Общественные отношения как объект

Уголовно-правовой охраны

Признание социалистических общественных отношений объектом пре­ступления обусловливает необходимость выяснения их природы и структу­ры, механизма возникновения, реализации и прекращения функционирова­ния и некоторых других вопросов, ибо, как справедливо заметил А.В. Дроз­дов, решение проблем общественных отношений является «ключом к науч­ному пониманию сущности общества и человека, выявлению специфики и закономерностей развития исторических форм социальной жизни, а также за­конов их функционирования и смены»³².

Теоретической основой для исследования сущности общественных от­ношений являются труды К. Маркса, Ф. Энгельса³³ и В.И. Ленина³⁴, в кото­рых этим вопросам было уделено значительное внимание.

Проблеме общественных отношений придается большое значение в ра­ботах по философии и научному коммунизму. Например, под общественны­ми отношениями понимаются «отношения, складывающиеся между людь-

ми»³⁵; «отношения между людьми в процессе их общественной жизни»³⁶; «совокупность связей, возникающих между социальными группами лю­дей...»³⁷; «многообразные связи, которые складываются между людьми в раз­личных сферах общественной жизни»³⁸; «как объективированная, унаследо­ванная, так и совокупная живая, чувственная и т.п. деятельность людей, вы­ступающая в качестве сотрудничества многих индивидов в связи с их отно­шением друг к другу»³⁹; «объективная и устойчивая структура общественных связей, которая формируется (складывается и изменяется) в соответствии с видами и предметами человеческой деятельности и проявляется прежде всего как массовые интересы людей»⁴⁰; «социальные связи, определяемые характе­ром объекта и субъекта деятельности»⁴¹.

Таким образом, несмотря на некоторые расхождения в формулировке самих определений, все их авторы обоснованно исходят из того, что обще­ственные отношения — это определенные связи между субъектами отноше­ний, складывающиеся в процессе их материальной и духовной деятельности. Проявляются же они как форма, определенный способ взаимодействия лю­дей. Именно на эту особенность общественных отношений обращал внима­ние Ф. Энгельс при анализе экономических отношений: «Под экономически­ми отношениями... мы понимает тот способ, каким люди определенного об­щества производят средства к жизни и обменивают между собой продук­ты...»⁴². Очевидно и то, что общественные отношения всегда производны от определенного способа производства, порождены им и отражают специфику каждой ступени развития общества.

Систему социалистических общественных отношений образуют раз­личные общественные отношения: экономические, политические, идеологи­ческие и др.⁴³ Однако уголовным правом охраняется не вся совокупность этих отношений, а только некоторые из них, поставленные законодателем под охрану уголовного закона. Поэтому не только непосредственным и родо­вым, но и общим объектом всех преступлений является не система социалис­тических общественных отношений, а только те из них, которые охраняются уголовным законодательством. В свою очередь, общий объект преступления — не постоянная система общественных отношений (раз и навсегда данная), а изменчивая совокупность общественных отношений, зависящая от уголов­ного закона (например, в связи с криминализацией или декриминализацией

общественно опасных деяний изменяется и существующая совокупность со­циалистических общественных отношений, образующая общий объект уго­ловно-правовой охраны).

Так, Указом Президиума Верховного Совета УССР от 27 июня 1986 г. УК УССР был дополнен статьями об ответственности за самовольное ис­пользование транспортных средств, машин либо механизмов (ст. 87¹), за на­рушение правил пользования энергией или газом в быту (ст. 87²), за уклоне­ние от подачи декларации о доходах (ст. 148¹) и др.⁴⁴

Следовательно, определенная совокупность общественных отношений, которые до этого выступали общим объектом тех или иных преступлений, данным законом расширена, ибо под охрану уголовного законодательства были дополнительно поставлены отношения, обеспечивающие сохранность и надлежащее использование названных предметов социалистической собст­венности, а также отношения, направленные на охрану финансовых интере­сов государства.

Сказанное, конечно, не исключает того положения, что сами обще­ственные отношения, выступающие в качестве объекта преступления, носят объективный характер, т.е. существуют вне и независимо от сознания, а сле­довательно, и помимо самого уголовного закона, и первичны по отношению к нему. К. Маркс, рассматривая объективный характер общественных отно­шений, отмечал: «При исследовании явлений государственной жизни слиш­ком легко поддаются искушению упускать из виду объективную природу от­ношений и все объяснять волей действующих лиц»⁴⁵.

Из изложенного также следует, что отношения, выступающие объектом преступления, первичны применительно не только к уголовному закону, но и к самому преступлению. Преступление всегда посягает на объективно суще­ствующий объект, определенную реальность. Нельзя посягать на то и причи­нить ущерб тому, чего еще нет в объективной действительности. В результа­те преступного посягательства не только причиняется реальный вред охраня­емым общественным отношениям, но и возникают новые, антисоциальные отношения. Они складываются уже между государством и преступником по поводу совершенного последним преступления.

Положение о том, что социалистические общественные отношения яв­ляются объектом преступления, не только общепризнано в науке уголовного права, но и закреплено в уголовном законе (см., напр., ст. 1, 7 Основ

уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик). В отдель­ных статьях Особенной части УК УССР сравнительно редко отражается не­посредственный объект преступления (см. ст. 181¹, 187³, 206, 209 УК УССР). Чаще всего непосредственный объект выражен в уголовном законе с помо­щью указания на структурные элементы общественных отношений (см., напр., ст. 81 – 87, 93 – 98, 117, 124, 155, 151¹, 160 УК УССР), на нарушение тех или иных правовых норм, регулирующих соответствующие обществен­ные отношения (ст. 135 – 138, 148, 156¹, 157, 158 УК УССР), и др.

Анализ уголовного законодательства позволяет сделать вывод о том, что законодатель берет под охрану только наиболее важные, наиболее значи­мые для интересов государства и общества общественные отношения, кото­рым преступные посягательства могут причинить достаточно серьезный, су­щественный вред. Поскольку нормальное функционирование и развитие та­ких отношений обусловлено объективными потребностями государства и об­щества, постольку причинение этим отношениям ущерба в результате пре­ступных посягательств неизбежно влечет и ущерб интересам самого государ­ства, а также всего общества в целом.

Сами же общественные отношения как объект уголовно-правовой охра­ны представляют собой определенные связи между людьми (субъектами от­ношений), складывающиеся в процессе их совместной материальной и ду­ховной деятельности на основе определенного способа производства и спе­цифики, проявляющейся на каждой ступени естественно-исторического раз­вития общества⁴⁶. Таким образом, общественные отношения всегда нужно рассматривать как определенный результат социальной деятельности.

Чтобы правильно выяснить сущность объекта преступления и «меха­низм» преступного посягательства на него, важно определить структуру (со­став) общественного отношения и взаимодействие, систему связей между различными элементами его составных частей.

В философской и социологической литературе наиболее распростра­нено мнение, согласно которому составными элементами общественного от­ношения являются: 1) носители (субъекты) отношения; 2) предмет, по поводу которого существуют отношения, или, иначе говоря, факторы, опосреду­ющие возникновение и существование такой взаимосвязи; 3) общественно значимая деятельность (социальная связь) как содержание отношений⁴⁷.

Этот тезис общепризнан и в общей теории советского права. Такое ре­шение вопроса о внутренней структуре общественного отношения представ­ляется принципиально правильным, соответствует потребностям любых от­раслей советского права. При этом важно отметить, что структура любого об­щественного отношения всегда неизменна. Включение в нее каких-либо иных, органически не свойственных общественным отношениям элементов (например, внешних условий их возникновения, предпосылок их нормально­го функционирования, социальных потребностей и интересов), ведет к тому, что, как уже отмечалось, отношение фактически теряется как таковое, исче­зает и подменяется какими-то иными, более общими понятиями.

Аналогичный отрицательный результат мы получаем и тогда, когда из структуры общественного отношения необоснованно исключается какой-либо его обязательный элемент. Только строгое соблюдение изложенных по­ложений позволяет правильно решить вопрос о том, что находится внутри охраняемого общественного отношения, а что — за его пределами. Это осо­бенно важно для определения места и значения других признаков преступле­ния, которые настолько связаны с объектом преступления, что абстрагиро­вать их от него нередко очень сложно.

Рассматривая же структуру общественного отношения, отметим, что оно представляет собой не простую сумму составляющих его частей, а це­лостную систему образующих его элементов, соответствующим образом вза­имосвязанных и взаимодействующих друг с другом⁴⁸.

Без единства и взаимодействия структурных элементов общественного отношения, их внутренней и внешней взаимозависимости теряется и соци­альное существо самого отношения. Правильность сделанного вывода под­тверждается и тем, что сами составляющие, структурные элементы обще­ственного отношения (его субъекты, предмет и объективная связь) могут вхо­дить, да и объективно одновременно входят во множество других (нередко с совершенно отличным содержанием) общественных отношений. Каждый структурный элемент любого общественного отношения является носителем различных социальных связей (функций), и в разных общественных отноше­ниях они различны. Так, имущество может быть предметом отношений соб­ственности или общественной безопасности. Точно так же личность как субъект общественного отношения является одновременно участником

различных отношений (например, государственной безопасности и отноше­ний по поводу охраны жизни и здоровья людей).

Более того, сама личность может выполнять в отношении функции не только субъекта общественного отношения, но в ряде случаев и его предме­та. Роль личности в общественном отношении была показана К. Марксом в работе «Наемный труд и капитал», где он писал: «Что такое негр-раб? Чело­век черной расы. Одно объяснение стоит другого... Негр есть негр. Только при определенных отношениях он становится рабом. Хлопкопрядильная ма­шина есть машина для прядения хлопка. Только при определенных отноше­ниях она становится капиталом. Выхваченная из этих отношений, она так же не является капиталом, как золото само по себе не является деньгами или сахар — ценой сахара»⁴⁹.

Из этого положения вытекает, что, во-первых, сущность человека, слу­жебную роль личности в конкретном отношении невозможно определить без глубинного анализа конкретного отношения, его содержания и «механизма» взаимодействия всех его составных частей; во-вторых, личность в обще­ственном отношении может не только выполнять функцию субъекта отноше­ния, но и быть при определенных условиях его предметом.

Например, при похищении человека с целью получения выкупа он (че­ловек) выступает, по-видимому, в качестве предмета отношения. Он может быть предметом отношения и тогда, когда совершается такое преступление, как похищение или подмен чужого ребенка (ст. 124 УК УССР).

В связи со сказанным правильным представляется вывод В.К. Глистина о том, что личность может быть предметом отношения, она может быть его субъектом, но не может воплотить в себе само отношение. Личность является субъектом отношений тогда, когда она способна вступать и вступает в отно­шения (связи) с другими людьми. В иных же случаях она может быть и пред­метом отношений, по поводу которого возникают связи. «В подобных отно­шениях человек не выступает как личность — он предмет сделки, сколько бы ни называли его сущность совокупностью всех общественных отношений»⁵⁰.

Следовательно, указание на субъекта, как и на любой другой структур­ный элемент общественного отношения, как на охраняемый законом объект посягательства само по себе еще не определяет тех общественных отно-

шений, которым действительно причинен ущерб конкретным преступлением. Поэтому определение того структурного элемента, который подвергается не­посредственному преступному воздействию, является, бесспорно, важным и необходимым, но лишь начальным, одним из первых этапов на пути позна­ния объекта совершенного преступления.

Поскольку общественное отношение представляет собой определен­ную систему, поскольку оно может существовать только как определенное единство, индивидуально неповторимое сочетание и взаимосвязь системооб­разующих его элементов. Поэтому, если входящие в это единство элементы изменяются (например, видоизменяются их функции) или теряется один из них, общественное отношение также неизбежно либо изменяется, либо пре­кращает свое существование.

Изложенное, конечно, не исключает того, что входящие в данную сис­тему элементы (например, субъекты отношения) могут одновременно выпол­нять в общественной жизни и множество иных функций, быть участниками и других отношений. В конкретном же отношении они должны выполнять лишь функции, соответствующие именно этому отношению. Если же указан­ные функции (хотя бы одного из элементов отношения) в силу тех или иных причин изменяются, изменяется и все отношение как целостная система. Это вызвано тем, что связь между элементами целостной системы настолько «су­щественна, органична, что изменение одного из них с необходимостью вызы­вает то или иное изменение других и нередко и системы в целом»⁵¹. Структу­ра всегда представляет собой «внутреннюю организацию целостной системы, специфический способ взаимосвязи, взаимодействия образующих ее компо­нентов»⁵².

Приведенная позиция о структуре общественных отношений была под­вергнута критике Ю.И. Ляпуновым и В.С. Прохоровым. Так, Ю.И. Ляпунов считает, что поскольку предметы материального мира являются поводом или предпосылкой возникновения или существования общественных отношений, то это нечто такое, что лежит вне явления; часть же (элемент) целого всегда заключена в самом целом. Отсюда автор заключает, что один и тот же пред­мет не может быть одновременно и условием существования явления и его составным элементом. Анализируя далее экономические отношения, Ю.И. Ляпунов обосновывает общий вывод о том, что они не могут включать в себя в качестве составных эле-

ментов различные предметы материального мира, ибо общественное отноше­ние не включает в себя ничего вещественного. Поэтому «...ни сами люди — субъекты отношений, ни материальные предметы — объекты отношений, ни действия людей не являются структурными элементами общественных отно­шений»⁵³.

В.С. Прохоров занимает аналогичную позицию и полагает, что обще­ственное отношение — это только социальные связи, которые лишь опосре­дованы вещами («социальными продуктами»), ибо то, по поводу чего скла­дываются общественные отношения, вовсе не является элементом самого от­ношения. Ссылаясь на работы классиков марксизма-ленинизма, В.С. Прохо­ров заключает, что в общественные отношения не должно включаться ниче­го, кроме действий людей, точнее, действий, «сложившихся в типизирован­ные формы общественных связей». Вместе с тем далее автор в значительной мере отходит от сформулированного им положения и делает, на наш взгляд, правильный вывод о том, что «всякие общественные отношения предметны, так как людям незачем вступать в «пустые», беспредметные отношения и, следовательно, общественное отношение не может ни сложиться, ни быть правильно понятым, если нет той ценности, необходимость в обеспечении существования которой связывает людей друг с другом»⁵⁴.

Думается, суть возникших расхождений состоит в том, что Ю.И. Ляпу­нов и В.С. Прохоров фактически сводят общественные отношения к социаль­ной связи, рассматривают эти понятия как синонимы. Действительно, при та­ком подходе не только предмет, но и субъекты фактически остаются за пре­делами общественных отношений.

Но ведь речь идет о несколько ином социальном явлении. Как извест­но, в теории уголовного права, а также в ряде других общественных наук, устоялось мнение, согласно которому объектом любого преступления (право­нарушения) являются общественные отношения, включающие в себя опреде­ленные структурные элементы, которые постоянно взаимодействуют между собой. Сам же вывод о том, что объект любого преступления — поставлен­ные под охрану уголовного закона социалистические общественные отноше­ния, разделяется в теории уголовного права и поэтому не требует особой ар­гументации. Позиция же Ю.И. Ляпунова и В.С. Прохорова не только ставит под сомнение правильность устоявшегося в теории уголовного права пред­ставления о сущности и со-

держании общественных отношений, но и фактически ведет к подмене той социальной ценности, которую законодатель, правоохранительная практика и теория уголовного права на протяжении длительного времени определяли как объект преступления.

Но не только поэтому нельзя признать убедительной изложенную точ­ку зрения. Ведь очевидно, что исключение предмета, как и субъектов отно­шения, из его структуры лишает данное явление материальной основы. При этом теряется не только наполненное определенным содержанием явление, но и его практическая значимость, поскольку взамен мы получаем такую аб­стракцию, которая затрудняет решение практических задач правотворческой и правоприменительной деятельности.

Исследование общественного отношения как целостной системы по­зволяет сделать еще один важный вывод: любой входящий в нее элемент, бу­дучи извлеченным из данной системы, сам по себе не может достаточно точ­но отражать сущность этого отношения. Более того, социальная сущность каждого элемента общественного отношения не может совпадать с самим от­ношением не только по объему, но и по содержанию. Это объясняется тем, что целостная система всегда представляет собой определенную совокуп­ность объектов, взаимодействие которых обусловливает наличие новых инте­гральных качеств, не свойственных образующим ее частям⁵⁵.

Все это свидетельствует о том, что только общественные отношения как целостная система, а не какие-либо его составные части («ядро» отноше­ния, его «внутреннее содержание» и т.д.), могут быть признаны объектом преступления.

Субъекты социалистических

Общественных отношений

В философской и юридической литературе общепризнано, что в состав любого общественного отношения входят его субъекты (участники отноше­ния). Этот вывод основывается на сформулированном В.И. Лениным положе­нии, что «социолог-материалист, делающий предметом своего изучения оп­ределенные общественные отношения людей, тем самым уже изучает и ре­альных личностей, из действий которых и слагаются эти отношения»⁵⁶. Бес­субъектных отношений в реальной действительности не существует. Если нет участников отношения, то совершенно очевидно не существует и самого отношения, которое всегда представляет собой определенную социальную связь между его участниками. «Уже са-

мый факт, что это есть отношение, — писал Ф. Энгельс, — означает, что в нем есть две стороны, которые относятся друг к другу»⁵⁷. В качестве субъ­екта общественных отношений может выступать само государство, а также классы, коллективы, юридические лица и отдельные граждане (физические лица).

Сказанное, конечно, не означает, что субъектами общественных отно­шений являются не люди, а государство или соответствующие его организа­ции и т.д. Государство, как и другие названные организации, выступает в от­ношении лишь как своеобразная форма, определяющая положение субъектов в этом отношении, как выразитель интересов советских людей. Будучи фор­мой организации людей, государство и его органы как субъекты обществен­ных отношений также в реальной действительности осуществляют свою дея­тельность через людей. Поэтому обоснованным представляется вывод Ю.К. Плетнева о том, что «поскольку любой из групповых субъектов — социаль­ное образование, состоящее из людей, постольку и стороны общественных отношений так или иначе представлены общественными индивидами, соци­альная природа которых в конечном счете детерминирована принадлежно­стью к историческим общностям»⁵⁸. Таким образом, общественные отноше­ния всегда выступают в конечном счете как определенные связи между людьми (общностями людей) в процессе их материальной и духовной жизни⁵⁹.

Выяснение участников общественного отношения, или, что одно и то же, их субъектного состава, а также социальных функций самих субъектов в этих отношениях позволяет правильно определить саму сущность и объем (границы) тех общественных отношений, которые поставлены под охрану уголовного закона. Сформулированный вывод можно проиллюстрировать анализом уголовного закона об ответственности за выпуск недоброкаче­ственной промышленной продукции. Так, установление того факта, что вы­пуск недоброкачественной промышленной продукции был допущен по вине директора, главного инженера или начальника ОТК, свидетельствует о том, что ими были нарушены те особые, утвердившиеся в нашем обществе и по­ставленные под охрану уголовного закона отношения между государством и теми должностными лицами предприятий, которые обязаны обеспечить вы­пуск из предприятия только доброкачественной промышленной продукции. Отсюда также вытекает, что такие действия причиняют ущерб именно тем

общественным отношениям, которые обеспечивают реализацию потребно­стей общества в доброкачественной промышленной продукции и, следова­тельно, посягают на объект преступления, ответственность за совершение ко­торого предусмотрена в ст. 147 УК УССР.

Однако для правильного решения вопроса об объекте преступления не­достаточно выяснить лишь субъектов охраняемого уголовным законом отно­шения. Важно также определить социальную функцию субъекта именно в этом отношении. Исследование субъекта под углом зрения его социальных связей дает возможность установить его существенные свойства как состав­ного элемента любого общественного отношения. Поэтому выяснение субъ­ектного состава любого общественного отношения имеет первостепенное (стержневое) значение при их изучении. В связи с этим Н.В. Климентович, анализируя экономические отношения, справедливо заметил: «Подобно тому, как нельзя характеризовать, например, солнечную систему без входящих в нее планет, нельзя представить себе социалистические производственные от­ношения без субъектов этих отношений»⁶⁰. Совершенно очевидно, что один и тот же субъект в зависимости от выполняемых функций может быть участ­ником, например, отношении в области общественной безопасности, обще­ственного порядка, собственности и т.д., не говоря уже о том, что каждый гражданин является участником отношений, имеющих своей задачей охрану жизни, здоровья, чести и достоинства личности. В каждом из этих отноше­ний функции одного и того же человека как субъекта таких отношений могут быть различными.

При решении этого вопроса необходимо исходить из того, что участ­ники общественного отношения всегда являются одновременно носителями соответствующих, охраняемых правом интересов. В свою очередь именно внутрисубъектным положением человека обусловливается обратное воздей­ствие на него всей системы социалистических общественных отношений. Данная система функционирования как целостный организм в соответствии с присущими ей объективными законами социализма определяет положение людей в этих отношениях и в конечном счете формирует их потребности и интересы, определяет социальное и экономическое положение в обществе. Поэтому обоснованным представляется мнение о том, что человек по своей социальной природе — продукт общественных отношений, которые его сформи-

ровали и произвели⁶¹. Сформулированный нами вывод полностью соответ­ствует утверждению К. Маркса, что «...сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть сово­купность всех общественных отношений»⁶².

Отмеченный механизм обратного воздействия общества на человека как на субъекта социалистических общественных отношений эффективно функционирует в настоящее время, когда партия стремится к наибольшему совпадению интересов общества и каждого человека. Особое внимание этим вопросам было уделено на XXVII съезде КПСС. В принятой им новой редак­ции Программы КПСС признано необходимым не только поднять благосо­стояние советских людей на качественно новую ступень, но и «...обеспечить такие уровень и структуру потребления материальных, социальных и куль­турных благ, которые будут в наибольшей степени отвечать целям формиро­вания гармонично развитой, духовно богатой личности, создания необходи­мых условий для полного раскрытия способностей и талантов советских лю­дей в интересах общества»⁶³.

Сказанное, конечно, не означает, что уже сейчас происходит полное со­впадение интересов человека и общества в целом всегда и во всем. В услови­ях социализма еще сохраняются противоречия между индивидуальными ин­тересами и интересами всего общества. Однако эти противоречия носят неан­тагонистический характер, что позволяет оказывать на них определенное влияние, предотвращать или снижать их отрицательное воздействие. Напри­мер, в экономической форме указанные противоречия возникают в тех случа­ях, когда лицо стремится удовлетворить свои потребности без учета возмож­ностей общества на их удовлетворение или без учета того общественно по­лезного труда, который он затратил. Анализируя такие отрицательные явле­ния, М.С. Горбачев на XXVII съезде КПСС отмечал, что «для нас далеко не безразлично, какими путями и средствами достигается улучшение материаль­ной и духовной жизни, к каким социальным последствиям оно приводит. Если начинают проявляться частнособственнические, иждивенческие настро­ения, уравнительные тенденции — значит, что-то неверно в выборе путей и средств в нашей работе и нуждается в исправлении»⁶⁴.

Изложенное дает основание полагать, что определение субъектного со­става и социальных свойств личности

позволяет выяснить содержание самого отношения. Вместе с тем не следует и преувеличивать эту познавательную, а значит, и практическую значимость сформулированного нами вывода. В какой бы степени субъект, его социаль­ные свойства ни отражали само общественное отношение, он не должен ото­ждествляться с ним. Их нельзя отождествлять хотя бы потому, что часть ни­когда не может совпадать с целым, а субъект здесь выступает лишь частью той социальной системы, которая в совокупности с другими образованиями составляет общественное отношение.

Отсюда вытекает, что определение участников или, что одно и то же, субъектного состава отношения, их социальных функций в нем во многих случаях позволяет определить те общественные отношения, которые высту­пают объектом того или иного преступления, установить их совокупность, а следовательно, и границы действия самого уголовного закона.

Это свойство субъектов в общественном отношении нередко исполь­зует и сам законодатель для определения границ действия уголовного закона. Так, в ст. 67 УК УССР указано, что ответственность за разглашение сведе­ний, составляющих государственную тайну, несут только лица, которым эти сведения были доверены или стали известны по службе или работе. В ст. 119 УК УССР также закреплено, что ответственность за понуждение женщины к вступлению в половую связь может нести лишь лицо, от которого женщина материально или по службе зависима. В то же время только анализ всех при­знаков преступления, предусмотренного ст. 156 УК УССР, позволяет сделать вывод о том, что его субъектами могут быть лишь те должностные лица тор­гующих организаций, которые несут ответственность за качество продава­емых товаров в торговых предприятиях. В ч. 2 ст. 163¹ УК УССР прямо ука­зано, что ответственность за нарушение законодательства о континентальном шельфе СССР могут нести только иностранные граждане. Таким образом, ни граждане СССР, ни лица без гражданства не являются субъектами охраня­емых данной уголовно-правовой нормой отношений. Следовательно, законо­датель с целью закрепления в уголовно-правовой норме субъектного состава охраняемого отношения либо перечисляет непосредственно в самом уголов­ном законе участников этих отношений (дает исчерпывающий, а иногда при­мерный их перечень), либо описывает свойства, какие-либо признаки участ­ников охраняемых законом

общественных отношений, либо закрепляет их признаки при описании дру­гих элементов состава преступления.

Весьма наглядно это прослеживается на примере развития законода­тельства об ответственности за выпуск недоброкачественной промышленной продукции. Первые уголовные кодексы союзных республик (см., напр., ст. 128 УК РСФСР 1922 г.) рассматривали выпуск недоброкачественной про­дукции как один из видов бесхозяйственности и устанавливали уголовную ответственность за ее выпуск только лиц, стоящих во главе государственных учреждений или предприятий. К числу таких лиц относили в тот период заве­дующих, управляющих, директоров, начальников учреждений или членов коллегий, если во главе учреждения либо предприятия стояла коллегия⁶⁵.

Уголовные кодексы 1926 – 1935 гг. не внесли существенных изменений в понятие этого преступления, но они расширили круг субъектов выпуска не­доброкачественной промышленной продукции, что одновременно повлекло за собой расширение и самих границ действия названной уголовно-правовой нормы. Так, по ст. 116 УК УССР 1927 г. субъектами этого преступления могли быть не только лица, стоящие во главе государственных организаций, но и лица, возглавляющие общественные и кооперативные учреждения и предприятия, а также уполномоченные этих организаций.

Существенные изменения в указанную уголовно-правовую норму были внесены постановлением ЦИК и СНК СССР от 23 ноября 1929 г. «Об уголов­ной ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и за несо­блюдение стандартов»⁶⁶. Однако в этом нормативном акте не был урегулиро­ван вопрос о круге субъектов преступления, что вызывало значительные трудности на практике. Поэтому уже 8 декабря 1933 г. принимается новый закон об ответственности за анализируемое преступление — совместное по­становление ЦИК и СНК СССР «Об ответственности за выпуск недоброкаче­ственной продукции»⁶⁷, в котором предусматривалась уголовная ответствен­ность управляющих трестами, директоров предприятий и лиц администра­тивно-технического персонала. Вместе с тем такая обрисовка круга субъек­тов преступления была нечеткой и объективно приводила к неоправданному расширению круга лиц, которые могли нести ответственность за выпуск не­доброкачественной продукции. Известно, что далеко не все лица администра­тивно-технического персонала наделялись правами на

выпуск продукции из предприятия, и, следовательно, они не могли совер­шить названное преступление.

Более удачно вопрос о круге субъектов рассматриваемого преступле­ния был решен в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 10 июля 1940 г. «Об ответственности за выпуск недоброкачественной или неком­плектной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промыш­ленными предприятиями»⁶⁸. В нем содержался исчерпывающий перечень субъектов этого преступления, ими могли быть только директор, главный инженер и начальник ОТК. Такой подход к решению вопроса о круге субъек­тов преступления был вполне оправдан и поэтому послужил основой при раз­работке ныне действующего законодательства об уголовной ответственности за выпуск недоброкачественной промышленной продукции (см., напр., ст. 152 УК РСФСР, ст. 147 УК УССР).

Изложенное позволяет сделать еще один важный в практическом и тео­ретическом плане вывод: определение круга лиц, могущих нести ответствен­ность за преступления со специальным субъектом, как и определение участ­ников охраняемого уголовным законом общественного отношения, является исключительным правом законодателя, ибо с этим неразрывно связан вопрос о круге тех общественных отношений, которые ставятся под охрану (опреде­лены в качестве объекта) уголовного закона. Задача же уголовно-правовой науки в этой части сводится к тому, чтобы правильно определить субъектив­ный состав поставленного под охрану закона общественного отношения, со­циальную сущность самого объекта преступления и границы действия уго­ловно-правовой нормы.

Произвольное расширение круга субъектов преступления неизбежно ведет к расширению общественных отношений, охраняемых уголовным зако­ном, и в конечном счете к расширению границ действия самого уголовного закона. Вместе с тем сужение круга этих лиц способствует необоснованному ограничению действия той же уголовно-правовой нормы. Фактически и в первом и во втором случае происходит нарушение самого закона, ибо грани­цы его действия помимо воли законодателя сужаются либо переносятся на отношения, фактически не охраняемые данной уголовно-правовой нормой.

Если же в практике борьбы с преступностью при применении той или иной уголовно-правовой нормы возникает необходимость в расширении (или, напротив, сужении) круга субъектов охраняемого отношения, то это

одновременно означает, что следует расширить (сузить) объект преступле­ния, а значит, и сферу действия самого уголовного закона. Отсюда вытекает, что такие изменения могут быть осуществлены не путем «толкования» зако­на, а посредством его изменения, что является исключительным правом зако­нодателя.

Поэтому следует признать ошибочными встречающиеся в теории и на практике случаи произвольного определения субъектного состава охраняемо­го уголовным законом общественного отношения. Вместе с тем недопустимы случаи как расширения, так и сужения круга субъектов охраняемого обще­ственного отношения.

Иллюстрацией сказанному может служить практика неоднократных разъяснений пленумов Верховных судов СССР и УССР относительно круга субъектов преступления, предусмотренного ст. 156 УК УССР. Поскольку эти лица являются одновременно и субъектами охраняемых законом обществен­ных отношений, то указанные разъяснения, следовательно, касались и круга тех общественных отношений, которые охраняются названным законом.

Так, в п. 8 постановления Пленума Верховного Суда УССР от 2 марта 1973 г. «О судебной практике по делам об обмане покупателей» было дано, по нашему мнению, верное разъяснение, что субъектами этого преступления могут быть «только те работники предприятий торговли или общественного питания, работа которых непосредственно связана с обслуживанием покупа­телей. Поэтому какие-либо другие лица, которые не находятся в трудовых от­ношениях с предприятиями торговли или общественного питания, но прода­ют товары, которые принадлежат этим предприятиям, и при этом обворовы­вают покупателей, подлежат ответственности за мошенничество (ст. 143 УК УССР)»⁶⁹.

Вместе с тем в п. 2 постановления П<