Глава четырнадцатая. Завтрак у ведьмы

Ланселот

Кто-то из современных американских авторов (Злобин не помнил, кто именно, кажется, Ирвинг Шоу) сказал, что нет ничего скучнее совместного завтрака двух случайных любовников. Оба знают, что продолжения не будет, говорить не о чем, да и не хочется, сидят, пьют кофе с тостиками, натянуто улыбаются и косятся на часы. В общем, сплошная политкорректность.

Ситуацию, в которую попал Злобин, только полный кретин посчитал бы скучной. Ого! Прокурор в постели у свидетельницы — это, конечно, не смешно, но вовсе не скучно. Кому надо могут так повеселиться за счет подставившегося, что всю жизнь ему икаться будет. «Да, влип так влип. По самое не балуй!» — костерил себя Злобин.

Разыгравшееся воображение уже рисовало кошмарную сцену просмотра видеозаписи в кабинете у руководства. И не ту, где Мещеряков дышит, как сивый конь, а где он, Злобин, и эта черная кошка. По всем канонам тантры, во всех позах и ракурсах.

Он закурил, нервно щелкнув зажигалкой.

По Юлии невозможно было определить, что же произошло ночью. Выглядела она по-домашнему умиротворенной. Сейчас на ней был длинный, до пят, халат, при появлении Злобина она целомудренно запахнула его на груди. Лицо все еще без косметики, но свежее, словно она великолепно выспалась. Волосы вымыты и заплетены в косу, наспех перехваченную сиреневой ленточкой. Она хлопотала у плиты, мурлыкая себе под нос какую-то песенку. «Не раскисать! — приказал себе Злобин. — Из партии один хрен не выгонят — нет теперь КПСС. Под служебное расследование еще не подвели. Значит, еще живем. А раз живем, надо работать».

Юлия поставила перед ним чашку с кофе. Придвинула тарелку с тостами, густо посыпанными тминными зернышками.

Злобин нахмурился. Голод оказался нестерпимым, он едва сдержался, чтобы не наброситься на еду. С трудом отвел взгляд от тостов.

— Ну что вы, — укоризненно покачала головой. — Как маленький, ей-богу.

— Я взрослый мужчина. А вы — взрослая самостоятельная женщина, — начал Злобин.

— Взрослому мужчине я скажу, — Юлия села напротив, — ничего сегодня ночью не было. В смысле ничего такого, из-за чего вам может быть стыдно перед женой.

Злобин поморщился, раздавил окурок в пепельнице.

— А что было?

— Тантра, — коротко ответила Юлия.

— Ну-ну.

Злобин надкусил тост. Он показался безумно вкусным.

Юлия отхлебнула из стакана какой-то пахучий травяной отвар.

— Вы же хотели узнать, что же произошло. Вот и узнали.

— Мещеряков пользовался такими методами, когда составлял свои прогнозы? — давя в себе неприязнь, включился в разговор Злобин.

— Ха! — Юлия откинула голову. — Он просто знал, как вы еще не поняли! Вся трудность заключалась в том, чтобы накропать более-менее наукообразный текст для Самсонова.

— Буквально все знал? — задал Злобин вопрос с подвохом.

Юлия внимательно посмотрела ему в лицо.

— Хотите знать, почему, имея дар ясновидения, он не избежал опасности?

— Сформулируем это так, — кивнул Злобин.

— Он был фаталистом, как всякий мистик. Человек не имеет права изменять то, что решено не им.

— Значит, решение выбросить его из окна пришло свыше? — Иронию Злобин не скрыл намеренно.

— Нет, как убить — придумал человек, — возразила Юлия. — А том, что все было решено там, — она указала на потолок, — я не сомневаюсь.

— Странно все это. Но, как говорил знакомый, поймаем — спросим. Юлия ответила улыбкой.

Злобин уткнулся взглядом в чашку. В ясновидение и прочие экстрасенсорные штучки не верил, а то, что глаза выдают мысли, знал по опыту. «Только не суетись, — мысленно приказал он себе. — Вспугнешь. Итак, ближе ее у Мещерякова никого не было. Доверял ей полностью, даже счета вела. Могла созреть мыслишка избавиться от старика? Не исключено. Хоть и вожжи он не натягивал, девка делала что хотела, но надоесть мог вполне. Пять миллионов — серьезный мотив. Могла войти в долю с Самсоновым? Вполне. Это все сон и хмарь, что мне привиделись. А документ об отказе от денег принесла она. Сказала, что в какой-то заумной книжке нашла. Где гарантия, что она сама с Самсоновым его не состряпала? Далее, могла распланировать преступление и убедить Мещерякова принять банкира на дому? Вполне. Планировал тот, кто отлично знал планировку квартиры и распорядок дня хозяина. Попробуем покачать ее на возможный мотив. Только осторожно, очень-очень осторожно!»

— Юля, вы тоже умеете видеть? — спросил Злобин.

— Как вы или как Мещеряков? — уточнила она, не удивившись.

— А в чем разница?

— Вы увидели с моей помощью. А Владлену Кузьмичу не было нужды впадать в измененное состояние.

— Нет, лично вы как видите? Юлия пожала плечом.

— Лучше, чем вы, но хуже, чем он. Мне тоже не надо впадать в транс, но требуется оказаться на месте… преступления, так это называется.

— Именно так, — подхватил Злобин. — Вы оказались в той квартире вместе с милицией и сразу же все поняли?

— Да.

— И как с этим живется? Знать доподлинно, а тебе никто не верит.

— Привыкла. — Юлия слабо улыбнулась. — Всем нужны доказательства. Но есть вид знаний, не требующих доказательств.

— Это уже вера, а не знания, — поправил ее Злобин.

— Спор напрасен. Ни вы, ни я не изменим своих убеждений.

— Я и не собирался спорить. Просто привычка такая — давать всему точное определение. Иначе запутаться можно.

— Вот с этим я полностью согласна, — кивнула Юлия.

«Пора, — решил Злобин. — Клиент не спорит и внимание отвлечено на абстрактные темы. Самое время бить вопросом».

— Как собираетесь поступить с наследством, Юлия?

Она в этот момент делала глоток. Как отметил Злобин, рука, державшая стакан, не дрогнула.

— Откажусь. Свои деньги у меня есть, а от Владлена Кузьмича мне ничего не надо. «При его жизни ты рассуждала иначе», — подумал Злобин.

Она, словно угадав его мысли, насупилась.

— Вы думаете о чем-то плохом, — тихо произнесла она.

— Я думаю о пяти миллионах на счету у Мещерякова.

— А разве они не находятся в доверительном управлении у Самсонова? — вполне искренне удивилась Юлия.

Злобин придвинулся к столу. Постарался придать голосу доверительные нотки.

— Видите ли, Юля. Вы не один год жили с Мещеряковым. Я не знаю, оставил ли он завещание и кем вы там значитесь, но очень легко доказать факт совместного проживания и ведения хозяйства. В суде это займет не больше недели. Будет вынесено решение считать вас фактической женой. В результате вы окажетесь наследницей первой очереди. Следом подаете иск на признание договора с Самсоновым недействительным, так как он грубо нарушает ваши имущественные права. Вы понимаете, о чем идет речь?

— Честно говоря, не очень.

— Речь идет о пяти миллионах, — продолжил давить Злобин. — Сумма и до дефолта астрономическая, а сейчас и подавно.

Юлия внимательно всмотрелась в его лицо. Показалось, что в глазах притаилась тревога, но не за себя, а за него Злобина.

— Вы же не жадный человек, Андрей Ильич. Почему с такой дрожью в голосе вы говорите о деньгах?

— На чужие деньги мне, простите, наплевать.

— И мне тоже. Даже если я их получу, все отдам в свой детский дом.

— Пять миллионов, — напомнил Злобин. На лице Юлии не отразилось ничего, полная безмятежность.

— Бог с ними, — махнула она рукой. — И это притом, кстати, что нужды что-то кому-то доказывать нет.

Она легко встала из-за стола, выскочила в прихожую.

— Ношу с собой который день, — раздался оттуда ее голос. — Мальчик ваш, Валя Шаповалов, попросил принести.

Она вернулась на кухню. Положила перед Злобиным бланк с сиреневыми гербовыми разводами.

— Вот, смотрите. По закону я дочь Владлена Кузьмича. Уже месяц.

Злобин профессиональным глазом осмотрел бланк, намертво запомнил регистрационный номер. «Вот это сильный ход! — подумал он. — Скрутила-таки деда окончательно».

— Чья инициатива? — спросил Злобин.

— Конечно же, Владлена Кузьмича. — Юлия села на свое место и как ни в чем не бывало принялась пить травяной отвар.

— Зачем ему это было нужно? — Злобин решил не прятать удивления.

— Тантра, — ответила Юлия. — Считается, что в качестве партнерши следует выбирать женщин из низкого сословия, ведущих маргинальный образ жизни. В них бурлит энергия Шакти в отличие от тех, кто настроен на дом и семью. Рожавших желательно вовсе не использовать.

— И вы ни разу не рожали? — задал вопрос Злобин, решив, что под первую часть требований Юлия подходила полностью.

— Это было исключено. — В ее голосе не прозвучало ни грусти, ни сожаления. — Более того, это было непреложным условием работы у Владлена Кузьмина.

Она крепкими зубами откусила тостик. Злобину пришлось подождать, пока прожует. Но нового вопроса задавать не пришлось, Юлия продолжила сама:

— Что же касается удочерения, то и этому есть объяснение. — Она алым язычком слизнула крошку с губы. — Владлен Кузьмич шел, как говорят, «путем левой руки». Адепты этого учения стремятся нарушать все существующие табу.

— Сожительство с дочерью тоже сюда входит?

— Угу, — кивнула Юлия. — Что вы так смотрите? Думаете, было бы лучше, если бы он спал с родной дочерью?

— А мог бы?

— Конечно, — не задумываясь ответила Юлия.

«Есть Бог, если из окна такого гада выкинул», — подумал Злобин, наклонив голову, чтобы спрятать глаза, в которых полыхал огонь.

— Вас интересует, как я к этому отношусь? — спросила Юлия.

— Как тантра велит, так и относитесь, — не сдержав раздражения, пробурчал Злобин.

— О, тантра ничего не отнимает, она только дает. — Юлия безмятежно улыбнулась. — Не верите? Например, я знаю, что сейчас прозвенит звонок.

В прихожей раздался мелодичный зуммер.

Злобин насторожился.

— Это ваш мобильный, наверное. Мой телефон звенит, а мобильный поет «Естердей». — Юлия проворно вскочила. — Сейчас принесу.

— Я сам. — Злобин приподнялся.

Но она уже выбежала из кухни. Через секунду вернулась, неся пиджак Злобина. В нем все еще настойчиво пиликал телефончик. «Не стала смотреть на определитель номера. Ну просто сама вежливость», — подумал Злобин, доставая мобильный.

На определителе горел номер Барышникова.

— Да, слушаю!

Юлия вышла, плотно закрыв за собой дверь.

— С добрым утром, дружище! — раздался бодрый голос Барышникова. — Не разбудил?

— Уже на работу еду, — бодро соврал Злобин. Прикинул, что от дома Мещерякова до прокуратуры не больше десяти минут на машине. — Минут через пятнадцать буду на проспекте.

— Не торопись в контору, Ильич. Позавтракаем в забегаловке у метро. Новости есть.

— Какие? — Никаких, кроме отвратительных, Злобин не ждал.

— Не по телефону… Но ты учти, с тебя ведро рома, — бодро грохотал в трубке голос Барышникова. — Намек понял?

Злобин помял висок. С трудом сообразил, что Барышников таким образом шифрует удачный заход в квартиру Шевцова.

— Не понял. Получилось, что ли?

— Не то слово! — рассмеялся Барышников. — Если б не верил в твою честность, подумал бы, что ты сам подбросил. Ладно, до встречи!

— Стой! — Злобин спохватился, посмотрев на стакан, оставленный на столе. — Дуй на Шереметевскую, к дому терпилы. Оформим опознание, как положено.

— Ильич, если тебе понятые верные нужны, то у меня полная записная паспортных данных. Проставим в протокол, комар носу не подточит, — забасил Барышников.

— Миша, срочно… — У Злобина чуть не слетело с языка «сюда», едва успел проглотить. — Срочно в адрес! — поправился он.

— Есть, товарищ генерал! — без особого энтузиазма отозвался Барышников. Злобин отключил связь.

— Можно? — Юлия приоткрыла дверь.

— Конечно. — Злобин встал. — Мне пора. Юлия успела переодеться. Белый махровый халат сменила на вчерашний костюмчик.

— Вас подбросить? — спросила она. — Я только накрашусь, и можем ехать.

Злобин машинально отметил, что нужды наносить макияж нет. На гладком лице цвета старой слоновой кости отчетливо выделялись сочные губы. А глаза… В них лучше не смотреть.

— Юлия, я жду вас внизу. Сейчас приедет мой сотрудник. Нужно кое-что опознать. Варавина послушно кивнула.

— Андрей Ильич, вы только не…

— Не надо, Юлия, — оборвал ее Злобин. — Все это было наваждением и сном.

Спускаясь в лифте, он разглядывал себя в мутном, заплеванном зеркале. Машинально потер подбородок. Отдернул руку. Щетины на подбородке не было. Всегда, всегда, стоило не побриться с утра, ладонь терлась о щетину как о наждачную бумагу. А тут — ровно и гладко, словно чисто выбрился. «Чур меня!» — суеверно прошептал Злобин.

Злобин задрал голову, посмотрел на окна квартиры Юлии.

«Прекрасно виден вход в подъезд и место, где Самсонов парковал свою машину, — мысленно прикинул он. — Она была дома в час смерти Мещерякова. Его квартира выходит окнами на другую сторону. Само собой, как падал, видеть не могла. А Самсонова с Шевцовым? Не видела или сознательно молчит?»

Он вспомнил, что Юлия по-своему понимает «видеть». И чертыхнулся. Такие видения ни один здравомыслящий следователь в расчет не примет. И он не собирается. Мало ли что померещится от нервного перевозбуждения? А вот факты неоспоримые — штука серьезная.

Как раз в это время во двор ворвался блеклого вида «жигуленок». Злобин облегченно вздохнул. Чертовщина кончилась, началась грубая, но понятная реальность.

Барышников вылез из салона, приветственно помахал папкой. Лицо его, немного помятое и бледное, светилось неподдельной радостью.

— Именинник ты сегодня, Ильич! — приветствовал он Злобина.

Злобин в ответ выдавил кислую улыбку.

— Что, не с той ноги встал? — Барышников е тревогой заглянул ему в глаза.

— Типа того, — ответил Злобин.

— А я вообще не спал! — Барышников похлопал ладонью по папке. — Задал ты мне работенку, Ильич. Со времен комитетской молодости так не пахал. Думаешь, легко в чужую квартиру влезть и не засыпаться? Ага! Там этот отморозок столько контролек понаставил, ты бы видел. А соседи у него… Это не соседи, а совет ветеранов КГБ. В маразме, а бдительность не утратили.

— Чисто сработал? — оборвал его Злобин.

— Нагло, но чисто. Гарантирую. — Барышников перешел на деловой тон. — Шевцова пасли всю ночь, попутно готовясь к операции. Рассчитывали проникнуть в квартиру, когда он на работу уедет. Проблема была, он собаку держит, живодер, а не собака. Без опытного кинолога соваться было бесполезно. Ну и соседей не мешало разбросать по ДЭЗам, паспортным столам и собесам, чтобы под ногами не путались. А часов в семь Шевцов выскочил пробежаться и пса своего прихватил. Я и рискнул.

— Риск — дело благородное. Когда результат есть.

Вместо ответа Барышников распахнул папку, показав крупноформатное фото зажигалки.

— Она? — спросил Злобин.

— Откуда я знаю, — усмехнулся Барышников. — Пусть твоя мадам опознает. А мое дело маленькое: стырил — и бежать. Где, кстати, мадам?

— Сейчас выйдет. — Злобин взял в руку верхний снимок. — Под описание подходит. Вон и блямба спецназовская есть. И вмятина от пули имеется.

Барышников разложил веером другие снимки.

— Ильич, только не захваливай меня, а то испорчусь, — сверкая смеющимися глазами, предупредил он. — Я еще парочку таких же «Зиппо» снял. Фотографии пронумерованы. Опознание проведем, как в учебнике.

— Ну ты, Миша, даешь! — выдохнул от восхищения Злобин. — И когда только успел?

— Ненормированный рабочий день, — вздохнул Барышников. — С тебя причитается, не забыл?

— После дела поставлю ведро.

— Один не пью. — Барышников кивнул на машину. — Дам двоих надежных мужиков. Сейчас подмахнут протокол как свидетели. А чего ты хотел? Возьмем местных бабок, в ОВД через пять минут знать будут.

— Резонно, — согласился Злобин. Из подъезда вышла Юлия. Замерла, щурясь от яркого утреннего света.

— Однако… — с трудом выдавил Барышников. Он обшарил взглядом фигурку Юлии и с трудом отвел глаза.