшно.

Сразу же после ареста я потребовала, чтобы мне позволили написать родителям. Ответ пришел пару дней спустя. Отец отказывался оплачивать приличного адвоката, надеялся, что Азкабан пойдет мне на пользу, и в целом, был удовлетворен таким развитием событий. Мама не сочла нужным не добавить ни строчки. Блейз мне тоже не писал, несмотря на то, что вышел сухим из воды — ходили слухи, что любящая матушка свернула горы и вывезла сына в Италию, он даже и стен Азкабана не увидел...

Я привычно и от всей души пожалела себя еще раз. Вытерла кулаком глаза, встала с койки и потащилась вслед за охранницей.

Комната для встреч, небольшая и светлая, была скорее похожа на кабинет Флитвика, чем на что-то, что принадлежало Азкабану. Минуту-другую я поудивлялась этой уютной обстановке. Мне довелось быть в этой комнате впервые: естественно, за эти три месяца меня никто не навещал. Даже писем не было. А сейчас, интересно, кого же занесло сюда? На то, что отец все-таки сжалился и пришел вызволять из беды, я уже не надеялась.

Я забралась с ногами в огромное мягкое кресло и уставилась на дверь.

Ждать пришлось недолго. Послышались шаги, заскрежетал замок. Я подняла взгляд — и тупо вытаращилась на моего посетителя.

— Что, Пэнси? — Губы Драко кривились в привычной усмешке. — Наигралась?

Смотреть на него было почти больно. Я ведь почти успела убедить себя, что по Малфою я не тоскую, и что меня даже ничуть не смущает собственное поведение, неподобающее чистокровной девушке. И вроде бы это получалось — не тосковать. Он мне даже снился редко последнее время. Но сейчас, стоило взглянуть на него — и меня повело. Драко ведь совсем не изменился. Только чуть-чуть осунулся, и волосы стали немного длиннее… А держался как всегда — прямо, гордо. И улыбался по-прежнему, холодно и насмешливо одновременно, как будто все происходящее его особо не касалось, но веселило изрядно.

«Забавляется за мой счет. Ладно же».

Я поджала губы и демонстративно отвернулась.

Драко прикрыл за собой дверь, сел в кресло рядом со мной. Теперь он был так близко… Я изо всех сил старалась не смотреть, в груди все сжималось — как будто сердце попалось в Дьявольские силки, и с каждым вдохом его опутывало всё сильнее.

— Неплохо ты поразвлеклась, я вижу, — спокойно заметил Драко, не меняя тона. — Собственного декана чуть не отправила в Азкабан на два года. Миссис Осберт, думаю, тебя тоже поминает сейчас добрым словом. А уж сколько людей ты всполошила…

— Тебе-то что? —машинально огрызнулась я и сразу же прикусила губу.

— Ну, как что, — он снова усмехнулся. — Нарушаешь все нормы приличия, ни в кнат не ставишь старые традиции. Впутываешься в бессмысленные авантюры. По-детски ведешь себя. Мне кажется, тебе стоит задуматься о планах на жизнь.

— На два года вперед у меня все спланировано, спасибо.

— А дальше?

Вопрос Драко застал меня врасплох. Я ведь и правда не задумывалась о том, что дальше. Только понимала очень хорошо, что жизни, к которой меня готовили восемнадцать с лишним лет, у меня уже не будет. И от этого было так тоскливо, что хоть вой. Не то чтобы я раскаивалась. Я просто жалела, что попалась, жалела, что не спланировала все гораздо лучше. А ещё — жалела всё-таки о том, что у меня никогда не будет, как у моих родителей: семьи, богатого дома, красивых праздников…

— А дальше не знаю, — отрезала я.

Драко молчал. Я сидела в своем кресле, царапала пальцами обивку да краем глаза косила в его сторону. И впервые заметила узенький кожаный футляр, который Драко вертел в руках — вроде как чехол для волшебной палочки, но почему-то ужасно длинный.

— Что это? — я указала подбородком на футляр.

— Объясню потом, — отмахнулся Драко. — Лучше скажи мне вот что, Пэнси: могу ли я убедить тебя… изменить планы на ближайшие два года?

— Повеситься, что ли?

Драко снова улыбнулся, совсем чуть-чуть.

— Нет, не так радикально. Есть способ — не из легких, конечно же, но тем не менее… Домашний арест.

Домашний арест! Издевается он, что ли? Если уж родной отец отказался помогать, в какую приличную семью меня сейчас пустят на целых два года? Это я ему и высказала это вслух, не в самой вежливой форме. Но Драко только покачал головой.

— Я обговорил всё с родителями. Они согласны, что это будет достойным поступком с моей стороны — подать тебе руку помощи в трудную минуту. К тому же, полагаю, ты действительно сожалеешь о собственном легкомыслии?

Я обалдело кивнула. Сожалела я или нет, уже было неважно. Я просто не понимала толком, о чем идет речь. И как Драко это себе представлял. Что я буду жить с ним и его родителями и одновременно наблюдать, как он обжимается со своей возлюбленной Гринграсс?

— Ну, вот, — с удовлетворением продолжил Драко. — Отец намерен поговорить с твоими родителями. Думаю, они поймут, насколько затруднительно будет для меня сделать тебе предложение, если тебя не примут обратно в семью.

То, что Драко сказал про родителей — прошло мимо ушей. В голове стучало, как маятник часов, одно-единственное слово.

— Предложение, — тупо повторила я, в полной уверенности, что ослышалась. — А Гринграсс?

— С Гринграсс мы расстались по-дружески, — сухо ответил Драко. — Уверяю тебя, всё прошло рамках приличий.

Я чуть не рассмеялась вслух — вот уж что меня сейчас меньше всего беспокоило! Но в горле как будто комок засел. Какое-то время я просто беззвучно шевелила губами, даже пискнуть была не в силах. Потом обрела дар речи и выдавила:

— А… разрешат?

Вышло, конечно, чересчур жалобно, но мне было уже все равно.

— Естественно, — Драко снисходительно усмехнулся. — Ты же знаешь, если меня что-то интересует, я выясню всё как следует. Так что я покопался в старых фолиантах и нашел одну лазейку в законе. Древний обычай, называется Патронатом. Установлен он был в семнадцатом веке, и надо сказать…

Драко продолжал говорить, но дальше я уже не ничего не слышала. Вернее, не так: слышала его голос, но не понимала слов. Впрочем, это было уже неважно. Я смотрела и смотрела на него, перед глазами все плыло, и мне казалось, что мне снова семь лет, и снова Йоль, и с цветных витражей все-таки сошел мой собственный сказочный человек.

Я точно знала, что теперь все будет хорошо. Все будет правильно, так как нужно. Когда Драко протянул мне руку, я поднялась с кресла и прикоснулась к его ладони кончиками пальцев. Мне было страшно, что это не то розыгрыш, не то сон, и вот сейчас он развеется… Драко сжал мои пальцы в своей ладони, наклонился и поцеловал, слегка коснувшись губами моей руки. Я выдохнула с облечением — и снова вздохнула, полной грудью, как будто не дышала уже целый год, а то и дольше.

— Идём, Пэнси, — сказал Драко. — Нужно будет обсудить детали — надеюсь, ты не сочтешь их чересчур неприятными.

Он взял меня под локоть и потянул к выходу. Я чувствовала тепло его ладони, и мне было все равно — какие там детали, какой именно обычай он откопал в своих древних фолиантах. По правде, у меня было только одно желание: прильнуть к нему, прижаться, закрыть глаза и почувствовать, как он обнимает меня в ответ.

— Не сочту, — тихо сказала я. — Всё, что хочешь.

Драко замер на месте, как вкопанный.

— Поверить не могу, чуть не забыл. — Он выпустил мою руку, вернулся к своему креслу и подобрал оставленный на полу загадочный футляр. — Как неосмотрительно с моей стороны.

— Что это? — тихонько спросила я, почувствовав, как Драко снова касается моей руки, и наши пальцы сплетаются.

Драко неопределенно хмыкнул в ответ. Мне даже показалось, что кончики его ушей чуть-чуть покраснели. Я тряхнула головой. Нет, точно почудилось.

— Это те самые детали, Пэнси. Которые, как я уже говорил, в некотором роде неприятны и могут тебя… расстроить. Ты хочешь обсудить их здесь и сейчас или сначала всё-таки уйдем отсюда? Поговорим за чашкой чая, в конторе нашего семейного адвоката…

Я улыбнулась, сильно сомневаясь, что в такой момент меня может что-то расстроить.

— Давай сначала уйдем.

Драко улыбнулся, и в его улыбке не было насмешки. Он обнял меня за талию и прошептал на ухо:

— Как скажешь.

И мы вместе вышли из комнаты.

ГАРРИ

В «Котле» было шумно и накурено — у стойки устроились квиддичные болельщики, которые обсуждали сегодняшний матч и дымили, как оголтелые. Я помахал Ханне и прошёл к своему столику. Северус уже сидел там в компании бифштекса с картошкой.

— Опаздываешь, — буркнул он, разрезая мясо. — Что на этот раз?

— Ничего. Просто с Олливандером заболтался.

Я плюхнулся рядом. На нас косились, так что о приветственном поцелуе пришлось забыть. Но что уж поделаешь. И так газеты только-только заткнулись по нашему поводу, а Скитер перестала жужжать под окнами. Северус не раз высказывал надежду, что её слопает какой-нибудь непритязательный стриж, и просил меня не сыпать на подоконник хлебные крошки — так, мол, вероятность счастливого события возрастёт. Добрая душа.

— Как ты?

— Устал. Ешь, Поттер, и пошли домой. Я весь день пробегал по аптекам, а завтра море работы и ужин в Обществе целителей.

Северус поморщился и подтолкнул ко мне тарелку. А мне опять захотелось улыбнуться. Я до сих пор непроизвольно улыбался, когда он говорил: «домой». А Рон вздрагивал. Молли, кстати, тоже — но, по крайней мере, она уже не пыталась доставать Северуса требованиями следить, нормально ли я ем, и достаточно ли высыпаюсь. Поначалу-то при каждой встрече приставала.

— Поттер, ты заснул?

— Не-а. Погоди, я быстро.

Он и правда выглядел усталым. Мучился с новой схемой лечения: Алиса уже свободно читала и говорила длинными фразами, Фрэнк две недели назад узнал миссис Августу, улыбнулся ей и обнял. Той даже дурно стало на радостях. А Северус все вечера торчал в лаборатории, стараясь усилить эффект зелий. Я подумал, что ему не помешает ненадолго отвлечься — и торопливо спрятал взгляд. До дома он не должен был ничего заметить.

— Поттер, ты похож на замечтавшегося книззла. И опять по уши в соусе.

Северус взял салфетку и вытер мне уголок рта. Ведьма за соседним столиком умилённо вздохнула — он услышал, покосился на неё с бешенством и сразу же встал.

— Переговорю пока с Лонгботтомом. А ты закачивай, да поскорее.

Я сочувственно улыбнулся перепуганной ведьме, в два укуса съел свой любимый коржик и побежал к Ханне расплачиваться. Через пять минут мы с Северусом уже оказались в нашей гостиной. Он скинул мантию, упал на диван и закрыл глаза. Я уселся рядом, он меня обнял и лениво поцеловал в щёку.

— Кто первый в душ?

— Не спеши. Погляди-ка сюда.

Я достал из кармана то, над чем работал три последних недели. Северус моргнул. Осторожно взял у меня узкую коробку, открыл. Почти минуту он просидел неподвижно, а потом улыбнулся.

— Мастер Поттер, я полагаю?

— Ну, пока ещё не Мастер… — я немного смутился, — но Олливандер сказал, что если всё пойдёт такими же темпами, через год он представит меня Всемирной Ассоциации Изготовителей Волшебных Палочек. А там и до мастера недалеко. Но дело в другом. Попробуй.

Северус снова моргнул. Он держал в руках мою первую, собственноручно сделанную палочку. То же самое чёрное дерево, та же сердечная жила дракона… Только теперь не Гебридского Чёрного, а Венгерской Хвостороги.

— Что вдруг на тебя нашло, Поттер?

— Ну ты же говорил, что твоя после Ограничителя уже не совсем та. А эта будет запасная. Попробуй, а?

Северус, прищурившись, пробежал пальцами по резной рукоятке. Осторожно повертел палочку, посмотрел на меня. И вдруг ухмыльнулся.

— Попробую. И немедленно, Гарри.

Он сжал палочку в кулаке и встал. Потом поцеловал меня и потянул за собой в спальню. Я вспомнил, что мистер Олливандер попросил обязательно рассказать ему, как новая палочка будет слушаться своего хозяина — но уже через пять минут понял, что делать этого не стоит. Нет, ну что-то я скажу, конечно… но точно без подробностей.

Потому что, как теперь любит говорить Рон — Киплинга-то он по-прежнему читает, да ещё и цитирует теперь постоянно, Гермионе на радость: «Это уже — рассказ для больших».

Конец