Объективно-субъективный метод

ДЕТЕКТОР ЛЖИ И БИЗНЕС

Когда полиграф – это бизнес

Как ни крути, большинство полиграфологов у нас в стране в настоящее время ходят в погонах и числят полиграф своим табельным аппаратом. Из гражданских специалистов многие трудятся в штате крупных коммерческих структур. Компаний, предоставляющих услуги по проведению «опросов с использованием полиграфа» (ОИП) для бизнеса пока не очень много. В Москве, по оценкам специалистов, их не более 7, по 1-2 наберется в крупных региональных центрах, да и то не во всех. К этому нужно прибавить некоторое число кадровых, консалтинговых компаний и ЧОПов, которые держат у себя детекторы лжи «для ассортимента».
С внешней стороны «бизнес на полиграфе» выглядит достаточно просто: пройди обучение в одной из частных школ (см. врезку) за $ 2,5 тыс., купи ноутбук и сам аппарат, который можно найти за $ 4 тыс., и оказывай услуги частнопрактикующего полиграфолога, тем более что лицензии на это сейчас не требуется. Но детекция лжи – услуга все-таки специфическая. Полиграфолог в процессе работы с компанией-заказчиком иногда получает доступ к весьма важной коммерческой информации. Каково исповедоваться священнику, если не уверен, что тот соблюдает тайну исповеди? Все равно в итоге все упирается в репутацию полиграфолога и его личные связи. Рекламировать себя через интернет и в прессе, конечно, можно, но солидную клиентуру так не привлечешь – она судит по успешным делам и обращается к специалисту по рекомендации. В общем, понадобится несколько лет упорной работы. Александр Сошников может припомнить несколько случаев, когда его ученики, закончив курс, уезжали к себе домой полные надежд, но оказывались не в состоянии построить в родном городе прибыльный бизнес. В то же время человек с готовыми связями и репутацией в деловых кругах может начать дело легко и достаточно безболезненно.
В США был период, когда предоставление услуг по исследованиям с помощью детектора лжи для частного бизнеса приобрело настоящий индустриальный размах. Журналы публиковали статистику, согласно которой профессия полиграфолога по доходам была на третьем месте после адвоката и дантиста (!). Все это закончилось принятием Закона о защите служащих от полиграфа (1988), который значительно ограничил использование детектора лжи в частном бизнесе.
Может ли предоставление услуг по исследованиям с помощью детектора лжи быть прибыльным бизнесом в России? Все, кто занимаются этим в настоящее время, уверены, что да. Спрос в деловых кругах на такого рода сервис растет – постепенно, с осознанием полезности и незаменимости этого метода. К тому же, не стоит забывать, что существует пока еще один пласт клиентуры - дремлющий, но огромный: физические лица, у которых «алкание правды» носит сугубо бытовой характер. Московские полиграфологи с усмешкой вспоминают, как некоторое время назад им названивал мужчина, который хотел проверить на полиграфе свою невесту: не изменяла ли в последнее время? выходит замуж по любви или за деньги? Уже сейчас в интернете начинают появляться объявления вроде: «семейная психологическая консультация, детектор лжи». Глядишь, и увидим скоро, как папаша тащит своего сына-недоросля исследоваться на полиграфе (не подчищал ли «двойки» в дневнике?), а кум – свата (отдаст ли деньги, которые просит в долг?). Да мало ли поводов не поверить ближнему своему? К тому же, с юридической точки зрения препятствий и ограничений для существования такого рода бизнеса в России пока нет ровным счетом никаких (см. статью «Полиграф в законе» далее).

ДЕТЕКТОР ЛЖИ И БИЗНЕС

Объективно-субъективный метод

Детекция лжи или психофизиологическое исследование с использованием полиграфа – процесс, в котором задействованы три «участника»: сам аппарат-полиграф, специалист-полиграфолог и испытуемый.
Полностью объективной стороной в этом процессе можно считать только сам прибор. Его, собственно, не совсем правильно называть «детектором лжи». Это название к нему приклеилось в 1915 году с легкой руки американского психолога и юриста Уильяма Марстона. В действительности, прибор не имеет дела с такими категориями, как правда и ложь, он просто беспристрастно и точно фиксирует даже незаметные глазу психофизиологические реакции, возникающие у испытуемого в ответ на вопросы, задаваемые оператором. Это просто продвинутое медицинское устройство, которое в своем современном варианте имеет размер чуть больше очечника, подключается к компьютеру или ноутбуку и способно с помощью датчиков одновременно отслеживать до 12 различных параметров - кожно-гальваническую реакцию, артериальное давление, кардиоактивность, моторику, верхнее и нижнее дыхание, и проч. Не зря его называют «полиграфом» - от лат. «многописец». Человек способен, да и то с большим усилием, которое не ускользнет от внимания опытного полиграфолога, контролировать лишь некоторые из этих параметров. Так что в объятиях щупалец-датчиков испытуемый становится в определенном смысле физиологически «прозрачным», легко читаемым.
Субъективизм метода начинается, коль скоро речь заходит о людях, принимающих участие в исследовании. Корректность результата во многом зависит от оператора полиграфа: как он строит опрос, какие уточняющие вопросы задает и как интерпретирует полученные с помощью прибора данные.
Привести к ошибке может и поведение испытуемого. Прибор выявляет лишь его критические реакции в ходе тестирования, а таковые иногда возникают вне связи с ложью или правдой, а по какому-нибудь постороннему эмоциональному поводу. Отказ пояснить «эмоциональный всплеск» заставит полиграфолога думать, что информация скрывается, и он может придти к ошибочному выводу.
Что до попыток сознательно ввести в заблуждение полиграф… Автор этих строк специально несколько раз проходил тестирование. Один раз по уговору с самим полиграфологом «спер» его мобильник и спрятал в кармане, а задачей специалиста было выяснить, в какой именно. В другой раз был разыгран обычный «цирковой» номер – я загадал и записал на бумажке цифру от 1 до 5. И оба раза был «расколот» с помощью полиграфа минут за 5-10. Несмотря на то, что применил почти весь арсенал средств, сведения о которых почерпнул из интернета: декламировал про себя стихи (ни Бальмонт, ни Маяковский, как выяснилось, не помогают), напрягал и расслаблял конечности, прикусывал язык, и т.д. Оператор полиграфа всякий раз чутко улавливал мое пассивное сопротивление, и немедленно призывал к порядку:
- Не отвлекайтесь, не напрягайтесь, не мучайте себя!
Саботировать исследование таким образом можно. Провести полиграфолога – вряд ли. Догадайтесь, в каком ключе он интерпретирует ваш саботаж?
И знаете, что самое обидное в полиграфе? То, что тебя «сдает» твое собственное тело, ябедничает на тебя – вот этому человеку, сидящему рядом, за экраном! Это, наверно, больше всего и раздражает противников метода.
Правдоискательство – старинная страсть человечества. Почти в каждой культуре в древности существовала практика так называемой ордалии (от лат. «божий суд»), тоже основанная на психологических и физиологических реакциях человека. Если судья за недостатком улик не мог придти к однозначному решению, он заставлял истца и ответчика пройти через специальное судебное испытание, в полной уверенности, что «всевышний вмешается и спасет невиновного». Естественно, все это обставлялось соответствующей религиозной церемонией. Древние арабы заставляли тяжущихся лизнуть раскаленный клинок. У человека неправого, что называется, «пересыхало во рту», и он получал серьезный ожог, который становился доказательством его вины. Менее жестоким было испытание рисовым зерном в Древнем Китае: в рот нужно было набрать пригоршню риса, а затем выплюнуть. Предполагалось, что виновный из-за той же сухости во рту не сможет это сделать быстро, и рис у него останется сухим. Н. М. Карамзин в «Истории государства Российского» упоминает об испытании железом и водою в Древней Руси: тяжущийся, чтобы доказать свою правоту, должен был прикоснуться к раскаленному металлу или вытащить кольцо из кипящей воды. Отголоски тех древних ордалий существуют до сих пор в судах многих стран в виде присяги на Библии и торжественной клятвы говорить «правду и ничего кроме правды».
В современной истории одним из первых, кто занялся практическим применением научно обоснованных способов детекции лжи, стал известный итальянский криминалист Чезаре Ломброзо. В конце XIX века он сделал отправной точкой исследований измерение частоты пульса и характера дыхания допрашиваемого. Дальше началось совершенствование техники и методологии. С самого начала, в 10-20-е годы прошлого столетия в этом очень преуспели американцы. К концу 30-х годов в США уже вовсю выпускались серийные аппараты-полиграфы, а полиграфологи предоставляли услуги частному бизнесу. В СССР проблемами детекции лжи начал заниматься талантливый психолог Александр Лурия, в дальнейшем академик АПН СССР. Его методика была не столько аппаратной, сколько психологической, и даже стала было успешно применяться в криминалистике. Однако все работы были свернуты в 30-е годы. Все-таки выбивать признательные показания с помощью «форсированных допросов» чекистам показалось гораздо сподручнее, чем исследовать правду и ложь. Отечественные спецслужбы вспомнили про детектор лжи где-то в 60-е, когда прокатилась череда досадных провалов наших агентов за рубежом. Даже безупречно подготовленные разведчики одной из самых эффективных спецслужб социалистического блока - восточногерманской «Штази» - сыпались на тестировании, которое проводили с помощью какой-то нелепой американской машинки!
Проверки корректности метода, которые то и дело устраиваются в разных странах, в том числе и независимыми экспертами, показывают результат в пределах от 80 до 95%. Достаточно большой разброс – опять-таки проявление определенной субъективности метода и различия условий, в которых эти проверки осуществлялись. Наши российские «спецы», особенно те, кто работает с полиграфом уже не один десяток лет, обычно гарантируют показатель в 95-99%, в зависимости от поставленной задачи.

«Исповедуйся, сын мой!» Портфель заказов компаний, предоставляющих услуги по исследованиям на полиграфе частному бизнесу в России, на 70-80% состоит из различного рода кадровых проверок, и на 20-30% - из служебных расследований конкретных фактов хищений. Стоимость детекции лжи составляет в среднем $ 100 –200 за тестирование одного человека, в зависимости от глубины исследования. Возможно абонентское обслуживание и небольшие скидки при значительном объеме работ.

Что касается кадровых проверок, работа полиграфолога с заказчиком строится по следующей схеме. Сначала проводится встреча с руководителем и отмечаются все «факторы риска», по которым предполагается устроить тестирование персонала. Опытный руководитель обычно представляет себе, какие угрозы существуют у его бизнеса и на чем его предприятие может терять деньги. После этого уточняется стоимость работ. Далее полиграфолог готовит вопросы для исследования. По согласованию, специалист проводит тестирование либо на своих площадях, либо выезжает к заказчику. Непосредственная работа с «телом», как выражаются полиграфологи, продолжается от одного до двух часов. Сотрудника просят подписать заявление о добровольном согласии на проведение исследования. Все-таки, по Конституции человека нельзя принуждать свидетельствовать против самого себя. Так что отказаться можно – либо совсем, либо на каком-то из этапов тестирования, но… Понятно ведь, какие выводы из отказа сделает руководитель! Поэтому отказы на практике случаются чрезвычайно редко. Исследование предваряет предтестовая беседа, в ходе которой полиграфолог поясняет суть метода, объясняет невозможность скрыть что-либо от полиграфа, и рассказывает, о чем будет идти речь во время опроса. Этот ритуал настолько убедителен, что иногда испытуемый готов рассказать все еще до включения прибора. Сам опрос начинается со своеобразной разминки: испытуемому перечисляют различные имена, включая его собственное, а он на все вопросы должен ответить «нет». Так выявляют индивидуальные реакции, потому что каждый человек лжет по-своему. Потом, когда смотришь на графики на экране монитора, сам удивляешься, как невольно, без ведома разума, откликнулось твое тело на собственное имя. Далее следует опрос, в конце которого по выявленным критическим реакциям испытуемого просят дать пояснения и задаются уточняющие вопросы. Открытость испытуемого может помочь избежать ошибки. Может быть, например, такая ситуация: прибор отметил критическую реакцию при вопросе о наркотиках. Испытуемый поясняет, что давным-давно, еще в армии, пару раз затянулся «косячком», но поначалу счел излишним об этом сообщать. Информация проверяется с помощью уточняющих вопросов, и прибор подтверждает: реакция ушла. Если бы испытуемый стал отпираться, то вполне мог бы быть «записан» в конченые наркоманы - масштабы лжи и ее характер полиграфолог с помощью детектора разглядеть не может. И вообще в ходе опроса может попутно всплыть немало «мусора» - грешков молодости сотрудника и «преданий старины глубокой», которые не имеют касательства к его нынешнему трудоустройству. Такое глубокое проникновение в частную жизнь – тоже аргумент тех, кто протестует против применения метода в частном бизнесе.
И вот, обычно на следующий день, на стол руководителя ложится заключение специалиста с подробным анализом реакций служащего по всем факторам риска, иногда еще и с его психологическим портретом.