Императивные нормы в международном частном праве
Постановка проблемы. Императивные нормы в международном частном праве - особая группа императивных норм национального законодательства, применение которых не может быть исключено по договоренности сторон или с помощью использования механизмов коллизионного регулирования. Для выделения особых императивных норм используются следующие термины: "императивные нормы МЧП" (англ. conflicts-mandatory rules или mandatory rules in international sense), "сверхимперативные нормы" (англ. overriding rules), "нормы непосредственного применения" (фр. lois d'application immediate, lois d'application necessaire), в Голландии - приоритетные нормы (voorrangsregels), в Германии - вторгающиеся нормы (eingriffsnormen) и др.
Сверхимперативные нормы ограничивают не только автономию воли сторон, но и результат выбора права в соответствии с коллизионными нормами. Когда речь заходит об ограничениях, всегда возникает вопрос, в чем принципиальная необходимость таких ограничений, особенно если принять во внимание тот факт, что у императивных норм в МЧП много как сторонников, так и противников.
Традиционный механизм коллизионного регулирования предполагает объективный порядок выбора применимого права, т.е. независимо от интересов сторон и государств, связанных с правоотношением. Такой порядок обладает очень важным с точки зрения участников международного хозяйственного оборота достоинством - предсказуемостью. Однако возникают ситуации, когда результат, полученный в силу применения этого механизма, не устраивает участников оборота. Возникает вопрос: какая польза от применения предсказуемого права, если это ведет к неприемлемому результату? В отдельных случаях во избежание такого результата можно было воспользоваться оговоркой о публичном порядке <1>. Но в XX в. стали развиваться идеи о том, что при выборе применимого права должны учитываться существо правоотношения, интересы сторон, связь этого правоотношения с различными странами и интересы, "преследуемые" теми или иными нормами правовых систем этих стран.
--------------------------------
<1> См. п. 4.7 настоящей главы учебника.
Такое смещение акцентов вызвано воздействием глобальных интеграционных процессов, в результате которых современные правоотношения довольно часто содержат различные иностранные элементы, что не может не требовать от судов индивидуализированного подхода при выборе применимого права. Так, например, компания, зарегистрированная российскими предпринимателями на острове Гернси, предъявляет в английском суде иск к своему директору, находящемуся в России, о возмещении убытков, причиненных компании спекулятивными действиями директора на Лондонской бирже металлов, на основании нарушения обязанностей директора по английскому праву. Или индийская компания-продавец заключает договор купли-продажи джута со швейцарским покупателем по английскому праву, однако продавец впоследствии отказывается от исполнения контракта, узнав о намерении покупателя перепродать джут в Южную Африку, куда согласно индийским законам экспорт запрещен.
В таких условиях сложно, как раньше, ограничиться одной выбранной или определенной в силу коллизионных норм правовой системой, необходимо учитывать отдельные правовые нормы или группы норм иных правовых систем, которые тесно связаны с правоотношением. Компромисс между указанными интересами и необходимостью учитывать императивные нормы различных стран, с одной стороны, и непредсказуемостью выбора применимого права и исхода судебного разбирательства, с другой стороны, и призван предложить институт сверхимперативных норм в МЧП, который уже нашел свое закрепление в законах МЧП многих стран, в том числе Российской Федерации.
Регулирование проблемы сверхимперативных норм в российском праве. Положения о сверхимперативных нормах являются одной из новелл части третьей ГК РФ, вступившей в силу в 2002 г., и содержатся в ст. 1192.
В п. 1 ст. 1192 ГК РФ установлено: "Правила настоящего раздела не затрагивают действие тех императивных норм законодательства Российской Федерации, которые вследствие указания в самих императивных нормах или ввиду их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота, регулируют соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права".
Таким образом, нормы могут квалифицироваться как сверхимперативные, если в них самих содержится соответствующее указание или они имеют особое значение. В отношении последних заметим, что вследствие оговорки "в том числе" особое значение этих норм может не ограничиваться соображениями обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. Следовательно, круг сверхимперативных норм остается открытым.
Пункт 2 ст. 1192 ГК РФ дает возможность суду принять во внимание сверхимперативные нормы третьей страны при определенных условиях. Текст данного пункта гласит следующее: "При применении права какой-либо страны согласно правилам настоящего раздела суд может принять во внимание императивные нормы права другой страны, имеющей тесную связь с отношением, если согласно праву этой страны такие нормы должны регулировать соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права. При этом суд должен учитывать назначение и характер таких норм, а также последствия их применения или неприменения". Из данного положения вытекает, что сверхимперативные нормы другой страны могут применяться, если право этой страны тесно связано с правоотношением. Примером может служить страна исполнения договора, а также страна, где одна из сторон договора имеет место жительства или основное место предпринимательской деятельности. Кроме того, суд должен учитывать дополнительные факторы - назначение таких норм, их характер, а также последствия их применения или неприменения.
Необходимо подчеркнуть, что применение сверхимперативных норм российского права, о которых речь идет в п. 1 ст. 1192 ГК РФ, является обязанностью суда. Сверхимперативные нормы другой страны "суд может принять во внимание", если сочтет, что для этого есть основания, установленные в законе.
Международно-правовое регулирование сверхимперативных норм. Положения ГК РФ об императивных нормах практически дословно совпадают с положениями Римской конвенции 1980 г. о праве, применимом к договорным обязательствам, участницами которой является большинство европейских стран.
Среди первых попыток законодательного закрепления положений об императивных нормах можно отметить подписанный в 1969 г. странами Бенилюкса, но не вступивший в силу Договор касательно единообразного закона о международном частном праве, Гаагские конвенции 1978 и 1984 гг. о праве, применимом к агентским договорам и трастам. Все эти документы содержали положения о применении императивных норм помимо норм применимого права при условии достаточной связи с правопорядком и сверхимперативного характера этих норм. Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам 1994 г., также содержит отсылки к императивным нормам страны суда и третьих стран.
После подписания Римской конвенции 1980 г. концепция императивных норм стала довольно популярной. Статьи 18 и 19 Федерального закона Швейцарии о международном частном праве 1987 г. обеспечивают возможность применения императивных норм Швейцарии и третьих стран. Вместе с тем один из новейших законов о МЧП, японский Закон 2006 г., содержит положения об императивных нормах, касающиеся только потребительских и трудовых договоров.
В 2007 - 2008 гг. были приняты регламенты ЕС о праве, применимом к договорным и внедоговорным обязательствам (соответственно "Рим I" и "Рим II"). В ст. 9(1) Регламента "Рим I", вступившего в силу в декабре 2009 г. и заменившего собой Римскую конвенцию 1980 г., в отличие от аналогичной ст. 7 Римской конвенции дается нормативное определение сверхимперативных норм, согласно которому "преобладающими императивными положениями являются положения, соблюдение которых признано страной в качестве имеющего принципиальное значение для охраны ее публичных интересов, таких как ее политическое, социальное или экономическое устройство, в такой степени, в какой они подлежат применению к любой ситуации, подпадающей под их действие, независимо от того, какое право в ином случае подлежало бы применению к договору согласно настоящему Регламенту".
Далее, в Регламенте "Рим I" положения об обязательных к применению нормах иностранного права (соответствующих ст. 7(1) Римской конвенции) были убраны с той оговоркой, что "может придаваться действие преобладающим императивным положениям права страны, где возникающие на основании договора обязательства должны быть или были исполнены, в той мере, в какой эти положения делают исполнение договора незаконным". При этом "при решении вопроса о придании действия этим положениям должны учитываться их характер и цель, а также последствия их применения или неприменения". Таким образом, положения Регламента "Рим I" существенно ограничили возможности для применения сверхимперативных норм третьих стран.
Практика применения Римской конвенции 1980 г. и обсуждение проектов указанных регламентов обозначили проблему определения круга сверхимперативных норм, в том числе проблему отнесения к ним норм публичного права.
Общепризнанный принцип международного частного права предполагает, что процесс выбора применимого права касается применения лишь частноправовых положений применимого права. Однако в некоторых случаях невозможно разделить частноправовые и публично-правовые элементы в конкретном правоотношении. Среди исследователей превалирует точка зрения, что определенные положения публичного права будут применяться в качестве императивных норм, но они должны быть четко определены в каждой конкретной ситуации. Возможность применения иностранных публично-правовых норм многие национальные законодатели обусловливают необходимостью противодействия негативным действиям и явлениям, препятствующим развитию международного гражданского и торгового оборота. Так, например, ст. 13 Федерального закона Швейцарии 1987 г. о МЧП гласит: "В применении иностранного права не может быть отказано на том лишь основании, что соответствующая норма считается нормой публичного права". Как отмечают комментаторы, эта норма преследует цель "сделать применимыми те нормы иностранного права, которые ограничивают свободу договора в социально-экономических интересах".
В деле Ingmar GB Ltd v. Eaton Leonard Technologies Inc. Европейский суд рассмотрел вопрос о том, будут ли применяться положения Директивы Евросоюза о независимых коммерческих агентах к отношениям между сторонами, когда одна из них находится за пределами ЕС и выбрано право страны, не входящей в ЕС. Суд признал, что положения ст. ст. 17 и 18 Директивы, устанавливающие основания для предъявления коммерческим агентом требований о возмещении убытков, вызванных прекращением договора с принципалом, подлежат применению независимо от права, выбранного сторонами, при условии, что отношения сторон тесно связаны с ЕС, и в особенности, когда агент осуществляет свою деятельность на территории страны-участницы.
Проблема определения круга сверхимперативных норм может решаться по-разному, в зависимости от того, относятся такие нормы к нормам права страны суда (lex fori) или к нормам права третьих стран, о чем речь пойдет далее.
Сверхимперативные нормы страны суда. Среди сверхимперативных норм российского законодательства можно выделить в первую очередь те, которые содержат указание на это. Так, например, в соответствии с п. 2 ст. 404 ГПК РФ "подсудность дел с участием иностранных лиц, установленная статьями 26, 27, 30 и 403 настоящего Кодекса, не может быть изменена по соглашению сторон". К числу сверхимперативных следует также отнести положения п. 3 ст. 162 ГК РФ о последствиях несоблюдения простой письменной формы внешнеэкономических сделок; предписания п. 2 ст. 414 КТМ РФ 1999 г., не допускающие устранения или уменьшения ответственности перевозчика за вред, причиненный жизни или здоровью пассажира, утрату или повреждение груза и багажа либо за просрочку их доставки посредством соглашения сторон о подлежащем применению праве; правило п. 5 ст. 1 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" о применении к отношениям с участием иностранных лиц в качестве кредиторов норм указанного Закона.
В случае отсутствия указания в самой норме необходимо наличие у нормы особой цели и защищаемых интересов, позволяющих суду отнести данную норму к сверхимперативным. Пункт 1 ст. 1192 ГК РФ раскрывает положения ст. 7(2) Римской конвенции 1980 г.: "Правила настоящей Конвенции не затрагивают действие тех норм страны суда, которые применяются независимо от подлежащего применению права". Комментарии к Конвенции четко указывают на то, что это более узкий круг норм, а именно: нормы по защите прав потребителей; правила валютного законодательства; нормы о пределах ответственности морского перевозчика; нормы антимонопольного законодательства; экспортные и импортные ограничения; ограничения допуска иностранных юридических лиц к соответствующим видам и сферам деятельности; нормы, ограничивающие свободу договора в интересах защиты более слабой стороны договора; правила о ценных бумагах; и др.
Какого рода нормы, в частности, имелись в виду разработчиками раздела ГК РФ, позволяет определить редакция соответствующей статьи, содержавшейся в проекте раздела ГК РФ о международном частном праве от 23 октября 1996 г. Так, к нормам, регулирующим соответствующие отношения независимо от подлежащего применению права, относились, в частности, нормы об основных началах гражданского законодательства, о пределах осуществления гражданских прав, о недействительности сделок, совершенных с целью, противной основам правопорядка и нравственности, о свободе договора.
В этой связи представляется возможным с учетом конкретных обстоятельств наделять свойством сверхимперативности некоторые нормы российского законодательства, регулирующие взаимоотношения доверителя и поверенного, подрядчика и заказчика, перевозчика и грузоотправителя и содержащие безусловные предписания о ничтожности соглашения об отказе от права одностороннего расторжения договора, о праве контроля заказчика за ходом работ или о пределах ответственности перевозчика.
Другим примером может служить внешнеэкономическая сделка, совершенная с нарушением валютно-экспортного контроля, которая будет признана недействительной как не соответствующая требованиям закона. Однако в таком случае применяется не сама публично-правовая норма, а обсуждаются частноправовые последствия этой нормы, что предусмотрено гражданско-правовой нормой о недействительности сделки. К подобным гражданско-правовым нормам, преследующим и публичный интерес, можно отнести ст. 210 ГК РФ "Содержание имущества собственником" и ст. 422 ГК РФ, где говорится о том, что договор по своим условиям должен соответствовать требованию закона.
Сверхимперативные нормы третьей страны. Наиболее противоречивые оценки даются доктриной и законодательной практикой относительно возможности применения императивных норм права третьих стран.
Так, ст. 7(1) Римской конвенции (воспроизведенную в п. 2 ст. 1192 ГК РФ) некоторые страны связывают со слишком большим вмешательством в процесс выбора применимого права, что с точки зрения сторон договора вносит неопределенность и непредсказуемость в международную торговлю. Поэтому в отношении именно этой статьи некоторые договаривающиеся государства <1> сделали оговорку о ее неприменении, а в Регламенте "Рим I" соответствующие положения были существенно пересмотрены. В Регламенте "Рим II" в окончательной редакции положение об императивных нормах третьих стран было удалено.
--------------------------------
<1> Великобритания, Германия, Ирландия, Люксембург и Португалия.
Основные аргументы "против" заключались в следующем: 1) суды должны рассматривать несколько групп императивных норм, что повышает вероятность ошибок и путаницы; 2) усмотрение суда оставляет в неопределенности интересы бизнеса; 3) установление содержания иностранных законов связано с дополнительными затратами; 4) единообразие правоприменительной практики может пострадать; 5) стороны не захотят судиться в данной юрисдикции (особенно данный аргумент подчеркивается английскими комментаторами, что не случайно, так как Лондон конкурирует с Нью-Йорком за роль универсального финансового центра с наилучшими условиями для бизнеса).
В защиту были приведены следующие доводы. Во-первых, имеются примеры, когда суды, не находя подходящей нормы в lex fori, выражающей те или иные национальные интересы, смогут применить норму третьей страны в этих же целях. Во-вторых, регулярное обращение к иностранному праву позволит достичь гармонизации и единообразия в долгосрочной перспективе, особенно с учетом того факта, что сегодняшнее международно-правовое регулирование нередко допускает альтернативные решения в отношении вопросов юрисдикции и судов, уполномоченных рассматривать тот или иной спор. В-третьих, принимая по своему усмотрению решение о применении императивных норм третьих стран, суды должны учитывать и ожидания сторон.
Как критики, так и сторонники положения об императивных нормах третьих стран проводят аналогию данного положения с американской доктриной анализа государственных интересов (government-interest analysis). Основная идея данной доктрины заключается в анализе целей регулирования, которые стоят за конкретной нормой, а также в установлении и разрешении коллизий не на уровне норм, а на уровне целей и интересов, преследуемых этими нормами. Таким образом, с учетом обстоятельств дела определяется страна или правовая система, которая имеет наиболее существенный интерес применить к транснациональной ситуации свои нормы.
Так, например, если речь идет о применении иностранных норм об эмбарго, направленных против какой-либо страны, суд последней, очевидно, не примет решения об их применении. Менее очевиден вопрос о том, в каких случаях суд будет иметь интерес применить иностранные сверхимперативные нормы. Такой интерес может быть основан на принципах международной вежливости, кооперации и взаимности, однако отмечается, что такие основания могут быть недостаточными для применения иностранных норм, особенно связанных с недействительностью договора, если только собственные нормы страны суда не защищают аналогичные интересы.
Следует также подчеркнуть, что для применения указанных норм третьей страны суды должны установить наличие тесной связи правоотношения с такой страной. Так, в деле Base Metal, рассмотренном английским судом, компания, зарегистрированная российскими предпринимателями на острове Гернси, предъявила иск к своему директору, находящемуся в России, о возмещении убытков на основании нарушения обязанностей директора должным образом заботиться об интересах компании, предусмотренных по английскому праву. Суд отказал в удовлетворении требований истца на том основании, что отношения сторон регулируются по праву Российской Федерации, где расположен офис истца, а отношения сторон и сами стороны не связаны в достаточной мере ни с Англией, ни с островом Гернси.
Некоторую особенность имеет проблема применения сверхимперативных норм международным коммерческим арбитражем. Полномочия арбитров, вытекающие в том числе из договора сторон, позволяют более "свободно" обращаться с нормами lex arbitri, однако повсеместно подчеркивается тот факт, что арбитры должны заботиться о последующей возможности признать и привести в исполнение арбитражное решение в третьих странах, что стимулирует учитывать нормы данных стран в качестве сверхимперативных при рассмотрении спора.
4.9. "Расщепление" привязки коллизионной нормы (depecage)
В международном гражданском и хозяйственном обороте возможно возникновение ситуации, когда различные элементы одной и той же сделки регулируются одновременно двумя или более системами права. В доктрине такая ситуация получила название depecage (фр. расщепление).
В данном параграфе будет рассмотрен depecage в узком смысле этого понятия: как применение различных правовых систем к разным элементам одной и той же сделки. Некоторые авторы используют данный термин более широко, применяя его к любым ситуациям, в которых одновременно задействовано более одной правовой системы, например, когда к договору применимо одно право, а к определению личного статута лица, заключившего договор, - другое <1>.
--------------------------------
<1> Willis L.M. Reese. Depecage: A Common Phenomenon in Choice of Law. 73 Colum. L. Rev. 58 - 59; Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. М., 2007. С. 166 - 168.
Наиболее характерная ситуация, в которой расщепляется применимое право, - применение различных правовых систем к различным частям одного и того же договора, когда стороны договорились о таком применении.
Пункт 4 ст. 1210 ГК РФ разрешает сторонам договора осуществить выбор подлежащего применению права как для договора в целом, так и для отдельных его частей. Это положение также подкреплено п. 5 ст. 1211 ГК РФ, подтверждающим возможность применения к договору, содержащему элементы различных договоров, правовых систем, с которыми данные элементы наиболее тесно связаны, в случаях, когда это вытекает в том числе из условий или существа договора.
Положение, разрешающее сторонам выбирать право для "отдельных частей" договора, является новеллой части третьей ГК РФ <1>; ранее применявшиеся Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. такой возможности напрямую не предусматривали <2>. Однако это не означает, что до вступления в силу части третьей ГК РФ стороны не могли выбрать различное применимое право для различных частей договора, - такая возможность автоматически вытекает из принципа автономии воли сторон <3>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт, 2004.
<1> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова. М., 2006 (ст. 1210).
<2> См.: Международное частное право. Современные проблемы: В 2 кн. / Отв. ред. М.М. Богуславский. Кн. 1. М., 1993. С. 179.
<3> См.: там же.
Выбор сторонами применения различных правовых систем к отдельным частям договора может принимать разнообразные формы. Например, стороны могут подчинить различные вопросы своих контрактных взаимоотношений праву разных стран; оговорить применимое право только в отношении части договора, но не всего договора; сослаться на право сразу двух государств как одновременно, так и альтернативно (в зависимости от страны, где будет рассматриваться спор); исключить применение права определенных стран, не указывая на право, подлежащее применению, и т.д. <1>.
--------------------------------
<1> См.: Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 36 - 41; Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. 5-е изд., перераб. и доп. М., 2005. С. 269.
Регулирование возможности выбора сторонами договора различного применимого права к отдельным частям договора в п. 4 ст. 1210 ГК РФ отражает международный опыт в данной области. Основой для формулировки данного положения ГК РФ послужил п. 1 ст. 3 Римской конвенции 1980 г. <1>, который предусматривает, что "стороны вправе выбрать право, применимое к договору в целом или к отдельной его части" <2>. Возможность расщепления применимого права признается и в других международных договорах, к примеру в Межамериканской конвенции о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г. <3>, а также в Гаагской конвенции о праве, применимом к международным договорам купли-продажи товаров <4>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт, 2004.
<1> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова (ст. 1210).
<2> Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations Opened for Signature in Rome on 19 June 1980 (80/934/EEC) // Official Journal L 266. 09.10.1980. P. 0001 - 0019.
<3> Art. 7, Inter-American Convention on the Law Applicable to International Contracts, signed at Mexico. D.F., Mexico, on March 17, 1994 // http://www.oas.org/juridico/English/treaties/b-56.
<4> Статья 7(1) Гаагской конвенции о праве, применимом к международным договорам купли-продажи товаров, заключенной 22 декабря 1986 г. (Конвенция в силу не вступила).
С возможностью выбора сторонами договора нескольких правовых систем, применимых к его различным частям, связаны различные потенциальные сложности. В частности, существует риск того, что применимые множественные правовые системы придут в противоречие друг с другом, что сделает осуществление сделанного сторонами выбора невозможным. По этой причине изначально отношение многих ученых к возможности такого расщепления было отрицательным. Так, в 1994 г. О.Н. Садиков писал, что "желательно исключить возможность выбора сторонами одновременно нескольких правовых систем" <1>. Не было единого мнения по этому вопросу и у экспертов, принимавших участие в подготовке Римской конвенции. Некоторые эксперты придерживались мнения, что подчинение отдельных частей договора различным системам права допустимо лишь в том случае, когда такой договор по форме представляет собой единый документ, но по сути состоит из нескольких самостоятельных с юридической и экономической точек зрения соглашений <2>. Сторонники этой позиции считали, что в тексте Конвенции не следовало напрямую предусматривать возможность расщепления применимого права <3>. Другие эксперты считали, что ввиду тесной связи между принципом автономии воли сторон и возможностью расщепления применимого права запретить такой выбор сторон было бы проблематично <4>. Данная точка зрения возобладала.
--------------------------------
<1> Международное частное право. Современные проблемы: В 2 кн. / Отв. ред. М.М. Богуславский. Кн. 1. С. 179.
<2> Report on the Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations by Mario Giuliano and Paul Lagarde // Journal officiel C 282 du 31.10.1980. P. 0001 - 0050 (далее - Giuliano - Lagarde Report).
<3> Ibidem.
<4> Ibidem.
Тем не менее выбор сторонами различного права в отношении отдельных частей договора не должен приводить к противоречию между применимыми правовыми системами. Согласно официальному комментарию к Римской конвенции если такое случится, то выбор применимого права должен осуществляться в соответствии с общей коллизионной нормой, определяющей применимое право в случае, если стороны не договорились о таковом (в частности, ст. 4 Римской конвенции) <1>. К такому же выводу приходят комментаторы и в отношении п. 4 ст. 1210 ГК РФ <2>. В случае такого внутренне противоречивого выбора применимого права соглашение о выборе права не порождает тех правовых последствий, на которые оно направлено; применимое право в таком случае должно определяться на основе соответствующих коллизионных норм, действующих при отсутствии соглашения сторон о выборе права (в частности, ст. 1211 ГК РФ) <3>.
--------------------------------
<1> Report on the Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations by Mario Giuliano and Paul Lagarde // Journal officiel C 282 du 31.10.1980. P. 0001 - 0050 (далее - Giuliano - Lagarde Report).
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный) (под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002.
<2> Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., 2003. С. 426.
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный) (под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002.
<3> Там же.
В качестве примера недопустимого расщепления применимого права можно привести соглашение о применении одной системы права к условиям расторжения договора покупателем, а другой системы права - к условиям расторжения договора продавцом <1>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова) включен в информационный банк согласно публикации - Юрайт, 2004.
<1> Giuliano - Lagarde Report; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова (ст. 1210).
Следует отметить, что в ситуации, когда стороны договорились о применимом праве в отношении определенной части договора, но не указали применимое право в отношении оставшейся части договора, такой частичный выбор применимого права не будет рассматриваться в качестве выбора права в отношении всего договора <1> (хотя он может рассматриваться в качестве одного из факторов, указывающих на то, с какой страной договор в целом наиболее тесно связан).
--------------------------------
<1> Giuliano - Lagarde Report.
Ситуацию, в которой стороны договорились о применении нескольких систем права к различным частям договора, необходимо отличать от ситуации, в которой нет подобной договоренности сторон. В случае если стороны сами не договорились о расщеплении применимого права, российское право по общему правилу не позволяет суду выбрать разное право в отношении различных элементов договора. Пункт 5 ст. 1211 ГК РФ предусматривает, что к договору, содержащему элементы различных договоров, применимо право страны, с которой этот договор, рассматриваемый в целом, наиболее тесно связан. Данная норма имеет своей целью ограничить применение depecage в ситуациях, когда стороны не договорились о таком исходе либо когда расщепление не предусмотрено законом. Это объясняется негативными последствиями расщепления коллизионной привязки, упомянутыми выше, а именно непредсказуемостью, связанной с риском применения противоречащих друг другу правовых систем <1>. При определении страны, с которой наиболее тесно связан договор в целом, подлежат учету такие факторы: какая из сторон осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для всего договора, и соответственно место основной деятельности такой стороны, которое может указывать на наиболее тесную связь с договором права соответствующей страны <2>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный) (под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002.
<1> Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. С. 438.
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный) (под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002.
<2> Там же. С. 439.
В качестве примера такого определения применимого права с учетом страны, с которой наиболее тесно связан договор в целом, можно привести решение МКАС в деле N 8/1997 от 5 марта 1998 г. по спору между болгарской и российской организациями. Истец утверждал, что между сторонами был заключен договор купли-продажи и что, таким образом, применению подлежит Венская конвенция. Однако состав арбитража указал на то, что договор, названный сторонами "договором о продаже с рассрочкой платежа", содержал целый ряд условий, не характерных для договоров купли-продажи товаров, таких как складирование, хранение товаров, информация о реализации товаров, проведение маркетинга, оплата товара после его реализации, возврат нереализованных товаров и пр. Исходя из этого состав арбитража МКАС не признал этот договор договором международной купли-продажи товаров и счел, что по своей юридической природе он представлял собой смешанный договор особого вида, отношения по которому не регулируются Венской конвенцией 1980 г. Арбитраж указал, что применимое право к отношениям по смешанному договору было определено на основании п. 5 ст. 166 ОГЗ 1991 г. по месту учреждения и месту основной деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора <1>.
--------------------------------
<1> Розенберг М.Г. По материалам решения МКАС при ТПП РФ от 5 марта 1998 г. N 8/1997 // Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. М., 1999.
Подобное настороженное отношение российского законодателя к расщеплению коллизионной привязки в случае, когда depecage не предусмотрен напрямую договором или законом, несколько отличается от подхода Римской конвенции, которая напрямую предусматривает такую возможность, хотя и в порядке исключения. Пункт 1 ст. 4 Римской конвенции устанавливает, что к отделимой части договора, имеющей более тесную связь с другой страной, может быть в порядке исключения применимо право той страны. Под отделимой частью договора понимаются отдельные положения в тексте договора, которые могут быть рассмотрены отдельно от остальной части договора <1>.
--------------------------------
<1> Bank of Scotland v Butcher [1998] N.P.C. 144.
Также depecage часто возникает в контексте наследственных правоотношений, когда статут различных типов наследственного имущества определяется в соответствии с различными системами права <1>. Такое расщепление коллизионной привязки предусмотрено п. 1 ст. 1224 ГК РФ, устанавливающей, что наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество (причем наследование недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, - по российскому праву), а прочие отношения по наследованию - по праву страны, где наследодатель имел последнее место жительства.
--------------------------------
<1> Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. С. 166 - 167.
Некоторые ученые, в частности представители немецкой правовой мысли <1>, также выдвигают теорию о возможности применения depegage к личному закону юридического лица. Возникновение данной теории связано с поиском компромисса между критерием определения национальности юридического лица (критериями инкорпорации и оседлости) с целью адаптации их к условиям современных интеграционных процессов <2>. В частности, немецким профессором Сандроком была разработана теория "наложения" или "наслоения" (нем. Uberlagerungstheorie), согласно которой право страны регистрации юридического лица применимо к вопросам его создания и к определению правоспособности юридического лица, в то время как иные вопросы, относящиеся к статуту юридического лица, подлежат регулированию императивными нормами страны местонахождения органов управления. Императивные нормы страны местонахождения органов управления юридического лица "наслаиваются" на правовое регулирование страны, где юридическое лицо было учреждено <3>. Однако применение предписаний о компаниях двух различных государств возможно только в исключительных случаях, а не как правило, поскольку данная теория трудна в использовании и сомнительна в результатах <4>. Российское законодательство такой возможности в на<