Процессуальное законодательство Петра I.

Общая тенденция развития процессуаль­ного законодательства и судебной практики предшествующих ве­ков — постепенное увеличение удельного веса розыска в ущерб так называемому суду, т. е. замена состязательного принципа следственным, инквизиционным — привела к полной победе розыска в начале правления Петра I. Владимирский-Буданов считал, что «до Петра Ве­ликого вообще надо признать еще состязательные формы процесса общим явлением, а следственные — исключением».* Иной-точки зре­ния придерживался С. В. Юшков. Он полагал, что в это время только «менее важные уголовные и гражданские дела... рассматривались в по­рядке обвинительного процесса, т.е. так называемого суда».** М. А. Чельцов говорил о «последних остатках состязательного про­цесса (старинного «суда»)», которые, по его словам, исчезают при Петре I.*** Думается, однако, что розыск нельзя еще до Петра I считать господствующей формой процесса, но нельзя считать и исключением.

Тенденция к замене суда розыском определяется обострением классовой борьбы, неизбежно вытекающим из общего развития фео­дализма.

Переход к высшей и последней стадии феодализма — абсолютиз­му, обусловленный в России в первую очередь громадным размахом крестьянских восстаний, сопровождается стремлением господствую­щего класса к наиболее беспощадным, террористическим формам по­давления сопротивления трудящихся масс. В этом деле не последнюю роль играет и судебная репрессия.

Суд призван стать быстрым и решительным орудием в руках госу­дарства для пресечения всякого рода попыток нарушить установлен­ный порядок. От судебных органов требовалось, чтобы они стреми­лись не столько к установлению истины, сколько к устрашению тру­дящихся. В этом плане для государства более важно покарать иногда и невиновного, чем вообще никого не покарать, ибо главная цель — общее предупреждение («чтоб другим не повадно было так воровать»). Этим задачам и отвечает процессуальное законодательство эпохи Петра I.

Ужесточение репрессии, свойственное переходу к абсолютизму, отражалось и в процессуальном праве. Усиливается наказание за «про­цессуальные преступления»: за лжеприсягу и лжесвидетельство теперь вводится смертная казнь.

В начале своего царствования Петр совершает решительный по­ворот в сторону розыска. Именным указом 21 февраля 1697 г. «Об отмене в судных делах очных ставок, о бытии вместо оных распросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах» полностью отменяется состязательный процесс с заменой его по всем делам процессом следствен­ным, инквизиционным. Сам по себе указ 21 февраля 1697 г. не создает принципиально новых форм процесса. Он использует уже известные, сложившиеся на протяжении веков формы розыска.

Закон очень краток, в нем записаны лишь основные, принципи­альные положения. Следовательно, он не заменял предыдущее зако­нодательство о розыске, а наоборот, предполагал его использование в нужных пределах. Это хорошо видно из указа 16 марта 1697 г., из­данного в дополнение и развитие февральского указа. Мартовский указ говорит: «а которые статьи в Уложенье надлежат к розыску и по тем статьям разыскивать по прежнему».

Указ 21 февраля 1697 г. был дополнен и развит «Кратким изобра­жением процессов или судебных тяжеб». «Краткое изображение про­цессов», основываясь на принципах указа 1697 г., развивает их приме­нительно к военной юстиции, военному судопроизводству, являясь, таким образом, специальным законом по отношению к общему зако­ну. Первое издание этого памятника появилось еще до 1715 г., воз­можно в 1712 г. Во всяком случае оно в виде отдельной книги прода­валось, по данным академика Пекарского, в марте 1715г.

В апреле 1715 г. «Краткое изображение процессов» вышло од­ним томом вместе с Артикулами. В этом издании оба закона выгля­дят как совершенно изолированные, даже со своей особой нумера­цией страниц.

Вместе с Воинским уставом и Эксерцициями «Краткое изображе­ние процессов», соединенное с Артикулами, было издано впервые, как это доказывает П. О. Бобровский, в 1719 г. Во всяком случае более раннего аналогичного издания до нас не дошло.

В Полном собрании законов Российской империи указанные за­коны помещены в той же последовательности, что и в издании 1719 г., причем Артикулы и «Краткое изображение процессов» выступают как самостоятельные разделы. При этом все названные законы датирова­ны здесь 1716 г., т. е. временем первого опубликования Воинского ус­тава. Эти обстоятельства породили традицию считать «Краткое изо­бражение процессов» частью Воинского устава Петра I.* Между тем такая точка зрения представляется неверной. Следует полагать, что издание 1719 г. есть не единый закон, а просто сборник военного зако­нодательства.

Включение «Краткого изображения процессов» в этот сборник указывает лишь на пределы действия закона. Очевидно, что законо­датель хотел определить в нем военное судоустройство и процесс в военных судах. За это говорит и само содержание закона.

Однако в науке вопрос о пределах действия «Краткого изобра­жения процессов» вызвал споры. Владимирский-Буданов счел необ­ходимым применить осторожную формулировку: «Законодатель не объяснил, к какого рода судам и делам должно быть применено «Краткое изображение процессов». Думать надобно, что по пер­воначальной его мысли (разрядка наша. — Авт.) приме­нение его ограничивается военными судами».* Некоторые исследо­ватели** прямо утверждали, что этот закон применялся в невоенных судах, ссылаясь на указ Петра I Сенату 10 апреля 1716 г.

П. С. Ромашкин, исследуя вопрос о пределах действия Артикула воинского, убедительно доказал, что он применялся только в воен­ных судах.* Эти доказательства вполне относятся и к «Краткому изо­бражению процессов», которое тесно связано с Артикулом.

Как отмечалось выше, указ 10 апреля 1716 г. следует понимать не в том смысле, что он распространял Воинский устав на гражданские органы, а лишь в том, что эти органы, когда их деятельность в той или иной мере соприкасалась с армией, должны были иметь в виду данный закон. Имеются сведения лишь о более позднем применении «Краткого изображения процессов» в невоенных судах.

Таким образом, в своей процессуальной части этот документ представляет собой специальный закон по отношению к указу от 21 февраля 1697 г. Указ устанавливал общие принципы розыскного про­цесса.

Вместе с тем закон не просто детализирует применительно к ар­мейской обстановке принципы процесса, изложенные в указах 21 фев­раля и 16 марта 1697 г., которые опирались на Соборное Уложение. Он вносит существенно новые формы и институты в процессуальное право России. Эти нововведения в определенной мере проистекают из западных источников, которыми пользовались составители рус­ских воинских законов, но они, несомненно, отражают и уровень об­щественно-политического и правового развития России, достигну­тый ею к началу XVIII в., дальнейшее развитие абсолютизма.

Поскольку «Краткое изображение процессов» имело ограничен­ную сферу применения и было именно кратким, нельзя сказать, что Соборное Уложение в части, касающейся розыскного процесса, пол­ностью потеряло силу.

По словам Владимирского-Буданова, в «Кратком изображении» «нашло себе место полное применение понятия следственного (инкви­зиционного) процесса...».* Тем не менее отдельные элементы состяза­тельности все же сохраняются: возможность для сторон проявлять некоторую инициативу в движении дела, обмен челобитной и отве­том, определение круга спорных вопросов и доказательств и др. Впро­чем, «чистого» следственного процесса, очевидно, не бывает.

Можно отметить в рассматриваемом документе такую тенденцию: инициатива сторон сужается за счет расширения прав суда, в то же время деятельность суда и оценка им обстоятельств дела все жестче регламентируются законом, для проявления собственного усмотрения и какой-либо инициативы судей почти не остается места. Воля сторон и воля суда поглощается и заменяется волей законодателя. В этом и проявляется укрепление абсолютизма с его стремлением сосредото­чить управление всеми областями жизни в руках одного лица — само­державного монарха.

«Краткое изображение» посвящено почти целиком вопросам су­доустройства и процесса. Изредка встречаются статьи (и даже послед­няя глава), содержащие нормы материального уголовного права. От­деление процессуального права от материального — большое дости­жение русской законодательной техники начала XVIII в., не извест­ное еще Соборному Уложению.

Вместе с тем еще не разграничиваются уголовный и гражданский процесс, хотя некоторые особенности уже намечаются (например, в порядке обнародования приговоров). Общий ход процесса, названия процессуальных документов и действий в принципе одинаковы и для уголовных и для гражданских дел.

В отличие от Соборного Уложения «Краткое изображение» весь­ма четко построено. Вначале идут две главы, носящие как бы ввод­ный характер. В них даются основная схема судоустройства и неко­торые общие положения процесса. Затем идет последовательное из­ложение хода процесса, своеобразно разделенное на три основные части.

Формулировки закона несравненно более четки, чем в Соборном Уложении. Пожалуй, впервые в русском праве часто даются общие определения важнейших процессуальных институтов и понятий, хотя и не всегда совершенные. Законодатель нередко прибегает к перечислению, классификации отдельных явлений и действий. Некоторые статьи закона содержат в себе не только норму права, но и ее теорети­ческое обоснование, иногда с приведением различных точек зрения по данному вопросу.

Таким образом, по своей законодательной технике «Краткое изо­бражение» стоит достаточно высоко. Вместе с тем нужно отметить и один внешний недостаток закона. Это уже упоминавшееся пристрас­тие законодателя к иностранной терминологии, обычно совсем не нуж­ной и не всегда грамотной.

Закон закрепляет стройную систему судебных органов, не извест­ную до Петра I, довольно четко регламентирует вопросы подсуднос­ти. Для осуществления правосудия создаются уже специальные орга­ны. Однако они все еще не до конца отделены от администрации. Судь­ями в военных судах являются строевые командиры, в качестве вто­рой инстанции выступает соответствующий начальник, приговоры судов в ряде случаев утверждаются вышестоящим начальством. Нет пока деления на органы предварительного следствия и судебные ор­ганы.

В соответствии с этим в процессе отсутствует деление на предва­рительное производство и производство дел непосредственно в суде.

Определенным диссонансом к предшествующему законодательст­ву звучит именной указ от 5 ноября 1723 г. «О форме суда». Этот указ отменяет розыск и делает суд единственной формой процесса. Вопрос, чем вызвано столь резкое колебание в законодательстве, до сих пор остается не совсем ясным.

Для характеристики изменений, которые вносит указ «О форме суда», важно определить его соотношение с «Кратким изображением процессов».

Если буквально толковать указ, то получается, будто он отменяет все предшествующее процессуальное законодательство, в том числе и «Краткое изображение процессов». Однако Владимирский-Буданов утверждал, что указ «О форме суда» первоначально применялся лишь в невоенных судах, военная же юстиция продолжала пользоваться «Кратким изображением процессов». Затем соотношение применения этих законов изменилось: указ стал применяться в делах гражданских, а «Краткое изображение» — в уголовных, причем как в военньк, так и невоенных судах.

Но в дальнейшем эта двойственность форм процесса не удержа­лась: «Как узаконения, так и практика решительно наклонялись в сто­рону инквизиционного процесса».* Очевидно, общие тенденции развития абсолютизма все же требовали господства розыска, хотя, мо­жет быть, и не в такой безграничной форме, как это предусматрива­лось указом 1697 г.

Говоря об эволюции процессуального права при Петре I, следует, очевидно, иметь в виду и еще одно обстоятельство, давно отмеченное исследователями (например, В. О. Ключевским): бесплановость, сум­бурность и противоречивость всех реформ Петра I, в том числе и в сфере судоустройства и судопроизводства.

Новый шаг в развитии процессуального права был сделан Екате­риной II, особенно ее «Учреждениями для управления губерний».

Создав сложную, но достаточно четкую систему сословных судов, она тщательно регламентировала формы их деятельности. Особенно подробно в этом законе рассмотрена многоинстанционная система обжалования приговоров и решений. Например, решения уездного суда могли обжаловаться в верхний земский суд, а решения этого суда по определенному кругу дел — в губернские судебные палаты. Анало­гичная система обжалования была установлена для городских и крестьянских сословных судов. Верховным кассационным судом ос­тавался Сенат. Более четко намечается отделение гражданского су­допроизводства от уголовного. Создаются специальные уголовные и гражданские судебные органы. В верхнем земском суде, губерн­ском магистрате и верхней расправе предусматривались два департа­мента — уголовных и гражданских дел. Судебная система губернии увенчивалась палатой уголовного суда и палатой гражданского суда.

Строгое разграничение подсудности по сословиям не означало вместе с тем такого же различия в процессуальных нормах. Возбужде­ние дел и их прохождение по инстанциям в принципе было одинако­вым.

Уголовное дело возбуждается всегда в суде первой ступени, т. е. в уездном суде, городовом магистрате или нижней расправе. Эти органы вправе и решать дела, но в пределах своей компетенции. Из их ве­дения исключены преступления, за которые может последовать смерт­ная или торговая казнь, а также лишение чести. Производство по та­ким делам передается в суды второй ступени, т. е. в верхний земский суд, губернский магистрат или соответственно в верхнюю расправу.

В этом случае суды первой ступени выступают как следственные органы. Суды второй ступени, разобрав дело по существу, выносят приговор, но при этом обязательно посылают его на ревизию в пала­ту уголовного суда.