Лекция 4. Факторы, обуславливающие преступность. Механизм преступного поведения.

2 часа

1. Понятие причин и условий преступности.

2. Классификация причин и условий преступности.

3. Причины и условия преступности в современной России.

4. Ситуация и ее место в механизме конкретного преступления.

5. Виктимологические условия совершения конкретного преступления.

5) Понятие причин и условий преступности

Без преувеличения можно сказать, что проблема причин преступно­сти является центральной для криминологии. То или иное решение этой проблемы определяет научное содержание криминологической теории и ее практическую направленность.

Представляя собой сложное явление, преступность - результат дей­ствия множества обстоятельств, факторов, причин. Следует отметить, что криминология, главными элементами предмета которой выступают преступность и ее причинность, большое внимание уделяет категории причинности. Это неудивительно, поскольку для исследования всей со­вокупности уголовных правонарушений в ее полноте и разнообразии требуется установить как можно больше обстоятельств, определяющих содержание и структуру изучаемого явления. Данные действия сводятся, прежде всего, к построению причинно-следственных связей, установ­лению соотношений тех или иных факторов и условий.

Под причинностью обычно понимают «генетическую связь между отдельными состояниями видов и форм материи в процессах ее движе­ния и развития». Сущностью причинности является «производство» причиной следствия. Причинность всегда имеет объективный характер.

В общефилософском смысле причинность всеобща, так как нет яв­лений, которые не имели бы своих причин. В то же время отсутствуют явления, не порождающие тех или иных следствий. При исследовании преступности очень важно исходить из того, что необходима связь причины и следствия. Преступность в данном комплексе выступает следствием действия соответствующих причин и условий.

Необходимо обратить внимание на следующую сторону категории причинности. Она никогда не реализуется в «чистом» виде, освобож­денном от присутствия других форм связи. Помимо нее объективно существуют обусловливающая, корреляционная, функциональная, системно-структурная и другие связи (всего 32 вида). Выявление этих форм связи имеет важное значение для исследования кримино­логических процессов. Интегрирующим же понятием, охватывающим все проявления всеобщей связи социальных явлений и процессов, вы­ступает категория детерминации.

Тем самым причинность, на первый взгляд представляет собой «лишь» одну из форм детерминации. Однако ее роль, по сравнению с другими факторами, влияющими на преступность, значительно выше. Как отмечает В. Н. Кудрявцев, «причинность есть внутреннее содер­жание детерминации, ее сущность».

Одной из наиболее употребляемых в криминологии категорий яв­ляется «причина». Ее можно определить как «явление, непосредствен­но обусловливающее, порождающее другое явление - следствие». При этом в процессе рассмотрения всего многообразия реальности предполагается выделение лишь некоторой группы явлений или их системы, в рамках которой устанавливается соподчиненное отноше­ние между определенными явлениями и процессами, составляющими криминологический комплекс.

Рас­сматривая проблему причин преступности на наиболее высоком - общесоциальном или, точнее, философском уровне, можно утверждать, что, хотя в разных социально-экономических формациях, в различных исторических условиях причины преступности не одинаковы, все же их объяснение имеет нечто общее: в основе этих причин всегда лежат объективные социальные противоречия.

Если причины преступности - это негативные явления, вызываю­щие ее, то условия преступности - это явления, способствующие их действию. Среди условий преступности обычно выделяют объектив­ные и субъективные или внешние и внутренние. Такое деление дает возможность в каждом конкретном случае установить условия воздей­ствия на человеческое поведение извне и влияние внутренних, лично­стных особенностей индивида на его поступки.

Рассматривая преступность как социальное явление, следует иметь в виду, что оценка одних явлений в качестве причин, а других - в качестве условий всегда будет носить относительный характер. В разных случаях одно и то же явление может выступать либо причиной, либо условием. Тем не менее, иерархическое разделение детерминант преступности на причины и условия позволяет избежать серьезных методологических изъянов так называемой «теории факторов».

В криминологической теории, как и в общественных науках в це­лом, термин «фактор» применяется достаточно широко. Под ним по­нимается «причина, движущая сила какого-либо процесса, определя­ющая его характер или отдельные его черты». Факторный подход в криминологии зародился еще в XIX в. (Ч. Ломброзо, Э. Ферри, И. Я. Фойницкий и др.), когда сформировалась упомянутая выше теория. Она выражается в многочисленных концепциях, которые, ставя во главу угла один определенный или группу ведущих признаков (об­стоятельств), объясняют их действием содержание, природу, характер изменений изучаемого явления, процесса. Таким образом, в «теории факторов» отдается предпочтение лишь какой-то определенной сто­роне действия одного или нескольких факторов. В качестве примера можно привести концепции, которые объясняли развитие общества действием ведущей движущей силы - географической средой, демо­графическими особенностями народов, их психологическим складом, религией, техническим прогрессом.

Истории криминологии известно немало примеров, свидетельству­ющих о формальном подходе к выбору ведущих факторов, которые, сточки зрения исследователей, определяют сущность преступлений, рассматриваются как главные признаки, доминирующие в процессе правонарушений.

Так, один из активных проповедников теории факторов (ее положе­ния разделяли также представители социологической школы уголов­ного права Ф. Лист, А. Принс, Г. Тард, другие социологи и криминоло­ги) итальянский социолог Э. Ферри основывал свои взгляды на системе Марселли, разработанной применительно к объяснению при­чин самоубийств. Эта система включала четыре группы факторов:

♦ космические явления (климат, время года, дня, ночи и т. д.);

♦ этнические и демографические влияния (раса, национальность,
антропологические признаки, нравы);

♦ социальные влияния (цивилизация, вероисповедание, образова­ние, торговля и промышленность, государственное хозяйство, гу­стота населения);

♦ индивидуальные психобиологические влияния (пол, возраст,
гражданское состояние, профессия, общественное положение,
темперамент).

В современной криминологии термин «фактор» применяется многопланово. Это - и причина, движущая сила рассматриваемого процесса, определяющая его характер, отдельные черты. Это - и группа причин, объединенных каким-либо ведущим признаком, в данном случае высту­пающая в качестве доминанты развития, изменения изучаемого явле­ния. Это — и простая подмена категорий «причина», «условие», «обсто­ятельство» понятием «фактор». По мнению К. К. Горяинова, фактором можно считать и причину, и условие (необходимое и сопутствующее), и явление, состоящее в функциональной связи и т. д. Под фактором надо понимать определенное свойство социальных процессов и явлений, их взаимообусловленных сочетаний быть двигателем, переменной в фор­мировании и изменениях состояния криминологической обстановки. Преступность нельзя рассматривать одномерно, лишь с одной точ­ки зрения. В связи с этим в каждом конкретном случае целесообразно наметить целый ряд ориентиров, целей и задач, которые позволили бы установить наиболее объективную картину исследуемого процесса. И современной криминологии наметилось несколько методологиче­ских подходов к установлению причинного комплекса преступности. Некоторые ученые считают, что природа преступлений в целом одно­родна и бессмысленно подразделять обстоятельства на те, которые влияют на единичное противоправное поведение («микропреступление»), и те, которые формируют преступность как множество поведе­ний, повторяющихся в какой-либо системе, во времени и пространстве сбольшей или меньшей частотой («макропреступление»). Посколь­ку причины рассматриваемого процесса являются одними и теми же, то различия состоят в интенсивности их воздействия и в степени зави­симости поведения людей от этих факторов.

Другие исследователи представляют себе причинный комплекс преступностивесьма многообразным и разнородным и поэтому требующим разделения на иерархические уровни. Как справедливо отмеча­ет В. Н. Кудрявцев, «надо признать, что полноценное представление о причинах преступности не может быть получено одним лишь методом микрокриминологического исследования». Тем самым вполне плодо­творным будет различение:

♦ общих причин преступности;

♦ причин отдельных видов преступлений;

♦ причин конкретных преступлений.

На каждом из обозначенных уровней действуют и соответствую­щие условия, благоприятствующие развитию причин преступного поведения.

Выявление причин преступности помогает познать сущность любо­го общественного и государственного устройства и, прежде всего его пороки, обычно маскируемые власть предержащими. Все многообразие взглядов на причины преступности можно свести к двум основным направлениям (школам, концепциям):

♦ социологическому;

♦ биологическому.

Первое направление нередко отождествляют с марксистской концеп­цией причин преступности, хотя оно возникло за несколько столетий до рождения К. Маркса и Ф. Энгельса. Так, Т. Мор указал на причинную обусловленность (детерминированность) преступности определенны­ми социальными явлениями и, прежде всего, частной собственностью, порождающей глубокие антагонизмы в обществе. Аналогичные сужде­ния высказали Т. Кампанелла, Д. Верас, Ж. Мелье и другие мыслители. При этом вопреки высказанному в криминологической литературе мнению о том, что социалисты-утописты XVI-XVII вв. считали част­ную собственность единственной детерминантой преступности, они определяли круг криминогенных факторов значительно шире.

Конечно, наиболее отточенными выглядят суждения о природе пре­ступности и ее причинах в работах основоположников марксизма. На­пример, вполне современна следующая констатация Ф. Энгельса о преступности как форме возмущения рабочих против буржуазии: первой, наиболее грубой и самой бесплодной формой этого возмуще­ния было преступление. Рабочий жил в нужде и нищете и видел, что другим людям живется лучше, чем ему. Ему было непонятно, почему именно он, делающий для общества больше, чем богатый бездельник, должен терпеть такие лишения. Нужда к тому же побеждала его тра­диционное уважение к собственности — он воровал... .

Социологическое объяснение природы преступности предложено в теории аномии («разрегулированности»), разработанной Э. Дюркгеймом (1897 г.). Явление аномии возникает во время кризисов и резких социальных перемен, когда многие общепринятые нормы социального поведения перестают соответствовать ожидаемым результатам. Поте­ря идеалов, крушение культурных ценностей и норм ведут к социаль­ной дезорганизации, что в конечном итоге способствует росту правона­рушений. Теория аномии получила широкое развитие на Западе. Р. К. Мертон и качестве основной причины девиации считал разрыв между культурным ценностями общества и социально одобряемыми средствами их достижения. Т. Хирши ввел понятие социальных обручей, т. е. обще принятых ценностей, которые «скрепляют» общество и не допускают развития процесса аномии.

Близки к социологическим теориям по своей сути культурологиче­ские концепции, объясняющие причины преступности конфликтом между нормами культуры общества и субкультуры отдельных соци­альных групп (Селлин, Миллер), обучением противоправному пове­дению в ходе восприятия норм и ценностей преступных групп (Са­терленд), возможностью повторения «успеха» преуспевающих лиц из числа членов организованных преступных групп (Клауорд, Оулин) и т. п.

Что касается биологических концепций причин преступности, то сле­дует отметить, что они редко формулируются криминологами в чистом, рафинированном виде. Пожалуй, лишь ее «отец», Ч. Ломброзо, да и то на первом этапе своих исследований, исповедовал ее в таком качестве. Он писал: «Внезапно, однажды утром мрачного декабрьского дня, я об­наружил на черепе каторжника целую серию ненормальностей... анало­гичную тем, которые имеются у низших позвоночных. При виде этих странных ненормальностей — как будто бы новый свет озарил темную равнину до самого горизонта — я осознал, что проблема сущности и про­исхождения преступников была разрешена для меня».

Биологические (поскольку их сторонники в своем большинстве при­знают значимость социальных факторов - их правильнее называть био­социальными или социально-биологическими) теории причин преступ­ности не получили широкого распространения в отечественной кри­минологии. Дело в том, что в России к возникновению и развитию названной науки были причастны преимущественно правоведы, а юриспруденции вообще, по справедливому замечанию А. И. Долго­вой, «присущ социологический, в широком смысле слова, взгляд на мир». Первым, кто публично обнародовал свои суждения относи­тельно причин преступности, стал М. В. Духовской. В октябре 1872 г. он, в то время 23-летнйй доцент Демидовского юридического лицея, во вступительной лекции к курсу уголовного права провозгласил, что главнейшая причина преступлений - общественный строй. Дурное по­литическое устройство страны, дурное экономическое состояние обще­ства, дурное воспитание, дурное состояние общественной нравственно­сти и целая масса других условий... - причины, благодаря которым со­вершается большинство преступлений.

Аналогичный концептуальный подход к причинам и условиям, по­рождающим преступность, обнаруживается в трудах таких представителей социологической школы уголовного права, как И. Я. Фойницкий, П. И. Люблинский, М. П. Чубинский, X. М. Чарыхов, А. А. Жижиленко, С. К. Гогель, Е. Н. Тарновский и др.

Известный впоследствии криминолог и тюрьмовед М. Н. Гернет в своей речи, произнесенной 14 июня 1906 г. перед защитой в Москов­ском университете диссертации, представленной на соискание ученой степени магистра уголовного права, торжественно заявил: «Со времен древности юстиция изображается в виде богини с повязкой на глазах и мечом в руках. Сорвем с нее повязку, и пусть она увидит, что сотни тысяч, которые проходят перед нею в тюрьмы и на каторгу, кого она, не уставая, до сих пор разила своим мечом, - жалкие нищие, обитатели темных углов и серых подвалов, жители чердаков и мансард, голод­ные, страдающие от несчастий бедности. Изучение факторов преступ­ности даст нам возможность взять меч у правосудия и дать богине-женщине другую эмблему борьбы с преступностью - рог изобилия, и пусть она щедро и справедливо распределяет из него все блага, отсут­ствие которых приводит так многих к преступлению».

Последовавшая череда войн и революций, небывалая разруха всего народного хозяйства привели к значительному оживлению биологизаторских воззрений на причины преступности, которых в дореволюционной России придерживалось небольшое число исследователей (П. Н. Тарковская, I. А. Чиж и некоторые др.).

В окарикатуренном виде идея Ломброзо была выражена в книге тифлисского криминолога М. Шарашидзе «Типы уголовных преступников Тифлиса». Названный автор давал, скажем, такую характеристику вору: «Вор... вызывает особенное отвращение. Его можно моментально опознать. Его характеризует выпяченное вперед рыло одного животного, и он не смеет смотреть прямо в глаза. Его глаза подобны глазам козла, залезшего в огород». Сегодня можно наглядно убедиться с каким достоинством современный вор (особенно сверхкруп ный) глядит в глаза (в частности, с экрана телевизора) миллионам своих сограждан.

В значительно более наукообразной форме выразил свои воззрения на природу преступности проф. Е. К. Краснушкин. Следуя концепции Кречмера, он в своей статье «Опыт психиатрического построения ха­рактеров у правонарушителей» (1927 г.) попытался дать психиатри­ческую характеристику целым государствам: «шизотимный Египет, циклотимная Греция и эпилептотимный Рим», а по поводу России на­писал, что все ее историческое прошлое «взращивало черты эпилептотимии. Особенно ярким это эпилептотимическое направление нашего исторического развития оказывается при сопоставлении с шизотимическим развитием Запада».

Однако никакие маневры не могли спасти криминологию от разгрома на рубеже 20-30-х гг. XX в. в возрожденной в 1950-е гг. отечественной криминологии подавля­ющее большинство ученых объявляли себя последовательными про­водниками социального понимания преступности. И это понятно, по­скольку признание роли биологического фактора влекло за собой обвинение в антимарксизме.

Пожалуй, лишь саратовский профессор И. С. Ной решился обнаро­довать, а потом неуклонно отстаивать отличную от господствовавшей точки зрения позицию. «...В социалистическом обществе, - писал он, - социальная среда уже не может выступать тем внешним факто­ром, который сам по себе способен обусловить преступное поведение, как это имеет место в эксплуататорском обществе... и причины пре­ступности в обществе, строящем коммунизм, очевидно, следует искать в явлениях другого порядка». Констатируя вместе с тем социальную природу современной ему преступности и ее закономерный характер, И. С. Ной считал необходимым указать, что «...социальная природа преступности вовсе не означает поиска ее причин с обязательным уче­том экономических условий жизни людей».

Сходное значение имели биокриминологические теории на Западе. Критикуя утверждения о существовании прирожденных преступных качеств человека, американские ученые Д. Валлерстайн и К. Уайл еще в 40-х гг. провели исследование, в ходе которого были опрошены 1020 мужчин и 678 женщин, проживающих в Нью-Йорке и принадле­жавших в основном к высшим социально-экономическим группам. 91% опрошенных ответил, что они в течение своей жизни совершили, по меньшей мере, одно преступление, причем к уголовной ответствен­ности за это они никогда не привлекались.

В постперестроечное время, когда биосоциальные взгляды на пре­ступность потеряли свою опасность для одобряемого властью миропо­нимания и, напротив, даже желательны для нее, следовало, казалось, ожидать оживления соответствующей концепции. Однако в давний спор между представлениями двух школ вмешалась сама жизнь, вла­стно указав на абсолютное превосходство социальных факторов. Этот спор, конечно, затих не навсегда и возобновится при стабилизации общественно-политической обстановки в стране.

Главным и, думается, неопровержимым аргументом сторонников социологического подхода к объяснению причин преступности явля­ется переживаемый ныне беспрецедентный для этого века (не считая 1917-1920 гг.) рост преступности. Никакими изменениями челове­ческого организма, а тем более его генотипа, этот взрыв преступности не объяснить.

Приведем лишь несколько показателей. Если в 1977 г. в Российской Федерации было зарегистрировано чуть более 824 тыс. преступлений, то в 1993 г. эта величина приблизилась к 2800 тыс. Одновременно росла и тяжесть преступлений, их суммарный вред для общества. Если в 1987 г. от различных преступлений погибло 25 706 чел., то в 1993 г. – уже 75 365 чел.

6) Классификация причин и условий преступности

Причины и условия преступности многообразны и имеют раз­ные уровни. В силу этого для их научного и практического познания требуется определенная классификация. Последняя проводится по: и) уровню действия (субординации); б) содержанию; в) природе и другим критериям.

Применительно к реальным процессам детерминации преступности необходим комплексный анализ с использованием всех этих под­ходов.

По уровню действия (субординации) различаются причины и условия: а) преступности в целом (называемые иногда общими причина­ми); б) видов (категорий, групп) преступлений; в) отдельных преступ­лений.

Различия и в то же время взаимосвязь понятий причин и условий преступности в целом, подсистем (видов) и отдельных преступлений отражают сложную диалектическую связь общего и единичного, об­щего и особенного, целого и части, системы, подсистем и элементов.

Высшая ступень обобщения заключена в явлениях и понятиях при­чин и условий преступности в целом. Максимально конкретизирова­ны причины и условия отдельных преступлений. Среднее положение занимает характеристика причин и условий видов преступлений, на­пример, корыстных и насильственных, несовершеннолетних и взрос­лых, первичных и рецидивных, умышленных и неосторожных. По ко­личеству и содержанию элементы причин и условий преступности на каждом из этих уровней не совпадают. Например, отсутствие контро­ля за материальными ценностями или банковскими операциями становится криминогенным условием для экономических преступлений и не столь существенно для других преступлений.

По содержанию криминогенные детерминанты подразделяются насоциально-экономические, социально-психологические, воспитательные, правовые, организационно-управленческие и др.

В качестве ближайших причин преступности и преступлений выступают явления социально-психологического характера, а именно криминогенно-деформированная общественная, групповая и индивидуальная психология, противоречащая общепринятым принципам международного, конституционного и уголовного права. При этой трактовка причин преступности и преступлений как криминогенных социально-психологических явлений не означает, что проблемы борьбы с преступностью замкнуты на них, сводятся к коррекции социально-психологических деформаций.

Выделяются две группы условий преступности и преступления, формирующие в качестве предшествующего звена социально-психологические явления (причины) преступлений и преступности и условия, способствующие проявлению преступности и преступлениям, наступлению преступных результатов.

Первая группа условий связана с формирующими общественное групповое и индивидуальное сознание социально-экономическими, политическими, идеологическими, воспитательными, социально-психологическими, правовыми, организационно-управленческими и другими противоречиями общества. Вторая группа условий - это пробелы, ошибки, недочеты в системе профилактики правонарушений и в сфере противодействия преступности и правонарушаемости в целом. Например, неэффективная система контроля за внешнеэкономической деятельностью, за прохождением денежных потоков через банковские структуры выступает криминогенным условием экономической преступности.

Обе группы условий тесно взаимодействуют. Так, плохая организация охраны имущества не только облегчает преступные посягательства на него, но и отрицательно воздействует на неустойчивых, корыстолю­бивых лиц, в психологии которых укореняется в результате этого преступное отношение к собственности. Таким образом, вторая группа условий не только облегчает саму преступную деятельность и достижение eе результатов, но и фактом своего существования оказывает информационно-формирующее воздействие на социально неустойчивые элементы общества, способствует возникновению у них готовности совершить преступление, уверенности в безнаказанности.

Социальная сущность криминогенных причин и условий определяется во взаимосвязи с основными закономерностями развития об­щества, прежде всего с его противоречиями.

В криминологии в зависимости от задач исследования используются и иные классификации причин и условий преступности и преступлений. Например, по близости к событию преступления или к их определенной совокупности причины и условия подразделяются на: ближайшие и отдаленные, непосредственные и опосредованные.

Причины и условия преступности подразделяются также по источникам на внутренние и внешние. Внутренние детерминанты преступности связаны с внутренними противоречиями нашего общества, внешние — с противоречиями, имеющими международный характер.

7) Причины и условия преступности в современной России

В последнее десятилетие в России произошли как качественные, так и количественные глубокие измене­ния в состоянии, структуре и динамике преступности и других социальных отклонений.

С 1961 г. количество зарегистрированных преступ­лений в России возросло свыше 4 раз, причем за последние 16 лет этот рост составил более чем в 2 раза.

И если в период с 1961 г. по 1985 г. в стране не происходило качественных, масштабных, коренных из­менений, то в последующее время Россия пережила социальную революцию - смену социально-экономи­ческого строя и социальной структуры общества.

В качестве главных факторов усиления криминали­зации в России называется пять групп только социальных факторов. 1) ценностный вакуум (включая моральный), который возник после распада СССР и отхода от руково­дящей роли КПСС; 2) либерализация экономики ("отпуск" цен, разгосударствление собственности, приватизация и проч.), вызвавшая "шок от свободы"; 3) влияние крими­нальных структур и видов криминального поведения, унас­ледованных от СССР; 4) слабость российского государ­ства, возникшего на месте бывшего СССР; 5) возникнове­ние в стране многих маргинальных и незащищенных со­циальных слоев и групп, положение которых делает их потенциальным резервом преступности.

Первая группа факторов действительно является новой в причинном комплексе преступности и притом весьма весомой. Если еще в 1983 г. 84% молодых лю­дей СССР были убеждёны в том, что социализм явля­ется единственным общественно-политическим строем, который реализует важнейшие социально-политические права и свободы, то к 1993 г. в подавляющем большинстве социализм для различных категорий молодежи потерял привлекательность.

Россия в течение века переживала два коренных пе­реворота в жизни и в сознании. Вначале после 1917 г. про­изошла ломка ценностей самодержавия, а в 90-е годы - ценностей социализма. Но эта мирная революция не по­влекла ни возвращения к ценностям старой России, ни вне­дрения новых демократических ценностей. В годы перехо­да к рынку криминализация и злоупотребления властью дискредитировали и такие либеральные ценности, гак сво­боду мысли, слова, печати, демократию, гласность, свобод­ные выборы, экономическую свободу. И поэтому закономерно, что 77,1% населения счи­тают, что Россия сегодня - это страна, где законным путем прожить невозможно.

Новой группой факторов в причинном комплексе выступает и переход к рыночной экономике, точнее, не­удачная ее стратегия. Межгосударственный статистичес­кий комитет стран-государств СНГ оценивают издержки экономических реформ в качестве определяющих фак­торов преступности.

Результаты либерализации экономики поистине плачевны. По официальным данным, численность на­селения с денежными доходами ниже прожиточного минимума (уровень бедности) составляет 28,5 млн. че­ловек (19,2% от общей численности населения), 20% самых богатых россиян представляют 44,4% совокуп­ных денежных доходов.

Сейчас в России отсутствуют сложившиеся массо­вые социальные слои со своими осознанными интере­сами, политико-идеологическими ориентациями, обще­принятыми правилами и стандартами поведения и преобладают дезинтеграционные тенденции.

С 1991 г. в стране появились официальные безработные – 0,1 чел. Особенно заметно сокращение работающих женщин — в 1,13 раза. По сравнению с 1991 г. резко упало количество занятых в промышленности — в 1,3 раза; в науке и научном обслуживании — почти, в 1,5 раза. В то же время растет доля занятых в органах управления — в 1,3 раза, в финансово-кредитной сфере - почти в 2 раза. О разрушительных социальных, в том числе криминогенных, по­следствиях безработицы писали социологи и криминологи еще XIX в. Достаточно сказать, что в 2003 г. среди выявленных преступников старше 16 лет 54,8% не имели постоянного источника дохода. А в ряде регионов этот показатель значительно выше.

Основными причинами изменения состояния и ка­чественных характеристик преступности выступает углуб­ление социального неравенства, маргинализация зна­чительной части населения, нравственная деградация. Углубляется неравенство между регионами России. Различия в доходах на душу населения в 2004 г. по раз­личным регионам достигают 1:14 (если в Москве доход составляет 400% по отношению к среднероссийскому, в Тюменской обл. — 230%, то в Дагестане — 40%).

Велика разница в доходах между Москвой (Цент­ром) и другими регионами: на Центральный регион (включая Москву), где проживает 20% населения, при­ходится более 29% доходов страны, тогда как на Север­ный Кавказ, где проживает 2% населения, приходится лишь 6% доходов.

Углубляется неравенство в величине оплаты труда, достигая значений 1:9. По данным Госкомстата, доходы 10% наиболее обеспеченных в 12,8 раз выше, чем доходы 10% наименее обеспеченных.

Доля живущих на уровне прожиточного минимума и ниже составляет 75—80%. В стране сложился слой "новых бедных" ("переходящая бедность"), порожденный невыплатами зарплаты и пен­сий. 2/3 ре­гионов (до 50% опрошенных) составляют представите­ли класса "профессионалов" (инженеры, учителя, врачи и др.), которые ныне не могут выжить за счет традици­онного для них труда по своей профессии.

Главной жертвой процесса обнищания стала мас­совая интеллигенция (учителя, научные работники, вра­чи, работники культуры) — "новые бедные".

Это не только причина резкого взлета экономичес­кой (корыстной) преступности, но и физиологической деградации, угрозы генофонду страны (снижение сред­ней продолжительности жизни, превышение смертно­сти над рождаемостью, об этом свидетельствует и рост лиц с психическими расстройствами).

Каждый год увеличивается количество больных, взя­тых на диспансерный или консультативный учет, с впер­вые установленным диагнозом. По данным кафедр детской педиатрии и НИИ пси­хиатрии РФ, распространенность основных форм пси­хических заболеваний в детском возрасте составляет 15%; в подростковом — 20—25%, что в 10 раз выше дан­ных, которые показывает регистрируемая обращае­мость к психиатрам. По сведениям НИИ дефектологии РАО, примерно 80% систематической школьной неус­певаемости обусловлены различными состояниями интеллектуальной недостаточности, включая дебильность и задержку психического развития.

В целом свыше 70% населения России живет в состоянии затяжного психоэмоционального и социального стресса, вызывающего рост депрессий, реактивных психозов, тяжелых неврозов и психосоматических расстройств, психических срывов, алкоголизма и наркомании.

Небывалыми темпами растет алкоголизация и нарко­тизация населения. Из состоящих на диспансерном учете больных алкоголиз­мом женщины составили 328 968 чел., сельские жители — 569 411 чел., подростки— 1024 чел. и 55 детей. Среди наркоманов 7626 женщин, 3027 подростков. Общее же количество лиц, злоупотребляющих алкоголем, о 10 раз выше официальных данных, а число злоупотребляющих наркотическими и сильнодействующими веществами составляет от 2 до 5 млн. чел.

Вновь актуалкировалась проблема детской беспризорности.

Третью группу факторов - трансляция традиций преступности из СССР в постсоветскую Россию нельзя отнести к новым. Она касается лишь воспроизводства и расширения традиций советской "теневой экономики", которая тогда представляла меньшую опасность, т.к. при отсутствии экономической свободы и частной собственности помогала одним жить лучше, другим - уменьшать уровень дефицита товаров. Сейчас же теневая экономика, которая оценивается в 40%, является, во-первых, способом уклонения от уплаты налогов (что ухудшает положение миллионов бюджет­ников), во-вторых, способом оказания запрещенных или просто неразрешенных услуг вне государственного кон­троля. -

Правильнее было в качестве третьей группы факторов назвать влияние организованной преступности и в целом криминального поведения, которое приобрело новое качество по сравнению с социализмом. Социализм не знал организованной преступности как относительно массового явления. И не потому, что он хороший, а ввиду лишь того, что авторитарные, особенно тоталитарные режимы, не допускают конкуренции власти в обществе и решительно подавляют ее, как правило, сопровождая это грубым по­пранием гражданских прав и свобод личности.

Четвертый фактор - слабость России как государ­ства - новый фактор или иначе, по­стсоветское государство само стало фактором крими­нализации. Сильным криминогенным фактором в начале реформ оказалась двойственность положения, в котором оказался бывший аппарат Со­ветского государства, его чиновники: они внезапно пре­вратились в "реформаторов". Они захватили "обвалив­шуюся" государственную собственность и тем самым стали уязвимыми для организованной преступности.

И, как ни парадоксально факто­ром криминализации оказалась сама экономическая политика, законы, стимулирующие противоправное по ведение, совершение правонарушений самим государ­ством, преступлений чиновниками, срастание их с пре­ступными элементами, криминогенный характер управленческой деятельности.

И последний, новый фактор криминализации - это деформация социальной структуры общества. Это тоже уже было после 1917 года и вновь повторяется сейчас. Произошла повторная маргинализация населения, ко­торая явилась сильным фактором криминализации со­временного российского общества.

Таким образом, изложенное подтверждает, что пе­реход к новому социально-экономическому строю по­влек качественные изменения в причинном комплексе преступности.

8) Ситуация и ее место в механизме конкретного преступления

Преступник, совершая преступление, всегда действует в определенной «криминальной» ситуации. Однако он привносит в нее (создавая, используя, подчиняясь и т. п.) свои личностные качества - результат формирующих воздействий иной (иногда длительной по времени) си­туации (предкриминальной или конкретной жизненной).

Предкриминальная ситуация - это совокупность внешних для субъекта обстоятельств, непосредственно предшествовавших преступлению и взаимодействующих с личностными качествами субъекта, совершившего преступление.

Ситуации, предшествующие преступлению, следует, исходя из их объективного содержания, разделять на криминогенные (содержащие объективные предпосылки преступления) и некриминогенные (нейтральные или даже создающие препятствия к совершению преступления).

Предкриминальные ситуации криминогенного характера возникают в связи с различными обстоятельствами. Это могут быть ситуации: создава­емые специально самим преступником с целью облегчить совершение пре­ступления; создаваемые преступником, но не специально для совершения преступления, однако детерминирующие его (например, приведение себя в состояние опьянения); возникшие в результате негативных действий, других лиц (в том числе жертв преступления); возникшие по стечению случайных обстоятельств; вызванные стихийными явлениями.

Предкриминальная (конкретная жизненная) ситуация имеет объек­тивное содержание и в этом плане она может содержать обстоятельства, реально воздействующие на личность. Однако ситуация имеет и субъективное содержание, т. е. тот ракурс оценки, который зависит исключительно от субъекта и не обязательно совпадает с ее объектив­ным содержанием. Собственно, в этих оценках реально проявляется результат формирования личности, т. е. первый этап криминологиче­ской ситуации, чем и объясняется, что в одной и той же ситуации один субъект совершает преступление, а в другой отказы