Особенности в устройстве римской магистратуры

§ 60. Мы отметим только следующие две важные особенности.

1) В республике все магистраты коллегиальны, т.е. каждая должность имела одновременно нескольких представителей, коллег. Но особенность этой коллегиальности состояла в том, что каждый коллега мог делать распоряжение совершенно самостоятельно, и все граждане обязаны были повиноваться этим распоряжениям так, как будто издавший их был единственным представителем должности. Коллегиальное устройство римской магистратуры не основывалось на решении дел большинством. Другой коллега мог посредством intercessio лишить распоряжение силы, но если он этого не делал, то оно имело такую же полную силу, как распоряжение большинства в современных нам коллегиях (попытку объяснить эту коллегиальность см. в § 42).

Так как в силу принципа коллегиальности каждый из коллег известной магистратуры мог вести всякое дело, относившееся к ведомству этой магистратуры, то нередко между коллегами могло возникать столкновение по вопросу о том, кто должен вести дело, например, кто будет командовать войском в таком-то сражении или походе, кто будет судить такое-то дело и т.д. Во избежание столкновений дела, подлежавшие ведению каждой магистратуры, заранее распределялись между ее коллегами или на весь срок их службы, или на более короткие сроки. Такой специальный круг дел, выделяемый каждому коллеге из всего ведомства магистратуры, назывался провинцией (provincia). Провинция определялась или очередью (например, децемвиры творили суд поденно, консулы менялись в исполнении обязанностей помесячно), или соглашением между коллегами, или жребием*(192).

2) Подчиненность. При царях не могло быть речи о коллизии властей, потому что тогда была только одна власть - царская, а остальные власти были только ее орудиями. Но в республике, при существовании многих магистратур, коллизия властей стала возможна, а вследствие этого явилась необходимость выработать правила подчиненности одних магистратов другим. Эти правила представляли две особенности.

Во-первых, подчиненность состояла в том, что подчиненный обязан был повиноваться приказам или запретам старшего магистрата; но за этим исключением он был совершенно самостоятелен: как бы важно ни было дело, если только оно принадлежало к предметам его ведомства, он мог решать его, не спрашивая указаний у старших магистратов.

Во-вторых, римские магистратуры в отношении подчиненности не представляют стройной иерархической лестницы. Для определения, кто кому подчинен, в римском государственном праве употреблен был другой прием: выработаны были понятия о major и par potestas. Кто имел major potestas, тот мог приказывать магистратам, имевшим сравнительно с ним minor potestas. Major potestas принадлежала: 1) всем магистратам cum imperio относительно всех магистратов sine imperio*(193), например, консулу и претору относительно эдила и квестора (сомнительно положение цензора: он был sine imperio, но имел auspicia majora; едва ли он имел minor potestas); 2) в самом imperium различали majus и minus imperium и по этому определяли подчиненность магистратов cum imperio; таким образом, диктатор имел major potestas относительно всех магистратов, консул - относительно претора, магистрат - относительно промагистрата.

Par potestas принадлежит коллегам каждой магистратуры относительно друг друга. Этот термин означает власти однородные, но равносильные, значит, не подчиненные друг другу. Коллизии между коллегами устранялись или с помощью провинций, или по правилам интерцессии, о которой будет сказано ниже.

Наконец, были и такие магистратуры, которые не были относительно друг друга ни major, ни par potestas, а именно, магистратуры, разнородные по кругу ведомства, например, эдил относительно квестора, цензор относительно магистратов cum imperio (вероятно).

§§ 61-69. Права, общие всем или многим магистратам

§ 61. Imperium и potestas. Все магистратские права римляне делили на две группы, из которых одну называли imperium, другую potestas. В первой заключались права, дававшие сильнейшую, во второй - меньшую власть. Соответственно этому и все магистраты делились на magistratus cum imperio и sine imperio. Первые имели не только imperium, но и potestas, вторые только potestas.

Однако в наших источниках мы не находим определенного указания признаков, по которым римляне распределяли права в эти группы. Неудивительно поэтому, что в настоящее время исследователи римского государственного права весьма различно определяют понятия imperium и potestas. Самое бесспорное, но зато и самое неопределенное понятие было сейчас дано: imperium означает права, дающие более сильную, potestas - более слабую власть. Моммзен определяет imperium таким образом, что это есть высшая власть, облеченная правом командования войском и т.н. юрисдикции, potestas означает власть тех магистратов, которые не имеют этих двух важных прав*(194). Хотя это определение и не охватывает некоторых прав, принадлежавших магистратам cum imperio, но его должно признать наиболее удовлетворительным, потому что оно ясно и указывает на два наиболее важных права, отличавших imperium от potestas*(195).

Какой потребностью вызвано было и поддерживалось это деление власти? Мы высказали предположение, что оно возникло еще в царское время, и там же указали на причину его (см. § 29). Так как консульская власть была прямой наследницей царской, от которой она первоначально отличалась только краткосрочностью, то естественно, что и в ней сохранилось то же различие и по той же самой причине. Когда под влиянием борьбы сословий эта единая власть, соединявшая в себе и imperium и potestas, стала разветвляться в целую систему магистратур, кроме старой причины появилась новая, требовавшая сохранения различия во власти, и притом уже свойственная не одним римлянам, а и всякому другому народу, живущему в государственном союзе: при создании новой должности нужно было определить, какие права предоставлялись ей; естественно, что это определение делалось с помощью уже привычных понятий "cum imperio" и "sine imperio", когда требовалось только в крупных чертах определить степень власти*(196).

К magistrates cum imperio принадлежали: interrex, dictator, X-viri legibus scribundis, consules, tribuni militum consulari potestate и praetores. Все остальные магистраты были sine imperio.

Перейдем к подробному рассмотрению отдельных прав, общих всем или многим магистратам.

§ 62. Auspicia. Понятие об ауспициях дано выше (§ 16). Различались следующие виды их: auspicia impetrativa, когда знамение было ответом на предложенный вопрос, и auspicia oblativa, когда знамение являлось случайно; auspicia privata, относившиеся исключительно к частным интересам граждан, и auspicia publico, или Populi Romani, имевшие отношение ко всему римскому народу. Мы будем говорить о последних.

Право совершать ауспиции от имени народа принадлежало только магистратам и притом всем. Но если случайно не оставалось ни одного магистрата cum imperio, то ауспиции возвращались к своему первоначальному источнику - к патрицианским сенаторам вообще и в частности к тому из них, кто был в данный момент между царем.

Если ауспиции совершаются магистратом cum imperio, то они называются auspicia maxima или majora, если же они совершаются низшим магистратом, например, квестором, эдилом, то называются minora. Цензор, хотя он был sine imperio, однако имел auspicia majora. На основании этого различия в ауспициях все магистраты делились на magistratus majores и minores. К первым принадлежали все magistratus cum imperio и цензор, ко вторым все остальные.

Сказанное до сих пор относилось к auspicia impetrativa. Что касается auspicia oblativa, случайных знамений, то магистрат мог сам быть свидетелем их, или кто-либо другой мог заявить ему о виденном (nuntiatio). В последнем случае от магистрата зависело, поверить заявлению или нет и истолковать смысл знамения. Однако заявление некоторых лиц, в силу их особого положения, признавалось всегда достоверным, почему магистрат и не мог игнорировать его. Такую силу имело заявление авгура, присутствовавшего в народном собрании: если он заявлял о неблагоприятном знамении, то магистрат, руководивший собранием, должен был распустить его. Такую же силу имело и заявление одного магистрата другому (в этом случае оно называлось obnuntiatio). Самый обыкновенный случай обнунциации был тот, когда один магистрат намеревался созвать народное собрание для выборов или утверждения проекта закона, а другой в это же время для какой-нибудь иной цели совершал ауспиции посредством наблюдения неба, т.е. ожидал, не появится ли там молния, знамение, для народного собрания неблагоприятное. Поэтому, если последний магистрат заявлял, что он видел молнию, первый обязан был отсрочить собрание.

В конце республики обнунциацией стали злоупотреблять ради партийных целей, именно, чтобы помешать проведению в собрании предложений, неугодных партии. Вследствие этого обнунциация относительно народных собраний была совсем запрещена (696 г.).

§ 63. Главное командование войском (imperium в тесном смысле). Одну из важнейших частей власти магистратов cum imperio составляло право главного командования, которое также называлось imperium. В этом тесном смысле imperium заключало в себе разнообразные правомочия, более или менее необходимые для главнокомандующего. Сюда относились: 1) право производить набор войска из граждан, а позднее и из союзников, а равно и назначать офицеров, кроме тех должностей, которые замещались по народному выбору (каковы квесторы и часть военных трибунов); 2) право вести войну с теми народами, с которыми у Рима не было ни союза, ни даже перемирия, а равно и право заключать миры, перемирия, договоры о сдаче и т.п., причем, впрочем, римское правительство могло и не утвердить такие договоры; 3) право распоряжаться военной добычей. Напротив, распоряжение суммами, отпущенными из римской казны, находилось в руках квестора; 4) право уголовного суда; 5) право носить титул императора (не ранее как после серьезной победы) и право на триумф (после счастливого окончания войны).

§ 63а. Административное взыскание (coercitio). Coercitio есть право магистрата единственно по своему усмотрению налагать взыскание на лиц, оказавших неповиновение его распоряжению или помешавших ему при исполнении его обязанностей или оскорбивших его лично.

Это понятие будет яснее при сравнении его с наказанием по суду. Административное взыскание отличается от судебного и по цели, и по порядку наложения, и по свойствам наказуемых деяний. Цель coercitio состоит не только в возмездии за нарушенное право, но и в том, чтобы обуздать строптивого гражданина и принудить его действительно к исполнению того, чего требует магистрат. Порядок взыскания по суду требует, при рассмотрении доказательств виновности, соблюдения известных форм, например, магистрат должен допросить обвиняемого публично в три срока, на обвинительный приговор он должен допустить провокацию к народу. Порядок административного взыскания никаких формальностей в себе не заключает. Если магистрат лично присутствовал при совершении проступка, он мог немедленно наказать виновного; если не присутствовал, мог расследовать дело, как хотел. Деяния, наказуемые по суду, заранее точно определяются законом; при административном взыскании они не могут быть определены точнее, чем это сделано выше при установлении понятия coercitio. Сам магистрат должен решить, какие поступки он признает за неповиновение, помеху или оскорбление.

Потребность предоставления магистратам права административного взыскания заключается, во-первых, в том, что закон не может заранее предусмотреть всех вредных деяний, которые могут проявиться в общественной жизни, и потому по необходимости должен дать магистрату полномочие действовать в известных случаях по усмотрению; во-вторых, в том, что некоторые деяния по характеру своему требуют быстрых мер, а быстрота возможна только тогда, когда магистрат не связан формальностями судопроизводства.

Кому принадлежит право административных взысканий? 1) Всем магистратам cum imperio, т.е. консулам, преторам, диктатору и разным экстраординарным магистратам, каковы, например, децемвиры, военные трибуны и т.д. 2) Плебейским трибунам. 3) Магистратам sine imperio - в ограниченных размерах; именно они имели только право налагать имущественные штрафы. Исключение составляют квесторы, которые, кажется, совсем не имели coercitio, потому что по свойству их занятий (заведование казной) в этом не было надобности. Низшие магистраты в начале республики совсем не имели права административных взысканий. Оно было дано им законом Aternia Tarpeja 300 г. (см. § 51).

Виды административных взысканий были весьма разнообразны: смертная казнь, лишение свободы, телесные наказания, конфискация всего имущества, штраф (т.е. конфискация части имущества) и взятие залога. Но все виды взысканий принадлежали далеко не всем магистратам и не во всех случаях. Только цари были не ограничены в этом отношении, а республиканские магистраты такую же неограниченность сохранили на войне, а в городе только относительно иностранцев; в пределах же городской черты они не могли употреблять относительно граждан ни смертной казни, ни телесных наказаний, ни высоких имущественных штрафов (сравни постановления законов Valeria Poplicolae и Aternia Tarpeja, § 43 и 51). Эти наказания были возможны только по суду. Таким образом, в черте города магистраты могли применять следующие виды взысканий. 1) Арест (prensio и abductio in carcerem, in vinculo). Это право принадлежало только magistratus majoribus и плебейским трибунам. Первые могли арестовать не только простых граждан, но и низших магистратов и сенаторов, а вторые всех, не исключая и консулов. Нужно, впрочем, заметить, что в лучшие времена республики ни те, ни другие не злоупотребляли этим правом и прибегали к нему редко; только к концу республики (с VII века), когда политическая жизнь извратилась, трибуны стали часто прибегать к этому средству. 2) Штраф (multa) в пределах, установленных законом Aternia Tarpeja, т.е. не выше 2 овец и 30 быков или 3020 ассов. 3) Взятие залога (pignoriscapio). Вещь, взятую в залог, обыкновенно не продавали, а уничтожали.

§ 64. Уголовный суд. Уголовная юрисдикция выросла из coercitio. В царской власти эти две стороны юридически не различались. Но в республике, как сейчас было указано, законы Valeria Poplicolae и Aternia Tarpeja положили начало разграничению, постановив, что известные наказания могут быть налагаемы только по суду.

В чем уголовный суд отличается от административного взыскания, об этом было сказано в предыдущем параграфе. Случаи, в которых магистрат обязан прибегать к суду, а не к coercitio, определялись свойством не преступлений, а наказаний. Видов наказаний, налагаемых по суду, было два: смертная казнь и денежный штраф высших размеров (телесные наказания рано вышли из употребления).

Наконец, что касается того, каким магистратам принадлежало право уголовного суда, то теоретически оно принадлежало всем тем, которые имели coercitio; но в действительности оно сосредоточилось в руках только некоторых. Главным образом уголовный суд производился квесторами, но не в силу их собственного права, а по предполагаемому поручению от консула (см. сказанное в § 43 о последствиях закона Валерия Попликолы). Квесторы произносили приговор и затем, после провокации, поддерживали свое обвинение в народном собрании. Далее, по некоторым специальным преступлениям суд производили эдилы и плебейские трибуны. Подробности их компетенции будут изложены в очерке отдельных магистратур.

§ 65. Гражданский суд (jurisdictio). Словом jurisdictio в широком смысле называлось разрешение спорных отношений между частными лицами, причем сюда относились и некоторые такие споры, которые в наше время подлежат уголовному суду, например, иски о краже, о телесных повреждениях. Но это общее определение не дает ясного понятия о правах, которые обозначались словом jurisdictio. Укажем на эти права в отдельности.

1) Право назначения присяжного судьи (judex unus) для решения тяжбы между римскими гражданами (jurisdictio в самом тесном смысле слова). 2) Право назначения одного присяжного судьи или нескольких (они в таком случае назывались recuperatores) для решения тяжб римских граждан с иностранцами или иностранцев друг с другом. В обоих этих случаях магистрат только регулирует тяжбу, т.е. наблюдает, чтобы она была ведена правильно, но не решает ее сам, предоставляя решение вышеназванным судьям. 3) Право решения некоторых спорных отношений частных лиц непосредственно самим магистратом, без передачи дела особому судье. Здесь разумеются такие отношения, которые не были определены ни обычаем, ни законом. Магистрат должен был решить спор по своему усмотрению, на что имел полномочие только тот, кому предоставлена была jurisdiction*(197). Так как во всех трех случаях дело шло о решении спорных дел, то все три описанных права назывались одним общим именем jurisdictio contentiosa. 4) Право содействия частным лицам при совершении бесспорных гражданских сделок, каковы, например, перенесение права собственности с одного лица на другое, отдача детей в усыновление, отпущение раба на волю. Здесь магистрат не решал никакого спора; он своим участием только придавал большую крепость сделкам, которые частные лица совершали по добровольному соглашению (нечто вроде того, что у нас называется нотариальными актами). Потому это право магистрата называлось jurisdictio voluntaria.

Jurisdictio составляла существенную часть imperium'a (см. определение этого последнего Моммзеном в § 61). Поэтому первоначально она принадлежала всем магистратам cum imperio, и ее не имели магистраты sine imperio. Но с течением времени это общее правило подверглось значительным видоизменениям. Так, юрисдикция была предоставлена курульным эдилам (которые были sine imperio), впрочем, в ограниченном виде, именно только по тяжбам, возникавшим из торговых сделок. Наоборот, после создания должности претора специально для гражданской юрисдикции остальные магистраты cum imperio почти совсем лишились этого права*(198); за ними сохранилось лишь jurisdictio voluntaria. Только после появления провинций (в смысле территориальном) римляне вынуждены были правителям их (проконсулам и пропреторам) предоставить полную юрисдикцию (и contentiosa и voluntaria) в пределах их провинции.

§ 66. Jus agendi cum populo. Этим термином обозначается право обращаться к народному собранию с тем, чтобы оно постановило какое-нибудь решение. От этого права надо отличать простое сообщение чего-нибудь народу, который при этом ничего не решает. На последнее имеет право всякий магистрат, на первое только магистраты cum imperio и притом только те, которые могут функционировать в городе, следовательно: царь, interrex, консул, претор, диктатор, magister equitum (вероятно), военные трибуны с консульской властью и экстраординарные магистраты с характером консульской власти, например, децемвиры (legibus scribundis). Плебейские трибуны имели только jus agendi cum plebe. Ни промагистраты, ни магистраты sine imperio не имели jus agendi cum populo.

Таким образом, можно признать за общее правило, что jus agendi cum populo (всенародное собрание) было предоставлено только магистратам cum imperio. Но из этого правила были допущены некоторые исключения вследствие того, что некоторым магистратам sine imperio было предоставлено право уголовного суда. Таким образом, магистратам, на приговор которых возможна была провокация, было предоставлено созывать народное собрание для окончательного решения дела. Квесторы и плебейские трибуны, приговаривавшие виновного к смертной казни, имели право созывать центуриатное собрание*(199); курульные эдилы, приговорившие виновного к высокому имущественному штрафу, имели право созывать патрицианско-плебейское трибутное собрание (comitia tributa).

§ 67. Право обращаться к сенату. Оно было двух родов: 1) Jusreferendi, право созывать сенат и требовать от него заключения по предложенному вопросу принадлежало только магистратам cum imperio. Его не имели промагистраты, хотя бы они были cum imperio, цензоры и все низшие магистраты sine imperio. Плебейские трибуны первоначально также не имели этого права. Но когда они стали признаваться не сословными, а всенародными магистратами, они получили и jus referendi; 2) право делать сообщения сенату, право обращаться к нему с речью принадлежало и промагистратам, и магистратам sine imperio до квестора включительно, т.е. цензорам, эдилам и квесторам. Все остальные низшие магистраты не могли даже присутствовать в сенате.

То и другое право не надо смешивать с правом подавать мнение и голос при решении дел (т.н. jus sententiae dicendae). Это было право собственно сенаторов, и ни один магистрат, пока он был в должности, не имел его, хотя бы и сам был сенатором.

§ 68. Интерцессия. Этим именем называется право кассации совершенных уже актов, вследствие которой не получают юридической силы и все последующие акты, которые основываются на первых.

Это определение, принадлежащее Моммзену*(200), разделяют не все исследователи римского государственного права. Некоторые, например, Карлова, определяют интерцессию как запрещение будущих актов. Но, по справедливому замечанию Моммзена, спор идет больше из-за слов. Предположим, что какой-нибудь юридический акт слагается из нескольких действий и что интерцессия наступила после первых действий; вследствие уничтожения их юридической силы и остальные действия, как основывающиеся на первых, юридически будут считаться ничтожными. Таким образом, если мы будем глядеть в прошлое, то действие интерцессии мы назовем кассацией, если в будущее, то назовем его запрещением. Но название кассации правильнее потому, что интерцессия всегда предполагает уже совершенные действия - все или только некоторые: при интерцессии против магистратских декретов и сенатусконсультов она предъявляется после их постановления, относительно постановлений народных собраний - после того, как будут произведены некоторые подготовительные действия к постановлению (обнародованы законопроект или кандидаты, сделано распоряжение о созыве собрания).

Относительно того, кому принадлежало право интерцессии, нужно остерегаться ошибочного взгляда, будто оно принадлежало только плебейским трибунам. В их руках оно действительно достигло высшего своего развития, и они пользовались им чаще всех. Но тем не менее, оно принадлежало всем равным магистратам (т.е. имеющим par potestas) против равных, всем имеющим major potestas против имеющих minor potestas (сравн. § 60)*(201). Интерцессия в силу major potestas принадлежала диктатору относительно консула, консулу - относительно претора, эдила и квестора. Плебейский трибун имел право интерцессии относительно всех магистратов, кроме диктатора.

Последствие интерцессии состояло в том, что акт, против которого она была предъявлена, считался юридически как бы несовершенным. В некоторых случаях, однако, это последствие могло на практике оказаться недействительным, именно, если магистрат, не обращая внимания на интерцессию, приводил опротестованное распоряжение в исполнение. В таком случае интерцедирующий магистрат мог поддержать свой протест посредством административных взысканий (coercitio) с магистрата, пренебрегающего интерцессией. Но так как coercitio мог употреблять только магистрат с высшей властью, то это средство принадлежало далеко не всем тем магистратам, которые имели jus intercessionis. На практике оказалось, что вполне действительная интерцессия была только у плебейских трибунов, так как они имели coercitio даже против консулов.

§ 69. Курульные магистраты. Магистраты имели право на разные внешние почетные отличия. Мы остановим внимание на одном из них: некоторые магистраты имели право сидеть при отправлении обязанностей на кресле из слоновой кости, которое называлось sella curulis и считалось наследием от царей. Это право принадлежало всем magistratus majores и, кроме того, курульным эдилам. Отсюда происходит и деление всех магистратов на curules и non curules. Практический интерес этого деления заключался в том, что гражданин, занимавший курульную магистратуру, причислялся со всем своим потомством к нобилитету (см. § 55).

§§ 70-77. Отдельные магистратуры

§ 70. После всего, что было сказано о магистратурах в историческом очерке и в общей части систематического очерка, нам достаточно будет дать самые краткие дополнительные сведения об отдельных магистратах*(202).

Консулы. Числом - 2. Выбираются в центуриатном собрании. Консулы были прямыми наследниками царской власти, так что власть их была настолько обширна, насколько это было возможно для нормального магистрата после всех ограничений, которые были указаны в историческом очерке. Поэтому консулы могли исполнять всякое дело, если для него не было особого магистрата или если компетентный магистрат по случаю болезни, смерти или иной причине не мог исполнять его. Но главное назначение консулов составляло военное дело. Их власть в этом отношении первоначально простиралась на всю Римскую область. Но когда появились провинции за пределами Италии, их власть ограничилась Италией; вне Италии она действовала только там, куда консул бывал специально посылаем для командования во время войны. Военная власть консула была почти совершенно уничтожена при Сулле, когда было постановлено, что в Италии не должно стоять войско, а консулы должны заниматься гражданским, а не военным управлением.

О праве консулов созывать народные собрания и сенат было говорено несколько раз.

§ 71. Диктатор. Цель этой магистратуры - централизация власти для отпора внешней опасности или прекращения внутренних смут. Этим объясняется, почему диктатор не имел коллег. Назначался диктатор консулом (dicere dictatorem) из числа консуляров. По назначении он должен был, как и прочие магистраты cum imperio, еще получить imperium посредством lex curiata de imperio. Срок диктаторской власти определялся достижением цели, для которой диктатор был назначен; но во всяком случае он не должен был продолжаться более 6 месяцев. По силе власти диктатор был выше всех магистратов, почему они все и были подчинены ему. Первоначально он был даже свободен от провокации; но после Lex Valeria Horatia она была распространена и на него (см. § 52). От сената диктатор не зависел, кроме одного пункта, в котором, по-видимому, он был менее самостоятелен, чем консул: без разрешения сената он не мог брать денег из казны. Вероятно, это объясняется желанием сената иметь в своих руках средство против почти неограниченной власти диктатора. Предметы ведомства диктатуры не были точно определены. Теоретически, как высшая власть, диктатор мог ведать всякое дело. Но на практике главное, почти единственное его дело было военное.

Диктатор, тотчас по вступлении в должность, выбирал из консуляров начальника конницы, magister equitum, который теоретически считался ниже консула, но фактически был выше его. После диктатора он был первое лицо.

§ 72. Преторы. Избираются в центуриатном собрании. Что касается числа их, то первоначально был только один претор; так как назначение его было - jus in urbe dicere, то он и назывался praetor urbanus. Около 512 г. решено было избирать еще второго претора, назначение которого было решать гражданские споры, возникавшие между гражданином римским с одной стороны и иностранцем (peregrinus) с другой, или между иностранцами с той и другой стороны, почему его и называли иногда praetor peregrinus. Но увеличение числа дел заставило постепенно увеличить число преторов, так что при Сулле оно поднялось до 8, а при Цезаре до 16.

Претор юридически не есть особая магистратура; он есть младший коллега консулов. Поэтому власть его консульская, но по отношению к консулу сила ее меньше (imperium minus). Точно так же по предметам ведомства претор теоретически способен, как и консул, исполнять всякое дело; но при самом учреждении должности ему была отведена специальная provincia - заведование гражданской юрисдикцией (jurisdictio; понятие о ней указано в § 65); при Сулле, кроме того, они должны были председательствовать во вновь учрежденных уголовных судах (т.н. quaestiones perpetuae). Однако, если бы обстоятельства потребовали, претор мог действовать во всех тех случаях, где мог действовать и консул, например, созывать народные собрания, сенат, производить набор, предводительствовать войском и т.д.

§ 73. Плебейские трибуны. Они выбирались только из плебеев, с 283 г. в concilia plebis tributa. Число их с 297 г. было 10.

Предметы ведомства плебейских трибунов определить невозможно, потому что их власть была по преимуществу отрицательная, протестующая, и в качестве таковой простиралась почти на все области государственной жизни. Но мы можем указать на права трибунов, и этим определится вполне их юридическое положение. Права эти развивались в течение многих веков, почему их удобнее рассмотреть в двух фазисах - до и после слияния сословий. В первом фазисе трибуны являются сословными представителями плебеев, во втором - магистратами всего римского народа, хотя эта должность никогда не считалась в строгом смысле нормальной магистратурой и не была, да и не могла быть прилажена к остальной системе магистратур*(203).

Права трибунов до слияния сословий были указаны раньше (§ 49): jus auxilii, перешедшее постепенно в jus intercessionis, coercitio; именно jus prensionis и multae dicendae и jus cum plebe agendi, последнее простиралось только на предметы, касавшиеся исключительно плебейского сословия.

После слияния сословий эти права частью получили большее развитие, частью пополнились новыми. 1) Право обвинения по уголовным делам. В самом начале республики трибуны этого права не имели. Если кто нарушал leges sacratae, то он становился homo sacer ipso jure, без всякого предварительного обвинения и суда. Но когда плебеи добились того, что римское государственное право признало их за особое сословие в государстве, трибуны постепенно присвоили себе право выступать с уголовным обвинением против тех, кто нарушал права или интересы этого сословия. Обыкновенно они сначала привлекали обвиняемого к своему собственному суду (так же, как и квесторы), произносили обвинительный приговор, на который, конечно, приносилась провокация в народное собрание, и в этом собрании они защищали свой приговор, т.е., другими словами, выступали обвинителями. Если они приговаривали обвиняемого к смертной казни или конфискации всего имущества (как виновного в преступлении против государственного порядка, perduellio), то они обвиняли перед центуриатным собранием, если же к штрафу, не превышавшему половины имущества обвиняемого, то в concilium plebis tributum. После слияния сословий это право трибунов расширяется: они выступают с обвинением не только за нарушение плебейских прав, но и за преступления против всего римского народа. Они являются как бы защитниками интересов этого последнего против злоупотреблений магистратов и публиканов. Почти все политические процессы во второй половине республики ведутся трибунами.

2) Право руководить плебейским собранием при выборах и законодательстве. После закона Гортензия трибуны обнаруживают более энергии, чем другие магистраты, в проведении новых законов.

3) Право ауспиций, которое много содействовало уравнению трибунов с другими магистратами, но зато и поставило их, подобно другим магистратам, в зависимость от духовных коллегий, так как эти последние могли парализовать мероприятия трибунов, объявляя их порочными с религиозной точки зрения.

4) Jus referendi. В древнейшее время трибун совсем не имел доступа в сенат, разве только консул считал нужным пригласить его для объяснений. Но когда трибуны приобрели jus intercessionis, то они добились права ставить свою скамью перед дверью сената, чтобы оттуда следить за ходом прений и объявлять свое veto. Наконец, вероятно, в начале V в. трибуны получают jus referendi, т.е. право делать предложения сенату и требовать его решений.

Право интерцессии по отношению ко всем властям, соединенное с правом административных взысканий (coercitio), уголовного обвинения и широкой законодательной инициативы - все это, вместе взятое, дало трибунам чрезвычайную политическую силу, которая первоначально употреблялась ими ко благу государства, а в конце республики служила опасным орудием в руках демагогов и деспотов.

§ 74. Цензоры. Избирались в центуриатном собрании. Число их - 2. Так как главное дело цензоров - ценз совершался "quinto quoque anno", т.е. через четыре года на пятый (или, по иному толкованию, через пять лет на шестой год), то и выборы цензоров происходили в те же сроки. Но в должности цензоры могли оставаться не долее 18 месяцев (в силу L. Aemilia).

Предметы ведомства цензора были следующие: 1) Ценз. Задача его - представить обзор внешних средств государства в людях и имуществе, т.е. описать население по семьям (их состав) и по имуществу, а затем, сообразно с результатами этого описания, указать каждому гражданину место в государстве (т.е. в народных собраниях, сенате, войске).

По поводу этой описи населения постепенно, путем обычая, раз вилось особое цензорское право, regimen morum, т.е. право входить в обсуждение деятельности граждан с нравственной стороны. Цензор при этом руководился не чисто субъективными соображениями, а тем, насколько тот или иной характер деятельности гражданина был вреден или полезен для государства. Если он встречал в этой деятельности что-либо противное добрым нравам, особенно обманы, измену слову, роскошь, расточительность, он отмечал это в списке (nota, subscriptio) и мог дать такому отмеченному гражданину низшее положение в государстве, например, из сельской трибы перевести в городскую (что считалось политическим унижением) или на время совсем исключить из трибы (tribu movere), что означало временное лишение политических прав. За более важные нравственные проступки он объявлял виновного infamis, что влекло за собой и общественный позор, и некоторые ограничения в гражданских правах.

Цензоры же занимались и составлением списка сенаторов. В силу L. Ovinia они обязаны были выбирать в сенаторы лучших людей. Вследствие этого цензор мог при составлении списка вычеркнуть из него уже бывшего сенатором, если его образ действий представлялся несогласным с его званием; мог обойти, т.е. не занести в список, такого гражданина, который по своему служебному положению имел основание рассчитывать на сенаторское место. Таким образом, и это занятие цензора содействовало развитию его права на regimen morum.

2) Цензорам принадлежало управление государственными доходами и расходами, впрочем, под постоянным наблюдением сената. Управление это простиралось на следующие статьи. Государственные имущества в Риме не эксплуатировались непосредственно самим правительством; эксплуатация сдавалась в аренду откупщикам (publicani). Этой сдачей в аренду заведовали цензоры. Затем, они же занимались поддержанием в порядке разных государственных сооружений (зданий, дорог) и постройкой новых, что также делалось посредством сдачи в аренду.

Наконец, что касается силы цензорской власти, то формально цензор стоял ниже консула и претора, но фактически он пользовался большим значением, благодаря его regimen moram и праву влиять на политическое положение граждан. Вследствие этого выбор в цензоры считался почетной наградой за заслуги перед государством и совершался в конце политической карьеры, после занятия консульского места.

§ 75. Эдилы. В древнейшее время эдилы составляли чисто плебейскую должность и были помощниками плебейских трибунов. Вероятно, уже в то время им предоставлена была некоторая полицейская власть в городе. Но самостоятельное и более важное значение эта магистратура получает со времени учреждения курульных эдилов. Хотя плебейские эдилы отличались от курульных и по способу избрания (первые в concilia plebis, а вторые в comitia tributa) и по внешнему почету, например, по праву на курульное кресло и по праву на вступление в нобилитет (его имели только курульные эдилы), однако по предметам ведомства и те и другие ничем почти не отличались друг от друга. Предметы их ведомства относились к области администрации и суда. В административной области их ведению подлежала городская полиция в обширном смысле этого слова, т.е. забота о благосостоянии и безопасности города Рима и пригородной области (на расстоянии одной мили от города); так, например, на эдилах лежала забота о снабжении города съестными припасами, о здоровье населения (например, они принимали меры против чумы), надзор за торговлей (особенно за продажей на рынке рабов и скота), за улицами и площадями, за водопроводами, кладбищами, за местами общественных собраний, за домами терпимости, за публичными играми и т.д.

Судебная компетенция эдилов простиралась и на гражданские, и на уголовные дела. В гражданском суде они рассматривали тяжбы, возникавшие из торговых сделок, совершаемых обыкновенно на рынке (который, как сейчас указано, подлежал их надзору). Право гражданского суда принадлежало только курульным эдилам, и в этом только и разнилась их компетенция от плебейских эдилов.