Виды и причины квалификационных ошибок и иных квалификационных нарушений.

Одной из основных задач правосудия является принятие по, конкретному делу законного и обоснованного решения. Если не, акцентировать внимание на процессуальной форме, то основой законного решения по делу будет правильная квалификация общественно опасного деяния. Однако на практике нередко допускаются ошибки в уголовно-правовой оценке содеянного.

В научной литературе нашли свое выражение две точки зрения на понятие ошибки. Согласно одной из них, ошибки в правоприменительной деятельностй —это результат неправильной властной деятельности специальных субъектов[112], согласно другой — ошибки могут совершать любые лица[113].

С учетом того, что лишь правоприменительная деятельность специальных субъектов (судей, прокуроров, следователей, дознавателей) влечет юридическй значимые последствия, мы будем рассматривать именно ее.

Разрешение дела по существу, влекущее правовые последствия, является прерогативой специальных субъектов[114]. Ошибки, допущенные ими, становятся причиной негативный последствий в правовой, социальной, политической и иных сферах жизнедеятельности человека.

Чтобы понять, что собой представляет ошибка в квалификации, необходимо определиться с самим понятием «ошибка». В философских трудах отмечается, что понятия «заблуждение» и «ошибка» близки, но не тождественны. Ф. А. Селиванов полагает, что «заблуждение — это ложная мысль или совокупность мыслей, которые субъект принимает за истинные». Далее он продолжает: «Заблуждение — это ошибка в отражений предмета субъектом. Ошибка может быть признаком как отражения, так и какого-либо действия, не соответствующего эталону, норме, алгоритму и т.п... Но подобные ошибки нельзя назвать заблуждением. Термин “заблуждение” употребляется для обозначения ошибки в знании»[115]. Необходимо отметить, что «заблуждение чаще всего возникает в познании по причинам, не зависящим от субъекта, и носит более или менее неизбежный характер, в то время как ошибки могут быть, но могут и не быть, так как это зависит в основном от субъекта»[116].

И хотя все сказанное автором этих строк отнесено к философским категориям «ошибка» и «заблуждение», однако оно в полной мере имеет отношение и к рассматриваемому нами вопросу о соотношении ошибки в квалификации и о заблуждениях правоприменителя, поскольку уголовно-правовая квалификация является оценочно-познавательным процессом. Ошибка в уголовно-правовой квалификацииможет явиться как следствием заблуждения правоприменителя (заблуждение является следствием недостаточности или отсутствия знаний), так и результатом неправильного действия. Последнее, чаще выступает в совокупности с первым и реже проявляется самостоятельно. Проблему мы делим на две части. В первой предметом нашего внимания является, ситуация, когда субъект правоприменительной деятельности в уголовном процессе действует умышленно и при отсутствии доказательств виновности квалифицирует деяние как преступление. Здесь налицо противоправные действия, и мы не можем говорить об ошибке в уголовно-правовой квалификации. Более того, в действиях указанного субъекта правоприменительной деятельности усматриваются признаки преступления — привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ). То же самое можно сказать, когда виновному лицу умышленно способствуют в избежание уголовной ответственности (ст. 300 УК РФ). В этом случае также нельзя говорить об ошибке в уголовно-правовой квалификации. Однако нас в основном интересует другая часть проблемы, когда правоприменитель совершает ошибку в ходе уголовно-право­вой квалификации вследствие заблуждения.

В научной литературе имеется несколько дефиниций (определений) следственных и судебных ошибок.

Так, И. М, Зайцевопределяет судебную ошибку как «прежде всего несоответствующее целям правосудия действие судебных работников либо последствия такого действия»[117].

С. А. Шейфер полагает, что следственная ошибка — это «констатированное соответствующим процессуальным актом управомоченного субъекта Отступление следователя от требований уголовнб-процессуального закона и научных рекомендаций при осуществлении расследования, а равно непроведение нужных по обстоятельствам дела процессуальных действий, повлекшие за собой принятие решений, противоречащих закону и препятствующих достижению целей расследования»[118].

Правильно отмечено, что ошйбка представляет собой отступление следователя от требований закона. Однако С. А. Шейфер и И. М. Зайцев говорят только о неправильности в действиях правоприменителя. За рамками их определения остается причина таких неправильных действий. Недостающим звеном является то, что ошибки правоприменителя — это следствие его слабых знаний, малого опыта работы, а также непреднамеренного влияния со стороны. Указанные недостатки могут быть компенсированы в одних случаях — научно обоснованными рекомендациями, в других — изучением правоприменительной практики, в третьих — анализом своих ошибок. Перечень способов устранения ошибок этим не завершается. Говоря об ошибках в правоприменительной деятельности, B. Н. Карташов отмечает, что «ошибки — это разновидность девиантного, то есть отклоняющегося от определенных норм, деяния (действие, бездействие)». И далее он указывает, что ошибки «представляют собой непреднамеренные нарушения норм материального и процессуального права, нормального хода профессиональной юридической деятельности»[119]. И нарушения норм материального права в практической деятельности правоприменителя происходят, помимо прочего, вследствие постороннего влияния на него. Мы не рассматриваем влияние, которое напрямую сопряжено с нарушением норм уголовного законодательства и следовательно, образует состав преступления против правосудия, или влияние, способствующее, творческому процессу правоприменительной деятельности. Нас интересуют; те случаи, когда влияние в итоге приводит к ошибке в уголовно-правовой квалификации.

Воспользовавшись логическими категориями, проанализируем ситуацию, когда субъект правоприменительной деятельности от своего руководителя получает определенную направленность на неправильную квалификацию общественно опасного деяния, в которой имеется неправильная посылка. Пользуясь указанной ложной посылкой, субъект правоприменительной деятельности, действуя сознательно по отношению к применению этой посылки, совершает ошибку в уголовно-правовой квалификации.

И. М. Зайцев утверждает, что судебные «ошибки включают в себя неправильности и упущения, допускаемые по прямому или косвенному умыслу, по неосторожности, самонадеянности или небрежности, также в случае, когда должностное лицо не предвидело и не могло предвидеть ошибочность своих действий и их последствия»[120].

Эту точку зрения поддерживает С. А. Шейфер, указывающий на то, что «в подобных случаях наблюдается своеобразная “смешанная форма вины” следователя: сознательная (то есть умышленная) по отношению к действию и неосторожная по отношению к наступившему результату — ошибочному решению»[121].

По мнению К. Р. Мурсалимова, «правоприменительная ошибка — результат неправильной властноорганизующей деятельности правоприменителя, противоречащий нормам права, допущенный из-за невыполнения необходимого комплекса условий для достижения истинных целей, вследствие добросовестного заблуждения или имевшей место неосторожности, который квалифицируется в качестве ошибочного компетентным органом»[122]. Нет возражений против того, что неправильности в действиях правоприменителей возникают вследствие заблуждения, ибо совершаются правоприменителями по неосторожности, и никак не могут основываться на умышленных действиях. В то же время К. Р. Мурсалимов существование и обнаружение правоприменительной ошибки ставит в зависимость от возможности установления ее компетентным органом. На наш взгляд, подобная постановка вопроса существенно снижает возможность установления природы правоприменительной ошибки. Независимо от того, установлена ли правоприменительная ошибка компетентным органом либо обнаружена любым иным путем (например, ученым, который написал о ней в своем научном исследовании или судьей, постановившим приговор и допустившим квалификационную ошибку), ошибка не перестает быть таковой. Два последних приведенных случая в значительной степени друг от друга не отличаются, поскольку у судьи, постановившего приговор и допустившего квалификационную ошибку, также отсутствует процессуальная возможность эту ошибку исправить или устранить. Другое дело, что после установления правоприменительной ошибки компетентным органом есть большая вероятность того, что она будет устранена. В то же время при обнаружении правоприменительной ошибки иным лицом или органом, которые не наделены процессуальными полномочиями для устранения квалификационной ошибки, она надолго может занять не подобающее ей место в правоприменительной практике и оказывать на нее негативное влияние. По нашему мнению, квалификационная ошибка может быть допущена только субъектами правоприменительной деятельности, а устранена — компетентным органом в строгом соответствии с процессуальной формой, однако обнаружена квалификационная ошибка может быть любым лицом и не обязательно — компетентным органом. Все сказанное одинаково относится как в целом к правоприменительной ошибке, так и в частности, к ее разновидности — ошибке в уголовно-правовой квалификации.

Слабые знания, недостаточный опыт в уголовно-правовой квалификации, указанное непреднамеренное влияние — все это приводит к заблуждениям субъекта правоприменительной деятельности и неправильностям в его действиях.

Рассмотренное позволяет прийти к выводу, что ошибки в уголовно-правовой квалификации — это вызванная заблуждением субъекта правоприменения неправильность в его действиях, заключающаяся в неточном или неполном установлении и юридическом закреплении соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления или иного уголовно-правового деяния.

Мы полагаем, что классификация видов ошибок на установленные и латентные[123]недостаточна. Более полной она выглядит при разделении ошибок на известные, условно известные и латентные. Известные ошибки — это те, которые были установлены в ходе судебной проверки, в том числе вышестоящими судебными инстанциями. Условно известные ошибки понятны только специалистам, хорошо владеющим нормами уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Они могут быть указаны в аналитических записках, научных работах, докладах и сообщениях. Латентные ошибки также влияют на правильность уголовно-правовой квалификации, а в целом и на качество рассматриваемых уголовных дел, но в силу определенных обстоятельств остаются необнаруженными.

В литературе встречаются и другие классификации видов ошибок в применении норм права. Наша цель — выделить ошибки в уголовно-правовой квалификации, поскольку это способствует их устранению. Наиболее приемлемой является следующая классификация ошибок:

1) по элементам состава преступления:

а) объекту и предмету преступления,

б) объективной стороне преступления,

в) субъективной стороне преступления,

г) субъекту преступления;

2) в зависимости от вида квалифицируемого деяния:

а) преступлений,

б) положительных посткриминальных деяний,

в) отрицательных посткриминальных деяний,

г) общественно опасных деяний невменяемых,

д) иных уголовно-правовых деяний;

3) по применению отдельных институтов права:

а) соучастия в преступлении,

б) множественности преступлений.

Причины квалификационных ошибок. В своем научном исследовании И. Я. Кливер, анализируя причины квалификационных ошибок, разделил их на субъективные и объективно-субъективные. К первым он отнес: а) недостатки профессиональной подготовки некоторых судей при решении вопросов квалификации; б) допускаемую ими небрежность, например, при определении субъекта преступления. Объективно-субъективными причинами ошибок И. Я. Кливер считает: а) неясности некоторых разъяснений, содержащихся в постановлениях Пленумов Верховного Суда; б) недостатки редакции, неточности или неясности некоторых статей уголовного законодательства[124].

С. А. Шейфер, исследуя причины следственных ошибок, не без основания полагает, что причины и условия совершения следственных ошибок являются не линейными, а многоуровневыми[125].Вместе с тем критерии определения причин квалификационных ошибок, предложенные указанными авторами, имеют неточности. Так, С. А. Шейфер, раскрывая систему причин следственных ошибок, называет причинами первого уровня факторы, вызванные односторонностью и неполнотой предварительного расследования. Однако при рассмотрении этого уровня ошибок необходимо говоритьоб ошибках, связанных с познанием истины. В этом случае, как правильно отмечает Е. Г. Мирошников, допускаются ошибки двух видов: в установлении фактов и в применении права[126].

Ко второму уровню причин следственных ошибок С. А. Шейфер причисляет: отсутствие у следователей необходимой профессиональной подготовки; небрежность по отношению к служебному долгу; пренебрежительное отношение к нормам процессуального законодательства; обвинительный уклон. Данные определения являются отчасти справедливыми, так как носят субъективный характер, вместе с тем они не отражают глубины исследуемой проблемы, поскольку принимаемые решения зависят от того, на каком уровне находится правосудие в целом. Конечно же, важно, каким является правосознание всего общества, так как оно оказывает влияние, хотя и опосредованно, на общественные отношения в сфере применения уголовно-правовых норм.

Кроме С. А. Шейфера, на обвинительный уклон как причину правоприменительных ошибок в своем научном исследовании указывает К. Р. Мурсалимов. В частности он пишет: «Одной из причин правоприменительных ошибок может быть предубежденность правоприменителя. Иногда наблюдается обвинительный или оправдательный уклон, некритичность и самоуверенность последнего при принятии решения по делу, что часто приводит к ошибкам»[127]. На наш взгляд, как обвинительный, так и оправдательный уклоны, а также «некритичность и самоуверенность» правоприменителя не следует относить к правоприменительным ошибкам, ибо, как уже подчеркивалось, они совершаются только по неосторожности. Можно понятьС. А. Шейфера, но отнюдь не согласиться с ним, когда он причисляет обвинительный уклон к причинам ошибок, допускаемых субъектами правоприменения. Однако ни понять, ни тем более согласиться с подобным мнением К. Р. Мурсалимова не представляется возможным, хотя бы по одной простой причине, что обвинительный или оправдательный уклон следует рассматривать в качестве умышленных или основанных на «смешанной форме вины» действиях субъекта правоприменения. К. Р. Мурсалимов, как ранее отмечалось, в основе правоприменительных ошибок видит добросовестное заблуждение или имевшую место неосторожность субъектов правоприменения.

Причины следственных и судебных ошибок не лежат на поверхности; они требуют тщательного изучения; только на основе их анализа можно сделать правильные выводы о природе таких ошибок.

Рассматривая причины ошибок в квалификации преступлений и иных уголовно-правовых деяний, Р. А. Сабитов совершенно обоснованно делит их на причины объективного, субъективного и субъективно-объективного характера.К первым он причисляет: несовершенство уголовного закона; недостаточность руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда. РФ по вопросам квалификации отдельных видов преступлений и толкования их признаков; отсутствие единообразия в научно-практических комментариях, монографиях, учебниках и статьях по вопросам квалификации отдельных преступлений; недостаточно интенсивный и не всегда правильный прокурорский надзор и ведомственный контроль за качеством расследования уголовных дел, в том числе за правильностью квалификации уголовно-правовых деяний; Субъективными причинами квалификационных ошибок Р. А. Сабитов называет: необъективное, неполное установление фактических обстоятельств дела; незнание или недостаточное знание правоприменителями отдельных положений науки уголовного права, руководящих постановлений Пленума Верховного Суда РФ и судебной практики; неумение истолковать нормы уголовного и других отраслей права; поспешность; небрежность при решении вопросов уголовно-правовой квалификации; несоблюдение законов логики при уголовно-правовой оценке содеянного; недостатки в работе судов[128].

Предложенный перечень объективных и субъективных причин квалификационных ошибок нуждается в небольшом дополнении. К объективным причинам следует отнести несовершенство как уголовного закона, так и других законодательных актов, так как последние зачастую оказывают непосредственное влияние на уголовно-правовую квалификацию.

Так, приговором суда М. был осужден по п. «б», «г» ч. 2 ст. 158 УК; РФ (в ред. Федерального закона от 13 июня 1996 г.)[129] за то, что 8 апреля 2002 г. совершил кражу денег в сумме 1200 руб. Судебная коллегия по уголовным делам Челябинского областного суда приговор в отношении М. отменила и прекратила производство по делу. При этом кассационная инстанция указала, что суд не учел того обстоятельства, что на момент рассмотрения дела в суде первой, инстанции вступили в законную силу изменения, внесенные в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях. В соответствии с этими изменениями с 1 июля 2002 г. хищение чужого имущества, стоимость которого не превышает пяти минимальных размеров оплаты труда, признается мелким и влечет на основании ст. 7.27 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях административное взыскание[130]. По нашему мнению, обоснованно были вновь внесены изменения в примечание к ст. 7.27 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, в соответствии с которыми хищение чужого имущества признается мелким, если стоимость похищенного имущества не превышает одного минимального размера оплаты труда и не содержит квалифицирующих признаков уголовно наказуемого хищения[131].

В качестве субъективных причин ошибок квалификации следует рассматривать большую загруженность следователей (исключение составляют лишь следователи ФСБ) и судей. Председатель Верховного Суда РФ В. М. Лебедев, анализируя результаты судебной реформы, отметил: «Длительное время не обращалось внимание на несоответствие штатной численности судов рабочей нагрузке на судей...О явной неадекватности увеличения штатной численности судей возрастающему объему работы свидетельствует хотя бы тот факт, что при незначительном с начала реформы (примерно 10%) увеличении, штатной численности судей количество рассмотренных судами уголовных дел возросло в 2,5 раза (с 570,1 тыс. в 1991 г. до 1300 тыс. в2000 г.), а гражданских — более чем в три раза»[132].Кроме квалификационных ошибок объективного и субъективного характера в юридической литературе также выделяются объективно-субъективные ошибки, к числу которых относят недостатки в работе судов. В частности, обоснованно указывается, что судебные ошибки и недочеты обусловлены серьезными недостатками, допущенными при производстве дознания и предварительного следствия, а суды не всегда устраняют эти недостатки и в ряде случаев принимают решения, не основанные на законе[133]. По нашему мнению, объективно-субъективной причиной квалификационных ошибок в некоторых случаях является также негативный морально-психологический климат в той среде, в которой субъект правоприменения осуществляет свою деятельность. Б. Колб справедливо отметил: «Природа судебных ошибок в том, что каждое судебное решение содержит элементы субъективности: юридически решение принимается судом, а фактически решают судьи, люди, решения которых субъективны, зависят от их профессиональной квалификации и психологических особенностей»[134]. Кроме того, решения правоприменителей зависят и от других факторов. Так, по смыслу ст. 38 УПК РФ, следователь при производстве предварительного следствия, в том числе при квалификации преступлений и иных уголовно-правовых деяний, принимает решения самостоятельно. В случае несогласия следователя с указанием прокурора, например, о квалификации преступления, он вправе представить уголовное дело вышестоящему прокурору с письменным изложением своих возражений. Процессуальной формой не предусмотрен порядок разрешения вопросов в случае несогласия следователя с указанием начальника следственного отдела о классификации преступлений. По сложившейся практике взаимоотношений следователя со своим руководителем следователь обязан подчиниться всем указаниям начальника следственного отдела, в том числе по вопросам квалификации преступлений. Как правило, следователи соглашаются с квалификацией, предложенной руководйтелем, даже если эта квалификация является ошибочной.

Положение судей кажется более предпочтительным, поскольку они защищены конституционными принципами независимости судей и их несменяемости. Однако на практике первый принцип не всегда действует в полном объеме, что является одной из причин квалификационных ошибок объективного характера, поскольку только независимый в полном смысле слова судья может принимать грамотные решения. Независимость судей заключается в том, что судьи строят свои решения на основе конституционных гарантий, а также на основе законов.

Статус судьи является гарантом вынесения обоснованных и законных решений. Однако несовершенство Закона РФ «О статусе судей в Российской Федерации» приводит порой к обратным результатам. По справедливому мнению В. Портнова, пожизненность назначения судей в полной мере распространяется не только на них, но и на руководителей судов всех уровней, что явно себя не оправдывает. И далее он отмечает, что «отсутствие объективной сменяемости руководства ведет, во-первых, к тому, что соответствующие должности становятся полем непримиримых протекционистских битв, во-вторых, назначенные руководители теряют всякий интерес к ведению продуктивной и тем более новаторской деятельности, в-третьих, высокопрофессиональные кадры теряют всякие перспективы служебного роста. И вместо активно позитивной деятельности на благо других мы, как правило, видим внутренний самораспад, притом что “низы” не могут изменить ситуацию, а “верхи” не хотят этого делать»[135].

Принятые изменения в Закон РФ «О статусе судей в Российской Федерации» кардинально не исправили положения, поскольку реальной сменяемости председателей судов на основании этого правового акта не может произойти. В настоящее время многие председатели судов,— например областных (краевых),— исполняют свои обязанности в течение нескольких (порой более десяти) лет. Закон позволяет им претендовать на эту должность еще дважды на срок по шесть лет. Более того, как правильно отмечает в этой связи профессор Т. Морщакова, поправки в Закон «О статусе судей», введенные в действие с 2001 г., только усилили зависимость судей от исполнительной власти. В частности она указывает, что законодательно оформилась связь системы назначения судей и, что особенно важно, председателей судов с исполнительной президентской властью, по­скольку назначение и продвижение председателей по службе напрямую увязаны с интересами этой власти[136]. Таким образом, реальных изменений по этому вопросу не произошло. Между тем в сфере судоустройства существует закон, более четко регламентирующий порядок избрания руководителя. В соответствии с Федеральным конституционным законом от 21 июля 1994 г. «О Конституционном Суде Российской Федерации» (с изменениями от 8 февраля, 15 декабря 2001 г.) на пленарном заседании Конституционного Суда РФ судьи тайным голосованием большинством от общего числа судей избирают из своего состава в индивидуальном порядке сроком на три года председателя. Такой порядок, по нашему мнению, стимулирует судей на плодотворную правоприменительную деятельность, а так­же объективно способствует уменьшению квалификационных ошибок.

Объективные реалии, направленные на нормальную жизнедеятельность правосудия, порой дают обратный эффект. Часто приходится слышать об «управляемости судей», когда руководители судов, как районного звена, так и на уровне субъектов Федерации, вмешиваются в принимаемые судьями решения по конкретным уголовным делам, дают рекомендации, которые имеют форму приказов. Подобная обстановка стимулирует возникновение как процессуальных ошибок, так и ошибок при квалификации общественно опасных деяний.

Итак, можно сделать выводы:

1. Квалификационные ошибки представляют собой неверную с точки зрения законности и обоснованности правовую оценку общественно опасных деяний;

2. Ее допускает законодатель, официальные правоприменители и неофициальные правотолкователи;

3. Основные причины квалификационных ошибок — недочеты законодательства инепрофессионализм правоприменителей;

4. Недочеты законодательства более всего выражаются в пробельности и избыточности криминализации деяний, в нарушениях правил кодификации и законодательной техники;

5. Наиболее распространены ошибки в виде «неквалификации», т.е. непризнании составов преступлений в деяниях, где они наличествуют, вопреки принципам законности и доступа граждан к правосудию, а также неправильной уголовно-правовой оценки общественно опасных деяний.

Содержание процесса квалификации преступлений по объекту и ее основные правила.

Особенности квалификации по объекту преступления предполагают установление:

- вида общественных отношений, охраняемых уголовным законом и подвергшихся противоправному воздействию в результате общественно-опасного деяния;

- специальных признаков предмета преступления (в некоторых составах преступления);

- специальных признаков потерпевшего (в некоторых составах преступления);

- основного и дополнительного непосредственных объектов (в некоторых составах преступления).

Нет безобъектных преступлений, то есть у каждого преступления есть свой объект.

Особенность квалификации по объекту заключается в том, что объект недоступен для прямого восприятия со стороны правоприменителя, то есть лица, осуществляющего процесс квалификации.

Только квалификацией по объекту квалификация ограничена быть не может. Квалификация по объекту – один из этапов оценки деяния как преступного.

Объект обусловлен:

1. предметом преступления и

2. специальными признаками потерпевшего

Предмет преступления. Количественные и (или) качественные признаки предмета преступления позволяют правильно определить при квалификации объект преступления и интенсивность посягательства на него (например, ст. 164 УК РФ по предмету отграничивается от других смежных составов – ст. ст. 158, 159, 160 и пр.).

При этом, следует учитывать в некоторых составах преступления наличие предмета как обязательного признака. В подобной ситуации квалификация должна быть нацелена на выявление специфических признаков предмета преступления, так как от их наличия или отсутствия прямо зависит установление оснований уголовной ответственности. Например, при изъятии порошка белого, серого цвета при личном досмотре лица, делается вывод о составе преступления, предусмотренном ст. 228 УК только в том случае, если этот порошок (предмет материального мира) относится к наркотическим средствам.

Виды объектов и их влияние на систему Особенной части УК РФ:

Во-вторых, предмет преступления может квалифицироваться самостоятельно по другой статье (например, «простое» убийство квалифицируется по ст. 105, а убийство с использованием огнестрельного оружия квалифицируется по совокупности ст. ст. 105 и 222 УК РФ).

Специальные признаки потерпевшего. Объективные признаки некоторых составов преступления предусматривают наличие специальных признаков потерпевшего как обязательного элемента состава преступления. При этом, именно они обусловливают непосредственный объект, позволяя отграничить этот состав от других, внешне сходных по иным признакам.

При этом, специальные признаки потерпевшего играют двоякую роль в квалификации преступления.

Во-первых, они отграничивают один состав преступления от другого (например, ст. 105 УК и ст. 277 УК).

Во-вторых, они указывают на повышенную степень общественной опасности посягательства, на его увеличенную интенсивность (ч. 1 ст. 126 УК и п.п. «д», «е» ч. 2 ст. 126 УК).

Особенности квалификации по непосредственному объекту.

1. необходимо определить основной непосредственный объект;
2. дополнительный непосредственный объект:

Ø позволяет отграничивать преступление от других смежных составов;

Ø способствует правильному решению вопроса о возможности квалификации деяния по совокупности преступлений;

Ø учитывается при назначении наказания.