Секция 5 «Проблемы конституционного и муниципального права Российской Федерации»

Е.Г. Афанасьев

К ВОПРОСУ О ПРАВОВОЙ АККУЛЬТУРАЦИИ ТУРЦИИ

(20-Е ГГ. XX СТОЛЕТИЯ)

М. Вебер сказал: «Неважно, чем все закончится,- в любом случае эта [Первая мировая] война велика и прекрасна» [1]. Её величие – это влияние, оказанное на человеческое развитие. К примеру, свидетельством колоссальной роли может служить историческая периодизация, этапы которой детерминируются определёнными (глобально значимыми) достижениями, событиями и т.п. Так, Эрик Хобсбаум предложил термин «короткий XX век», т.е. исторический период, длившийся с 1914 по 1991 годы [2]. Выбор Первой мировой войны как начальной даты не является случайным, ведь она послужила причиной геополитического (крах четырёх империй) слома.

С одной стороны, «жизнь» оказалась скованна войной, с другой стороны, сферы общественной жизни претерпевали пертурбации, изменения. Разумеется, юриспруденция и право не осталось в стороне. Так, изменилось содержание международного права в связи с приобретением доподлинно глобального характера вместо европейского, формированием Версальско-Вашингтонской системы, образованием Лиги Наций. Война и её последствия поспособствовали преобразованию вектора философии государства и права – в ряде стран на первое место выдвинулись националистические учения, к примеру, кемализм. Правовая социология столкнулась с необходимостью изучения и анализа деструкций правосознания, вопросов правового послушания и т.д. Думается, что главным последствием стали процессы правовой конвергенции, ассимиляции, аккультурации.

В этом исследовании автор рассмотрит вопрос правовой аккультурации, т.е. формы взаимодействия правовых систем, результатом которого является изменение первоначальной правовой культуры страны реципиента, на примере послевоенной Турции. Познание этой республики, в том числе с историко-правовой точки зрения, является актуальным, поскольку выступает элементом выстраивания партнёрства с государством, контролирующим черноморские проливы, являющимся важным региональным центром и т.д.

Комплексно рассматривая явление, первоначально обозначим его генезис, т.е. происхождение. Категория «происхождение» может быть раскрыта через предпосылки. Последние следует разделить на две части – довоенные и связанные с войной.

Довоенные. В начале XX века, Турция – аграрное, отсталое государство без чёткой программы государственного строительства. Общую точку зрения теоретиков на положение в обозначенных условиях выразил проф. Кемаль Гюрюз «больной человек стал смертельно больным» [3].

В XX веке продолжился территориальный распад империи «были потеряны африканские владения, успешно завершалось национально-освободительное движение балканских народов» [3]. Итало-турецкая война (1911-1912г.) привела к потере Триполитании и Киренаики. Первая Балканская война (1912-1913г.) завершилась Лондонским мирным договором, по которому Балканский союз (Греция, Болгария, Сербия и Черногория) получили европейские владения Порты.

Начиная с последней четверти XIX века, осуществлялась деятельность политического движения – Младотурки [4]. Они пытались претворить в жизнь конституционный строй, для этого создали первое конституционное правительство в 1908 г., проводили реформирование законодательства, в частности, декларативной Конституции Османской империи [5]. Так или иначе, Младотурки содействовали началу борьбы за развитие и ликвидацию султанской власти.

Сменилась идеологическая парадигма, предпринимались попытки синтеза традиционных идей и европеизации. Отражением поиска является статья «Три вида политики» в газете «Тюрк» [3]. Автор отмечает точку зрения западников, призывающих перенимать науку, технологию, экономическую и социальную жизнь.

Связанные с войной. Военные действия между Антантой и Турцией были завершены 30 октября 1918 г [6]. Основополагающие пункты Мудросского перемирия посвящены оккупации черноморских проливов, Стамбула. Оккупации также подверглись порты Черного и Среднеземного морей, Урфа, Киликия, Мерсин, Измир и т.д. По этому поводу М. Кемаль сказал: «Как пришли, так и уйдут» [7].

Многие авторы, учитывая доверительный, родственный характер отношений Турции и Кавказа, указывают на идеологически важную, для верховных элит, роль регионального центра пантюркизма. Позиции в этом статусе и географическом секторе постепенно утрачивались из-за усиления влияния Великобритании и советского правительства. Национальная идентичность, гордость были попраны, став причиной возникновения организаций сопротивления.

10 августа 1920 г. был подписан Севрский мирный договор, по поводу которого А.Ф. Миллер высказался следующим образом «если бы договор был реализован, Турция как государство должна была бы перестать существовать» [3]. Договор сформировал «севрский синдром», ставший частью национальной идентичности и заставивший по-новому говорить о государственной целостности, суверенитете. В наше время, по этому поводу, Александр Арзуманян сказал: «иррациональный страх турков в отношении Севрского договора объединяет либералов и националистов» [8]. Договор не был ратифицирован, борьба за его отмену интегрировала силы и расширила национально-освободительную войну.

24 июля 1923 г. был подписан Лозаннский мирный договор. Условия Севрского мирного договора утратили своё значение, в том числе, отменялись капитуляции, режим неравноправия в политической и экономической сферах. 29 октября 1923 г., Турцию провозгласили республикой. Новоизбранный президент М. Кемаль заявил: «Наша политика, наши традиции, наши устремления будут направлены на то, чтобы Турция стала европейской страной, или точнее, страной, ориентирующейся на Запад» [9].

Аккультурация. Руководители Республики - прозападники, поэтому заимствовали государственную модель у Франция, тем не менее, идеологическая база виделась в турецком национализме. Молодой М. Кемаль обращался к идеям Французской революции и их интерпретации местными теоретиками. Уже в положениях Конституции 1921 г. выражается идея того, что верховная власть принадлежит нации. С позиции кемализма, нация отождествляется с государством. Продолжением первой статьи учредительного документа следует рассматривать ликвидацию султаната.

В основу политико-правового строительства закладывалась идея светского государства на европейский манер - первое условие модернизации. Ислам и нормы шариата отождествлялись с терминами «косность» и «отсталость», ими детерминировалось полуколониальное положение Турции. В этой связи принимались «законы об отмене шариатского судопроизводства, передаче вакуфного имущества» [3]. Законом «О едином образовании» устанавливалась единая светская система образования, осуществлялась передача всех научных и учебных заведений в распоряжение министерства просвещения. Одновременно с этим произошла ликвидация халифата как властной инстанции.

В 1924 г. приняли новую республиканскую Конституцию [10]. «В правовой литературе Турции именно этот документ, принятый 23 апреля 1924 г., считается первой подлинной, «полнокровной» конституцией нового государства» [3]. Для исследования большую ценность имеет глава № 5, отразившая публичные права, характерные для буржуазного европейского права. Граждане Турции обладают правами и свободами, от рождения такими как равенство перед законом и судом, неприкосновенность частной жизни, собственности, жилища, свобода мысли и слова, труда, передвижения, собраний, ограничение которых возможно лишь в строгом соответствии с законом. Здесь же отметим прогрессивную норму, запрещающую применение пыток и телесных наказаний.

В 1926 г. приняли Гражданский, Уголовный кодексы, взяв за основу современные европейские аналоги (Швейцарский и Итальянский), тем самым, прекратил своё действие Маджалла, т.е. многотомный свод османских законов, основанный во многом на положениях шариата и принятый в XIX веке. В гражданском праве большие изменения произошли в вещном праве, появилась регламентация частной и совместной собственности, законодатель дал легальную дефиницию праву собственности и владению, определил условия владения земельной собственностью. Ещё одним показателем аккультурации следует считать законодательный переход от полигамии к моногамии, т.е. официальный запрет многожёнства. В продолжение идеи светского государства, законодатель установил гражданские браки и возможность их расторжения, в том числе со стороны женщины. В уголовном праве появились составы, связанные с защитой «светскости» государства. Так, уголовной ответственности подлежали организаторы и участники общественных движений, целью которых являлось внедрение идей, подрывающих основы светского государства. Помимо указанных лиц, устанавливалось лишение свободы в отношении тех, кто осуществлял пропаганду.

Весьма прогрессивной была политика М. Кемаля по отношению к женщинам, он стремился уравнять два пола в правах. Ататюрк говорил: «…Наша религия никогда не требовала, чтобы женщины стояли ниже, чем мужчины. Бог повелел мужчине и женщине открывать мир знаний и науки. (...) Турчанки в этом плане наиболее просвещённые во всём в мире, самые достойные и самые моральные» [11]. Женщины приобрели гражданские права, прежде всего в семейной сфере, могли реализовать получить образование, пользоваться транспортом и т.д. «5 декабря 1934 г. в Турции было официально установлено полное равноправие полов» [11]. Финальный этап – получение активного и пассивного избирательного права.

Следует отметить, что правовое регулирование осуществлялось также международными договорами. Уже упомянутый нами Лозаннский мирный договор включал положения о недопустимости какой-либо «дискриминации и преследования населения по национальному и религиозному признаку» [12]. В документе специально подчёркивается международный характер обязательств под гарантию Лиги Наций. Особо оговаривался защитный статус богоугодных, религиозных, благотворительных учреждений на территории государства, что обуславливалось чрезвычайной ситуацией с национальными меньшинствами.

Таким образом, Первая мировая война и её последствия выступили важнейшим фактором, поспособствовавшим аккультурации Турции, правовая система которой переняла ценности континентального права взамен мусульманской модели. Первую мировую в историографии иногда называют «забытой», тем не менее, частный пример Турции иллюстрирует глобальное влияние этого события, отразившиеся на историческом развитии, следовательно, «никто не забыт, ничто не забыто» [13], надо лишь помнить об этом.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Свод житейской мудрости [Электронный ресурс]. // wisdomcode.info : [Сайт]. - Режим доступа : http://www.wisdomcode.info/ru/quotes/authors/49305.html

2. Короткий XX век [электронный ресурс] // ru.wikipedia.org. : [сайт]. – Режим доступа : https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%BA%D0%B8%D0%B9_XX_%D0%B2%D0%B5%D0%BA

3. Киреев, Н. Г. История Турции XX век / Н.Г. Киреев. – М. : ИВ РАН, Крафт+, 2007. - 608 с.

4. Младотурки [электронный ресурс] // ru.wikipedia.org. : [сайт]. – Режим доступа : https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%BE%D1%82%D1%83%D1%80%D0%BA%D0%B8

5. Конституция Оттоманской империи 1876 [электронный ресурс] // worldconstitutions.ru. : [сайт]. – Режим доступа : http://worldconstitutions.ru/?p=565

6. Armistice of Mudros [еlectronic resource] // wikipedia.org. : [site]. – Access mode : https://en.wikipedia.org/wiki/Armistice_of_Mudros

7. Жевахов, А. Жизнь замечательных людей. Кемаль Ататюрк. / А. Жевахов. – М. : Молодая гвардия, 2008. – 344 с.

8. Sèvres Syndrome [electronic resourse] // wikipedia.org. : [site]. – Access mode : https://en.wikipedia.org/wiki/S%C3%A8vres_Syndrome

9. Кемализм [электронный ресурс] // ru.wikipedia.org. : [сайт]. – Режим доступа : https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B5%D0%BC%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%BC

10. Earle, E. M. The New Constitution of Turkey. [electronic resourse] / E.M. Earle // Political Science Quarterly. – 1925. – Vol. 40. – Access mode : http://genckaya.bilkent.edu.tr/1924constitution.pdf

11. Реформа Ататюрка [электронный ресурс] // ru.wikipedia.org. : [site]. – Access mode : https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B5%D1%84%D0%BE%D1%80%D0%BC%D1%8B_%D0%90%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8E%D1%80%D0%BA%D0%B0#cite_note-Kinross-13

12. Treaty of Lausanne [еlectronic resource] // The World War I document archive [site]. – Access mode : https://wwi.lib.byu.edu/index.php/Treaty_of_Lausanne

13. Никто не забыт, ничто не забыто [электронный ресурс] // ru.wikipedia.org. : [сайт]. – Режим доступа : https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BE_%D0%BD%D0%B5_%D0%B7%D0%B0%D0%B1%D1%8B%D1%82,_%D0%BD%D0%B8%D1%87%D1%82%D0%BE_%D0%BD%D0%B5_%D0%B7%D0%B0%D0%B1%D1%8B%D1%82%D0%BE

Войнов Н.Н

СИСТЕМА ВЛАСТНЫХ ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫХ ОТНОШЕНИЙ РОССИИ

Обращение к особенностям государственно-правового режима, определяющим его параметрам (уровень политического участия масс, ценности и приоритеты властных элит, особенности правовой институционализации политических интересов и соответствующих им форм и способов осуществления власти ) позволяет выделить две основные системы властно-управленческих отношений: мобилизационную и эволюционную. Каждая из них задает в полной мере конкретные императивы, принципы и цели действия института административного принуждения, определяет его юридические основы и пределы.

Отметим, что классическое осмысление мобилизационной системы организации и функционирования властных и управленческих институтов в национальном государственно-правовом пространстве, чаще всего, представляет ее как форму вынужденного и ускоренного развития общества в условиях дефицита необходимых управленческих (как правило, правовых, политических, материальных, интеллектуально-информационных и др.) ресурсов, что, естественно, стимулирует субъектов управления к своего рода компенсации этого недостатка с помощью принудительно-силовых (причем, легальных) форм государственной деятельности. Ранее привычные, возникшие в ходе эволюции социально-правовые институты общественной саморегуляции (в российской государственно-правовой истории к таковым следует отнести традиционные институты общинного самоуправления , управление в РПЦ до петровского (синодального) периода и др.) вытесняются, а метод государственно-принудительного (административного) воздействия в области управления становится доминирующим.

В отношении современного периода развития национального права и государства можно согласиться с теми авторами, которые отмечают, что «цивилизационный процесс сужения сферы действия органической власти, самоуправления, саморегуляции общественных взаимосвязей, разложения многих социальных структур, где эта власть осуществлялась, явление во многих отношениях необратимое. Наступила эра организаций и организационной власти с ее изощренным рациональным инструментарием управления в условиях массового индустриального и постиндустриального общества.… Даже то, что сегодня мы называем самоуправлением, например, муниципальным самоуправлением, самоуправлением общественных объединений, трудовых коллективов и т.д., есть в действительности управление через соответствующую организацию. Сферу властеотношений покидают спонтанность и импровизация, они уже не пользуются доверием в связи с их возможным несовпадением с императивами организационной власти» .

С другой стороны, автор полагает, что «современный кризис власти и авторитета является, скорее всего, следствием неудачной «заорганизованности» и «сверхрегуляции» общественных отношений. Нарушена мера их рационализации» . В этом плане, конечно, можно признать его правоту по отношению, например, к процессам демократизации отечественного политикоправового пространства конца 80-х – начала 90-х годов ХХ в., когда, как представлялось это тогда реформаторским силам, необходимо было реформировать прежние законодательные (рационализированные на партийно-советской основе) формы управления обществом и перейти, что называется, к внедрению в «ткань» российской политической и правовой жизни демократические, самоуправленческие принципы и ценности, фиксации которым препятствовал крепкий (и ранее легальный, но потерявший в начале переходного периода свою легитимность) институт административного принуждения .

Мобилизационная система властных отношений и управления может быть присуща как переходному государству, так и государству, типологическая определенность которого не вызывает никаких сомнений. Модернизация же системы социального управления в рамках мобилизационной модели неизбежно основана на широкомасштабном либо «завуалированном» (что свойственно, например, пришедшим к власти в России в начале 90-х годов «демократическим элитам») реализации принципа этатизации общественных сфер и отношений . На уровне правового сознания (его различных уровней) получает отражение процесс взаимопроникновения, а иногда и слияния государственных и общесоциальных ценностей, интересов. В общем же, по другому и быть не может: при ограниченности иных ресурсов только опирающаяся на эффективный, надлежащим уровнем организованный институт административного принуждения воля властвующих элит может привести к ощутимым результатам в условиях кризисов (системных или политических, экономических и др.) и, как правило связанных с ними идей быстрого (а, часто и радикального) переустройства национального мира . Плюрализм в сфере социального управления, как и правовой плюрализм (предложенное Дж. Джиллиссеном в 1971 г. различение «действующего права» и «государственного права») не может иметь место в мобилизационной системе властных отношений, т.к. имеет для нее разрушительный характер. В общем же, стратегия этатизации через изменяющуюся нормативную базу вытесняет традиционные социальные формы и ценности, «настраивая» под это систему социального управления.

Таким образом, можно указать главное направление государственно-правового принуждения. Она заключается в четком государственном надзоре, который обеспечивает определенную степень устойчивости отношений внутри страны, внутри общества и формирует его целостность на всех этапах развития. Чем больше проявляется социальная роль в функциях государства, тем выше авторитет государства как инструмента преодоления противоречий, недоработок в законодательстве, также цельного средства достижения общественного компромисса и стабилизации уровня общесоциальных связей. Такая специфика государственной деятельности обосновывает использование на практике мер принудительного характера и выявляет методологию государственно-правового принуждения в том числе.

ЛИТЕРАТУРА.

1. Атаманчук Г.В. Государственное управление: проблемы методологии правового исследования. М., 1975.

2. Атаманчук Г.В. Теория государственного управления. М., 2005.

3. Афанасьев В.Г. Общество: системность, познание, управление. М., 1981.4. Величко А.М. Запад и Россия: что нас разъединяет и перспективы интеграции // Национальные и провинциальные тренды развития российской государственной власти: монография. М., 2013.

4.. Виноградов В.А. Ответственность в институте охраны конституционного строя. М., 2005.

5. Европейского Суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящиеся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002 г. СПб., 2004.

К. А. Голубенко

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПРИ ВНЕСЕНИИ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПОПРАВОК И ПЕРЕСМОТРЕ КОНСТИТУЦИИ В РОССИИ

Актуальность. Одним из самых важнейших условий гармоничного развития и процветания общества и государства является стабильность такого основополагающего акта как Конституция. Только незыблемая в своей основе Конституция способна обеспечить длительное и устойчивое развитие государства. Но одновременно с этим она должна быть динамичной и развиваться «в ногу» со временем. Вообще избежать изменений в Конституцию в принципе невозможно в силу постоянно развивающихся общественный отношений, через это проходят все государства. Но в тоже время вносимые в нее изменения должны быть направлены на то, чтобы впоследствии обеспечить ее более длительное действие без изменений. В связи с этим, поиск некоего компромисса между юридической стабильностью и динамизмом Конституции приобретает крайне важное значение.

Кроме того, конституционно провозглашая принцип народного суверенитета, крайне важно не просто задекларировать положение народа быть единственным источником власти в государстве, но и ввести соответствующие процедуры в действующее законодательство для реализации права народа, в том числе, оказывать влияние на существующий конституционный строй.

Целью исследования является выявление и рассмотрение некоторых теоретических и практических проблем, связанных с институтом конституционных поправок и пересмотра Конституции Российской Федерации [1]. При этом умышленно будут отброшены вопросы, связанные с внесением изменением в ст. 65 Конституции Российской Федерации (далее – Конституция).

Вопросы, связанные с внесением поправок, а также порядок пересмотра Конституции Российской Федерации (далее по тексту – Конституция), регулируются Главой 9 «Конституционные поправки и пересмотр Конституции». Также внесение поправок регулируется отдельным Федеральным законом от 04.03.1998 г. № 33-ФЗ «О порядке принятия и вступления в силу поправок к Конституции Российской Федерации».

В ст. 2 указанного Федерального закона содержится определение конституционных поправок: «Под поправкой к Конституции в настоящем Федеральном законе понимается любое изменение текста глав 3-8 Конституции: исключение, дополнение, новая редакция какого-либо из положений указанных глав Конституции. Одним законом Российской Федерации о поправке к Конституции охватываются взаимосвязанные изменения конституционного текста» [3]. «Взаимосвязанные изменения», по нашему мнению, представляют собой положения Конституции, которые могут содержаться как в одной из Глав 3-8, так и в нескольких из данных глав, если эти положения посвящены одному и тому же вопросу. Например, изменения, связанные с преобразованием судебной системы России и прокуратуры, проведенные законодательно в 2014 году, повлекли изменения целого ряда ст. Конституции (71, 83, 102, 104, 125, 126, 127, 128, 129).

Что касается понятия «пересмотра» Конституции, то в действующем законодательстве его определение отсутствует (что уже является своего рода проблемой), поэтому за основу нами может быть взято его доктринальное толкование. Так, А. А. Кизим пишет, что «Понятие «пересмотр» употребляется применительно к главам Конституции, которые обладают особой значимостью и выражают саму сущность данного основополагающего политико-правового акта российской государства. Таковыми являются главы 1, 2 и 9 – «Основы конституционного строя», «Права и свободы человека и гражданина», «Конституционные поправки и пересмотр Конституции»» [8, C. 89].

Изначально может создаться впечатление, что Конституция разграничивает оба приведенных термина лишь по формальному распределению глав по различным процедурам. На самом деле, как верно отмечает М. В. Баглай, «Конституция проводит здесь фундаментальное различие между главами, которые в силу их характера изменяться не должны или, во всяком случае, сделать это должно быть очень трудно, и главами, которые могут быть изменены сравнительно в облегченном порядке» [5, C. 775]. Так, положения Глав 1 и 2 Конституции закрепляют основы конституционного строя и правового статуса личности, поэтому вполне естественно, что еще в ст. 16 и 64 императивно установлено, что положения указанных Глав могут быть изменены не иначе как в порядке, установленном настоящей Конституцией. Изменения же Главы 9, посвященная порядку внесения поправок и пересмотру, по своей сути просто обязана быть «жесткой».

Разобравшись с некоторыми терминологическими тонкостями, представляется возможным перейти к тем проблемам, которые возникают при толковании положений законодательства относительно заявленной темы.

Первая рассматриваемая нами проблема касается наименования правового акта, которым вносятся конституционные поправки в Конституцию. По нашему мнению, Конституционный Судом в 1996 г. [2] при толковании ст. 136 Конституции было допущено противоречие, суть которого состоит в следующем: после принятия положения закона о поправке в Конституцию вносятся в текст последней. А, став неотъемлемой частью Конституции, закон (по своей правовой природе) не может быть равным по юридической силе Конституции.

Еще одну проблему, имеющую уже более практический характер, можно условно назвать следующим образом: «предварительный контроль за внесением поправок в Конституцию». Так, Определением Конституционного Суда от 17.07.2014 г. № 1567-О «по запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке конституционности ряда положений Закона Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации»» было отказано рассматривать поставленные депутатами вопросы по существу, поскольку они не входят в компетенцию Конституционного Суда.

Как верно отмечает В. И. Алифиров, «Поскольку такие изменения осуществляются нечасто, это не приведет к перегрузке Суда, однако исключит проблему неопределенности в отношении конституционности поправок к Конституции и позволит сохранить незыблемость авторитета Конституции как высшей воли народа в правосознании граждан (несмотря на внесенные изменения). При этом представляется целесообразным производить предварительный контроль перед отправкой закона на одобрение субъектов Российской Федерации» [7, С. 5].

Следует также обозначить проблему срока, предоставляемого субъектам Российской Федерации для одобрения поправок к Конституции. В соответствии с упомянутым выше Федеральным законом от 1998 г. «О порядке принятия и вступления в силу поправок к Конституции» срок одобрения субъектами федерации составляет один год со дня принятия закона о поправке. По нашему мнению, данный срок, учитывая развитие современных технологий, является слишком срочным. На это абсолютно верно указывает С. А. Авакьян, «Данный срок можно сократить до 6 месяцев, поскольку этого вполне достаточно для целей полного и всестороннего изучения и обсуждения закона о поправке, тогда как вопрос одобрения столь важного закона не должен на протяжении целого года находиться в «подвешенном состоянии» [4, С. 313].

Что касается возможности пересмотра Конституции, то здесь прежде чем выявить проблему, следует вкратце охарактеризовать данную процедуру. Вообще вопрос о принятии новой Конституции (исходя из анализа ст. 135 Конституции) встает в том случае, если возникает, как отмечено выше, необходимость пересмотра Глав 1, 2 и 9. Если предложение о пересмотре указанных Глав Конституции поддержано 3/5 голосов от общего числа членов каждой из палат российского парламента, то в соответствии с федеральным конституционным законом созывается Конституционное Собрание. Оно может принять одно из трех решений:

1) подтвердить неизменность действующей Конституции;

2) разработать проект новой Конституции и принять его 2/3 голосов от общего числа членов;

3) принять решение о вынесении нового проекта Конституции на всенародный референдум, который назначается Президентом России.

Но если вдруг Федеральное Собрание одобрит вопрос о пересмотре положений указанных Глав, то всплывет очень серьезная проблема. Это – отсутствие федерального конституционного закона «О Конституционном Собрании». Как пишет В. И. Фадеев, «Он должен закрепить порядок формирования, состав, процедуру деятельности, полномочия, материально-техническое и организационное обеспечение Конституционного Собрания» [6, С. 71]. По этому поводу А. А. Кизим отмечает, что «Это фактически блокирует возможность изменения положений глав 1, 2, и 9 Конституции, ведь в соответствии с указанной статьей Конституционное Собрание созывается именно в соответствии с данным федеральным конституционным законом» [8, С. 89]. Является ли такая «блокировка» правомерной и можно ли ее относить к ограничению права народа (как источника государственной власти) осуществлять свою власть (в данном случае – через представителей), следует отнести к достаточно спорным вопросам, очевидные ответы на которые найти достаточно сложно.

Выводы. Таким образом, в настоящее время имеется несколько проблем, связанных с внесением конституционных поправок и пересмотром Конституции в России:

1. Противоречивое толкование ст. 136 Конституционном Судом Российской Федерации, которое привело к некоторому искажению как самой Конституции, так и правовой природы актов, которые после принятия становятся неотъемлемой частью Конституции;

2. Отсутствие четкой системы предварительного контроля за внесением конституционных поправок;

3. Слишком продолжительный срок одобрения закона о поправках к Конституции субъектами Российской Федерации;

4. Отсутствие федерального конституционного закона «О Конституционном Собрании», что, по сути, «блокирует» возможность пересмотра Конституции.

ЛИТЕРАТУРА

1. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12.12.1993 (с учетом поправок, внесенных Законами Российской Федерации о поправках к конституции Российской Федерации от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 5.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // «Собрание Законодательства Российской Федерации». 2014. № 31. Ст. 4398.

2. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 31.10.1995 г. № 12-П «По делу о толковании статьи 136 Конституции Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 45. Ст. 4408.

3. Федеральный закон от 04.03.1998 г. № 33-ФЗ «О порядке принятия и вступления в силу поправок к Конституции Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1998. № 10. Ст. 1146.

4. Авакьян С. А. Конституционное право Российской Федерации: учебное пособие. В 2-х томах. Т.1 / С. А. Авакьян. – М. : Юрист, 2010. – 719 с.

5. Баглай М. В. Конституционное право России: учебник для вузов / М. В. Баглай. – М. : Норма, 2007. – 784 с.

6. Фадеев В. И. Конституционное право: учебник для бакалавров / отв. ред. В. И. Фадеев. – М. : Проспект, 2013. – 584 с.

7. Алифиров В. И. Актуальные проблемы изменения Конституции Российской Федерации / В. И. Алифиров // Юридический вестник молодых ученых. – 2015. – № 1. – С. 3-8.

8. Кизим А. А. К вопросу об институте конституционных поправок и пересмотра Конституции Российской Федерации / А. А. Кизим // Общество и право. – 2011. – № 1 (28). – С. 88-90.

Нгатсако А.

ОСОБЕННОСТИ ФОРМЫ ПРАВЛЕНИЯ В РЕСПУБЛИКЕ КОНГО

Форма правления рассматривается нами как организация государства, включающая в себя порядок образования высших государственных органов и порядок взаимоотношений между ними. Отметим, что формы правления в значительной мере различаются в зависимости от того, осуществляется ли власть одним лицом или же она принадлежит коллективному выборному органу.

Республика — форма правления, при которой все высшие органы государственной власти либо избираются, либо формируются общенациональными представительными учреждениями. Главными признаками любой республики является коллективность правления; все высшие органы государственной власти имеют сложную структуру, наделяются определёнными, только им свойственными полномочиями и несут ответственность за их неисполнение или ненадлежащее исполнение согласно закону; принятие же решения осуществляется, как правило, путём голосования.

В государствоведении выделяют две классические модели республиканского правления: парламентарную и президентскую. С конца 50-х годов утвердилась также смешанная (полупрезидентская/полупарламентарная) модель, обладающая чертами (признаками) как парламентарной, так и президентской республик. Некоторые авторы выделяют особую модель - социалистическую республику.1

Выбор формы правления никогда не бывает случайным. Так, известный русский писатель И.Ильин писал, что форма правления в государстве определяется, прежде всего, монархическим или республиканским правосознанием народа, которому "причитается своя, особая, индивидуальная государственная форма и конституция, соответствующая ему и только ему "... И далее: " нелепо вводить в стране государственную форму не считаясь с уровнем и навыками народного правосознания", полагал он.2

В подавляющем числе стран Африки после обретения в середине прошлого столетия независимости была установлена республиканская форма правления. Предполагалось, что республика создаст лучшие условия для обмена идеями, свободного выражения мнений по широкому кругу вопросов, ускорит движение к достижению благосостояния народа, обеспечит эффективное государственное управление.

Республика Конго стала независимым государством 15 августа 1960 года. Несмотря на многочисленные политические кризисы, сотрясавшие страну в последующие годы, а также смену политических режимов, Конго всегда оставалось республикой. 2 марта 1961г. республика Конго приняла свою первую конституцию, которая установила полупрезидентскую модель республики. Согласно следующей конституции от 8 декабря 1963г. в республике также была сохранена смешанная модель республики. В период с 1973г. до начала 1992г., эпохи глобального противостояния капиталистической и социалистической систем, Конго присоединилось к блоку социалистических стран во главе с СССР. Государство стало именоваться «Народная Республика Конго». В этот период сменились две конституции: 1973г. и 1979г., которые утвердили режим монопартизма с президентской формой республиканского правления.

С распадом СССР и окончанием «холодной войны», страна возвращает название «Республика Конго», а конституция от 15 марта 1992 года ненадолго устанавливает модель парламентской республики. Однако уже в 2002г. после очередного политического кризиса, вновь принятая очередная конституция восстановила президентскую модель республиканского правления.

Ныне действующая Конституция от 25 октября 2015г. ознаменовала собой новый этап социально-экономического и политико-правового развития конголезского общества, установила новые приоритеты и ориентиры развития страны. В первой статье Конституции декларируется, что Республика Конго является правовом, суверенным, единым и неделимым, децентрализованным, светским и демократическим государством. Согласно Основному закону в Республике действует президентско-парламентская система власти. Законодательную власть осуществляет двухпалатный Парламент, избираемый прямым голосованием сроком на пять лет, исполнительную – Правительство, а судебную - Верховный суд, апелляционные суды и другие национальные суды. Президент Республики Конго избирается сроком на пять лет непосредственно гражданами Республики. Он назначает премьер-министра, который согласно ст. 100 Конституции РК отвечает за проведение экономической и социальной политики нации в Национальном Собрании.3

Несмотря на накопленный опыт государственного строительства и определенные успехи на этом пути, Республика сегодня сталкивается с рядом проблем, требующих своего безотлагательного решения. В стране не оформилась устойчивая партийная система, призванная обеспечить конкурентную политическую среду, содействовать политическому и правовому воспитанию граждан. Ждет должной реализации принцип разделения властей, предполагающий самостоятельность ветвей власти. В частности, Республике пока не удалось обеспечить независимость от властных государственных институтов судебной власти. Конго, вопреки п. 7 ст. 2 Устава ООН, так и не удалось избавиться от вмешательства в свои внутренние дела Франции - бывшей метрополии. Этому в немалой степени способствуют отсутствие национального единства, а также эгоизм политической и экономической элит страны. императивов национального единства.

Использованная литература

1. Чепурнова Н.М., Серёгин А.В. Теория государства и права: Уч. пособие. -М.: ЕАОИ, 2007.- С. 78-79.

2. Ильин И.А. Почему мы верим в России:Сочинения.- М.:Эксмо, 2006.- С. 912 .

3. Конституция Республики Конго от 25 октября 2015 года//

Э.А. Сафаров

ПРАКТИКА ПРИМЕНЕНИЯ АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ГРАЖДАНСКОЙ СЛУЖБЫ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, КАК ФОРМЫ РЕАЛИЗАЦИИ КОНСТИТУЦИОННОЙ ОБЯЗАННОСТИ ЗАЩИТЫ ОТЕЧЕСТВА

Конституция Российской Федерации 1993 года закрепляет во второй главе права и обязанности человека и гражданина. Очевидно, что установленные конституционные обязанности