Глава 6. субъективное право собственности и вещные права лиц, не являющихся собственниками
Кольца и драгоценности – это не дары, а извинения за неспособность принести настоящие дары. Эмерсон Ралф Уоддо
Основные аспекты значения категории «собственность».
Чем можно объяснить притягательность этой категории для исследователей в области самых разных отраслей знаний?
Какие имущественные отношения отражает собственность как экономическая категория ?
Являются ли отношения собственности отношениями власти и господства?
Роль экономической теории в изучении имущественных отношений собственности.
Право собственности в объективном смысле: институт или субинститут права гражданского?
Место дефиниции права собственности в гражданском законодательстве.
Dominium и proprietas в римском частном праве. Дореволюционная цивилистика о законодательном определении субъективного права собственности в Своде законов Российской империи.
Субъективное право собственности в зарубежном законодательстве.
Гражданское законодательство советского периода о субъективном праве собственности и его анализ в цивилистических исследованиях того времени.
Понимание права собственности в действующем ГК России: достижения и недостатки.
Какой может быть новая редакция ст. 209 ГК России ?
96
lura in re aliena в римском частном праве.
Дореволюционные цивилисты о понятии прав на чужие вещи.
Современная наука гражданского права об ограниченных вещных правах.
Нужна ли нам научная дефиниция вещных прав лиц, не являющихся собственниками?
При всей своей универсальности, многоаспектное-ти категория «собственность» в первую очередь отражает наш быт и философию этого быта, во втору ю – является центральной категорией права гражданского. Эти два аспекта тесно взаимосвязаны, поскольку именно в гражданском праве отражаются, закрепляются реальные экономические отношения нашего, можно сказать, повседневного быта. Как атрибут философии человеческого бытия, собственность получила массу определений, эпитетов, характеристик. Они далеко не всегда отражали суть, тем не менее абсолютно всегда отличались яркостью красок и сравнений. В обыденном понимании собственность обычно ассоциируется с многочисленными предметами материального мира, обладание которыми приятно. Напомним, что дореволюционный цивилист К. Победоносцев писал об особой потребности личности «жить для себя», которая явственнее всего выражается в двух стремлениях – к собственности и к браку 1. А в примечании № 1 к ст. 420 тома 10 Законов гражданских дореволюционной России как раз подчеркивался тот факт, что в законах собственностью называют само имущество, принадлежащее кому-либо на праве собственности. В этом смысле собственность – это те самые кольца и драгоценности, которые принадлежат именно нам, а не хранятся в музее, т. е. не являются для нас чужими. Дореволюционный цивилист К.И.Малышев рассматривал особое, «принадлежностное», отношение вещи к лицу и делал вывод, что собственность – это такая принад-
' Победоносцев К. Курс гражданского права. Вотчинные права.-1892- С. 125.
лежность, когда лицо смотрит на себя как на хозяина и выражает это формулой: «это вещь моя» 2. Таким образом, собственность в ее первом, выделенном нами аспекте -~ это не только объекты (веши), но и характер отношения к ним. Отношение к собственности всегда особое, поскольку это не просто вещь, а «моя вещь». Собственнические чувства рождали в людях желание трудиться, патриотизм, стремление к оседлости, защите Родины, своего «куска земли», «гнезда, устроенного собственным трудом и заботами предков». Эта сторона собственности всегда является благом. В этом смысле собственность формирует личность, наши гражданские качества. С другой стороны, великие умы определяли собственность как воровство, кражу. Дореволюционные цивилисты писали о том, что посторонний человек не вправе отнимать платье и обувь у хозяина, так же как и вырывать чужие органы тела 3. Таким образом, стремление к собственности незаконным путем, с забвением нравственных принципов, всегда уничтожало в людях человеческое достоинство и в конечном итоге их губило.
Рассуждать о собственности, имея в виду многочисленные объекты материального мира, которые, в принципе, могут оказаться в нашей власти, можно бесконечно. Именно так и происходило на протяжении человеческой истории. Вот почему собственность можно назвать одной из самых притягательных категорий для изучения, познания.
Что касается права гражданского, то в нем мы уходим в описаниях собственности от ярких красок и броских эпитетов. Нас интересуют здесь вполне конкретные вопросы. И первый из них – какие экономические отношения составляет, закрепляет, представляет собой категория «собственность»? Известно, что гражданское право имеет дело с разнообразными имущественными отношениями. Имущественные отношения закрепляют, оформляют динамику (переход) и
2 Малышев К. И. Курс гражданского права, составленный по лекциям 1880/81 академического года,– С. 293–296.
3 Там же." С. 293.
статику (принадлежность) материальных благ. Когда речь идет об отношениях принадлежности, во главу угла мы ставим категорию «собственность». Итак, собственность – это отношения принадлежности материальных благ. И в этом понимании ученые – представители юридических и экономических наук – были, пожалуй, всегда единодушны. Расхождения во взглядах касались субъектного состава. Так, марксистско-ленинский подход отличался категорическим неприятием возможности связи человека и вещи в правоотношениях собственности. Под собственностью марксистско-ленинская идеология всегда понимала только отношения между людьми по поводу материальных благ. С этим подходом не были согласны оппоненты. Действительно, какие отношения между людьми можно обнаружить в отношениях собственности в условиях натурального хозяйства, в отсутствии товарного обмена и нарушений прав собственника. Человек-собственник имеет отношение в первую очередь к вещи, он относится к ней как к своей. Пока он собственник, его мало интересуют другие субъекты гражданских правоотношений и их действия. Собственность затрагивает иных, помимо собственника, участников гражданско-правовых отношений лишь в аспекте защиты, воздержания всякого и каждого от нарушения права собственности. А в этом смысле также вряд ли правильно говорить о наличии каких-либо отношений, связи субъектов по поводу имущества. Эта связь как раз должна отсутствовать, поскольку все иные (не собственники) относятся к вещи как к чужой. Итак, мы можем констатировать, что собственность представляет собой разновидность имущественного отношения, подверженного гражданско-правовому регулированию. Существо данного отношения состоит в отношении субъекта гражданского права к вещи как к своей. Гражданско-правовая литература, пытаясь отразить существо отношения собственника к вещи, использовала понятия господства и власти. Например, такие дореволюционные цивилисты, как Мей-ер, Анненков, Гуляев, писали о собственности как о юридическом, законном господстве. Другие авторы,
среди них Куницын и Васьковский, находили более удачным термин «власть»4.
Так, политические термины оказались прочно связаны с понятием «собственность».
Следует сказать, что над определением экономического аспекта собственности гражданско-правовая наука работает попутно. По сути собственность как экономическая категория составляет предмет экономических исследований, и мы вполне могли бы использовать накопленные экономические знания. Однако, к большому сожалению, экономисты, как показала история, старались не упростить суть и облегчить понимание проблемы, а, наоборот, усложняли и окончательно запутали ее. И даже великий К. Маркс не стал исключением. В его подходах собственность трактовалась и как вся совокупность общественно-производственных отношений, и как их часть, и даже как некое ядро. К. Маркс для характеристики собственности использовал термин «присвоение», подчеркивая, что присвоение осуществляется всегда внутри и посредством определенной общественной формы. Объяснить тот факт, что из гениальной теории марксизма о собственности цивилистика не могла почерпнуть интересных выводов и конструкций, достаточно просто. Дело в том, что К. Маркс изучал отношения не имущественные (волевые), а производственные, т. е. самые первичные, не зависящие от нашего сознания и воли. Это во-первых. Во-вторых – на характеристику собственности влиял некий политический мотив. Вот почему марксистская теория собственности и частной собственности фактически получила ярко выраженную публичную окраску. Публичный, классовый элемент позднее прижился и в сугубо цивилистических исследованиях права собственности советского периода. Например, А. В. Венедиктов в характеристике собственности неизменно делал акцент на ее основу – «существующие в данном об-
4 Васьковский Е. А. Учебник гражданского права. Вещное право,– 1896.- С. 74, 80.
ществе системы классовых отношений»5. За долгий период советской истории экономическая литература не предложила никакой иной концепции собственности. Некоторые из ученых-экономистов, например В. П. Шкредов, полагали, что собственности как экономической категории вообще не существует. Позднее, с переходом к рыночной экономике, среди экономистов стали раздаваться голоса в поддержку собственности, необходимости ее экономического анализа6. Однако эти призывы так и остались добрыми пожеланиями. Что же касается определения собственности, то им по-прежнему занимаются цивилисты, предваряющие разговор о праве собственности изложением своего понимания сути собственности как экономической категории7. Е. А. Суханов определил собственность как отношение принадлежности (присвоенности) материальных благ, заключающееся в установлении над ними такого «хозяйственного господства», которое позволяет собственнику по своей воле устранять или допускать всех прочих лиц к использованию своего имущества, самостоятельно определяя характер такого использования.
Экономические отношения собственности оформляются правом собственности. Обычно различают право собственности в объективном смысле как совокупность гражданско-правовых норм, регулирующих данные отношения, и право собственности в субъективном смысле, означающее право конкретного лица на вещь. Возникает вопрос: совокупность гражданско-правовых норм о собственности составляет особый субинститут или институт гражданского права? Обозначив вещное право институтом отрасли гражданского права, мы, следуя логике, право собственности в объективном смысле должны определить в качестве его субинститута. Позиции норм, посвященных праву собственности, всегда являются определя-
5 Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность.–Л., 1948.
6 Райзберг Б. Рыночная экономика.– М., 1993.– С. 30.
7 Суханов Е. А. Лекции о праве собственности.– М., 1991.– С. 10.
ющими. С них начинаются соответствующие разделы кодифицированных нормативных актов. Субинститут собственности лидирует среди субинститутов других вещных прав как по количеству входящих в него норм, так и по их содержательной нагрузке. Принципиальные установки субинститута права собственности оказывают в дальнейшем активное воздействие на содержание норм, посвященных другим вещным правам.
Центральное место среди норм субинститута права собственности принадлежит норме права, определяющей понятие права собственности как субъективного гражданского права. Насколько сложным был путь законодателя в выработке данной дефиниции? Ответить на этот вопрос можно, если проследить основные вехи в развитии данной категории.
Первой такой вехой, безусловно, был классический Рим, его нормы частного права. Римское право и классическая юриспруденция положили начало развитию теории субъективного права собственности. Надо отметить, что выработка понятия права собственности происходила в те далекие годы весьма медленно. Долгое время собственность юристы не могли отделить от владения. Первым термином, используемым для обозначения собственности, стал древний термин dominiuni. Он был достаточно широким, так как означал «господство» и применялся ко всем случаям, когда какая-нибудь вещь находилась в чьей-либо власти, хозяйственном господстве, доме. Таким образом, dominium был удобным для наименования всех прав на вещи и по сути обозначал более широкий круг явлений, чем собственность. Что же касается специального понятия, обозначающего собственность как особое отношение господства над вещами, высшее среди других, то оно появилось в Риме в конце классического периода (III в. н. э.) и связывалось с термином proprietas. Классическая юриспруденция определила черты-характеристики права собственности. Первой характеристикой была названа исключительность господства собственника над вещью. Второй– отсутствие ограничений у данного права. Третьей– абсолютный характер защиты. Были ли римские юрис-
ты единодушны в понимании собственности? По существу, на этот вопрос можно ответить утвердительно, поскольку подавляющее большинство римских классиков связывало с собственностью полную власть, господство над вещью. Хотя стоит отметить, что некоторые оттенки, особенности в понимании сущности права собственности проявились уже тогда, в классической римской юриспруденции. Так, Павел предпринимал попытки разложить содержание права собственности на его составляющие, выделяя в собственности право пользования и извлечения плодов. Напротив, Ульпиан был не согласен с частными перечислениями права собственности и настаивал на единстве господства собственника и всеобщности содержания его права8. Таким образом, еще в Риме появились ростки расхождений во мнении на конструкцию субъективного права собственности.
Второй условной вехой, символизирующей развитие категории «право собственности» в гражданском законодательстве, будет дефиниция данного права в законодательстве дореволюционной России. Ст. 420 тома 10 Законов гражданских дореволюционной России содержала следующее определение: «Кто был первым приобретателем имущества, по законному укреплению его в частную принадлежность, получил власть в порядке, гражданскими законами установленном, исключительно и независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжаться оным вечно и потомственно, доколе не передаст сей власти другому, или кому власть сия от первого ее приобретателя дошла непосредственно или через последующие законные передачи и укрепления, тот имеет на сие имущество право собственности». Надо сказать, что цивилистика дореволюционного периода России не стеснялась в критике данного определения. Его находили многословным9 и даже неправильным 10, Крити-
8 Римское частное право.– М.: Юриспруденция, 1999.– С. 170–
171.
9 Гуляев А. М. Русское гражданское право,– СПб., 1913.– С. 156.
10 Калинин Н. Л. Общедоступный очерк русского гражданского права,- СПб.: Деятель, [б. г.].– С. 47.
ки выделяли целый ряд законодательных неточностей. Во-первых, цивилисты подчеркивали, что право собственности нельзя определять как неограниченное право, поскольку «в действительности оно всегда является правом ограниченным во владении, пользовании или распоряжении по закону или вследствие интересов третьих лиц»11. Ограничения собственности первого рода связаны с наличием прав других лиц на имущество собственника. Например, имущество может быть заложено, при этом право собственности никак не уничтожается, оно продолжает существовать как «голое» право, для которого дореволюционный законодатель использовал термин «неполное право собственности» (п. 1 ст. 432 т. 10). Второго рода ограничения уже касаются полного права собственности. Оно также не является правом неограниченным, поскольку также ограничивается законом или в интересах отдельных лиц, или в интересах «общежития». Поправляя законодателя, Е. В. Васьковский отмечал, что характеристика права собственности заключается не в полном господстве лица над вещью, а в том, что господство собственника над вещью полнее всякого другого господства»12. Во-вторых, критики видели в определении права собственности тот недостаток, что законодатель «смешал» это право со способами его приобретения'3. Действительно, законодатель начинает характеристику права с выделения первоначального способа его приобретения, а в дальнейшем упоминает о возможности и производных способов приобретения права собственности в виде законных передач и укреплений.
Третий недостаток исследователи усматривали в выделении трех правомочий: владения, пользования и распоряжения. Дореволюционная цивилистика задавала вопрос: почему нельзя собственность связать с правомочиями? Ответ был прост: «Собственнику вре-
" Калинин Н. А. Указ. соч.– С. 48.
12 Васьковский Е. В. Указ соч.– С. 77.
13 Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 2. Права вещные.- 1895.- С. 18.
менно каждое из них»14. Настолько многочисленными могут быть ограничения собственности, что последнее может сводиться к нулю возможностей (правомочий). Оно «сжимается», В связи с этим некоторые цивилисты усматривали истинный признак собственности, отличающий это право от иных вещных прав не в перечне возможностей собственника, а в «возвращении» вещи собственнику15.
Четвертый минус определения права собственности учеными виделся в распространении его только на физических лиц. Действительно, законодатель вел речь о потомственном владении, пользовании и распоряжении. Таким образом за пределами дефиниции оказались многочисленные юридические лица, которые так же, как лица физические, могут обладать титулом частного собственника.
Еще один недостаток определения права собственности в дореволюционном законе усматривали в том, что оно касалось только собственности частной 16. Между тем помимо субъектов – частных лиц в то время и государство также обладало правами собственника. Однако о государственной собственности законодатель вел речь уже в другой статье закона (т. 10, ст. 421). Выделялось в то время и право собственности особ Императорского Дома на имения наследственные и благоприобретенные (т. 10, ст. 422). Следовательно, дефиниция, с точки зрения науки, могла бы быть более универсальной и распространяться на имущественное право вне зависимости от его субъекта. Узость определения ученые видели и в том, что законодатель сделал акцент на недвижимость как объект права собственности '7. Именно о недвижимости велась речь в примечании к ст. 420 тома 10, что создавало впечатление распространения законодателем данного понятия исключительно на недвижимые вещи.
14 Анненков К. Указ. соч.– С. 13.
15 Калинин Н. А. Указ. соч.– С. 48.
16 Малышев К. И. Указ. соч.– С. 306.
17 Анненков К. Указ. соч.– С. 18.
Наконец, в исследованиях дореволюционных авторов отмечались и многие другие неточности определения. Например, под сомнение ставилось употребление термина «вечно». Право собственности не может быть вечным, отмечал К. И. Малышев, поскольку это право передается другим субъектам гражданско-правовых отношений ls.
Критикуя законодательное определение права собственности, дореволюционные цивилисты предлагали варианты своей дефиниции. Одни связывали собственность с «законным господством лица над вещью, в силу которого он может ею владеть, пользоваться и распоряжаться» (Мейер)19. Другие определяли это право как «власть лица, утвержденную за ним законом, действовать на вещь по своему усмотрению, с исключением постороннего влияния» (Неволин)20. Третьи характеризовали данное субъективное право как «юридическое господство лица над имуществом» (Гуляев)21. Четвертые называли собственность правом пользования и распоряжения вещью самым неограниченным способом (Калинин)22. Нетрудно видеть, что и эти доктриналь-ные определения были также уязвимы, поэтому совсем не случайно российские цивилисты активно критиковали и концепции друг друга.
Определенной вехой в формировании законодательного определения права собственности можно рассматривать и зарубежный опыт, приобретенный рядом европейских стран в XIX–XX веках в связи с принятием кодифицированных – гражданских законов. Германское гражданское уложение. Французский гражданский кодекс, Швейцарский гражданский кодекс внесли определенный вклад в выработку дефиниции права собственности. Так, ГГУ в параграфе 903 установило, что собственник вещи может, если тому не препятствует закон или права третьих лиц, распоряжаться (обращать-
18 Малышев К. И. Указ. соч.– С. 306.
19 Обзор определений см.: Анненков К. Указ. соч.– С. 18–20.
20 Анненков К. Указ. соч.– С. 18–20.
21 Гуляев А. М. Указ. соч.– С. 156.
22 Калинин Н. А. Указ. соч.– С. 47.
ся) вещью по своему усмотрению и устранять любое вмешательство. ФКГ определил право частной собственности как право пользоваться и распоряжаться вещами наиболее абсолютным образом – с тем, однако, чтобы не делать из них употребления, запрещенного законом или особыми правилами (ст. 544), ШГК предоставил собственнику вещи распоряжаться ею по своему усмотрению в пределах правопорядка. Какие выводы представляется возможным сделать из этих законодательных определений? Первый – касается характеристики содержания данного права. Законодатель в перечисленных нами странах не ставит себе целью назвать все возможные правомочия собственника. Возможность наиболее полного господства собственника определяется с помощью акцента на одно или два правомочия (распоряжения, пользования и распоряжения). Такой подход законодателя получил и соответствующую теоретическую поддержку в работах зарубежных цивилистов. Например, Л. Эннекцерус в «Курсе германского гражданского права» подчеркивал, что «собственность – не сумма отдельных правомочий (потребления, пользования, видоизменения и т. д.), а совокупность их»23. Жюлио де ла Морандьер писал о собственности как наиболее полном праве на вещь, какое может осуществлять человек24. В этой характеристике автор видел суть права собственности как разновидности вещного права. Что касается его возможных слагаемых, то Жюлио де ла Морандьер называл право пользования вещью, извлечения из нее плодов и доходов, право потребления, уничтожения вещи и распоряжения ею. Однако с этой совокупностью возможностей автор не связывал существо права собственности.
В о-в т о р ы х, обращает на себя внимание тот факт, что законодатели зарубежных стран в своих определениях права собственности подчеркивают волевой ха-
23 Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права.– М;, 1949.– Т. 1.-С. 264.
24 Морандьер Жюлио де ла. Гражданское право Франции,– М., 1958.- Т. 1.- С. 58.
рактер действий собственника, который выражается формулой: «по своему усмотрению».
В-третьих, можно усмотреть определенное стремление законодателя подчеркнуть абсолютный характер защиты права собственности. В частности, на наш взгляд, такой элемент заложен в формулировку ГГУ, касающуюся «устранения любого вмешательства» или в другом переводе «исключения других от всякого на нее воздействия».
В-ч е т в е р т ых, практически все без исключения кодифицированные гражданские законы подчеркивают, что право собственности немыслимо без пределов. Эти пределы устанавливает закон. В выработке ограничений права собственности законодатель руководствуется общественными интересами и правами третьих лиц. Таким образом, наиболее полное вещное право – право собственности – в конечном итоге также является правом, «ограниченным» пределами закона и правопорядка. Однако к нему неприемлем эпитет «ограниченное» вещное, поскольку в сочетании со всеми остальными вещными правами, которые цивилистическая доктрина и именует ограниченными, право собственности как раз выступает в наиболее полном объеме (виде). Поэтому право собственности мы не можем назвать ни неограниченным, так как оно имеет свои пределы, ни ограниченным, так как данная характеристика имманентно присуща всем другим вещным правам, противостоящим собственности, являющимся правами на чужие вещи.
Наконец, из зарубежного опыта мы можем почерпнуть еще одну идею, заключающуюся в фразе: «собственность обязывает». Положительные возможности собственника, которые он реализует в действиях, совершаемых по своему усмотрению, сами по себе не предполагают необходимости выполнения комплекса обязанностей по содержанию имущества, который составляет бремя собственности. Вместе с тем собственность – это, действительно, не только благо. Вот почему о бремени собственности должен заикаться законодатель, вернее, не робко заикаться, а возлагать это бремя на собственника. Последний же, приобретая субъектив-
ное право собственности, должен непременно прикидывать, потянет ли он такое бремя. А может, лучшим вариантом для него будет отказаться от блага, учитывая тяжесть бремени.
Анализ зарубежного законодательства, примеры дефиниции права собственности – как приведенные нами, так и не приведенные, но учтенные при составлении обобщения – свидетельствуют, что практически невозможно выбрать одно из них, назвав его лучшим. Главное в выработке определения права собственности на законодательном уровне, с нашей точки зрения,– это не упустить существенные черты, характеристики, имеющие серьезную теоретическую и практическую нагрузку. В этом смысле законы Германии, Франции, Швейцарии при всех терминологических расхождениях были едины в понимании сути права собственности. Однако надо отметить тот факт, что ни одно из приведенных нами определений не стало классическим определением права собственности как субъективного гражданского права.
Условной вехой в выработке определения права собственности можно считать советский период развития гражданского законодательства в России. Этот период развития отечественного законодательства, длившийся без малого почти 80 лет, был ознаменован принятием Гражданских кодексов 1922 и 1964 годов. Именно в этот период отечественная юриспруденция полностью отождествляла собственность с правами владения, пользования и распоряжения. Триада прочно вошла в сознание советских юристов как эквивалент права собственности. Такое понимание базировалось на нормах закона. Известно, что ГК 1922 года в ст. 58 закреплял, что собственнику принадлежит в пределах, установленных законом, право владения, пользования и распоряжения имуществом. Почти аналогичное понимание собственности давала ст. 92 ГК 1964 года, констатируя, что собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения имуществом в пределах, установленных законом. Справедливости ради надо отметить, что законодатель и не покушался на развернутое определение субъективного права собственно-
сти, поскольку сама статья, говорящая о триаде, в частности, в ГК 1964 года, ст. 92, носила название «Правомочия собственника». Сформулировав задачу перечислить правомочия собственника, законодатель советского периода решил ограничиться перечнем классической триады. В результате мы не имели ни развернутого перечня правомочий собственника, ни дефиниции субъективного права собственности. Триада стала своеобразным знаменем, стереотипом, заменившим научную дефиницию. Пределы права собственности в законодательстве советского периода также были сформулированы несколько поверхностно. В гражданских кодексах шла речь только о законе как возможном ограничителе правомочий собственника. Между тем на практике специальные пределы осуществления правомочий собственника устанавливались и в иных, т. е. подзаконных нормативных актах. Например, о пределах правомочий говорилось в действовавшем тогда Положении о кустарно-ремесленных промыслах граждан, утвержденном Постановлением Совета Министров СССР от 3 мая 1976 года (СП СССР, 1976, № 7, ст. 39).
Гражданско-правовая наука советского периода предлагала более развернутые определения права собственности. Эти дефиниции содержали в себе упоминание о власти, господстве собственника, осуществлении права собственником «в своем интересе». Цивилистика того времени пыталась отразить в понимании права собственности и влияние классовых интересов. Так, некоторые частноправовые дефиниции приобрели публичный оттенок. Приведем в качестве иллюстрации определение, данное академиком А. В. Бенедиктовым: «Это право собственника использовать средства производства своей властью и в своем интересе – на основе господствующей в данном обществе системы классовых отношений» 25.
С. М. Корнеев в монографии, вышедшей в 1964 году, подчеркивал, что «применительно к субъективному пра-
" Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность - М.- Д., 1948.- С. 41-42.
ву собственности закон устанавливает следующие возможности; собственник может владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом в определенных рамках и может требовать от всех других лиц, чтобы они не препятствовали ему в этом26. Таким образом, профессор С. М. Корнеев был солидарен с законодательством того периода, добавляя к формуле закона, с учетом понятия субъективного права в теории цивилистики, некую возможность собственника требовать определенного поведения от других лиц. Определение субъективного права собственности мы находим и в работах В. Кнаппа. Под собственностью в субъективном смысле он понимал признанную объективным правом и предоставленную собственнику возможность действия27. Правда, эта лаконичная формула предварялась у В. Кнаппа долгими рассуждениями о власти и интересе собственника. Он подчеркивал, что субъективное право не интерес, а средство осуществления и охраны интереса, следовательно, центральным в праве собственности является обеспеченная законом власть носителя соответствующего права 28. Так же, как и А. В. Венедиктов, В. Кнапп считал, что власть собственника как специфический признак всегда диалектически связана с классово обусловленным интересом собственника.
Таким образом, цивилистическая доктрина советского периода, с одной стороны, свято чтила законодательную формулу права собственности, с другой – пытаясь сформулировать классовые истоки этого субъективного права, противопоставляла советское понимание права собственности пониманию буржуазному.
Разработка нового кодекса в 1994 году поставила перед российским законодателем достаточно сложную задачу: сформулировать понимание права собственнос-
26 Корнеев С. М. Право государственной социалистической собственности в СССР.– М., 1964.– С. 23.
27 Кнапп В. Собственность в странах народной демократии. Правовой режим собственности в Чехословацкой республике.– М., 1954.- С. 66.
28 Кнапп В. Указ. соч.- С. 38-60.
Ill
ти с учетом мировых достижении законодательства и цивилистической доктрины. При этом важно было не повторить ошибок, которые были допущены отечественным законодателем в прошлом. Эта непростая задача была реализована в редакции ст. 209 ГК России. Чего же удалось добиться российскому законодателю в нормах нового ГК?
В о-п е р в ы х, объем власти собственника в отношении принадлежащего ему имущества законодатель выразил в формуле: «любые действия». Желая показать участникам гражданско-правовых отношений, что под этими действиями следует понимать, далее в этой же статье законодатель привел перечень возможных действий. Среди них отчуждение имущества, передача в залог, во временное владение и пользование, иное обременение или распоряжение имуществом.
В о-в т о р ы х, волевой характер действий собственника в отношении принадлежащего ему имущества законодатель выразил словами: «по своему усмотрению». Логика правового регулирования – провозглашение принципа автономии воли в ст. 2 ГК и принципа индивидуальной свободы лица при осуществлении гражданских прав в ст. 9 ГК – потребовала сделать акцент и на субъективный, волевой характер действий собственника.
В-третьих, законодатель установил пределы осуществления субъективного права собственности. Эти пределы в соответствии со ст. 209 устанавливаются законом или иными правовыми актами. Цели законодательного ограничения права собственности могут быть различными. Так, ограничения могут быть связаны с предотвращением загрязнения окружающей среды или в интересах общественного спокойствия. Также ограничения могут устанавливаться в общенациональных интересах, например при строительстве железных дорог, прокладке линий электропередач, когда оказывается необходимым принудительное изъятие имущества у собственника. Ограничения могут быть связаны с поддержанием и развитием определенных отраслей экономики, например лесного хозяйства. Наконец, ограничения закон устанавливает в целях сохранения опреде-
ленных культурных ценностей. Кроме того, при осуществлении своего права собственник не должен нарушать права и охраняемые законом интересы других лиц.
В-четвертых, законодатель, на наш взгляд, попытался включить в определение такой признак собственности, как «возвращаемость» вещи или упругость права собственности. Перечисляя действия по распоряжению имуществом, обременению его, законодатель подчеркнул, что само право остается за собственником. Эта же идея проводится в п. 4 ст. 209 ГК, где речь идет о том, что передача имущества в доверительное управление не влечет перехода права собственности к доверительному управляющему. И в этом случае собственник сохраняет свое субъективное право как таковое. Так, современный законодатель учел возможное существование «голой» собственности, о которой вели речь еще римские юристы.
В-пятых, свое понимание права собственности законодатель выразил, как нам представляется, и в ст. 210 ГК. Речь в этой статье идет о бремени содержания имущества. Российский законодатель посчитал важным отметить, что помимо благ имущество требует от собственника расходов. На субъекта права собственности возлагается обязанность уплаты налогов и сборов.
Помимо неоспоримых достижений современный законодательный подход не лишен и некоторых недостатков. Первый из них связан с заимствованием триады из нашего исторического законодательного прошлого и помещением ее в п. 1 ст. 209 ГК. О живучести этого стереотипа мы уже писали в предыдущих главах. Здесь же еще раз отметим, что сохранение своего рода законодательного штампа в тексте статьи ГК уводит нас от сути категории, выраженной в последующем пункте нормы. Второй недостаток, как нам представляется, связан с содержащимся в законе перечнем возможных действий собственника. Нацеливая участников гражданско-правовых отношений – собственников на широкий спектр возможных действий с принадлежащим им имуществом, законодатель в числе прочих называет передачу права владения, пользования и
распоряжения. В связи с этим возникает сомнение в том, что при такой передаче собственник сохранит свое субъективное право. Думается, что данный перечень следует или уточнить, или исключить из редакции ст. 209 ГК.
Подводя некоторые итоги, можно сформулировать следующие предложения по совершенствованию редакции ст. 209 ГК России.
В о-п е р в ы х, ст. 209 точнее именовать «Понятие права собственности». В этом случае законодатель в большей степени будет нацелен на выработку серьезной научной дефиниции данного права, а не просто ограничится перечнем правомочий собственника.
Во-вторых, целесообразно исключить п. 1 ст. 209 ГК из легальной редакции, как не имеющий серьезной смысловой нагрузки.
В-т р е т ь и х, в кодифицированном гражданском законе, рассчитанном на длительное время, в главе, посвященной статике имущественных отношений, вряд ли есть необходимость говорить о таком частном случае возникновения обязательственных отношений, при которых сохраняется статус собственника, как передача имущества в доверительное управление. Из сути доверительного управления как одного из видов обязательств с очевидностью вытекает, что оно не приводит к смене собственника передаваемого имущества. Введение п. 4 ст. 209 ГК объяснялось разработчиками кодекса тем, что доверительное управление вводится впервые, а потому требует особого уточнения. Думается, что такое «разжевывание» новелл необходимо делать не в самом тексте основн