При конкуренции уголовно-правовых норм

В русском языке под конкуренцией понимается соперничество на каком-либо поприще, борьба за достижение лучших результатов⁴¹, соперни­чество, состязание для достижения первенства⁴². Под конкуренцией же уго­ловно-правовых норм обычно понимаются случаи, когда одно преступное деяние одновременно охватывается несколькими статьями Особенной части УК⁴³. Следовательно, при конкуренции (в отличие от совокупности, повтор­ности и рецидива) совершается одно преступление, которое одновременно попадает (охватывается) под признаки нескольких уголовно-правовых норм. Поэтому в рассматриваемых случаях и возникают трудности, выражающиеся в том, что приходится решать вопрос, какую же из конкурирующих норм нужно применить для квалификации совершенного преступления. Опреде­ленную помощь здесь может оказать правильное определение основного и дополнительных объектов анализируемых преступлений. Это особенно важ­но еще и потому, что указанные преступления причиняют ущерб не одному, а, как правило, нескольким непосредственным объектам. Причем речь идет именно о тех общественных отношениях, каждое из которых охраняется дей­ствующим уголовным законодательством, т.е. является самостоятельным объектом преступления⁴⁴. Например, разбой всегда причиняет ущерб соб­ственности и здоровью человека; самогоноварение — отношениям, обеспечи­вающим плановое поступление денежных средств в государственный бюд­жет от продажи крепких спиртных напитков, народному здоровью, интере­сам борьбы с пьянством и алкоголизмом; привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности — как интересам правосудия, так и различным интересам личности. Иными словами, речь идет о квалификации преступле­ний, имеющих несколько непосредственных объектов. Основная задача здесь заключается в установлении основного непосредственного объекта, который в решающей степени определяет структуру совершенного преступления и ради охраны которого введена в закон соответствующая уголовно-правовая норма. Нетрудно заметить, что конкуренция объектов является в значитель­ной мере следствием конкуренции самих уголовно-правовых норм. При та­кой конкуренции эти

нормы всегда находятся между собой в определенной связи и как бы допол­няют друг друга⁴⁵, поскольку каждая из них с различной полнотой охватыва­ет одни и те же общественно опасные деяния. Чаще всего приходится встре­чаться с двумя видами конкуренции: конкуренция общей и специальной норм; конкуренция специальных норм⁴⁶.

При квалификации рассматриваемых преступлений из конкурирующих уголовно-правовых норм должна быть определена именно та, которая с наи­большей полнотой и точностью отражает совершенное преступление, рас­крывает его социально-политическую и юридическую сущность. Правильное решение этого вопроса возможно только с учетом всех элементов состава со­вершенного преступления и прежде всего его объекта. Именно выявление основного (главного) из всех видов конкурирующих объектов позволяет вы­членить из конкурирующих уголовно-правовых норм ту, по которой должно квалифицироваться содеянное.

Поскольку основной непосредственный объект всегда лежит в плоско­сти родового объекта, постольку место конкретной уголовно-правовой нор­мы определяется законодателем с учетом особенностей родового и основного непосредственного объектов этого преступления. Так, констатация того фак­та, что основным объектом совершенного преступления является обществен­ный порядок, позволяет заключить, что соответствующая уголовно-правовая норма должна быть размещена законодателем в главе X УК УССР «Преступ­ления против общественной безопасности, общественного порядка и народ­ного здоровья». Если же установлено, что смерть потерпевшего наступила в результате нарушения правил охраны труда на производстве, это дает осно­вание для вывода об объекте данного преступления и о том, что соответству­ющая статья об ответственности за его совершение предусмотрена в главе IV Особенной части УК УССР «Преступления против политических и трудовых прав граждан».

Однако сформулированное правило не распространяется на те случаи, когда статьи об ответственности за то или иное преступление помещены за­конодателем в соответствующие главы Особенной части УК без учета осо­бенностей их основного непосредственного объекта. Проиллюстрируем ска­занное на примере ст. 288 УК УССР, которую законодатель расположил в главе X УК УССР «Преступления против общественной безопасности, обще­ственного порядка и народного здоровья».

Если исходить из места данной статьи в системе УК, то можно заклю­чить, что основным непосредственным объектом караемого ею преступления выступают прежде всего отношения по охране здоровья населения⁴⁷. Но та­кое определение является слишком узким, ибо основано на односторонней оценке непосредственного объекта этого преступления, сводит его лишь к народному здоровью. Однако очевидно, что водные объекты служат удовле­творению и ряда других потребностей. Во-первых, водные объекты являются частью окружающей человека природной среды (среды его обитания), от со­стояния которой зависит его нормальное физическое существование как био­логического существа. Во-вторых, они представляют собой те природные объекты, которые используются человеком в различных сферах хозяйствен­ной деятельности. В-третьих, любые водоемы и водные источники как со­ставные элементы природной системы находятся в органическом единстве с биосферой. Очевидно и то, что полезные и необходимые свойства водных объектов могут быть использованы в полной мере тогда, когда не нарушена их чистота. Следовательно, данное преступление посягает на те природо­охранные отношения, которые призваны обеспечить соответствующую сте­пень чистоты водных объектов, необходимую для сохранения жизни и здоро­вья людей, полноценного хозяйственного использования водных ресурсов и нормального существования водных биогеоценозов⁴⁸.

Изложенное свидетельствует о том, что ст. 228 УК УССР помещена в системе Особенной части УК без учета непосредственного объекта этого пре­ступления.

Точно так же — без учета непосредственного объекта — расположены в системе УК УССР статьи об ответственности за такие преступления, как контрабанда (ст. 70 УК УССР), изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг (ст. 79 УК УССР), загрязнение моря веществами, вредными для здоровья людей или для живых ресурсов моря, или другими отходами и материалами (228¹ УК УССР) и ряд других. Однако они — лишь исключения из общего правила, ибо во всех остальных случаях статьи УК об ответствен­ности за отдельные преступления размещены законодателем с учетом их не­посредственных и родовых объектов.

Отсюда следует, что установление непосредственного объекта совер­шенного преступления является решающим в его квалификации только в случаях, когда совершаются однообъектные преступления. К таковым следует

отнести, например, большинство хищений государствен­ного, общественного или личного имущества граждан, преступления против жизни, здоровья, чес­ти и достоин­ства личности.

Если же совершенное преступление причиняет ущерб наряду с основ­ным и дополнительным объектам, их установление и правовая оценка также влияют на квали­фикацию содеянного. Однако необходимо подчеркнуть, что речь, конечно, идет не о любых общественных отно­шениях, которым причи­няется ущерб совершенным пре­ступлением, а только о тех из них, которые поставлены под охрану уголовного закона. Причем дополнительные объекты, как уже отмечалось, могут быть двух видов: дополнительно-обязательный и дополнительно-факульта­тивный непосредственный. Например, основным не­по­средственным объектом спекуляции являются отношения, направленные на реализацию государством его моно­польного права на торговую деятель­ность⁴⁹. Вместе с тем объектом спекуляции выступают имущественные инте­ресы покупателей. Но последние охраняются законо­дателем лишь наряду с основным объектом. Поэтому они являются дополнительным, причем допол­нительно-факультативным объектом спекуляции, поскольку при совершении данного преступления не во всех случаях причиняется ущерб указанным об­щественным отноше­ниям.

По этим же основаниям дополнительно-факультатив­ным объектом спе­куляции следует считать и отношения, призванные обеспечивать реализацию принципов оплаты по труду в социалистическом обществе. Необходимость уголовно-правовой охраны названных отношений от рас­сматриваемого пре­ступления вызвана тем, что спекуля­ция в большинстве случаев позволяет ви­новным извлекать трудовой доход и обогащаться за счет других.

Однако иное значение имеют эти отношения в слу­чаях совершения спекуляции в крупных и особо круп­ных размерах. Как известно, на размер спекуляции суще­ственно влияет сумма полученного нетрудового обо­гаще­ния. Чем больше сумма неосновательного обогаще­ния, тем в бóльших разме­рах совершается спекуляция и тем больше вред, который она причиняет как основному непосредственному объекту, так и отношениям, призван­ным обес­печивать реализацию принципов оплаты по труду в социалистическом обще­стве. Именно поэтому законодатель в ч. 2 и 3 ст. 154 УК УССР устанавливает

повышенную ответственность за спекуляцию, совершенную в крупных и осо­бо крупных размерах.

Таким образом, спекуляция имеет несколько непо­средственных объек­тов. Причем, если она совершается в крупном или особо крупном размере, отношения, на­правленные на реализацию имущественных интересов покупа­телей и принципов оплаты по труду в социали­стическом обществе, выступа­ют уже не как дополнитель­но-факультативный, а как обязательный дополни­тельный объект.

Установление основного и дополнительного объектов того или иного преступления в значительной мере опре­деляет правильную квалификацию, однако полностью не снимает эту проблему. Как справедливо подчеркива­ется в юридической литературе, необходимо еще выяс­нить роль дополни­тельного непосредственного объекта в самом «механизме» причинения ему ущерба при совер­шении преступления⁵⁰. Несмотря на многообразие осо­бен­ностей «механизма» причинения ущерба, можно представить себе три типич­ных вида такого воздействия.

1. При посягательстве на основной непосредственный объект одновре­менно с неизбежностью нарушается (ста­вится в опасность причинения ущер­ба) и дополнительный объект. Причем это обусловливается как близостью са­мих объектов, так и характером преступного деяния (например, при терро­ристическом акте всегда причи­няется ущерб жизни и здоровью людей, хотя его основ­ным непосредственным объектом выступает Советская власть как политическая основа нашего государства).

2. При посягательстве на основной объект не всегда причиняется вред дополнительно-факультативному объ­екту или он причиняется не всем допол­нительным объ­ектам одновременно. В этом отношении характерно хулиган­ство, которое причиняет ущерб не только обще­ственному порядку, но и не­редко таким дополнительным объектам, как здоровье, честь и достоинство граждан, а также социалистической или личной собственности граждан.

3. Вред основному объекту причиняется посредством посягательства на дополнительный объект, или, иными словами, здесь посягательство на до­полнительный объект является необходимым средством (способом) причине­ния вреда основному непосредственному объекту (на­пример, при соверше­нии разбойного нападения ущерб собственности может быть причинен толь­ко посредством причинения ущерба здоровью людей).

Учет приведенных положений имеет существенное значение для квали­фикации преступлений. При этом важно принимать во внимание, как законо­датель конструирует уголовно-правовые нормы и устанавливает санкции, как описывает в них объективные и субъективные признаки преступления. На­пример, при конструировании ст. 155 УК УССР уголовно-правовая охрана дополнительного объекта отражена при описании объективной стороны со­става этого преступления, прежде всего при описании способов обмана поку­пателей. Действительно, анализ ст. 155 УК УССР и возможных способов со­вершения данного преступления подтверждает, что покупателю может быть недодано определенное количество товара (при обмеривании и обвешивании) или он вынужден оплачивать его стоимость по более высоким расценкам (при превышении установленных розничных цен), получать товар более низ­кого качества (при продаже фальсифицированного товара) или нести нео­правданные материальные затраты (при обсчете покупателей) и др. О том, что имущественные интересы покупателей являются не основным, а допол­нительным объектом обмана покупателей, свидетельствует и то, что ст. 155 УК УССР помещена не в главе V «Преступления против личной собственно­сти граждан», а в главе VI «Хозяйственные преступления». Приведем еще один пример. В ст. 164 – 167 УК УССР дополнительный объект отражен при описании возможных последствий должностных преступлений. Так, в ст. 164 УК УССР указывается, что должностным преступлением признается наруше­ние должностным лицом обусловленных его служебным положением обязан­ностей, причинившее существенный вред государственным или обществен­ным интересам или охраняемым законом правам и интересам отдельных граждан. Как видно из закона, любые из указанных интересов могут быть нарушены должностными преступлениями, поэтому они и поставлены под охрану в качестве дополнительных объектов этих преступлений. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что способ совершения должностных преступлений неразрывно связан как с основным, так и с дополнительным объектами, ибо в результате совершения одних и тех же действий им не­избежно причиняется определенный вред. Иными словами, посягательство на дополнительные объекты в таких составах не образует «самостоятельного» действия.

Иначе конструируются уголовно-правовые нормы применительно к тем преступлениям, при совершении

которых посягательство на дополнительный объект является своеобразным способом причинения вреда основному непосредственному объекту. Так, при разбойном нападении (ст. 86, 142 УК УССР) насилие, опасное для жизни или здоровья потерпевшего, выступает способом причинения вреда основному непосредственному объекту — социалистической или личной собственности.

Точно также посягательство на дополнительный объект является спосо­бом совершения и таких преступлений, как насильственный грабеж (ч. 2 ст. 82 и ч. 2 ст. 141 УК УССР), хищение государственного или общественно­го имущества путем злоупотребления служебным положением (ст. 84 УК УССР) и др. Как видно, в этих случаях основной и дополнительный объекты как бы объединены одним актом преступного посягательства (сложным дей­ствием), которое в конечном счете направлено на причинение вреда основно­му объекту.

Вместе с тем, как справедливо замечает Н.И. Панов, дополнительный объект (конечно, в сочетании с основным) во многом определяет и сам спо­соб совершения преступления, обусловливает особенности закрепления его в уголовно-правовой норме. Например, если обязательному дополнительному объекту в структуре преступного посягательства соответствует определенное («самостоятельное») действие, являющееся способом совершения преступле­ния, этот способ с необходимостью включается в норму УК в качестве обяза­тельного признака состава преступления, что, по общему правилу, выража­ется в составных преступлениях. «В отличие от этого дополнительно-факуль­тативный объект, даже если ему соответствует определенный способ в виде «определенного» действия, не может обусловить включение этого способа в диспозицию статьи УК, ибо этот объект может и не нарушаться данным посягательством»⁵¹.

Свойство отдельных преступлений причинять ущерб не только основ­ному, но и дополнительным объектам учитывается законодателем и при определении видов и размеров наказания за них в санкциях соответствующих статей УК. Законодатель при этом исходит из того суммарного ущерба, кото­рый причиняется совокупности общественных отношений, охраняемых кон­кретной уголовно-правовой нормой.

Установление отмеченных особенностей построения уголовно-право­вых норм облегчает и выработку рекомендаций, определенных правил квали­фикации анализируемых преступлений.

Так, в случаях, когда при посягательстве на основной объект одновре­менно причиняется вред дополнительному объекту, содеянное образует со­став единого преступления и должно квалифицироваться по одной статье УК. Этот вывод основывается на том, что при конструировании таких уго­ловно-правовых норм законодатель учитывает как особенности самого дея­ния, так и его неразрывную связь с нанесенным ущербом не только основно­му, но и дополнительному объекту. Например, основным непосредственным объектом обмана заказчиков являются отношения, в соответствии с которы­ми в организациях службы быта и коммунального хозяйства расчеты с заказ­чиками должны производиться по установленным ценам и тарифам на быто­вые и коммунальные услуги в соответствии с действительной стоимостью как самих работ, так и тех материалов, которые были использованы или представлены гражданином для выполнения заказа. Обязательным дополни­тельным объектом этого преступления всегда выступают имущественные ин­тересы заказчиков. В свою очередь, совокупность общественно опасных по­следствий, которые причиняют социалистическим общественным отношени­ям при совершении этого преступления, учтена законодателем при конструи­ровании ст. 155¹ УК УССР, поэтому они и не требуют какой-либо дополни­тельной квалификации.

Сформулированные правила квалификации с полным основанием дол­жны распространяться и на случаи, когда при посягательстве на основной объект причиняется вред всем или одному из дополнительно-факультатив­ных объектов. Такое решение обусловлено тем, что последствия нанесения ущерба любому из дополнительно-факультативных объектов учтены законо­дателем при конструировании уголовно-правовых норм и поэтому полно­стью охраняются их составами.

Так, основным непосредственным объектом диверсии (ст. 60 УК УССР) является экономическая основа СССР⁵², а дополнительными объек­та­ми — отношения социалистической собственности, жизнь и здоровье людей. Следовательно, ущерб, причиненный указанным общественным отношениям, учтен законодателем в уголовном законе, полностью охватывается составом данного преступления и не требует дополнительной квалификации. Поэтому, если в результате совершения диверсии погибли люди или было уничтожено государственное или общественное имущество, содеянное охватывается ст. 60 УК УССР.

Точно так же ответственность по ст. 60 УК УССР наступает и в случа­ях, когда ни одному из указанных дополнительно-факультативных объектов не был причинен ущерб. Сказанное объясняется тем, что диверсия является преступлением с так называемым формальным составом и поэтому ее сле­дует квалифицировать как оконченное преступление не только тогда, когда наступили общественно опасные последствия диверсионного акта, но и то­гда, когда были совершены лишь действия, направленные на причинение этих последствий (установлено взрывное устройство, разбросаны баллоны с отравляющими веществами, бактериями и др.).

В тех же случаях, когда причинение вреда дополнительному непо­средственному объекту является способом (средством) причинения вреда основному непосредственному объекту, содеянное образует единое преступ­ление и должно квалифицироваться по одной статье УК. Здесь посягатель­ство на дополнительный объект образует в какой-то мере самостоятельное, вспомогательное деяние, с помощью которого и обеспечивается реализация «основного» преступления.

Примером этому может быть хищение путем злоупотребления служеб­ным положением (ст. 84 УК УССР). Злоупотребление должностным лицом своим служебным положением (вспомогательное деяние) является способом противоправного обращения социалистического имущества (основное дея­ние). Каждое из этих деяний, взятое в отдельности, может рассматриваться как самостоятельное преступление. В первом случае преступные действия можно квалифицировать как злоупотребление служебным положением (ст. 165 УК УССР), а во втором — как хищение государственного или об­щественного имущества (ст. 84 УК УССР). Однако такое деление чисто условно, ибо в реальной действительности содеянное представляет собой единое преступление, причиняющее ущерб указанным общественным отно­шениям. Поэтому и квалифицироваться оно должно как одно преступление — по ст. 84 УК УССР.

Аналогичным образом решены в законодательстве и вопросы ответ­ственности за бандитизм (ст. 69 УК УССР), действия, дезорганизующие ра­боту исправительно-трудовых учреждений (ст. 69¹ УК УССР), насильствен­ный грабеж (ч. 2 ст. 82 и ч. 2 ст. 141 УК УССР), разбойное нападение с целью хищения государственного, общественного или личного имущества граждан (ст. 86, 142 УК УССР) и др. Во всех этих случаях совершаемые

преступления причиняют ущерб не только основным, но и дополнительным объектам. Такие последствия указанным объектам учтены законодателем при конструировании названных уголовно-правовых норм. Поэтому при такой конкуренции уголовно-правовых норм должна применяться та статья УК, ко­торая в полном объеме охватывает содеянное. Исходя из этого террористиче­ский акт должен квалифицироваться только по ст. 58, 59 УК УССР без при­менения ст. 93 УК УССР, бандитизм — только по ст. 69 УК УССР без приме­нения соответственно ст. 86, 146, 93, 101, 117 УК УССР и других статей, посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника — только по ст. 190¹ УК УССР без применения ст. 93 УК УССР и др.

Так же следует применять и ч. 2 ст. 69¹ УК УССР. Здесь уголовный закон устанавливает ответственность особо опасных рецидивистов, а также лиц, осужденных за тяжкие преступления, терроризирующих в местах лише­ния свободы осужденных, вставших на путь исправления, или совершающих нападения на администрацию, а также организующих в этих целях преступ­ные группировки или активно участвующих в таких группировках. Как при терроризировании, так и при нападении на администрацию преступление со­вершается посредством применения насилия к потерпевшим. Отсюда не­сложно сделать вывод о том, что составом этого преступления охватывается не только само общественно опасное деяние, т.е. насилие в отношении потер­певшего, но и его последствия. Последствиями же такого насилия, как прави­ло, может быть не только испуг, но и любые телесные повреждения, а также смерть. Для того чтобы выяснить, какие из указанных последствий охватыва­ются составом данного преступления, а какие — нет, следует проанализиро­вать санкции уголовного закона. В санкции же ч. 2 ст. 69¹ УК УССР преду­сматривается наказание в виде лишения свободы на срок от восьми до пят­надцати лет и со ссылкой на срок до пяти лет либо без таковой или смертной казни. Следовательно, за это преступление устанавливается практически та­кое же наказание, как и за умышленное убийство при отягчающих обстоя­тельствах. Поэтому можно считать, что составом данного преступления охва­тываются не только случаи причинения любых телесных повреждений, но и умышленное убийство.

Изложенное позволяет определить и объекты рассматриваемого пре­ступления. Если его основным непо-

средственным объектом является нормальная работа исправительно-трудо­вых учреждений, то дополнительным — здоровье или жизнь другого челове­ка. Причем вред основному непосредственному объекту причиняется посред­ством нарушения дополнительного объекта. Поэтому в теории и судебной практике длительное время в основном разделялось мнение, согласно которо­му если нападение на администрацию или терроризирование заключенных, вставших на путь исправления, сопровождалось угрозами, нанесением телес­ных повреждений или убийством, эти действия полностью охватываются ст. 69¹ УК УССР и дополнительной квалификации по иным статьям УК не требуют⁵³.

Однако позже Верховный Суд СССР в постановлении от 27 июня 1975 г. «О судебной практике по делам об умышленном убийстве» признал, что умышленное убийство, совершенное особо опасным рецидивистом или лицом, осужденным за тяжкое преступление, при терроризировании осуж­денных, вставших на путь исправления, или нападении на администрацию, следует квалифицировать по статьям УК, предусматривающим ответствен­ность за умышленное убийство и действия, дезорганизующие работу испра­вительно-трудовых учреждений, поскольку лишение жизни потерпевшего не охватывается диспозицией ст. 77 УК РСФСР (ст. 60¹ УК УССР)⁵⁴. Правиль­ность такого разъяснения сомнительна. Как уже было показано, содержание уголовного закона, особенности объектов рассматриваемого преступления, как и сам «механизм» причинения ущерба в результате указанных преступ­ных действий, свидетельствуют о том, что все возможные последствия таких действий, а не только некоторые из них, полностью охватываются ст. 69¹ УК УССР и дополнительной квалификации по иным статьям УК не требуют.

Позиция Верховного Суда СССР неясна и по другим основаниям. Воз­никает вопрос: почему бандитизм, сопряженный с убийствами и изнасилова­ниями, Верховный Суд СССР квалифицирует только по ст. 69 УК УССР без применения ст. 93 и 117 УК УССР, посягательство на жизнь работника мили­ции или народного дружинника в связи с их деятельностью по охране обще­ственного порядка — только по ст. 190¹ УК УССР, а не по совокупности со ст. 93 УК УССР?

Конечно, изложенное не исключает, а напротив, подтверждает, что в случаях, когда преступление причиняет ущерб нескольким непосредствен­ным объектам,

необходимо учитывать тяжесть вреда, причиненного каждому из них. При этом особенно важно выяснить, какие из возможных последствий преступ­ного деяния охватываются конкретной уголовно-правовой нормой, т.е. были учтены законодателем при ее конструировании, а какие — нет. Те же по­следствия, которые лежат за рамками состава данного преступления, должны квалифицироваться самостоятельно⁵⁵. Так, основным непосредственным объ­ектом хулиганства является общественный порядок. Этим понятием охваты­ваются регулируемые и охраняемые нормами советского права и правилами социалистического общежития общественные отношения, обеспечивающее спокойствие граждан, общественную нравственность, нормальный отдых и работу советских людей, уважение к ним и их труду, соблюдение граждана­ми правил поведения в общественной жизни и в быту. Дополнительными объектами хулиганства могут быть личность, социалистическая или личная собственность граждан, авторитет представителей власти или представителей общественности⁵⁶. Такой подход объясняется тем, что хулиганство по своему характеру является преступлением, которое нередко причиняет вред и ука­занным дополнительным объектам. В зависимости от видов хулиганства, а также тяжести вреда, причиненного основному и дополнительным объектам, законодатель дифференцирует ответственность за него. В частности, в ч. 2 ст. 206 УК УССР предусмотрена ответственность за хулиганство, отлича­ющееся по своему содержанию особой дерзостью, т.е. за такое, которое со­провождалось насилием, повлекшим телесные повреждения, или глумлением над личностью, длительным и упорно не прекращавшимся нарушением об­щественного порядка, уничтожением имущества, срывом массовых меропри­ятий, временным прекращением нормальной деятельности учреждений, предприятий или общественного транспорта⁵⁷.

Приведенная трактовка особой дерзости все же не дает ответа на во­прос, как нужно квалифицировать такое хулиганство. В частности, в теории уголовного права и судебной практике противоречиво квалифицируют хули­ганство, сопряженное с причинением телесных повреждений и уничтожени­ем социалистического или личного имущества. Трудности здесь вызваны тем, что в УК имеются статьи, предусматривающие специальную ответствен­ность как за причинение телесных поврежде-

ний, так и за уничтожение социалистического или личного имущества.

По нашему мнению, правильное решение этого вопроса должно осно­вываться на точном установлении размеров вреда, причиненного указанным объектам в каждом конкретном случае, и его сопоставлении с теми послед­ствиями, которые являются признаками того или иного преступления. Значи­тельную помощь в этом может оказать анализ санкции статьи, преду­смат­ри­вающей ответственность за то или иное преступление. Известно, что законо­дательная оценка общественной опасности любого преступления, как и оцен­ка тяжести вреда, причиняемого охраняемому уголовным законом объекту, находит свое отражение и правовое закрепление в санкции закона. Другими словами, вид и размер наказания, установленные за то или иное преступле­ние, отражают законодательную оценку характера и степени общественной опасности содеянного. Так, в ч. 2 ст. 206 УК УССР за злостное хулиганство устанавливается наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет. По­этому, если при совершении хулиганства умышленно причиняются легкие или средней тяжести телесные повреждения (ст. 106, 102 УК УССР), содеян­ное охватывается составом злостного хулиганства и должно квалифицирова­ться только по ч. 2 ст. 206 УК УССР, ибо как по ст. 106 УК УССР, так и по ст. 102 УК УССР предусматривается менее строгое наказание. Следователь­но, указанные последствия (вред объекту) учтены законодателем при кон­струировании ч. 2 ст. 206 УК УССР, охватываются ею и поэтому не требуют дополнительной квалификации. Точно так же должно квалифицироваться и хулиганство, сопряженное с умышленным уничтожением или повреждением социалистического или личного имущества без отягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 89, ч. 1 ст. 145 УК УССР).

Однако иным образом следует подходить к оценке содеянного, если, совершая хулиганство, виновный уничтожил социалистическое или личное имущество при отягчающих обстоятельствах или причинил потерпевшему тяжкие телесные повреждения. Здесь необходима квалификация и по стать­ям, устанавливающим более строгое наказание за указанные преступления (ч. 2 и 3 ст. 89, ч. 2 ст. 145, ч. 1 – 3 ст. 101 УК УССР).

Квалификация рассматриваемых действий лишь по ч. 2 ст. 206 УК УССР не охватывала бы в полном объеме содеянного и освобождала бы ви­новного от ответствен-

ности за другое, более опасное преступление. По тем же основаниям нельзя квалифицировать такие действия только по ст. 89, 145 или 101 УК УССР, ибо в данном случае фактически без правовой оценки и наказания остается злост­ное хулиганство.

Видимо, по этим основаниям Пленум Верховного Суда СССР в п. 26 постановления от 16 октября 1977 г. разъяснил, что более тяжкие, чем ху­лиганство, преступления (например, убийство, умышленное причинение тяж­ких телесных повреждений и др.), совершенные из хулиганских побуждений, следует квалифицировать только по соответствующим статьям уголовных кодексов союзных республик, предусматривающим ответственность за эти более тяжкие преступления, если законодательством союзной республики специально предусмотрена ответственность за совершение их из хулиганских побуждений⁵⁸. Поскольку же в ст. 89, 101 и 145 УК УССР не предусмотрена ответственность за совершение указанных преступлений из хулиганских по­буждений, действия виновных в этом лиц должны квалифицироваться по совокупности.

Аналогичным образом должны решаться и вопросы квалификации раз­бойного нападения, соединенного с убийством. Хотя разбой является тем преступлением, которое всегда предполагает насилие над личностью, однако не все последствия такого насилия охватываются его составом. Непосред­ственно из диспозиции ст. 86 и 142 УК УССР вытекает, что наиболее тяжким ущербом, который охватывается составом разбоя, являются тяжкие телесные повреждения. Следовательно, разбой, сопряженный с умышленным убий­ством, должен квалифицироваться по совокупности преступлений: по ст. 86 и п. «а» ст. 93 УК УССР или по ст. 142 и п. «а» ст. 93 УК УССР. В п. 6 поста­новления Пленума Верховного Суда СССР от 27 июня 1975 г. указано, что умышленное убийство, совершенное при разбойном нападении с целью за­владения государственным, общественным или личным имуществом, необхо­димо квалифицировать помимо п. «а» ст. 93 УК УССР еще и как разбой (ст. 86, 142, 223, 229² УК УССР)⁵⁹.

Таким же образом, т.е. по совокупности преступлений, должны квали­фицироваться деяния, при совершении которых причиняется равный по тя­жести вред как основному, так и дополнительному его объекту.

Примером этому может служить превышение власти или служебных полномочий, если оно сопровождалось

насилием (ч. 2 ст. 166 УК УССР) и было сопряжено с умышленным причине­нием потерпевшему тяжких телесных повреждений (ч. 1 ст. 101 УК УССР). В санкциях указанных статей предусмотрено одинаковое наказание за эти пре­ступления — лишения свободы на срок от двух до восьми лет. Поэтому мож­но заключить, что по степени общественной опасности эти преступления со­впадают и нет оснований при их квалификации отдавать предпочтение тому или иному уголовному закону. Только квалификация таких действий по сово­купности ч. 2 ст. 166 и ч. 1 – 3 ст. 101 УК УССР отражает в полном объеме вред, причиненный охраняемым уголовным законом социалистическим об­щественным отношениям, характер и тяжесть содеянного⁶⁰.

Определенные трудности возникают и при квалификации изнасилова­ния, сопряженного с причинением потерпевшей тяжких телесных поврежде­ний. В значительной мере они обусловлены тем, что в ч. 4 ст. 117 УК УССР установлена ответственность за изнасилование, повлекшее особо тяжкие по­следствия. К особо тяжким последствиям относят, в частности, причинение при изнасиловании или покушении на него тяжких телесных повреждений, повлекших за собой потерю зрения, слуха, прерывание беременности, поте­рю способности к деторождению, неизгладимое обезображение лица. Следо­вательно, особо тяжкими последствиями признаются лишь те, которые при­чинили реальный вред⁶¹.

В таких случаях ущерб всегда причиняется не только основному непо­средственному объекту (половой свободе женщины), но и дополнительному объекту этого преступления (здоровью человека). Вред, причиняемый здесь дополнительному объекту, учтен законодателем при конструировании как диспозиции, так и санкции уголовного закона, поэтому он охватывается со­ставом квалифицированного изнасилования и дополнительной квалификации по ст. 101 УК УССР не требует.

По аналогичному пути идет и судебная практика. Так, в п. 4 постанов­ления Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 г. «О судебной практике по делам об изнасиловании» отмечается, что если при изнасилова­нии причинены телесные повреждения, повлекшие последствия, указанные в ст. 108 УК РСФСР (ст. 101 УК УССР), содеянное подлежит квалификации только по ч. 4 ст. 117 УК РСФСР (ч. 4 ст. 117 УК УССР)⁶². В определении судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда УССР по делу О. говорится, что при-

чинение тяжких телесных повреждений при изнасиловании полностью охва­тывается диспозицией ч. 4 ст. 117 УК УССР и дополнительной квалификации не требует⁶³.

Однако в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 г. оставлен без ответа вопрос, как квалифицировать изнасилование, со­пряженное с причинением потерпевшей тяжких телесных повреждений по признаку их опасности для жизни в момент причинения. Конечно, такие те­лесные повреждения не могут рассматриваться как особо тяжкие послед­ствия и служить основанием для квалификации совершенного изнасилования по ч. 4 ст. 117 УК УССР. Например, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР по делу К. отмечалось, что причиненные потерпевшей поврежде­ния были лишь опасными для жизни в момент их причинения (сдавливание руками горла, сопровождавшееся кратковременной потерей сознания), о