Кодификация российского уголовного законодательства

В первой половине XIX в.

Работа по созданию уголовного кодекса началась сразу после создания Свода законов Российской империи. В части уголовного права Свод законов имел существенные недостатки. Во-первых, многие статьи, касающиеся уголовной ответственности, были рассеяны по всем его 15-и томам. Во-вторых, Свод законов устанавливал только вид наказания, никак не конкретизируя, например, ни срока каторжных работ, ни количества ударов плетьми и т.д. Таким образом, судам был предоставлен широкий простор при определении меры наказания, что приводило к различным злоупотреблениям.

По мнению законодателя, в уголовный кодекс должно войти все уголовное законодательство России того времени. Члены комиссии знакомились с ранее действующими законами, а также с судебной и административной практикой. Проводилась большая работа по сбору, приведению в порядок и сличению с различными законами о наказаниях. С уголовных судов были собраны замечаний на уголовные законы. Кроме того, учитывался зарубежный опыт. Были изучены действовавшие в то время шведский, прусский, австрийский, французский, баварский, неаполитанский, греческий, римский, саксонский и другие уголовные кодексы. Осуществлены заимствования из уголовных законов Англии, и даже из разрабатываемых проектов новых уголовных кодексов: прусского (1830 г.), баварского (1832 г.), шведского (1832 г.) и др.

В 1844 году был составлен «Проект нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных с подробным обозначением оснований каждого из внесенных в сей проект постановлений», а также подготовлена «Общая объяснительная записка к проекту нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных». Оба эти документа были изданы и представлены для ознакомления и обсуждения. После обсуждения проекта в специальном комитете под председательством Д.М. Блудова, а затем в Департаменте законов и общем собрании Государственного совета «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» (Уложение) было 15 августа 1845 г. высочайше утверждено.

Уложение претерпело три редакции – 1857, 1866, 1885 гг., две последние существенно усовершенствовали некоторые основополагающие институты уголовного права. Кодекс подготовил почву для разработки Уголовного Уложения России 1903 г., впоследствии ставшего вершиной русской уголовно-правовой мысли, но так и не вступившего в силу в полном объеме.

Уложение 1845 г. было громадным законом, и состояло из 2224 статей. Его структура включала 12 разделов, распадающихся на главы, некоторые главы – на отделения, отделения – на отделы. Достаточно четко прослеживалось деление закона на общую и особенную части (впервые общие понятия уголовного законодательства были выделены в самостоятельный раздел в Своде законов Российской Империи). Первый раздел Уложения «О преступлениях, проступках и наказаниях вообще» представлял собой общую часть уголовного кодекса. Он состоял из 5 глав, первая из которых («О существе преступлений и проступков и о степенях вины») включала институты, относящиеся к учению о преступлении. Последующие три главы («О наказаниях», «О определении наказаний по преступлениям», «О смягчении и отмене наказаний») содержали институты учения о наказании. Глава пятая («О пространстве действия постановлений сего уложения») включала нормы о действии уголовного закона в пространстве. Из всех разделов Уложения первый – юридически наиболее совершенный и соответствующий уголовному праву цивилизации нового времени. Исключение составляла система наказаний, типичная для средневекового права, - откровенно сословная, закрепляющая правовое неравенство.

В кодекс были разработаны принципы и категории уголовного права, которые, в целом, отвечали задачам того времени. Даже, с позиций уголовного законодательства начала ХХ1 в. нормы и институты общей части уголовного кодекса, и особенно учение о преступлении, разработаны на высоком уровне, являлись весьма прогрессивными, основывались на либеральных ценностях.

В кодексе давалось следующее понятие преступления: «Преступлением или проступком признается как самое противозаконное деяние, так и неисполнение того, что под страхом наказания уголовного или исправительного законом предписано» Это определение позволяло выделить как минимум три основные характеристики преступного деяния. Во-первых, главным признаком преступления считалось противоправность деяния (так называемое формальное определение преступления). Во-вторых, преступные деяния подразделялись на преступления и проступки. В-третьих (и это было впервые указано в законе), преступлением называлось как действие, так и бездействие.

Основаниями уголовной ответственности кодекс признавал несомненную доказанность преступного деяния и виновность. Предшествующее законодательство России уже знало такие формы вины как умысел и неосторожность. Уложение, выделяло умысел двух степеней. Первая степень – это «когда противозаконное деяние учинено вследствие не внезапного, заранее обдуманного намерения или умысла», вторая, «когда оное учинено хотя и с намерением, но по внезапному побуждению без предумышления». Первая степень наказывалась строже: «За преступление, учиненное вследствие намерения, заранее преступником обдуманного, определяется всегда высшая мера наказаний…».

Так называемый «голый» умысел, известный российскому законодательству с давних времен, наказывался только в случаях, прямо предусмотренных в законе (это были наиболее тяжкие государственные преступления), и определялся следующим образом: «Изъявление на словах или письменно, или же иным каким-либо действием намерение учинить преступление, почитается признаком умысла. К числу таких признаков принадлежат угрозы, похвальбы и предложения сделать какое-либо зло».

Кодекс достаточно определенно формулировал стадии совершения преступления. Различались 4 стадии совершения преступления: обнаружение умысла, приготовление к преступлению, покушение на преступление и «совершившееся» преступление.

Довольно подробно регламентировался Уложением институт соучастия, именовавшийся «участием в преступлении». Различались две формы соучастия – без предварительного согласия и по предварительному согласию, причем виды соучастников разграничивались в зависимости от формы соучастия.

Так, в преступлении, совершенном лицами без предварительного «их на то согласия», выделялись главные виновные («распоряжавшиеся и управлявшие действиями других, а также, приступившие к действиям прежде других… или же непосредственно совершившие преступление») и участники («те, которые непосредственно помогали главным виновным в со деянии преступления», а также «те, которые доставляли средства для со деяния преступления, или же старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся»

В преступлении, совершенном лицами по предварительному согласию, выделялись зачинщики (на современном языке – организаторы), сообщники (на современном языке – исполнители), подговорщики или подстрекатели и пособники. Роль каждого из этих соучастников была также подробно описана в законе.

Уложение детально регламентировало пределы ответственности соучастников. Наиболее строгому наказанию подлежали за преступления, совершенные несколькими лицами. Наказание участникам и сообщникам определялось «по мере оказанного содействия в учинении преступления». «Из пособников в преступлении те, коих содействие было необходимо для совершения преступления, приговариваются к наказанию… наравне с учинившими оное; а все прочие к наказанию, однако степенью ниже участников».

Кодексу был известен и институт так называемого добровольного отказа соучастников: наказание назначалось ниже, если зачинщики, подстрекатели или пособники «отступили от исполнения своего намерения, но, однако же, не взяли мер для предупреждения исполнения оного и не донесли об умышляемом надлежащему начальству». Если же, все согласившиеся учинить какое-либо преступление впоследствии…сами по собственной воле отступили от своего намерения… то они освобождаются от всякого наказания».

Помимо участия в преступлении Уложение уже знало институт прикосновенности к преступлению. Лицами, прикосновенными к преступлению, признавались попустители, укрыватели и недоносители. Все они наказывались менее строго по сравнению с соучастниками преступления. Особо обращает на себя внимание то обстоятельство, что уголовной ответственности за недоносительство и укрывательство, кроме четырех наиболее опасных государственных преступлений, не подлежали лица, состоявшие с преступником «в брачном союзе или близких связях родства или свойства, или бывшие благодетели его».

Уложение впервые в российском законодательстве оговаривало возраст уголовной ответственности. Формально он устанавливался в 7 лет. Однако можно предположить, что фактически возрастом уголовной ответственности признавалось 10 лет «дети, коим более семи, но менее десяти лет отроду, и которые не имеют еще надлежащего за ними присмотра, исправления и наставления». Ответственность лиц в возрасте от 10 до 14 лет зависела от того, совершено ли ими преступление «с разумением» или «без разумения». В том случае, если «с достоверностью признано, что преступление учинено ими без разумения», на них распространялись упомянутые правила, предусмотренные для детей от 7 до 10 лет. Если же преступление было совершено «с разумением», то наказание существенно смягчалось по сравнению с ответственностью взрослых лиц. Для несовершеннолетних же в возрасте от 14 до 21 года (совершеннолетием считался 21 год) по общему правилу наказание назначалось одною или двумя степенями ниже относительно соответствующих наказаний для взрослых. Кроме того, за преступления, совершенные по неосторожности, несовершеннолетние от 14 до 21года подвергались лишь домашнему исправительному наказанию. В местах лишения свободы – смирительном доме, крепости или тюрьме – несовершеннолетние содержались отдельно от других заключенных.

Законодатель устанавливал определенные обстоятельства, «по коим содеянное не должно быть вменяемо в вину», т.е. обстоятельства, освобождающие от ответственности. К ним относились: «совершенная невинность того деяния, коего случайным и непредвидимым последствием было сделанное зло; малолетство в таком возрасте, когда подсудимый не мог еще иметь понятия о свойстве деяния (т.е. до 7 лет); безумие, сумасшествие и припадки болезни, приводящие в умоисступление или совершенное беспамятство; ошибка случайная или вследствие обмана (т.е. добросовестное заблуждение относительно противозаконности деяния); принуждение от превосходящей непреодолимой силы; необходимость обороны».

Рассматривая обстоятельства, связанные с безумием, Уложение ведет речь практически о невменяемости, впервые более или менее четко сформулированной в уголовном законодательстве России. Уже довольно определенно были зафиксированы критерии невменяемости, которые были основаниями освобождения от наказания. Под так называемым юридическим критерием имелось в виду, «когда нет сомнения», что виновный, «по состоянию своему в то время, не мог иметь понятия о противозаконности и о самом свойстве своего деяния». Под так называемый медицинский критерий невменяемости подпадали «безумные от рождения или сумасшедшие», больные «в точно доказанном припадке умоисступления или совершенного беспамятства», «потерявшие умственные способности и рассудок от старости или дряхлости», а также «лунатики (сонноходцы), которые, в припадках своего нервного расстройства, действуют без надлежащего разумения». Не подлежали наказанию, кроме того, глухонемые, «когда нет сомнения, что они не получили… никакого понятия о обязанностях в законе», за исключением случаев совершения ими «смертоубийства» или «зажигательства». В таких случаях глухонемые содержались под стражей отдельно от других заключенных.

Перечисленные категории лиц, не подлежащие наказанию, отдавались на попечение «благонадежным» родственникам, опекунам или посторонним (с их согласия). В случае отсутствия таковых или недостаточной их благонадежности больные, страдающие временными нервно-психическими расстройствами, «отдавались» в больницу «до совершенного их выздоровления», старики и лунатики – в заведения Приказа общественного призрения, «безумные или сумасшедшие» – в дом умалишенных. При совершении последними «смертоубийства» или «зажигательства» либо покушения на эти преступления они заключались в дом умалишенных независимо от наличия родственников, их благонадежности и желания оставить больных у себя.

Кроме перечисленных обстоятельств, в Уложении отмечались еще два, исключавших наказуемость деяния. Это крайняя необходимость и необходимая оборона. Первое, именовавшееся «принуждением от превосходящей и непреодолимой силы», определялось следующим образом: «Учинившему противозаконное деяние вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни в то самое время». Таким образом, условиями правомерности вреда, причиненного в состоянии крайней необходимости, являлись: наличие непосредственной опасности, состоявшей в непреодолимом на данный момент принуждении, превосходящим по силе возможности лица; наличие опасности, угрожавшей исключительно жизни причинившего вред; неотвратимость опасности на данный момент никакими другими средствами. Как видно, какой-либо соразмерности вреда причиненного вреду, предотвращенному не требовалось, однако характер опасности был ограничен угрозой только для жизни причинившего вред (потому, вероятно, и не требовалась упомянутая соразмерность). Лишь в этих двух позициях названный институт отличался от соответствующей нормы в действующем уголовном законодательстве.

«Необходимость обороны» как институт, известный российскому уголовному законодательству с давних времен, в Уложении был закреплен достаточно полно и детально. Оборона считалась необходимой, а, следовательно, и правомерной и не влекла за собой уголовной ответственности при наличии следующих условий: 1) оборона могла применяться для отражения действительного и наличного нападения; 2) объектами обороны могли выступать жизнь, здоровье, свобода, собственность, неприкосновенность жилища, целомудрие и честь женщины, причем разрешалось защищать не только себя, но и других; 3) оборона допускалась лишь при невозможности прибегнуть к защите местного или ближайшего начальства; 4) причиненный нападавшему вред мог заключаться в «употреблении силы и каких бы то ни было мер для отражения нападения, равно и нанесение притом нападающему ран, увечья и самой смерти»; 5) на обороняющегося возлагалась обязанность немедленно объявить о содеянном соседним жителям, а при первой возможности и ближайшему начальству.

Уложение не знало понятия превышения пределов необходимой обороны, однако «всякий напрасный, сделанный нападающему после уже отвращения грозившей от него опасности вред», признавался «злоупотреблением обороны», и в таком случае виновный надлежал наказанию. К «необходимости обороны» приравнивалось задержание преступника, ограниченное условиями сопротивления лица, непосредственно застигнутого только лишь при похищении или повреждении имущества. Таким образом, институты, на современном юридическом языке называемые обстоятельствами, исключающими преступность деяния, в Уложении 1845 г. были изложены грамотно для того времени.

Кодекс устанавливал перечень обстоятельств уменьшавших и увеличивающих вину и наказание. К уменьшавшим вину и наказание обстоятельствам относились, именуемые в нынешнем законодательстве «явкой с повинной», чистосердечным признанием и раскаянием, «деятельным раскаянием», «содействием раскрытию преступления». Смягчающими обстоятельствами при совершении преступления являлись также: преступления «по крайней нужде»; «по легкомыслию или же слабоумию, глупости и крайнему невежеству»; «вследствие сильного раздражения, произведенного обидами, оскорблениями и иными поступками» потерпевшего; вовлечение в преступление «убеждениями, приказаниями или дурным примером людей», имевших над виновным «по природе или по закону высшую сильную власть»; а равно «малолетство и несовершеннолетие виноватого».

На «увеличение вины и меры наказания» влияли: степень умысла и «обдуманности в действиях преступника»; противозаконность и безнравственность побуждений к совершению преступления; жестокость, «гнусность или безнравственность», а также опасность способа совершения преступления; тяжесть преступления; особая активность при совершении преступления и число привлеченных сообщников; «неискренность и упорство в запирательстве» при расследовании преступления. К отягчающим обстоятельствам относились также повторность и рецидив преступлений («повторение того же преступления или учинение другого после суда и наказания за первое). Примечательно, что наказание увеличивалось и «по мере того, чем выше было состояние, звание и степень образованности преступника». Состояние опьянения учитывалось в качестве отягчающего ответственность обстоятельства лишь в том случае, «когда доказано, что виновный привел себя в сие состояние именно с намерением совершить сие преступление».

Уложению было известно понятие совокупности преступлений: наказание при этом назначалось по принципу поглощения («суд, упомянув в своем определении о всех наказаниях, следующих за каждое из тех преступлений, приговаривает виновного к тягчайшему из сих наказаний и в самой высшей оного мере.

Кроме основных принципов и категорий уголовного права в Уложение была представленасистема преступлений,которая включала 12 разделов, каждый из них делился на главы и отделения. Важнейшими были преступления: против веры, государственные, против порядка управления, должностные, имущественные, против благочиния, законов о состоянии, против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц, семьи и собственности.

Уложение содержало исистему наказаний,которая была чрезвычайно сложной и громоздкой. Она представляла собой, так называемую лестницу наказаний, в которой все наказания подразделялись на рода, виды и степени по сравнительной их тяжести и располагались в последовательном порядке ступеней. Было установлено 12 родов наказаний, разделенных на 38 степеней, которые образовывали убывающую прогрессию, начиная от смертной казни и кончая внушением. При этом отдельно предусматривались наказания для лиц, изъятых от тяжелых наказаний, и для лиц, не изъятых от этих наказаний.

Наиболее суровыми были наказания уголовные, которым относились: лишение всех прав состояния и смертная казнь, лишение всех прав состояния и ссылка на каторгу, лишение всех прав состояния и ссылка на поселение в Сибирь, лишение всех прав состояния и ссылка на поселение на Кавказ. Лишение всех прав состояния означало гражданскую смерть: лишение прав, преимуществ, собственности, прекращение супружеских и родительских прав.

К исправительным наказаниям относились: лишение всех особенных прав и преимуществ и ссылка в Сибирь, отдача в исправительные арестантские отделения, ссылка в другие губернии, заключение в тюрьме, в крепости, арест, выговор в присутствии суда, замечания и внушения, сделанные судом или должностным лицом, денежные взыскания. Лишение всех особенных прав и преимуществ заключалось в лишении почетных титулов, дворянства, чинов, знаков отличия, права поступать на службу, записываться в гильдии, быть свидетелем и опекуном. Применялось также частичное лишение некоторых прав и преимуществ.

Все меры ответственности подразделялись на общие (могли назначаться за любые преступления), особенные (назначались за преступления и проступки по службе) и исключительные (за определенные, указанные в законе преступления). Общие наказания, кроме того, делились на главные, дополнительные и заменяющие.

Особенные наказания (исключение со службы, отстранение от должности, понижение по службе, выговор, вычет из жалования, замечание) и исключительные наказания (лишение христианского погребения, частичное лишение права наследования).

Оценивая результативность созданной системы наказаний, Н.С. Таганцев писал в конце XIX века, что: «Ожидания составителей Уложения не оправдались. Лестница, созданная ими, оказалась тяжела и непригодна. Жизнь почти вслед за введением Уложения так расшатала ее, выстроила из нее так много ступеней, что в ее позднейшей обрисовке ... она сохранила мало сходства с первоначальной».

Таким образом, «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 г., первый уголовный кодекс России, был большим шагом в развитии основополагающих принципов и категорий уголовного права, в совершенствовании уголовного законодательства Российской империи, хотя в нём и сохранялся сословный подходк квалификации наказания и определению санкций, в соответствии с установленными привилегиями.

Вопросы для закрепления материала лекции

1. Какие нормативные правовые акты были созданы в результате работы по систематизации российского законодательства в первой половине XIX в.?

2. Какой принцип систематизации был положен в основу Свода законов российской империи (1832/1835 гг.)?

3. Какие институты государственного права нашли отражение в Своде законов?

4. В чем состояла особенность институтов гражданского права по Своду законов?

5. Какие принципы семейного и наследственного права отражены в Своде законов?

6. В чем состоят достоинства и недостатки систематизации уголовного права по Своду законов?

7. Какой нормативный правовой акт считается первым полноценным российским уголовным кодексом и почему?

8. Каким образом в «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» (1845 г.) определялось понятие «преступление»?

9. Какое развитие получили формы вины в уголовном кодексе 1845 г.?

10. Как Уложение о наказаниях 1845 г. формулировало стадии совершения преступления?

11. Что нового в регламентацию института соучастия внес уголовный кодекс 1845 г.?

12. Какой возраст уголовной ответственности означен в Уложении 1845 г.?

13. Какие обстоятельства освобождали от ответственности по уголовному кодексу 1845 г.?

14. Какие обстоятельства смягчающие или отягчающие вину были перечислены в Уложении 1845 г.

15. Что представляла собой система преступлений по уголовному кодексу 1845 г.?

16. В чем состояли особенности, достоинства и недостатки системы наказаний по Уложению 1845 г.?

Лекция 10.3