Глава II – К вопросу о роковой роли еды в жизни обыденного смертного

- Ой, я тебя умоляю, - сказала она мне, - не говорите бред! - перед меню сельскохозяйственной столовой, в котором он высматривал суп на полтора рубля подешевле и гречу или рис с подливою, Анатолий Николаевич по обыкновению играл чужие роли, на сей раз изображая Марию Леонидовну, искренне полагая, что покачиваниями своего костюмированного туловища, облачённого в чёрный расстёгнутый плащ, создаёт иллюзию Марии Леонидовны, которая в действительности ни плащом, ни туловищем, ни даже покачиваниями на актёра не походила.

- Да, да, - покланивался радостно Юрий Вильямович, находя точность пародии уже в самом подразумевании одного и того же объекта зрителем и актёром. - Мне она тоже так постоянно говорит, причём даже не слушая, о чём говорил ей я. Суп вермишелевый с курицей, рожки с котлетой и хлеб.

- Обычно она приглашает курить, и этим приносит Вам столько вреда, что вряд ли исправит свой грех перед обществом всею своею самоотверженной работою на трёх должностях, - невероятно серьёзно и ответственно заявил Анатолий Николаевич, вернувшись из чужого образа в тот солидный и тоже не свой, который часто являл прямо перед кассой. - То же, только хлеба вдвое больше, вместо рожек — гречу с подливой, вместо котлеты — рис с подливой. А которые тут у вас пироги кто?

- Эти с капустой и с яйцом по, - и она назвала какую-то цену, настолько символическую, что Анатолий Николаевич без подсчётов схватил, сколько влезло в одну руку — а убралось туда 4 единицы.

- Тридцать, - сколько-то рублей назвала кассир.

Анатолий Николаевич порылся в кармане и заявил, что одно из проклятий преследует его неотступно на протяжении полной предыдущей и пока неполной текущей недели:

- Опять забыл мелочь взять, когда переодевался. Придётся отказаться от двух пирогов.

- Да ничего, я дам тебе, - сколько-то рублей из кармана Юрия Вильямовича звякнули на тарелочке перед кассой.

- Спасибо, а завтра я Вам отдам, - не умея как следует проявлять признательность, Анатолий Николаевич не упустил возможности приклеить к благодарности прибаутку. – Надеюсь, завтра не восстановят закон о долговом рабстве.

Юрий Вильямович посмеялся, хоть и не согнулся, не ухватился за живот и не потянулся к нему рукою.

После обеда Юрий Вильямович не предложил даже прогуляться, вильнул в свой юридический закуток, переоделся и уселся за компьютер. Мария Леонидовна зашла с предложением покурить, но вышла ни с чем, кроме Ани, которая тоже забегала в какой-то момент с чем-то и простояла незамеченной возле грязного зелёного телефона с расшатанной трубкой.

- Надо Мантурово, - по-новгородски заглянул Анатолий Николаевич.

Даже на это Юрий Вильямович качнул головою, открыл новый документ, переставил туда содержимое старых форм и через десять минут принёс из принтера готовую заявку:

- Решите тогда с ценой и со сроками, и всё подпишем сходим.

Анатолий Николаевич обрадовался, что всё вдруг случилось так на удивление быстро, но в то же время неожиданная радость эта его слегка встревожила. Однако он ничего не сказал ни себе, ни Юрию Вильямовичу, решил с руководством вопросы о цене, сроках и выслушал сопутствующие разговоры, снисходительное вышестоящее кривляние: как, мол, нам не к месту там, по идее, участвовать, да надо уж браться, коли решили, - сказал себе дежурную фразу за директорской дверью: «Как будто я их заставлял участвовать», - приуныл от того, что завтра с утра ехать на этот ненужный и малоперспективный конкурс, вернулся к Юрию Вильямовичу и заполнил оставшиеся листы, вернулся подписать к директору — попутно послушал очередной кусок руководственной автобиографии и музыку незнакомого семидесятника из колонок, - всё быстро…, и совершенно нераспознаваемая внутренняя тревога наросла до самого горла, вцепившись изнутри в узел галстука молодого костюмированного тела.

- Домой? - заглянул в юридический закуток Анатолий Николаевич.

- Нет, я ещё поработаю сегодня. Задержаться нужно: успеть до завтра кое-что, - сделал неопределённый жест рукою Юрий Вильямович и выразительно, по-своему, покачал подбородком, как всегда качал, давая понять, что подразумевает под своими словами нечто большее.

Понять, какие срочные дела держат юриста, всегда было сложно. На случай необходимости он имел в рукаве, вернее сказать на столе, козырного туза формата А4 — малоотложное дело, которым когда-нибудь нужно заняться и навечно отложить нельзя. Анатолий Николаевич ещё раз вспыхнул в глазах недавним сомнением, поправил узел на костюмированном теле и в итоге сделал лицо в виде «что ж»:

- Тогда до послезавтра. Завтра я в Мантурово.

- Хорошо, - с присущей резкостью отреагировал Юрий Вильямович, но при этом всё с тем же подразумевающим выражением закивал подбородком и ещё ближний глаз прищурил. Пожали руки, Юрий Вильямович в придачу сморщил подбородок, подогнув нижнюю губу.

«Хм, - подумалось юристу, когда Анатолий Николаевич убыл. - Надо бы мне тоже костюмировать своё тело. Что это я перестал?»

- Теперь бы надо, - поправил он сам себя, и, обрадовавшись, что можно говорить вслух, вызволил гордыню.