Глава вторая, в которой соучастники сговариваются

Если Люциуса шокировала сама мысль о безвозмездной помощи неизвестно кому, то этот шок был ничем по сравнению с тем, какой он испытал, узнав, что придётся работать физически.

— Вот метла, — объяснял тощий прыщавый волшебник, приставленный надзирать за общественно полезными работами, указывая на нечто, что когда-то было метлой, но сейчас почти лишилось прутьев. — Древком нужно держать вверх, а прутьями — касаться земли и делать плавные размеренные движения. Это называется мести.

Люциус скептически приподнял бровь.

— Я осведомлён о существовании мётел, — сказал он. — Мне приходилось пользоваться ими. Для игры в квиддич. Если у них есть иное применение, то я об этом, да ещё и с такими подробностями, ничего знать не желаю! Северус, долго нам слушать эту чушь?

Худосочный прыщавый тип между тем продолжал инструктаж, перейдя от метлы к тряпкам для уборки пыли, их назначению и свойствам. На то, что его слушали плохо или даже перебивали, он не обращал внимания.

— Новые министерские правила, — ответил Северус. — Позаимствовали у магглов кое-какие идеи. Якобы для обеспечения безопасности труда.

Что бы ни подумал Люциус о безопасности труда, маггловских идеях и министерских нововведениях, он предпочёл промолчать. Этот испытательный срок — то ещё испытание; и распускать язык, не зная, кто тебя услышит, было бы неумно.

Некоторое количество перевоспитывающихся злодеев внимали типу, который всё бубнил и бубнил. Над ним, спрятавшись за спиной у Северуса, тихонько посмеивался Чумазый. Стараниями Хэзлитта десять лет тюрьмы превратились в сорок часов работ на благо общества. Поэтому Чумазый, до сих пор женатый и женой небитый, тоже находился здесь.

К злодеям примкнул ещё один, бывший, судя по копне длинных вьющихся волос, злодейкой.

— Это не Грейнджер там? — оглянувшись, спросил Северус.

— Похоже, что она, — признал Люциус и окинул вновь прибывшую дерзким оценивающим взглядом. — Не мог бы ты меня представить?

— Вы знакомы.

— Официально нас не знакомили.

— Набиваешься в друзья к героине войны?

— Едва ли. Я уже дружу с одним героем войны, господин скромняга. Однако умираю от любопытства, что же заставило мадемуазель Грейнджер сбиться с пути истинного. Думаю, тебя это тоже интересует. Как и Поттера.

— Главное — помнить, что шантаж по-прежнему запрещён законом.

Лицо Люциуса расплылось в улыбке.

Для оттачивания мастерства метения мостовой отбывающих наказание поделили на группы.

Благодаря мрачным взглядам, которые бросал по сторонам Северус, и злобным улыбкам, которые расточал Люциус, им обоим, сообща растолкав локтями недогадливых, удалось оказаться в одной команде с Грейнджер. Чумазый пристроился в кильватер и ходил за ними по пятам.

— Приветствую, Грейнджер, — сказал Северус, бесцельно тыча метлой себе под ноги.

— Здравствуйте, профессор, — ответила она.

— С Люциусом вы, конечно, знакомы, — кивнул он в сторону приосанившегося Малфоя.

— Виделись несколько раз.

— Мы не были друг другу представлены, — возразил Люциус и протянул ей руку.

Гермиона долго смотрела на протянутую руку. Потом вздохнула, вытерла свою ладонь о брюки и наконец пожала руку Люциуса.

— Здравствуйте.

— А это Чумазый, — представил приятеля Северус.

Чумазый и Гермиона кивнули друг другу.

— Я бы пожала вам руку, — сказала она, — но Люциус всё никак её не отпустит.

Тот, нисколько не смутившись, многозначительно похлопал по её ладони и лишь затем отпустил.

— Удивлён, что вы здесь, — проворковал он. — Любимица Министерства.

— Я…

— Тсс! — Чумазый приложил палец к губам. — Нельзя спрашивать и делиться, кто тут за что срок мотает. Так не принято.

— Чумазый у нас рецидивист, — ухмыльнулся Северус. — Верьте его опыту.

— Эй, я хоть в Азкабане не сидел, как некоторые! — возразил Чумазый.

— Да, в этом Люциус нас обскакал, — согласно качнул головой Северус.

— До чего мило, когда друзья тобой восхищаются, — беспечно произнёс Люциус.

Гермиона ничего не сказала, вместо ответа энергично пожав плечами.

Происходящее вызывало неподдельный интерес у Люциуса. Молчание Гермионы стало толчком, побудившим ринуться по следу, точно акула, учуявшая в воде кровь.

— И сколько часов вам дали? — спросил Северус. Люциус посмотрел на него с любопытством, но ничего по его лицу не прочёл.

Гермиона фыркнула.

— А о таком спрашивать можно? — обратилась она к рецидивисту с опытом.

Чумазый кивнул:

— Ага, можно.

— Тем не менее отвечать я не обязана, — улыбнулась Гермиона, но совсем невесело. — Даже если бы и могла.

Какая там кровь! В воде было растерзанное на части тело.

Чумазого загадки новой знакомой не занимали. У него нашлись дела поважнее. Он бочком подобрался к надзирающему за работами типу, которого про себя окрестил Прыщом.

— Да, не завидую тебе, приятель.

— Э-э-э… почему? — удивился Прыщ.

— Если не считать беспонтовую — ты меня извини, конечно, — работёнку с дерьмовой зарплатой?

Прыщ удручённо кивнул и только потом осознал, с чем согласился. Он открыл рот, чтобы возразить, но Чумазый ему одуматься не дал.

— Иметь дело с этими тремя — хуже и не придумаешь. Тебе за такое слишком мало платят.

— Да? — Прыщ нервно покосился на троицу, особенно на Гермиону, чей твёрдый подбородок и начальственный вид ему явно не понравились. — Я знаю, что Снейп с Малфоем сволочи, но Грейнджер?

— Она самим Гарри Поттером вертела как хотела. И чего ты сделаешь с ней, если её боялся тот, кто Сам-Знаешь-Кого не испугался, а? — Чумазый напустил на себя вид знатока, собравшегося сообщить клиенту-недотёпе, что всё оказалось гораздо сложнее, чем думалось вначале, и за ремонт гоночной метлы придётся заплатить втрое дороже. — Правда, старина Снейпи может дать ей укорот.

— Да?

— Ну, он был её учителем, а такое не забывается. На что хочешь спорю, когда он задавал тебе вопрос этим своим тоном — сам знаешь каким, — ты готов был обмочить подштанники. Спросит такой, дескать, а чего это у вас зелье смешного цвета, когда должно быть голубого, и смотрит на тебя, как на накипь. — Чумазый понимающе осклабился. — Говорят тот пацан, Лонгботтом, потому и смог укокошить Нагини: сказал, что после уроков старины Снейпи ему уже ничего не страшно.

— Мерлин милосердный, так и есть! У меня до сих пор случаются кошмары. То домашку потеряю, то подводоросли слишком рано бросаю в котёл и расплавляю его! — Прыщ активно закивал. — Послушайте, вы сразу показались мне достойным человеком. Скажите честно, вы и в самом деле считаете, что от Грейнджер стоит ждать неприятностей?

Чумазый внимательно посмотрел на Гермиону, немного подумал и спросил:

— Хочешь совет?

Прыщ опять кивнул.

— На твоём месте я бы определил всех троих в одну команду.

— Но не создаст ли это ещё больших проблем?

— И да, и нет. Проблемы будут, но — а вот сейчас слушай сюда — не для тебя. Они, эти трое, станут грызться между собой, и им будет не до тебя. Да и приглядывать за всеми сразу проще, чем по отдельности. — Чумазый тепло улыбнулся. — Я тут подумал, что сам бы мог приглядеть за ними. Для тебя. Должны же люди помогать друг другу, а? Вот я и пригляжу, чтобы они чего не выкинули.

— Да? — с надеждой спросил Прыщ. — Чертовски здорово! — Он облегченно перевёл дух.

— Ага, не переживай, приятель. Буду рад помочь — мы ж свои люди. — Чумазый немного помолчал, что-то прикидывая. — А не поручить ли им чего-нибудь непыльное? Ты как?

— Ну-у, — неуверенно протянул Прыщ. — Вы думаете, так будет лучше?

— А то! Всё равно они мало на что годятся.

Пристально посмотрев сначала на Снейпа, потом на Малфоя и Грейнджер, Прыщ вспомнил, что он тут вообще-то за главного.

— Отлично. Идите и сообщите им всё, о чем мы договорились.

— Предоставь это мне, приятель! — Чумазый, хлопнув Прыща по спине, развернулся и устремился обратно к своим товарищам.

«Чего-нибудь непыльное» оказалось уборкой в подсобке развалюхи, которую Министерство решило реставрировать.

Развалюха находилась на маггловской улице, и это значило, что все работы следовало производить без магии — по крайней мере, так было приказано, — каковая перспектива приводила в отчаяние.

Отчаяние овладело Чумазым, который отчаянно желал наслать затыкающее рот заклятие на Люциуса. Тот жаловался беспрестанно и достиг в своём нытье такого совершенства, что Чумазый просто обязан был остановить поток сетований, пока Люциус всё не испортил, начав повторяться.

— Вы только взгляните на мою мантию! — взывал Люциус, отвлекаясь от разглагольствований о неспособности Министерства организовать даже оргию в борделе. — Моим домовым эльфам нипочём не отчистить эту гадость с неё!

— Если вы не прекратите скулёж, — не выдержала Гермиона и, достав волшебную палочку, направила её на Люциуса, — клянусь, я...

Она не договорила. Остальные тоже напряжённо молчали, замерев, точно заметившие лисицу кролики. Только рука Северуса плавно и осторожно тянулась к его собственной палочке.

— Не кипятись, Гермиона, — наконец произнёс Чумазый. — Всякий знает, что он у нас доставучий нюня, но ты же не хочешь загреметь в Азкабан?

— С каких пор в Азкабан отправляют за грязеотталкивающие чары? — бросила она и резким взмахом палочки очистила мантию Люциуса.

— Посмеете ещё раз поднять на меня палочку — и это будет последним, что вы сделаете за свою жизнь, — процедил Люциус.

— Мерзавец неблагодарный. — И Гермиона, повернувшись к нему спиной, принялась усиленно мести пол.

Люциус сделал шаг в её сторону, но Чумазый схватил его за плечо, удерживая.

— А ты с какой стати назвал меня доставучим нюней? — возмутился Люциус, гневно на него воззрившись.

— С такой, что я отвлекал нашу барышню, — жёстко ответил тот.

Люциус высвободился из захвата и яростно выругался сквозь зубы.

— Глупо, Грейнджер, — негромко сказал Северус. — Мы все несколько… раздражены. А тут ещё вы подливаете масло в огонь.

Гермиона прекратила подметать, развернулась к ним и прерывисто вздохнула.

— Ну, разумеется. Будто бы я такая идиотка, чтобы проклинать Малфоя при свидетелях!

— А чего, очень даже по-гриффиндорски, нет? — Чумазый осклабился.

Гермиона закатила глаза, а Люциус невольно улыбнулся.

— Ладно, — сдалась она. — Простите меня. Я просто хотела помочь.

Люциус кивнул.

— Благодарю, — сказал он в конце концов.

— Я сделала это исключительно ради ваших домовых эльфов, — попыталась съязвить Гермиона, не очень-то, впрочем, и стараясь.

Люциус обвёл присутствующих взглядом, поднял половую щётку и оперся о её рукоятку.

— Раз уж нам придётся проводить вместе много времени, давайте заключим перемирие, — предложил он. — И кое о чём договоримся.

— Перемирие? — заинтересовалась Гермиона. — Продолжайте.

— Если заранее обозначить темы, которых стоит избегать в разговорах, у нас бы вышли сносные рабочие отношения. Например, змеи — Северус до сих пор даже слышать о них не может.

Северус, тяжело взглянув на Люциуса, в долгу не остался:

— И ни слова о масках и татуировках, а то Люциус разнервничается.

— Северус не любит разговоров о школе и преподавании. Да и вы, Гермиона — вы ведь позволите вас так называть? — вряд ли захотите вспоминать его педагогические приёмы.

— Педо-чего? — спросил Чумазый. — А что, за такое не сажают?

— Отвали, Чумазый, — устало отмахнулся Северус. — Вот из-за таких вот дерьмовых шуточек и можно схлопотать проклятие в спину.

Чумазый пошаркал ножкой, изображая раскаяние:

— Извиняюсь.

— А вы, драгоценная леди, кажется, предпочтёте не говорить о гоблинах, не так ли? — Люциус бросил пробный камень, проверяя теорию о причастности этих банковских воротил к неприятностям Гермионы. Она не ответила, но и отрицать ничего не стала, что подтверждало догадку.

— Итак, давайте подытожим, — после паузы сказала Гермиона. — Мы не можем говорить о прошлом, не должны обсуждать настоящее, а относительно будущего — не упоминать преподавание. — Она перевела дыхание длинным выдохом. — Значит, из безопасных тем остались погода и квиддич, о котором я ничего не знаю и знать не хочу.

— Ещё книги, — добавил Северус.

— Книги, искусство, культура и тому подобное, — предложил Люциус.

— Как будто ты читаешь книги, — поддел его Северус.

— Я три года провёл под домашним арестом. Год — по решению Министерства, а другие два — из-за желания Нарциссы восстановить своё доброе имя, на которое бросала тень моя репутация. У меня в распоряжении была огромная библиотека и полно времени. Так что я, к твоему сведению, чрезвычайно начитанный человек.

— Они что, всегда так? — спросила Гермиона у Чумазого.

Тот покровительственно глянул на собачащуюся парочку.

— Ага. Как супруги-старички.

— Понятно, — сказала Гермиона. — То есть… понятно, да. Ладно. Я даже рада, что они… э-э-э… нашли друг друга.

— Сам-то когда в последний раз брал в руки книгу? — Люциус решил взять реванш.

— На прошлой неделе, — с победным видом ответил Северус. — «Джейн Эйр». Помнишь ту ненормальную, которая таскалась за мной и превозносила мой героизм? Она ещё хотела… — он осёкся и покосился на Гермиону, после чего слегка зарделся, — хотела познакомиться поближе. Она всё твердила, что я похож на кого-то из этой треклятой книжонки. Вот я и прочёл.

— Что за нелепица! — Гермиона покачала головой.

— Хотите сказать, что моё происхождение не позволяет мне походить на благородного героя?! — возмутился Северус. — Классовые предрассудки — вот это что такое!

— В вашем благородстве я нисколько не сомневаюсь, — убеждённо сказала она. — Но в данном случае, если рассматривать ваши отношения с Люциусом, то вы не Рочестер, а скорее Джейн, которая пытается изменить его к лучшему.

У Северуса отвисла челюсть, и он уставился на Гермиону, не в силах выдавить ни звука в ответ. Чумазый давился смехом.

— Я слышал, Нарцисса теперь живёт в Тоскане на чудесной вилле с ещё более чудесным волшебником — так она говорит, по крайней мере, — сказал Люциус. — Значит, изменить меня к лучшему вполне возможно. А ещё у меня нет сумасшедшей жены, которая пряталась бы на чердаке. У меня вообще нет жены — ни сумасшедшей, ни наоборот.

— Но с чердаком у тебя точно не всё в порядке, — пробурчал Северус. — И чтобы вы знали, я не пытаюсь изменить Люциуса к лучшему и не состою с ним ни в каких отношениях, кроме дружеских.

— Как скажете, — сказала Гермиона. — Дружеские так дружеские.

— Ах, у нас, по-видимому, свободные отношения, — заметил Люциус. — Ты ведь не говоришь мне, что встречаешься с другими.

— Я не встречаюсь с Люциусом. Я с ним не трахаюсь, — прорычал Северус, изменившись в лице. — Я не!.. Люциус!

— Конечно, нет, мой дорогой мальчик, — сказал тот противным высоким голоском. — Разумеется, ты не Люциус. Люциус — это я. И не вижу причин стесняться.

— Извините, — Гермиона смутилась. — Просто Чумазый сказал, что… И я подумала, что вы, как Сириус с Ремусом, хотя у него и была Тонкс… Я решила, что он имеет в виду… Ох, извините! Всё, молчу!

— Полагаю, мы добавим эту тему к списку запретных, — сказал Люциус, и Гермиона согласно кивнула. — Хотя это и обидно, Северус, что ты так походя отверг меня. Неужели я тебя не привлекаю? Я мужчина хоть куда, в полном расцвете сил. И дорогого стою.

— Ну, я бы больше десяти фунтов не дал, — негромко сказал Северус Чумазому, но Люциус услышал.

— За ночь со мной?! — с деланной обидой вскричал он. — Я шокирован!

— За тебя всего. Ты стоишь не дороже ингредиентов, на которые тебя можно пустить.

Гермиона хихикнула, и Люциус обернулся к ней, состроив брови домиком.

— Но вы-то, мисс Грейнджер, видите, что я стою гораздо дороже?

— Двадцать фунтов? — Она залилась румянцем. — За одну ночь. Оставить вас себе я, боюсь, не смогу. Мне вас содержать не по карману.

Северус хмыкнул.

— Похоже, она догадалась, что от тебя одни убытки, поскольку ты уже вышел в тираж, — сказал он.

— И всё-таки она заинтересовалась. Осталось договориться о цене. — Люциус самодовольно улыбнулся. — Думаю, смогу продемонстрировать Гермионе, чего я стою на самом деле, раз ты меня по достоинству оценить не можешь.

— Ничего я не заинтересовалась!

— Фу, как грубо, — вздохнул Люциус. — Мне знакома эта тактика: демонстрировать незаинтересованность, чтобы продавец сбавил цену. Но я — тёртый калач.

— Конечно, тёртый, — согласился Северус. — А ещё чёрствый и заплесневелый.

— Нет, только не в этой мантии. — Люциус оглядел себя и остался доволен. — В ней у меня исключительно свежий вид.

— А давайте хотя бы притворимся, что работаем, — предложил Чумазый. — Прыщ таращится как раз на нас и ещё чего доброго заставит работать взаправду.

Дни потянулись за днями, похожие один на другой.

Отбывающие наказание являлись в указанное место, получали инвентарь для уборки; потом их делили на группы. Но Гермиона, Люциус, Северус и Чумазый так и составляли квартет, который надзирающий за работами волшебник не решался расформировать.

Они приступали к работе. То есть считалось, что приступали. Чумазый с Гермионой имитировали бурную деятельность, по крайней мере, первые минут тридцать, в то время как Северус и Люциус вперяли тяжёлые взгляды волшебника-надзирателя, пока он не пугался и не ретировался. Предоставленные сами себе, они, опёршись о мётлы, принимались судачить о маразме стариканов из Визенгамота и тупости юнцов или решали, куда отправиться на ланч — в «Солодовую лопату»* или в «Кота и скрипку».

Конечно, пить за ланчем не полагалось. Но никто и слова не говорил, когда они тайком смывались в пивную или потихоньку возвращались оттуда в настроении более приподнятом, чем свойственно трезвым, и охотно брались за дело. Гермиона принималась мести свой участок ритмичными движениями, без размаха, уверенно, а Северус за ней наблюдал.

— Меня всегда восхищала хорошая техника, — прошептал однажды Люциус ему на ухо, заставив подскочить от неожиданности. — Смотреть приятно. И весьма познавательно.

— Ты же говорил, что с этой сферой применения мётел ты знаком лишь понаслышке. Неужели ты собрался подметать? Не замечал за тобой прежде склонности к эротизации уборки.

Люциус поглядел на друга с укором.

— Да брось, — продолжил Северус. — Единственная причина, по которой Малфои согласятся марать руки в буквальном смысле, — получение сексуального наслаждения.

Гермиона, услышав это, остановилась и вытерла ладонь о бедро, оставляя на брюках грязный след.

— С удовольствием познакомилась бы с мужчиной, который возбуждается, когда гладит бельё, — сказала она и, вызвав удивленные взгляды Северуса и Люциуса, запоздало смутилась: — А что? Ненавижу гладить.

— Люциус не имеет ни малейшего понятия, что значит гладить бельё. — Северус ухмыльнулся. — После ваших слов он решит, будто это какой-нибудь извращённый сексуальный заскок.

— Нет уж, подобные развлечения хороши только для домовых эльфов. — Люциус презрительно скривился.

Гермиона строго посмотрела на них обоих, потом вернулась к уборке.

— Но ведь домовых эльфов не было в списке запрещённых тем, — тихо сказал Люциус.

— Теперь, наверное, есть, — так же тихо ответил Северус. — Гриффиндорцы любят менять правила посреди игры.

Люциус окинул его внимательным взглядом.

— Прежде тебя это огорчало, — заметил он.

— Когда истечёт срок этих идиотских работ, я буду свободен. И, знаешь, собираюсь наконец своей свободой насладиться.

— Правильно, — одобрила Гермиона; взгляд её смягчился. — Так и надо.

И она отправилась подметать дальний угол подсобки. Северус с метлой последовал за ней. За ними было устремился и Чумазый, но его придержал за руку Люциус.

— Эй, чего случилось?

— Вот что, любезный. Выясни-ка, что там за конфликт у Гермионы с гоблинами, — велел Люциус.

— Это ещё зачем? — Чумазый нахмурился.

— Ты хотел сказать «сколько». — Люциус оттопырил карман, в котором что-то соблазнительно звякнуло.

— Я встал на путь исправления, — сказал Чумазый, пожирая глазами карман Люциуса.

— Нет ничего противозаконного в том, чтобы кое-что разузнать, — искушал Люциус. — К тому же этим ты окажешь услугу старым друзьям и поможешь попавшей в беду даме. В нашем бесчестном мире ничего честнее и достойнее нельзя и вообразить.

— А ей это не повредит? — Чумазый, сдавшись, протянул руку. — Вдруг ты решил её шантажировать, так знай, что она мне понравилась, понял? Она вроде как хорошая девчонка.

— И поэтому ей нужно помочь. А Северус — именно тот, кто ей поможет, когда у него будут в распоряжении факты.

Чумазый покосился на Северуса и Гермиону, которые болтали, позабыв о мётлах.

— Северус, значит.

— Она в его вкусе: магглорождённая, умненькая, с перчинкой и симпатичным задом. Он частенько говорит о ней, правда, по больше части жалуясь на то, что она выбрала в друзья чёрт-те кого, или сетуя, что она напрасно растрачивается на службе в Министерстве. Но о других он и полслова не скажет. И касательно Министерства он прав. Мы действительно должны что-то с этим сделать.

— Ладно, — Чумазый кивнул, — поглядим, что удастся разнюхать.

— Кроме всего прочего, кто-то сказал мне, что мы тут должны приносить пользу, — с чарующей улыбкой добавил Люциус. — Вот я и думаю сделаться полезным. Чем плохо?

На шестой день спокойствие было нарушено явлением Рональда Уизли.

— Вам сюда нельзя! — надрывался Прыщ, терзаясь необходимостью отказать Лучшему-Другу-Мальчика-Который-Выжил-Трижды. — Общение с осуждёнными, пока они работают, запрещено!

Рон и ухом не повёл.

— Что-то не похоже, чтобы они трудились в поте лица, — сказал он, войдя в здание. — На Малфое вон нет ни пылинки.

— Ах, — отозвался Люциус, — это грязеотталкивающие чары. Ваша подруга была чрезвычайно любезна и защитила ими мою чудесную одежду.

— Что вам угодно, мистер Уизли? — вопросил Северус так зловеще, что для пущего эффекта не хватало только развевающейся мантии.

Рон невольно отступил на шаг.

— Вот, решил посмотреть, как вы тут. Если хотите, я мог бы замолвить за вас словечко.

— Ваш приятель уже осчастливил меня таким же предложением, и оно было отклонено, как сейчас отклоняется ваше, — сказал Северус с гадкой улыбочкой. — Поскольку вы оба отличаетесь непонятливостью, придётся повторить, что я вашей помощи не хочу и мне она не нужна. А теперь проваливайте. Прямо сейчас.

— Конечно! — Рон, явно смущённый, попытался гадко улыбнуться в ответ. — Зато от Малфоя вы бы помощь приняли.

— Принял бы. Потому что Люциус деликатно поинтересовался бы, нужна ли его помощь, прежде чем её навязывать.

— Исключительно, чтобы определить цену ответной услуги, — уточнил Люциус, внимательно рассматривая свои ногти. — Честное слово, Северус, если ты и дальше будешь рассказывать обо мне такие ужасы, все решат, будто я щедрый и добрый. И что мне тогда делать?

— Отбиваться от вдов и сирот палками, — ответил Чумазый.

Гермиона поперхнулась смешком, но её весёлость увяла под мрачным взглядом Рона. Она выпрямилась, перестав обнимать метловище.

— Что?

— Ну и как, довольна? — спросил Рон, хмурясь всё больше.

— Чем?

— Тем, что оказалась права насчёт Снейпа. Всё, как ты и говорила, да?

— А я так и знала, что он не захочет снова быть директором. И уж конечно не обрадуется, если кто-то без его ведома станет такой вопрос улаживать. — Гермиона пожала плечами и снова опёрлась о метлу — специально. — Но Гарри же виднее, правда? Он всегда знает, что для кого лучше. Даже когда дело касается чужой личной жизни.

— У меня такое чувство, что мы наблюдаем продолжение давней ссоры, — задумчиво произнёс Люциус. — Вы — точно Цисси.

— Вовсе нет! — возразила Гермиона.

— Ах, не вы, дорогая. Вы-то как раз напомнили мне меня самого: говорите здраво, разумно, доходчиво и по делу. Я имел в виду юного Уизли. Он, как и Нарцисса, бросается обвинениями, хотя полностью не прав.

Уголки губ Гермионы дрогнули, прежде чем она успела изобразить на лице безразличие.

— Вы мне льстите, — сказала она.

— Уизли, почему бы вам не адресовать своё предложение помощи тем, кто мог бы её захотеть? Например, вашей подруге. Вы знаете, почему она отбывает наказание? — спросил Северус.

— Она не признаётся, — с горечью ответил Рон. — А пока она молчит, я ничего не могу сделать!

И он посмотрел на неё с надеждой, ожидая ответа, которого не последовало.

— Сами видите, — сказал он, — молчит. Ладно, раз моя помощь вам обоим не нужна, счастливо оставаться.

Резко развернувшись, он вышел — только его и видели.

— Так это и был знаменитый Рональд Уизли, значит? — спросил Чумазый. — Я думал, он того… повыше. Но зато он, бедняга, точно рыжий.

— И такой же глупый, — пробурчал Северус.

Гермиона усмехнулась и спорить не стала. Она вдруг вспомнила, что у неё в руках метла, и взялась подметать так старательно, словно собиралась домести до Австралии.

Её товарищи тем временем живо обсуждали случившееся при помощи многозначительных взглядов и шевеления бровями. Затем Чумазого отправили раздобыть чашку чая, а Северус и Люциус остались наблюдать нездоровую трудовую активность Гермионы.

Она остановилась перевести дух и стереть со лба пот, и тут, по счастью, вспышка её гнева улеглась. Да ещё и Северус вовремя вручил ей чашку:

— Выпейте-ка чаю. Вам не повредит.

Гермиона поблагодарила его и присела на выщербленный каменный выступ под окном.

— Лучше? — спросил Северус.

Тяжкий вздох был ему ответом.

— Порой это достаёт меня до невозможности, — ответила она, сделав большой глоток из чашки.

— Понимаю. Я шесть лет учил Уизли.

Гермиона легонько толкнула его плечом.

— Это же одна из запретных тем!

— Тогда давайте поговорим о его неспособности вам помочь.

— Я… Я не могу. Хотела бы, но не могу.

— И он злится еще и поэтому?

— Да, — кивнула она.

— А спросить, почему вы не можете об этом говорить, у него, значит, ума не хватает.

— Когда мы перестали встречаться, он постоянно спрашивал, снова и снова, что он такого сделал. И как ему было объяснить, что ничего он такого не сделал, а дело в нём самом? Потому что это жестоко. Я его щадила, а он… — Гермиона пожала плечами. — Ему до сих пор кажется, что я от него что-то скрываю. Он был счастлив и потому уверен, что я тоже счастлива, понимаете? И он никогда не интересовался, так ли это, а когда я попыталась ему сказать…

— Он спутал откровенность с грубостью, — закончил за неё Северус. — Помнится, одна дама, с которой я водил компанию, не стеснялась в выражениях, когда мы расстались. Это не проливало свет на причины разрыва, но причиняло боль.

— Именно! — воскликнула Гермиона. — А я хотела, чтобы мы остались друзьями несмотря ни на что. Потом Гарри сунул свой нос и попытался посредничать в нашем воссоединении, но от его вмешательства стало только хуже.

— Не представляю Поттера в подобной роли. Он даже не знает, как пишется слово «воссоединение», не то что его значение.

— Ваша правда, — со смехом согласилась Гермиона.

— А ведь это чары конфиденциальности мешают вам говорить, — догадался Северус, и она кивнула.

— Рон думает, что я нарочно, и дуется. Или просто дуется.

— Но Поттер-то обеспокоен.

— Ох, — вздохнула она. — Надеюсь, он не просил у вас помощи? Потому что я ему запретила. Вы и так уже столько сделали, что…

— Я ему отказал. Но вам всё равно собираюсь помочь.

— Только не говорите, что из-за долга жизни. Я не…

— Вы считаете это проявлением доброты и милосердия — не взывать к долгу жизни? — спросил Северус, перебив. — Я хочу от него освободиться. И единственный способ — отплатить. В какие бы неприятности вы ни втравили себя, они, с одной стороны, кажутся достаточно серьёзными, чтобы вернуть вам долг, а с другой, не ставят при этом под угрозу вашу жизнь, что устраивает и вас, и меня.

— Что же, если смотреть с такой точки зрения…

— И больше нас ничего не будет связывать, — добавил Северус.

— Ну да. — Гермиона сникла.

— Связывать — в смысле удерживать. Мы сможем по собственной воле выбрать то, что захотим.

— Ну да! — согласилась она куда как радостнее. — Тогда я принимаю любую вашу помощь.

— Смотрите не пожалейте, — предупредил Северус и жестом подозвал Люциуса с Чумазым. — Гермиона согласилась, чтобы я отплатил долг жизни. А вы оба как раз вызвались мне помочь.

— Да? — Чумазый поскрёб затылок. — А, точно.

— К Гермионе применили чары конфиденциальности, — пояснил Северус. — То есть она будет молчать, пока мы не придумаем, как их снять.

— Дело рук Визенгамота, — уверенно заявил Люциус. — Иначе вам было бы, что порассказать газетчикам.

Гермиона кивнула.

— Вы думали, что справитесь в одиночку, — сказал Северус, а Люциус, поразмыслив, добавил:

— Или вас принудили взять всё на себя. Например, угрозами в адрес ваших друзей. Это, наверное, связано с чем-то, в чём участвовали вы все втроём. Что-то грандиозное. Что-то, что может стоить карьеры.

— Непростительные? — предположил Северус.

— Кто ими только не бросался во время войны! Никто не стал бы поднимать этот вопрос. Не после того, как всем раздали ордена Мерлина. Нет, тут что-то другое. — Люциус сузил глаза, прикидывая так и этак. — Чумазый, а ты что думаешь?

— Я слышал, что в окрестностях Визенгамота ошивались гоблины, — сказал Чумазый, не упоминая, что слышал-то он это от самих же Люциуса с Северусом.

Гермиона не кивнула, но весь вид её будто кричал: да!

— Итак, гоблины, — резюмировал Северус, задумчиво водя длинным пальцем по губам. — Они — мстительные твари. Должно быть, не забыли, как вы их обставили.

— Да, похоже на то. — Люциус участливо похлопал Гермиону по плечу. — У вас, видно, был никудышный адвокат, моя дорогая. Вами воспользовались.

— Знаю, — выдавила она, перебарывая чары. — Поверьте, я знаю.

— Ну что же, — начал Северус и многозначительно посмотрел на Люциуса, — раз уж ты вызвался мне помогать…

Тот вздохнул.

— Ох уж эти мне общественно полезные работы. Они подрывают мои моральные устои. Ещё привыкну приносить пользу.

__________________

«Солодовая лопата» (в ориг. «Лопата для ворошения солода») — распространённое название для пивного бара (прим. переводчика).