Подходы к противостоянию преступности на Американском континенте

Характер противостояния преступности в различных странах Америки достаточно разнообразен, так же как разнообразны национальные традиции и экономическое положение государств, расположенных б этом регионе.

Соединенные Штаты Америки располагают наиболее богатым опытом в области борьбы с преступностью. Уровень преступности в этой стране один из самых высоких в мире (достаточно отметить, что от преступлений в США погибло значительно больше людей, чем от войн). Высокий уровень экономического развития позволил государственным деятелям США активно внедрять в практику противостояния общества и преступности самые различные рекомендации криминологов.

Социальноереформирование в США

В 70-е гг. в США проходили те же процессы, что в Западной Европе: социальное реформирование в целях устранения общественных противоречий и уменьшения уровня социальной дезорганизации, а также крупномасштабное экспериментирование в области пенитенциарии. Американской особенностью этих процессов было то, что социальное реформирование проводилось более осторожно, чем в Европе, а реформы в области уголовно-исполнительной системы были более радикальными. Неопределенные приговоры прочно вошли в судебную практику этой страны." вопрос о том, сколько реально должен находиться за решеткой преступник, решала комиссия клиницистов и тюремной администрации.' В США были созданы учреждения дифференциации исправительного воздействия и обеспечения раздельного содержания заключенных различной степени криминальной пораженное™. Процесс классификации заключенных до начала отбытия ими срока тюремного заключения осуществлялся на основе использования следующих форм: классификационных учреждений при тюрьмах, классификационных комиссий, приемо-отборочиых центров, групп по классификации осужденных при органах юстиции. Сотрудники квалификационных комиссий при тюрьмах проводят оценку личности каждого поступившего осужденного и разрабатывают рекомендации для индивидуальных воспитательных программ. В состав комиссии входят социологи, преподаватели, воспитатели, работники специальных служб, врачи. Комиссия определяет режим содержания заключенных, прикрепляет их к общеобразовательной или профессионально-технической программе обучения, решает вопрос о месте работы в исправительном учрождении. Приемо-отборочные центры представляют приемные пункты, осуществляющие классификацию заключенных и разрабатывающие программы их перевоспитания. Сотрудники центров выбирают тип исправительного учреждения (работа таких центров признана более эффективной, чем комиссий при тюрьмах).' Немалое влияние на эту практику оказывает теория Сатерленда.

Карательные органы в значительной мере переориентировались на социальную профилактику — в полиции и ФБР были созданы специальные подразделения для предупреждения преступлений. Деятельность профилактических служб в этих ведомствах была достаточно эффективной. Например, в одной из транспортных компаний на западном побережье США потери от краж составляли более 7 тыс. долларов в месяц. После осуществления мер, предложенных сотрудником ФБР — специалистом по предотвращению преступлений (он предложил переменить место стоянки грузовиков, рекомендовал периодически осуществлять проверки автомашин, первозящих грузы, ввести специальные пропуска для обслуживающего персонала, более часто менять шоферов и практиковать неожиданную замену кассиров), — убытки компании уменьшились более чем в 4 раза.²

По европейскому образцу в США стали создаваться молодежные суды.³

В США в качестве стратегического подхода в воздействии на криминальный феномен прочно укрепилась концепция контроля преступности, предложенная Э. Сатерлендом. В основу этой концепции были положены взгляды Дюркгейма на преступность как на нормальное явление ("существование преступности нормально лишь тогда, когда, она достигает определенного для каждого социального типа уровня").

В данное понятие вкладывался предельно широкий смысл, под контролем преступности понималась не только деятельность полиции, структур уголовной юстиции и пенитенциарной системы, но и реализация программ социального развития, улучшения жизни, различная исследовательская деятельность. Будучи неудовлетворены неточностью термина, некоторые ученые предлагали отказаться от него, взяв на вооружение выработанную Ф. Листом доктрину уголовной политики.¹ Однако доктрина контроля преступности оказалась привлекательнее для политиков: всю ее пронизывала аксиома о вечности преступности, о неспособности общества избавиться от данного феномена. Из нее вытекало, что государство может и обязано (как при лесном пожаре) не дать криминальному феномену выйти за границы социальной терпимости (критерий весьма расплывчатый). Соответственно уменьшался и уровень притязаний граждан в плане обеспечения защищенности от преступности, и размывались критерии ответственности должностных лиц: ведь контролируемый рост преступности — это нормально в соответствии с указанной доктриной.

Как и в большинстве стран Европы, политика косметических социальных реформ не дала положительных результатов — преступность интенсивно росла. В 1979 г. рост составил 9%, в 1980 — 10%. Количество убийств в 70-е гг. возросло на 370%, ограблений — на 300%.² В 1980 г. в США было зарегистрировано 13,3 млн. только тяжких преступлений, а общая цифра зарегистрированной преступности перевалила за тридцать миллионов (коэффициент тяжкой преступности в расчете на 100 тыс. населения составил 6000).³ Социальные реформы оказались весьма дорогостоящими даже для такой державы, как США (война во Вьетнаме и глобальное противостояние со странами социализма подвергали государственный бюджет предельным нагрузкам). Кроме того, их результаты были далеко неоднозначны. Например, забота о матерях-одиночках, выразившаяся в выплате им солидного материального пособия, соразмерного со средней заработной платой, привела к ухудшению демографической ситуации в стране. Американская семья утратила прочность, уровень разводов стал стремительно расти, а соответственно и уровень преступности несовершеннолетних (впрочем, росла преступность и взрослых).

Реформы в области пенитенциарии также попали под огонь многочисленной критики. Практика неопределенных приговоров и передачи реального отправления правосудия в руки медиков и тюремной администрации в самых различных кругах американского общества была признана недемократичной. При этом уровень рецидива снизить не удалось. В 1981 г. преступность в США достигла своего пика. Некоторые американские ученые стали высказывать мнение о том, что беитамовская система пропорциональности преступления и наказания не так уж бессмысленна.¹ Создались предпосылки для ренессанса классических подходов к воздействию на преступность. 1979—1939 гг. были годами перехода к пропорциональной системе назначения наказаний после первых успехов в штате Миннесота.²

Кратковременныйуспех "рейгаеизма" в воздействии на преступность

В 80-е гг. президент Рейган сиернул значительную часть социальных реформ. Крупномасштабные криминологические эксперименты также были прекращены. Ставка вборьбе с преступностью была сделана на полицейские силы. Очень значительные материальные средства были ассигнованы на расширение их рядов и улучшение технической оснащенности. Карательная практика ужесточилась. Началось строительство новых тюрем. Законодательно полиции и ФБР были предоставлены достаточно широкие права в борьбе с социальным злом. Это почувст-вавали не только преступники США, но и многих стран мира: от Колумбии до Гонконга (госдепартамент заключил ряд международных договоров, в соответствии с которыми спецслужбы США стали проводить операции по уничтожению транснациональных мафиозных групп во многих странах мира). Для борьбы с преступностью при проведении широкомасштабных операций активно использовались вооруженные силы. Многие военные структуры (от береговой охраны до центра медицинской разведки Еооруженых сил США) внесли существенный вклад в воздействие на преступность в американском обществе. И это дало положительный результат.

Жесткие меры вначале стабилизировали преступность, а затем ее уровень начал снижаться. Б 1981 г. статистика ФБР показала тринадцатимиллионный уровень тяжкой преступности (коэффициент на 100 тыс. населения составил 5800),' В 1982 г, преступность сократилась на 3%.² А статистика 1983 г. была еще более обнадеживающей: вновь сокращение, и весьма значительное — 7%.³ В 1984 г. в США было зарегистрировано 11,8 млн. тяжких преступлений (на 2% меньше, чем в предыдущем году).⁴ Это был уже настоящий успех. Обуздание преступности имело огромный общественный резонанс, президент Рейган приобрел колоссальную популярность и был переизбран на второй срок. В США и за рубежом люди увидели, что с криминальным монстром можно справиться.

Правда, тенденцию к снижению криминала не удалось закрепить, через несколько лет кривая преступности вновь поползла вверх. В 1985 г. количество преступлений, зарегистрированных в США, возросло на 5% (а в южных штатах рост составил, как и в добрые 70-е, 9%).⁵ Более того, в развитии преступности наметились достаточно драматические тенденции: в результате того, что развитию механизмов социального контроля в период упования на силу полицейской дубинки уделялось недостаточно внимания, по Америке прокатилась волна насилия. Особую тревогу вызвало то, что волна насилия из крупных городов стала перемещаться в мелкие и средние города.⁶ Уллч-ный бандитизм, ранее бывший уделом лишь так называемых криминальных центров — Чикаго, Нью-Йорка, Детройта и ряда других крупных промышленных центров, стал бичом всего общества. Особенно сильно страдали от него жители малых городов, которые привыкли к относительно спокойной жизни и были не готовы к такому всплеску насилия. Бессильной перед новым накатом насильственной преступности оказалась и полиция.⁷ В США стали появляться все новые и новые формы бандитизма: рокке-ры, фримены и т. п,, которые создавали свои лагеря и коммуны, а по степени общественной опасности они стали конкурировать с представителями организованной преступности. Например, банды фрименов на жесткие полицейские меры ответили не менее жесткими акциями. Они угрожают террором всем, кто пытается ввести их в рамки закона. Им удалось сформировать уродливую, но весьма живучую я обладающую огромным криминогенным потенциалом идеологию, основанную на криминальном толковании "Библии" и "Билля о правах". Фримены заявили, что они являются антигосударственной организацией, у них имеется свое теневое правительство, они не признают никаких властей. Руководители этого криминального "правительства" выносят постановления об аресте представителей местных органов власти и назначают награды (до 1 млн. долларов) за-доставку в их лагерь неугодных им прокуроров, судей, полицейских.¹

12 октября 1984 г. по инициативе Р. Рейгана Конгресс США принял "Закон о всестороннем контроле преступности", который значительно расширял полномочия правоохранительных органов в борьбе с представителями криминального мира. Однако правовые меры, предусматривающие усиление жесткости воздействия на преступность, не обеспеченные системой иных мер, оказались бессильны против нарастающей волны криминалитета. Если в 1984 г. было зарегистрировано 11,8 млн. серьезных преступлений, то в 1985 — 12,4 млн., в 1986 — 13,3 млн., в 1987 — 13,5 млн., в 1988 — 13,9 млн., в 1989 — 14,2 млн., в 1990 — 14,4 млн., в 1991 — 14,8 млн.²

В этой связи весьма пророческими оказались слова председателя апелляционного суда США Девида Бейзлона: "От уличной преступности нет другого лекарства, кроме коренных социальных реформ, которые обычно дорогостоящи, малоэффективны и непопулярны. Но это не должно служить основанием упрощенческого подхода к проблеме. Не представляет труда признать социальную несправедливость неизбежной и смириться с этим. Куда труднее понять ее недопустимость и найти в себе силы бороться с нею".³ Оказалось, что игнорирование острых общественных проблем чревато негативным развитием многих социальных процессов.

Экономическая политика Р. Рейгана (так называемая реиганомика) предусматривала смещение государственных финансовых приоритетов с решения социальных проблем (таких как безработица, поддержка беднейших слоев населения и т. п.) на финансирование правоохранительных органов. Немало исследователей предупреждали, что такие сдвиги будут иметь отрицательные последствия. Еще в 1979 г. Объединенная экономическая комиссия Конгресса США констатировала, что при росте безработицы на 1,4% число заключенных в американских тюрьмах увеличивается на 5,6%.' И 1985 г, подтвердил правоту их выводов. Правда, одна из основных целей Р. Рейгана была достигнута — на волне кратковременного успеха он был переизбран президентом на второй срок. В этом смысле цели нации и президента не совсем совпадали; кратковременный успех имел стратегическое значение для Р. Рейгана и лишь тактическое — для общества. Защищенный армией телохранителей в течение второго президентского срока Р. Рейган уменьшил ассигнования на правоохранительные органы и, вообще, не столько принимал реальные эффективные меры разрушающего воздействия на преступность, сколько активно имитировал эту деятельность. У него появились иные интересы. Его увлекли глобальные проекты звездных войн, разрушения социалистической системы и установления нового мирового порядка по американскому образцу. Американцы же сказались лицом к лицу с растущим криминальным монстром, и им оставалось только надеяться, что их любимый герой из кинофильма "Робот-полицейский" воплотится в реальность и встанет на их защиту. Принятый в 1986 г. "Антинаркотический закон" ("Anti-Drug Abuse Acte") и комплексный закон 1987 г. "О борьбе со злоупотреблением наркотиками и контроле их распространения" также не смогли сдержать мощнейшую криминально-наркотическую волну, поскольку корни этой проблемы были слишком глубоко, и полицейской машине добраться до них оказалось не по силам.

Мировой опыт показывает: эффект жестких мер всегда носит недолговременный характер. И если первичный успех не закрепить целой системой иных мер воздействия, кривая преступности вновь поползет вверх. Более того, под воздействием исключительно жестких мер криминальный феномен начинает мутировать, и на социальную арену выходят наиболее уродливые представители преступного мира. Жесткость в воздействии на преступность, не обеспеченная социальными реформами, рождает экстремизм.