Исполнение кредитору. Исполнение третьему лицу

1. В течение периода существования обязательства могут быть моменты, когда должник не знает, кто именно является его кредитором по данному обязательству. Такая неопределенность всегда имеет место, когда речь идет о находящейся в обращении предъявительской или ордерной ценной бумаге. Лицо, требующее исполнения по предъявительской ценной бумаге, легитимирует себя в качестве кредитора, т. е. доказывает, что оно является

кредитором по этой бумаге, —путем предъявления ее должнику. Лицо, требующее исполнения по ордерной ценной бумаге, легитимирует себя в качестве кредитора путем установления, что оно является лицом, к которому бумага дошла в порядке непрерывного ряда передаточных надписей.

Точное указание в законе порядка установления кредиторских прав имеет существенное значение как для кредитора, так и для должника. Кредитор уже в момент приобретения бумаги знает, каким способом он должен будет установить свое право получить исполнение. Для Должника же правовое значение этих указаний заключается в том, что он, добросовестно исполнив обязательство лицу, которое надлежащим образом легитимировало себя в качестве кредитора, освобождается от обязательств; обязательство в этом случае прекратится, и должник не будет нести по нему никакой ответственности, даже если впоследствии обнаружится, что лицо, получившее исполнение, на самом деле не было кредитором и вообще не было управомочено получить исполнение. Добросовестным является должник, который в момент исполнения не знал и не должен был знать, что лицо, которому он исполнил обязательство, не являлось кредитором и не имело права получить исполнение по данному обязательству.

Подробные правила о порядке установления прав на получение денежных сумм по текущим счетам и вкладам в Госбанке, Внешторгбанке и сберкассах содержатся в 'инструкциях, регулирующих производство' соответствующих операций. Эти правила установлены как в интересах банка и сберкассы, так и в интересах банковских клиентов и вкладчиков. Так, например, инструкциями по сберкассам установлено, что для осуществления прав наследования по вкладу или текущему счету в сберкассе на сумму свыше 300 руб. требуется представление свидетельства о праве наследования, выданного нотариальной конторой в порядке ст. 435 ГК. Но если в сберкассе имеется распоряжение вкладчика о' выдаче после его смерти вклада данному лицу, то это последнее лицо может установить свое право на получение вклада путем представления в сберкассу выписки из актов гражданского состояния о' смерти вкладчика.

2. По некоторым правоотношениям следует различать, при наличии каких доказательств должник имеет право' произвести исполнение, не опасаясь последующей ответственности за исполнение неуправомочному лицу, и каких доказательств имеет право требовать должник, чтобы удостовериться в праве данного кредитора получить исполнение. Такое различение необходимо, например, в случае разного рода бытовых правоотношений, по которым право получить исполнение устанавливается посредством так называемых легитимациоиных знаков. Исполнение, добросовестно произведенное предъявителю такого знака, осво-

19 Зак. 1779. Общее учение об обязательстве-

бождает должника от ответственности, но должник имеет право требовать представления и дополнительных доказательств. Так, например, гардеробщик в театре имеет право выдать принятое на хранение верхнее платье лицу, предъявившему выданный им гардеробный номерок, если он (гардеробщик) действует при этом добросовестно (например, если ему не известно, что •номерок был утрачен лицом, которому он был выдан). Но если у гардеробщика возникли сомнения, он может требовать дополнительных доказательств от предъявителя номерка (например, может отказать мужчине в выдаче женского платья и требовать, чтобы сама владелица эт:ого платья явилась за его' получением). 3. Должник обязан произвести исполнение кредитору или его представителю, если иное не вытекает из закона или. договора. В некоторых случаях в договоре указано, что исполнение должно быть произведено третьему лицу. Такие условия содержатся, например, как правило, в сделках внешней торговли: «третьим лицом», которому иностранная фирма обязана внести платеж, причитающийся советской внешнеторговой организации, является в этом случае Госбанк или Внешторгбанк. В отличие от договора в пользу третьего лица условие об исполнении третьему лицу не дает последнему права требовать исполнения; оно дает лишь основание кредитору требовать, чтобы исполнение было произведено указанному третьему лицу.

Глава VII ПОСЛЕДСТВИЯ НЕИСПОЛНЕНИЯ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

§ 44. Вводные замечания

Неисполненре обязательства, действительного по закону, всегда является противоправным поступком. Причинение другому вреда так же, как правило, является противоправным '. Неисполнение обязательства имеет место в тех случаях, когда действие, совершение которого' необходимо для удовлетворения ' права требования кредитора: 1) либо вовсе не совершено, 2) либо совершено ненадлежащим образом с недостатками в качественном или количественном отношении (например, товар поставлен ненадлежащего качества или в недостаточном количестве), 3) либо совершено с запозданием против назначенного' срока. В первом случае имеет место полное неисполнение, во' втором и третьем случаях — говорят о частичном неисполнении.

Советское право с особенной строгостью охраняет начало соблюдения обязательств — принцип верности договору, точное соблюдение всех условий договора. Договорная дисциплина в отношениях между социалистическими организациями имеет огромное значение, так как договор здесь опосредствует выполнение заданий по плану народного хозяйства. Выше (§ 36) уже было сказано, что в наших условиях — в условиях социалистического хозяйства, исключающего всякую возможность экономических кризисов и безработицы, — принцип верности договору получает твердую экономическую базу. Тем более строго относится советское право к отдельным случаям расхлябанности и недисциплинированности, выражающимся в неисполнении, ненадлежащем исполнении или несвоевременном исполнении обязательств.

Неисполнение обязательства может иметь своим последствием прежде всего требование со стороны кредитора к долж-' нику об исполнении того' действия, которое составляет содержание данного обязательства (принцип реального исполнения или исполнения в натуре). Если исполнение в натуре стало невозмож-

' О случаях, когда такое причинение не является противоправным, см. ст. 403 ГК.

ным, то возникает вопрос об уплате должником денежного возмещения убытков. В случае обязательств из причинения вреда другому лицу потерпевший также в первую очередь может требовать от причинителя восстановления прежнего состояния и лишь при невозможности такого восстановления в натуре возникает вопрос о возмещении убытков.

В случаях договорных и внедоговорных обязательств кредитор (потерпевший) может, как правило, требовать возмещения причиненных ему убытков лишь, если налицо вина должника (причинителя). ' (

В соответствии с изложенным мы рассмотрим в настоящей главе следующие вопросы:

1. Вопрос о реальном исполнении обязательств.

2. Вопрос о причинной связи между поведением должника последовавшим за этим поведением вредоносным результатом, как необходимой предпосылке ответственности за вред.

3. Вопрос о вине как одной из предпосылок ответственности за неисполнение обязательства или за причинение вреда другому лицу. 4. Вопрос об убытке, подлежащем возмещению.

5 Вопрос о просрочке должника.

Кроме того, мы в настоящей главе рассмотрим вопрос о так называемой «просрочке кредитора», а 'также вопрос о последствиях неисполнения в двустороннем обязательстве.

§ 45. Требование реального исполнения обязательств '

1. Кредитор, не получивший исполнения по обязательству. может обратиться к соответствующему органу Советского государства (в суд или арбитраж) с тем, чтобы были приняты меры к принуждению должника исполнить обязательство. Основной формой удовлетворения кредитора является понуждение должника к исполнению своего' обязательства в натуре (принцип так называемого «реального исполнения»); присуждение же кредитору денежной компенсации взамен реального исполнения (денежное возмещение убытков, возникших вследствие неисполнения) рассматривается в нашем гражданском праве как крайняя мера, к которой суд должен прибегать лишь в случае невозможности исполнения в натуре.

' И. Б. Новицкий, Реальное исполнение обязательств, «Труды научной сессии Всесоюзного института юридических наук 1—в июля 1946 г.», стр. 143 и сл.

Этот принцип реального исполнения обязательств в равной мере применяется к договорным и внедоговорным обязательствам.

Принцип реального исполнения обязательств в качестве основного начала нашего гражданского права нашел свое выражение в Гражданском кодексе РСФСР и в гражданских кодексах других союзных республик. Так по ст. 120 ГК РСФСР в случаях, когда обязательство направлено на предоставление в пользование индивидуально-определенной вещи, а должник не выполняет своего обязательства, то кредитор может требовать по суду отобрания вещи у должника и передачи этой вещи ему — кредитору (ср. также ст. 158 ГК). Аналогичные права предоставлены покупателю в отношении истребования у продавца проданного имущества (ст. 189 ГК). Право кредитора на то, чтобы получить удовлетворение в натуре, выражено также в ст. 226 ГК: если во время исполнения работы (по договору подряда) станет очесид-. ным, что она не будет выполнена надлежащим образом, то заказчик имеет право назначить подрядчику соразмерный срок для устранения недостатков и, при неисполнении требуемого в назначенный срок, либо расторгнуть договор, либо поручить продолжение или исправление работы третьему лицу за счет подрядчика. Таким же образом при договоре имущественного найма неисполнение наймодателем капитального ремонта, предусмотренного договором или вызванного неотложной необходимостью, дает нанимателю право произвести ремонт самому и отнести расходы на счет наймодателя (ст. 159 ГК).

Если речь идет о возмещении вреда, причиненного правонарушением, то возмещение это должно состоять в восстановлении прежнего состояния (ст. 410 ГК).

Если содержанием обязательства является совершение должником определенного действия, которое носит строго личный характер (связано с личностью данного должника) и должник добровольно не исполняет своего обязательства, то нельзя принуждать его к реальному исполнению, так как такое принуждение несовместимо с личной свободой советского гражданина: в этих случаях остается лишь требование денежного возмещения убытков.

В некоторых случаях реальное исполнение заменяется денежным возмещением вследствие того, что оно (реальное исполнение) стало невозможным.

На «вторичный» характер денежного возмещения прямо указывает ст. 410 ГК, которая гласит: возмещение за вред должно состоять в восстановлении прежнего состояния, а поскольку такое восстановление невозможно — в возмещении причиненных убытков. . . •

Если индивидуально-определенная вещь погибла по вине должника, то кредитор может требовать лишь денежного возмещения убытков, потому что исполнение в натуре стало невозможным. Иногда реальное исполнение хотя физически и возможно, но связано для должника с несоразмерно большими затратами, так что было бы хозяйственно нецелесообразно требовать исполнения ,в натуре; в этих случаях кредитор должен удовлетвориться денежным возмещением убытков.

Так, например, если подрядчик построил дом, соответствующий своему назначению, но в деталях нарушил условия договора* то нельзя требовать от него сноса этого дома и постройки другого, полностью соответствующего договору.

Стороны по договору — граждане — имеют право по взаимному соглашению договориться о замене реального исполнения денежной компенсацией. Но при отсутствии такого соглашения кредитор не может отказать в принятии реального исполнения и взамен него требовагь, денежной компенсации. Если исполнение в натуре просрочено и, вследствие этого, утратило интерес для кредитора, то последний имеет право отказаться от принятия реального исполнения и потребовать денежного возмещения убытков (ст. 121 ГК).

Таким образом, неисполнение обязательства по нашему гражданскому праву влечет за собой прежде всего требование реального исполнения; что же касается денежной компенсации, то она в нашем гражданском праве рассматривается как мера, к которой суд должен прибегать лишь в крайних случаях, когда исполнение в натуре невозможно.

Надо, однако, признать, что по обязательствам между гражданами, возникающими вследствие причинения другому вреда, судебные органы большей частью .выносят решения о денежном возмещении убытков, а не о понуждении должника к реальному исполнению. В нашей юридической литературе правильно указывалось н^ то, что «одной из причин этого нужно считать несоответствие советского процессуального законодательства установкам гражданского права в данной области. Процессуальное законодательство не дает никаких определенных средств для реализации принципа исполнения договоров в натуре. . .» '.

2. Принцип реального исполнения обязательств, являющийся общим началом советского гражданского права, имеет особенно важное значение в сфере отношений между социалистическими организациями.

Обязательства между социалистическими организациями, возникающие из договоров или из административных актов и на-

1 И. Б, Новицкий, назв. соч., стр. 169,

правленные на реализацию народнохозяйственного плана, должны быть обязательно исполнены в натуре; иначе плановое задание, на основе которого возникло такое обязательство, останется невыполненным.

В договорах между социалистическими организациями предусматриваются пени, штрафы, неустойки, возмещение убытков в случаях ненадлежащего исполнения обязательств; все эти виды денежных платежей являются, однако, санкциями, направленными на то, чтобы гарантировать реальное исполнение. Санкции эти имеют в виду обеспечить своевременное и надлежащее исполнение обязательств, а не замену реального исполнения денежным эквивалентом. В обязательствах между социалистическими организациями не допускаются соглашения о замене исполнения в натуре денежной компенсацией; такие соглашения недействительны. Вместе с тем необходимо иметь в виду, что огромное большинство наших социалистических предприятий не только выполняют, но и перевыполняют плановые задания. Социалистическая система хозяйства обеспечивает действительную возможность реального исполнения договорных обязательств между хозюрганами.

Принцип реального исполнения договорных обязательств между хозорганами именуется обычно «договорной дисциплиной» '. Проведение, в жизнь договорной дисциплины обеспечивается как мерами гражданского, так и мерами уголовного права. Постановление ЦИК и СНК СССР от 18 февраля 1931 г. (СЗ СССР 1931 г. № 10, ст. 109) рассматривает нарушение обязательств между хозорганами в области промышленности, транспорта и сельского хозяйства как должностное преступление. Разъясняя значение этого' постановления Правительства, Пленум Верховного суда СССР 26 мая 1931 г. ^ указал: «Точное выполнение договорных обязательств по всем пунктам и показателям не только количественным, но и качественным, является необходимым условием выполнения промфинпланов хозяйственных предприятий, а вместе с тем обеспечивает осуществление народнохозяйственных планов в целом. Поэтому проведение решительной борьбы с нарушениями договорной дисциплины, означающими на практике бесхозяйственность, срыв темпов социалистического строительства, а иногда и прямое вредительство, является прямой и непосредственной задачей судебных органов в деле осуще-

1 А. В. Венедиктов, Договорная дисциплина в промышленности, 1935. Термин «договорная дисциплина» иногда употребляется jb, более широком смысле слова, как принцип своевременного и безупречного по качеству исполнения обязательств между социалистическими организациями.

" «Бюллетень финансового и хозяйственного законодательства», 1931, Ni 23, стр. 74.

ствления директив Партии и Правительства и содействия выполнению народнохозяйственного плана».

Борьба за реальное выполнение договоров, направленных на осуществление плановых заданий, имела огромное значение в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. и сохранила такое же значение ныне — в годы послевоенной сталинской пятилетки.

В практике Госарбитража применялись различные меры, направленные на то, чтобы побудить хозорганы к исполнению своих обязательств в натуре.

Основываясь на ст. 19 постановления СНК СССР от 19 декабря 1933 г., согласно которой уплата санкций не освобождает сторону, их уплатившую, от исполнения договора, и исходя из постановления СНК СССР от 8 сентября 1934 г., в силу которого материалы и оборудование, неподготовленные в течение данного квартала, подлежали поставке в следующем квартале, арбитражная практика прибегала к повторному взиманию штрафов за недогруз. Эта практика была санкционирована циркуляром Госарбитража при СНК СССР от 8 апреля 1934 г. i. Если, например, в январе была взыскана неустойка за недогруз с возложением на поставщика обязанностей восполнить этот недогруз в феврале того же года, то за невыполнение этой обязанности в феврале с поставщика взыскивалась повторная неустойка и ему предлагалось восполнить тот же недогруз, скажем, в апреле и т. д.

В некоторых положениях ведомственного арбитража (например, в положении об арбитраже НКТП, утвержденном приказом НКТП от 10 марта 193-7 г., ст. 17) предусматривалось право назначения штрафов за неисполнение в форме непрерывно нарастающих платежей или право устанавливать штрафы в размерах, превышающих ставки, указанные в соответствующих договорах хозорганов ^ Примером небезуспешного применения таких санкций может слуд^йгь дело Московского областного Госарбитража (1943 г.), заключавшееся в следующем. Одна государственная организация приняла от промкооперативной артели раскрой для пошивки изделий, поставлявшихся артелью военному ведомству. Принятой на себя работы эта организация не выполнила и не вернула полученного раскроя. При рассмотрении дела в Госарбитраже организация-ответчик предложила артели получить цену раскроя, ссылаясь на то, что материал израсходован и в условиях военного времени не может быть восстановлен. Однако Госарбитраж признал, что обязательство должно быть вы-

' «Бюллетень Госарбитража при СНК СССР», 1'934, № 9, стр. 32. 2 ^Финансовое и хозяйственное законодательство, 1937, № 8/9, стр. 1}.

полнено в натуре и установил штраф в 100 руб. за каждый день неисполнения решения. Эта мера возымела действие: изделия были изготовлены и сданы в срок.

В практике Госарбитража за годы войны имеются также решения ho делам о заказах из давальческого сырья: организация получала материал, затем расходовала его не по назначению и не возвращала ни изделий, ни матералов, предлагая взамен этого уплату денежного эквивалента. Иллюстрацией этого положения может служить дело, рассматриваемое Госарбитражем при СНК СССР в 1943 году. Ответчик по договору, заключенному в' мае 1942 года, обязался в четвертом квартале того же года поставить истцу определенные изделия из материалов, полученных от последнего. Ответчик не поставил изделий и не возвратил материалов, сославшись на то, что он иапользовал эти материалы для выполнения оборонного заказа; ответчик, при этом, выразил мнение, что истец должен перед компетентными органами поставить вопрос о выдаче ему наряда на новые материалы взамен использованных. Арбитр, однако, с возражениями ответчика не согласился и предложил последнему вернуть материал в натуре (взамен израсходованного материала передать истцу другой такой же материал); кроме того, на ответчика была возложена уплата предусмотренного договором штрафа.

По делам о возврате тары также был вынесен Госарбитражем при СНК СССР ряд решений, обязывающих ответчиков возвратить тару в натуре и, сверх этого, уплатить истцу предусмотренные в договорах штрафы за несвоевременный возврат.

Метод нарастающих штрафов с целью побудить должника к реальному исполнению ныне не применяется.

В некоторых случаях Госарбитраж выносил решения о прямом изъятии у ответчика и передаче истцу материалов или оборудования, составлявших предмет обязательства между сторонами.

3. Принцип реального исполнения обязательств между социалистическими организациями служит целям выполнения народнохозяйственного' плана. Бывали, однако, исключительные случаи, когда проведение в жизнь этого принципа способствовало бы не выполнению, а нарушению плана народного хозяйства. Если, например, исполнение в течение того планового периода, на который оно было назначено по договору, не было произведено, а исполнение в течение следующего планового периода могло бы иметь место лишь ценой нарушения должником какого-либо другого обязательства или ценой невыполнения других плановых заданий должника, падающих на этот последний период, то органы арбитража воздерживались обычно от присуждения долж-

Ника к реальному исполнению (признавая его «невозможным») и ограничивались присуждением денежных санкций.

Примером может служить дело, рассмотренное Госарбитражем при СНК РСФСР в 1943 году. Одна московская организация купила в 1942 году у казанского завода некоторое количество дефицитного' сырья. Ввиду того, что купленное количество сырья было меньше вместимости вагона, завод-поставщик в целях наилучшего использования подвижного состава отгрузил эту партию сырья вместе с партией, предназначавшейся для другое московской организации, в адрес последней. Одновременно с отгрузкой завод-поставщик уведомил об этом по телефону обоих покупателей. Несмотря на это предупреждение, второй покупатель все сырье взял себе. На требование первого покупателя второй покупатель отвечал молчанием, а когда оставшаяся без сырья организация .предъявила иск в арбитраже и просила обязать вторую организацию выдать сырье в натуре, ответчик прислал заявление, что он готов уплатить стоимость сырья, но вернуть материал не в состоянии. Был здесь осложняющий момент: дело в том, что поставка относилась к октябрю 1942 года, а иск был предъявлен в мае 1943 года, когда фонды 1942 года уже утратили значение. Однако поведение ответчика, захватившего не принадлежавший ему фонд, было настолько недопустимо, что, несмотря на истечение срока действия фонда, Госарбитраж при СНК РСФСР удовлетворил иск в натуре, а для обеспечения исполнения назначил штрафные санкции в размере 150 руб. за каждый день просрочки. Ответчик некоторую сумму санкций уплатил, но затем представил заявление своего главка, что фонды данного' материала не только не увеличены на 1943 год, но даже сокращены: если из них какую-то долю выделить для удовлетворения истца, исполнение плана ответчика (работавшего на оборону) буд^. сорвано. Это последнее соображение оказало решающее влИюние: решение было' изменено в смысле удовлетворения истца денежной суммой.

4. Приведенное решение является иллюстрацией того' соотношения, которое существует между понятиями «невозможности исполнения» и «реального исполнения».

Невозможность исполнения есть всегда только невозможность реального исполнения; уплата денежного эквивалента (взамен исполнения в натуре) всегда считается возможной, так как деньги всегда имеются в обороте (отсутствие же денежных средств у должника не считается обстоятельством, оправдывающим неплатеж или задержку платежа) '.

' См. об этом ниже, стр. 34$.

Таким образом, невозм о' жность исполнения (реального исполнения) сама по себе не освобождает должника от ответственности.

Если должник не докажет, что невозможность исполнения обусловлена обстоятельством, которого он (должник) не мог предотвратить, то ответственность должника сохраняется в силе, но изменяется форма этой ответственности: взамен натурального исполнения (поставки товаров, выполнения заказа и т. п.) на должника возлагается обязанность уплаты денег (в виде штрафа, неустойки, возмещения убытков и т. п.).

Из сказанного вытекает также, что замена реального исполнения уплатой «денежных санкций» допустима лишь, если налицо действительная невозможность исполнения (за которую отвечает должник): например — в случае гибели (по вине должника) незаменимого предмета обязательства или в случае аннулирования фонда, за счет которого должна была осуществиться поставка.

Нельзя, однако, признать законными такие случаи замены реального исполнения денежными санкциями, которые основаны на неправильном, искусственном расширении понятия «невозможности исполнения» (например, путем подведения под понятие «невозможности исполнения» случаев «хозяйственной нецелесообразности» исполнения) '.

5. Во взаимоотношениях между социалистическими организациями денежная форма удовлетворения кредитора не дает надлежащего хозяйственного эффекта, так как она 'не устраняет вредных последствий неисполнения обязательства для социалистического хозяйства в целом. Но такая форма удовлетворения, как крайняя мера, не лишена значения. Хозрасчетное социалистическое предприятие должно быть построено на строгом учете выполнения плана народного хозяйства и на учете результатов хозяйственной деятельности отдельных предприятий. Факты невыполнения договора одним предприятием и неполучения в связи с этим другим предприятием известной продукции должны найти свое отражение в учете результатов хозяйственной деятельности того и другого предприятия: уплата предприятием, нарушившим договор, денежного возмещения другой стороне и послужит для них обоих формой учета этого' обстоятельства. Кроме того, денежная компенсация сохраняет для социалистического предприятия известное значение также и как средство увеличения оборотных средств организации, потерпевшей от нарушения договора.

' Примеры см. у И. Б. Новицкого, назв. соч., стр. 164.

:^' § 46. Причинная связь между поведением лица S и вредоносным результатом как предпосылка ответственности за вред

1. Наличие причинной связи между поведением лица и последовавшим за этим поведением вредоносным результатом является одним из необходимых условий для того, чтобы возложить на это лицо ответственность за данный вредоносный результат и за связанный с ним убыток. На причинную связь, как на одно ^ необходимых условий ответственности за вред, указано в ряде статей Гражданского кодекса.

Статья 117 ГК говорит об обязанности должника «возместить кредитору причиненные неисполнением убытки»; ст. 403 ГК предусматривает, что «причинивший вред личности или имуществу другого обязан возместить причиненный вред»; ст. 404 ГК говорит об ответственности за вред, «причиненный источником повышенной опасности». В ст. ст. 118, 119, 223 и др. ГК также, в иных равнозначащих выражениях, говорится о вредоносном результате, причиненном (обусловленном, вызванном) действиями лица или иными обстоятельствами (ср. также ст. 132 Кодекса торгового мореплавания; ст. 68 Устава железных дорог; ст. 78 Воздушного кодекса). Однако ни в этих статьях Гражданского кодекса, ни в другом каком-либо законе не дано критерия для решения вопроса о том, в каких случаях поведение лица или йакое-либо независящее от поведения лица событие, лежащее на ответственности этого лица, должно считаться причиной данного следствия, результата.

Во многих случаях причинная связь фактов, являющаяся одной из существенных предпосылок ответственности за вред, представляется настолько самоочевидной, что не вызывает никаких сомнений: для всякого ясно, ч-го^пицо, бросившее горящую спичку в бак с бензином, причинило последовавшие затем воспламенение и взрыв.

Но бывают случаи такого чередования событий, когда нс-легко решить, является ли данный факт, наступивший после данного поведения лица, причинно связанным с этим поведением или нет. Трудности возникают преимущественно в тех случаях, когда поведение человека отделено во времени от вредоносного события рядом таких промежуточных фактов, из коих некоторые являются звеньями самостоятельной не связанной с этим поведением. причинной цепи: например, рабочий на производстве вывихнул себе руку, был направлен в поликлинику для оказания ему медпомощи; по дороге, близ поликлиники, он был сшиблен с ног автомашиной и убит. Можно ли сказать, что предприятие, на котором он работал, причинило ему смерть?

Проблема причинной связи в практике по гражданским делам представляет также значительные трудности в случае необычного стечения обстоятельств, когда чередование фактов носит атипич-ный характер: например, пассажир выпрыгнул из вагона на ходу поезда в цьлях собственного' спасения, так как он, не без оснований, считал неизбежным крушение поезда; пассажир потерпел увечье; н.а самом деле крушение не произошло '. Отвечает ли в этом случае железная дорога по ст. 404 ГК?

2. Проблема причинной связи между поведением человека и данным результатом есть общая проблема для ряда областей советского права; она возникает в гражданском, уголовном, администр,ативном и других отраслях нашего права — везде, где налицо вопрос об ответственности человека за результаты его поведения. • ""

Но в 'отличие от уголовного права, где вопрос о причинной связи между поведением лица и данным преступным результатом ставится лишь в тех случаях, когда должен быть поставлен и другой вопрос — вопрос о вине этого лица — гражданское право знает многочисленные случаи ответственности без вины— при наличии одной причинной связи между поведением лица и данным вредоносным результатом (например, ст. ст. 404, 406 ГК, ст. 132 Кодекса торгового мореплавания СССР, ст. 68 Устава железных дорог и др.).

Однако и в тех случаях, когда предпосылкой ответственности лица за данный вредоносный результат является виновное причинение им этого результата (ст. ст. 117—118, 403 и др. ГК), необходимо выделить вопрос о' причинной связи, не смешивая его с вопросом о вине. Такое смешение происходит чаще всего тогда, когда вопрос о наличии причинной связи между поведением лица и данным результатом решается в зависимости от того, предвидело' ли и могло ли предвидеть действующее лицо данный результат своего поведения или' нет. На самом же деле предвидение результата не есть признак для разрешения вопроса о причинной связи, ибо никак нельзя сказать, что человек причинил лишь то, что' он предвидел или мог или должен был предвидеть. Предвидение результата своего поведения со стороны действующего лица есть признак, существенный для решения вопроса о вине, а не о причинении.

Вина субъективна: она раскрывается путем исследования отношения сознания и воли человека к его действию или бездействию (см. ниже, § 47). Причинная связь — вся в объективной зависимости результата от действия или бездействия лица. Оба момента — вина и причинение — в действительности соче-

1 См. обстоятельства в деле Гегучадэе (Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1938—1939 гг., стр. 157).

таются, образуя некое единство, выражающееся в том, что причинная связь между поступком человека и следствием этого поступка получает то или иное (положительное, в форме предвидения, или отрицательное, в форме непредвидения) отражение в сознании действующего лица, что так или иначе определяет .ролю и поведение этого лица; с другой стороны вина, т. е. отношение сознания и воли лица к его поведению, получает внешнее выражение (объективируется) в поступках человека — в его действии или бездействии. Но субъективный момент остается вне объективного отношения действия или бездействия человека к данному следствию: когда мы ставим вопрос о том, какие изменения во внешнем мире вызваны — причинены — данным действием лица, мы отбрасываем субъективную сторону его поведения. Например, мы с достаточным основанием можем утверждать, что несвоевременная (с пропуском установленного срока) поставка сырья покупателю может вызвать на заводе покупателя простой и убыток в силу определенной — объективной зависимости между пропуском срока .и данным вредоносным результатом—зависимости, которая, однако, не связана с субъективной сторояой пропуска срока (с тем, является ли несвоевременность поставки умышленной или вызванной небрежностью поставщика или обусловленной такими обстоятельствами, которые поставщик не мог предотвратить).

Поступки людей вызывают те или иные изменения во внешнем мире независимо от того, какими внутренними мотивами действующего лица они вызваны.

Верховный суд СССР в своей практике при разрешении проблем причинной связи проводит строгое разграничение вопросов вины и вопросов причинения.

Так, например, в деле 1943 года по иску одной заготовительной конторы к Джамбульскому отделению Госбанка («Судебная практика», 1944, вып. 1, стр. 16) был пщставлен вопрос, несет ли Госбанк ответственность перед истцом за работника Госбанка (кассира), допустившего формальные неправильности в выдаче сумм инспектору заготконторы; получив деньги, инспектор их р.астратил. Судебная коллегия по гражданским делам определила, что Госбанк в данном случае не несет ответственности ^за неправильные действия кассира, так как между этими неправильными действиями и убытком истца нет причинной связи: по делу не установлено, что выдача денег с такими нарушениями содей-ствовал,а хищению, произведенному названным инспектором.

В другом, сходном по фактическому составу, деле Судебная коллегия по гражданским делам признала ответственность Госбанка за действия кассира, так как между этими действиями и убытком клиента была установлена причинная связь (см. Определение № 343, 1939 г., Сборник постановлений Пленума и опре-

делений, коллегий Верховного суда СССР за 1938—-1939 гг., стр. 158).

Неправильные действия служащего Госбанка, как одна из предпосылок ответственности, т. е. момент вины, налицо в обоих случаях, но решения различны потому, что по-разному решен вопрос о причинной связи.

3. В нашей юридической литературе вплоть до недавнего времени находили некоторое отражение ошибочные взгляды на причинную связь, в которых вопрос этот смешивался с вопросами о вине.

В учебнике гражданского права 1938 года (т. II, стр. 396) было указано М. М. Агарковым, что суд «должен установить, поддается ли в данйом конкретном случае учету с точки зрения нормального жизненного опыта (является ли типичной) связь между противоправным действием (или упущением) и причиненным вредом. Советский суд должен найти для каждого отдельного случая меру того, что можно требовать от гражданина социалистического государства». В учебнике гражданского права 1944 года (т. 1, стр. 327) было указано, что «суд должен установить, принадлежит ли связь между противоправным действием и вредом к типичным связям, с которыми приходится считаться на практике. Практика является тем критерием, которым в конечном счете должен руководствоваться суд». Указанный здесь признак «типичности» причинной связи по существу носит субъективистский характер: в конечном счете речь здесь идет о том, какая связь явлений представляется обычной для сознания действующего лица или для сознания так называемого «среднего человека»; но подобные критерии относятся к проблеме вины, ,а не к проблеме причинной связи. Анализ следующего известного примера причинной связи, данный М. М. Агарковым, не только не подтверждает его выводов, но служит иллюстрацией того, что признак «типичности» не пригоден для установления причиню-ной связи и что связь эта, наоборот, может носить атипичный характер. А. шутя и очень легко ударил Б. ладонью по лбу; Б. страдал ненормальной хрупкостью черепа, которая до этого не обнаружив,алась. Череп Б. дал трещину. М. М. Агарков утверждал, что в данном случае «причинная связь не типична и нет достаточных оснований возлагать ущерб на причинителя». При таком анализе данного примера вопрос о наличии или отсутствии причинной связи ост