Квалификация преступлений в соучастии

Квалификация соучастия в преступлениях со специальным субъектом: специальным субъектом признается лицо, которое, помимо общих признаков (возраст уголовной ответственности и вменяемость), в соответствии с законом наделяется дополнительными признаками, обусловленными статусом лица (гражданин РФ, должностное лицо и т. п.), половыми особенностями (мужчина или женщина), семейно-родственными отношениями и т. д.

Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части Уголовного кодекса РФ, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве организатора, подстрекателя либо пособника. В соучастии со специальным субъектом иные лица, не отвечающие признакам специального субъекта, не могут быть ни исполнителями, ни соисполнителями. Содеянное ими требует обязательной ссылки на ст. 33 Уголовного кодекса РФ (организатор, подстрекатель, пособник).

Квалификация соучастия в преступлениях, совершенных в составе лиц, не отвечающих признакам субъекта преступления в силу невменяемости, возраста: лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных УК РФ[2], признается исполнителем.

Добровольный отказ соучастников: соучастие признается оконченным не с момента выполнения действия соучастника (организатора, подстрекателя или пособника), а с момента окончания преступления в целом (выполнения всех действий исполнителем или наступления преступного результата). Добровольный отказ соучастников возможен при любом виде и в любой форме соучастия на любой стадии исполнения преступления, но до момента наступления преступного результата.

2.2. Виды соучастия в преступлении по Общей части Уголовного Кодекса Российской Федерации

Всего выделено пять форм соучастия, предусмотренных Общей частью УК РФ:

1) соучастие с распределением ролей;

2) группа лиц;

3) группа лиц по предварительному сговору;

4) организованная группа;

5) преступное сообщество (преступная организация).

2.3. Характеристика основных видов соучастия в преступлении по Общей части Уголовного Кодекса Российской Федерации

В.В. Соболев классифицирует соучастие, по характеру общественной опасности, на следующие формы:[3]

1) соучастие с распределением ролей;

2) соисполнительство в составе группы;

3) организованная преступная деятельность.

К видам соучастия относятся:

1) исполнительские функции;

2) организаторские и подстрекательские действия;

3) пособничество;

4) группа лиц без предварительного сговора;

5) группа лиц по предварительному сговору;

6) организованная группа. Организованная преступная деятельность, по мнению указанного автора, может функционировать только в одном виде - преступном сообществе (преступной организации). При этом под организованной преступной деятельностью понимается система деяний преступных сообществ, банд и объединений организованных групп по совершению преступлений .

Позиция В.В. Соболева уязвима для критики. Во-первых, формы и виды соучастия выделены на основе одного и того же критерия (роли соучастника), что неприемлемо для научной классификации. Во-вторых, классификация основывается на смешении юридических и криминологических признаков. Термин "организованная преступная деятельность" обозначает социальный, а не юридический феномен и поэтому представляется криминологическим (социологическим). Не случайно преступная деятельность в учебниках по криминологии рассматривается как один из криминологических признаков организованной преступности <9>. Наука уголовного права исследует юридические нормы, а не криминальное поведение как социальное явление. Поскольку соучастие - понятие юридическое, давая его классификацию, необходимо использовать критерии, предусмотренные уголовным законом. В противном случае подобная смешанная социально-юридическая классификация окажется бесполезной для юриста, так как криминологические признаки (а следовательно, и выделенные на их основе варианты соучастия) не могут служить основанием для квалификации и их нельзя положить в основу правоприменительных актов. Как нам думается, использование криминологических признаков в процессе применения уголовно-правовых норм будет означать нарушение принципа законности: "Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом".[4]

В-третьих, виды соучастия частично совпадают с видами соучастников. Как нам думается, давая классификацию соучастия, виды соучастников целесообразнее оставить в стороне. В первую очередь потому, что разделение соучастия на формы и виды преследует цель уголовно-правовой оценки преступления в целом, в то время как классификация соучастников по видам имеет иную задачу - оценку роли конкретного лица. Иными словами, форма и вид соучастия показывают место конкретного преступления среди всех преступлений, предусмотренных Особенной частью УК (с точки зрения уровня общественной опасности), а вид соучастника - его место в рамках одного конкретного преступления (его персональный уровень опасности). Именно по этой причине в уголовном законе виды соучастников и формы соучастия выделены в самостоятельные нормы (ст. 33 и 35 УК). Кроме того, понятие "виды соучастия" устоялось в научном обороте, смешение видов соучастников с видами соучастия породит терминологическую путаницу.

Наконец, еще один аргумент против отождествления видов соучастников с видами соучастия - отсутствие практической полезности. Подобная классификация не позволяет решить задачу разграничения групповых преступных образований друг от друга, поскольку с точки зрения видов соучастников формы соучастия практически не различаются. Каждой форме может быть свойственно наличие соучастников различных видов. Даже в группе лиц без предварительного сговора, где на первый взгляд участвуют только исполнители преступления (что следует из буквального толкования ч. 1 ст. 35 УК), на самом деле одно и то же лицо может выполнять несколько функций, совмещать несколько ролей. В процессе совершения преступления нередко один из соисполнителей берет на себя руководящие (организаторские) функции и выполняет две роли одновременно - исполнителя и организатора, что не раз отмечалось в литературе.[5][6] Таким образом, отождествление видов соучастников с видами соучастия лишено теоретического и практического смысла.

Среди разработанных в последние годы заслуживает упоминания классификация соучастия, предложенная С.В. Петровым.[7] Данный специалист полагает, что "вид соучастия является теоретической категорией, не обладающей самостоятельным существованием, которая может быть классифицирована по двум основаниям", а форма соучастия - это "конкретное соединение отдельных признаков, посредством которых соучастие обретает реальное существование".

К числу видов соучастия им отнесены:

1) простое (без распределения ролей);

2) сложное (с распределением ролей);

3) соучастие особого рода (преступное сообщество, предусмотренное Общей и Особенной частью УК);

4) с предварительным сговором;

5) без предварительного сговора.

Форм выделяется четыре:

1) группа лиц;

2) группа лиц по предварительному сговору;

3) организованная группа;

4) преступное сообщество.

Однако, данная классификация не лишена недостатков, к числу которых необходимо отнести логическую противоречивость и пересечение классификационных рядов (частичное совпадение друг с другом групп, полученных в результате классификации). Противоречивость проистекает из того обстоятельства, что научная категория сама по себе (вид соучастия) не может быть предметом классификации (как предлагает С.В. Петров), предметом классификации может быть только явление - соучастие в преступлении. Классификация есть деление предметной области на группы. Научная категория (термин) не может быть подвергнута классификации, поскольку термин - это "однозначное слово, фиксирующее определенное понятие науки... введение которого обусловлено необходимостью точного и однозначного фиксирования данных науки". Кроме того, как возможно классифицировать то, что "не обладает самостоятельным существованием"?[8]

Также нельзя не упомянуть одну фактическую неточность - соучастие с распределением ролей, которое здесь рассматривается как не обладающее самостоятельным существованием (вид соучастия), в судебной практике существует вполне самостоятельно, например, в виде группы из исполнителя и организатора, совершившей единичное преступление.

Наконец, возникает вопрос, почему преступное сообщество относится и к числу форм соучастия, и к числу видов соучастия? Одно и то же явление входит одновременно в две классификационные группы, что противоречит правилам научной классификации (образует пересечение классификационных рядов). По вышеуказанным причинам рассматриваемая классификация не может быть использована ни для практического применения норм уголовного закона, ни для теоретического их познания.

С целью устранения недостатков, свойственных проанализированным выше концепциям, мы считаем необходимым разработать новую классификацию соучастия по формам и видам.

Для начала представляется целесообразным определиться с содержанием категории "форма соучастия". В доктрине советского периода форма соучастия понималась как "внешняя сторона, различающаяся по способу соединения деяний двух или более лиц в единое посягательство, то есть по способу взаимодействия виновных... главное в нем - распределение ролей и стойкость объединения виновных" . [9] Близкую позицию ныне занимает ВС РФ, в определении по одному из уголовных дел указавший, что "в ст. 35 УК РФ предусмотрены... формы совершения групповых преступлений, подлежащих квалификации как соисполнительство: группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа, преступное сообщество (преступная организация), которые отличаются между собой по степени сплоченности, внутренней организованности, способам связи соучастников внутри системы".[10]

Как видно из приведенного выше разъяснения, в практике и теории форма соучастия рассматривается похожим образом - через особенности взаимодействия соучастников, специфику внутренней структуры группы, что не вызывает возражений. Вместе с тем очевидно, что высшая судебная инстанция упускает из виду соучастие с распределением ролей, выделявшееся в качестве самостоятельной формы соучастия еще в советский период (под наименованием "соучастие с исполнением разных ролей")[11]

В философской литературе классификация определяется как система делений, произведенных с точки зрения характеристик, существенных для решения теоретических или практических задач <16>. Основная задача, стоящая перед наукой уголовного права, - способствовать правильному применению норм уголовного закона, то есть уголовно-правовой оценке конкретного преступления и лица, его совершившего. В первую очередь правильная уголовно-правовая оценка деяния предполагает точную квалификацию преступления. В этой связи в качестве основного критерия классификации соучастия необходимо использовать особенности (правила) квалификации, предусмотренные законом для той или иной формы преступного объединения.

Кроме того, точная уголовно-правовая оценка предполагает правильное назначение (индивидуализацию) наказания конкретному соучастнику. Предусмотренные УК варианты соучастия отличаются друг от друга по целому ряду параметров, в частности по свойственным преступным объединениям внутренним связям (субъективным, функциональным, организационным), что обусловливает различный уровень общественной опасности. Именно уровень опасности преступного объединения, в рамках которого действует соучастник, определяет строгость наказания, подлежащего применению к нему. Соответственно, в качестве дополнительного критерия классификации необходимо использовать те признаки преступных групп, которые влияют на уровень их общественной опасности (структура, способы распределения ролей, цели).

Итак, в зависимости от свойственных преступным объединениям внутренних связей, особенностей уголовно-правовой оценки содеянного их членами и уровня общественной опасности мы разделяем соучастие на пять форм (располагая в порядке возрастания опасности):

1) соучастие с распределением ролей;

2) группа лиц;

3) группа лиц по предварительному сговору;

4) организованная группа;

5) преступное сообщество (преступная организация).

Следует упомянуть, что эти варианты соучастия не всегда существуют в чистом виде, возможна ситуация, когда преступление совершается в результате совместных усилий ряда лиц, действующих в рамках различных форм соучастия. Данный, шестой, случай соучастия представляет собой сочетание формы N 1 с любой другой - N 2 - 5 (как в приведенном выше примере, когда действия пособника, совершенные в рамках соучастия с распределением ролей, присоединились к действиям организованной группы).

В научной литературе указанная ситуация иногда рассматривается как самостоятельный вид соучастия. По мнению А.П. Козлова, соучастие подразделяется на такие виды, как соисполнительство, соучастие с распределением ролей и "смешанное соучастие" (смесь первых двух видов). К формам соучастия относятся элементарное соучастие (с выполнением различных ролей), группа лиц без предварительного сговора, группа заранее договорившихся лиц, организованная группа и преступное сообщество.[12]

Как нам думается, выделение "смешанного соучастия" в качестве отдельного вида соучастия небесспорно. Дело в том, что при наличии в одном преступлении соисполнительства и соучастия с выполнением различных ролей соответствующие юридические конструкции не смешиваются в нечто новое, а сосуществуют, полностью сохраняя все свои юридические свойства. Никаких особых правил квалификации для таких случаев закон не предусматривает. При уголовно-правовой оценке действий конкретного лица применяются правила, адресованные одной из пяти форм соучастия. Поэтому мы считаем, что "смешанное соучастие" не заслуживает статуса самостоятельной формы или вида соучастия.

По нашему мнению, категории "формы соучастия" необходимо дать следующее определение: это предусмотренные Общей частью УК варианты соучастия, которые различаются по способам взаимодействия соучастников и внутренней структуре группы, имеют основополагающий характер, являясь базовыми технико-юридическими конструкциями, используемыми законодателем для создания уголовно-правовых норм Особенной части УК, служат индикатором степени общественной опасности конкретного преступления, характеризуются специальными правилами квалификации и оказывают влияние на индивидуализацию наказания.

Таким образом, первое значение форм соучастия заключается в том, что с их помощью законодатель дифференцирует ответственность, создавая составы преступлений, отличающиеся по уровню общественной опасности. В частности, усеченные составы, возводящие отдельные разновидности преступного сговора в ранг оконченных преступлений "особого рода" (например, ч. 1 ст. 205.4 УК - создание террористического сообщества, то есть устойчивой группы лиц, заранее объединившихся в целях осуществления террористической деятельности), а также квалифицированные составы, предусматривающие повышенную уголовную ответственность в случае совершения преступлений группой лиц (например, п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК - убийство, совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой).

Второе практическое значение форм соучастия заключается в том, что они, как правило, учитываются правоприменителем при квалификации. Надо сказать, правила квалификации преступлений, совершенных в рамках соучастия, относятся к числу проблемных вопросов уголовно-правовой науки. Квалификация соучастия вызывает сложности как при изучении, так и при практическом применении уголовно-правовых норм. Верховный Суд РФ разъясняет вопросы квалификации только применительно к соучастию в преступлениях конкретных видов (незаконная охота, взяточничество и т.д.)[13], поэтому не все юристы отчетливо представляют себе общие правила квалификации соучастия.

Трудности связаны также с тем, что особенности юридической оценки действий соучастников не получили должного освещения в учебной литературе. В учебниках по уголовному праву о том, как отражается специфика конкретной формы соучастия на квалификации, речь зачастую не идет.[14] В тех работах, где данному вопросу все же уделяется внимание, как правило, освещаются не все правила. К примеру, разъясняется квалификация соучастия с распределением ролей, создания и руководства организованной группой, но умалчивается об общем правиле квалификации содеянного членами организованных групп и преступных сообществ .[15]

2.3 Оценка соучастия в уголовном праве

Уголовно-правовая оценка содеянного конкретным лицом зависит в первую очередь от формы соучастия, в которой совершено преступление. Проанализируем, каким образом форма соучастия оказывает влияние на квалификацию преступления. При соучастии в форме N 1 квалификация происходит по норме Особенной части УК со ссылкой на часть ст. 33 УК, в которой предусмотрена выполненная лицом роль, если это роль организатора, подстрекателя или пособника. Содеянное исполнителем никогда не требует ссылки на ст. 33 УК, даже в рамках первой формы соучастия.

Такой подход продиктован особенностями конструкции состава преступления, совершенного в соучастии. При квалификации содеянного исполнителем достаточно сослаться на норму Особенной части УК, поскольку исполнитель непосредственно выполняет деяние, описанное в диспозиции. Такие соучастники, как организатор, подстрекатель и пособник, играющие вспомогательные роли (данный термин был предложен в одной из наших работ), не выполняют объективную сторону преступления, указанную в диспозиции статьи Особенной части УК. Поэтому для обоснования их ответственности необходимо дополнительно ссылаться на конкретную часть ст. 33 УК, где описываются объективные признаки состава совершенного ими преступления.

При квалификации соучастия в формах N 2 - 5 ссылка на ст. 33 УК не требуется, какую бы роль ни выполнял конкретный соучастник, поскольку члены соответствующих преступных образований или фактически являются соисполнителями, или юридически презюмируются таковыми. Верховный Суд РФ считает целесообразным квалифицировать действия всех членов организованных групп и преступных сообществ как действия исполнителей, без ссылки на ст. 33 УК. К примеру, "в случае признания получения взятки... организованной группой действия всех ее членов, принимавших участие в подготовке и совершении этих преступлений, независимо от того, выполняли ли они функции исполнителя, организатора, подстрекателя или пособника, подлежат квалификации по соответствующей части статьи 290... УК РФ без ссылки на статью 33 УК РФ" .[16] Приведенное правило не следует из буквального толкования норм УК, оно было разработано и внедрено в практику высшей судебной инстанцией.

Как нам думается, рассматриваемая позиция ВС РФ продиктована представлением о том, что с учетом устойчивости и высокой степени совместности организованной группы и преступного сообщества любую выполняемую в них функцию необходимо приравнять к роли наиболее опасного, по мнению суда, вида соучастника - исполнителя преступления. Считая, что оценку лиц, играющих "вспомогательные роли", необходимо усилить до роли исполнителя, ВС РФ внедрил практику квалификации всех лиц, совершивших преступление в составе организованной группы либо преступного сообщества, как исполнителей преступления.

Приведенная точка зрения высшей судебной инстанции не лишена теоретических и практических недостатков. Во-первых, она основана на посылке, что исполнитель является самым опасным среди соучастников. Между тем этот тезис далеко не бесспорный. Советская высшая судебная инстанция еще в 40-е гг. XX в. пришла к выводу, что "организаторы и инициаторы преступления должны нести повышенную ответственность по сравнению с другими участниками преступления".[17]

Во-вторых, нередко одинаковая квалификация действий соучастников различных видов имеет своим следствием назначение им равного наказания, не учитывающего характер их участия в преступлении. Представляется, что одним из путей преодоления подобной "уравниловки", когда руководители преступления отвечают наравне с рядовыми исполнителями, может служить введение новых правил квалификации содеянного членами организованных групп и преступных сообществ. Так, например, действия члена организованной группы, руководившего совершением конкретного преступления, обладают повышенной опасностью по сравнению с действиями рядовых исполнителей, и квалификация содеянного со ссылкой на ч. 3 ст. 33 УК позволила бы подчеркнуть данный факт. Тем самым будет создана предпосылка к тому, чтобы суд при назначении наказания учел характер участия лица в совершении преступления, что предписано в ч. 1 ст. 67 УК.

Итак, при квалификации преступлений, совершенных в формах соучастия N 2 - 5, необходимо учитывать различный уровень общественной опасности соучастников разных видов. На наш взгляд, наибольшим уровнем общественной опасности обладают организаторы преступления, на втором месте располагаются подстрекатели, на третьем - исполнители, а на четвертом - пособники. С целью изменения сложившегося на сегодняшний день порядка квалификации представляется целесообразным ввести в УК императивную норму об обязательной ссылке на соответствующую часть ст. 33 во всех случаях уголовно-правовой оценки действий соучастников, кроме лиц, действия которых заключались только лишь в непосредственном выполнении объективной стороны состава преступления (исполнителей в чистом виде).

Часть 2 ст. 34 УК предлагается изложить в следующей редакции: "Соисполнитель отвечает по статье Особенной части настоящего Кодекса за преступление, совершенное им, без ссылки на статью 33 настоящего Кодекса. В случае если соисполнитель также является организатором либо подстрекателем преступления, он отвечает по статье Особенной части настоящего Кодекса за преступление, совершенное им, со ссылкой на части статьи 33 настоящего Кодекса, предусматривающие выполненные им роли". Обратим внимание, что предлагаемая редакция нормы целенаправленно умалчивает о случаях, когда соисполнитель является еще и пособником, поскольку такое сочетание ролей не оказывает существенного влияния на уровень общественной опасности конкретного соучастника. Выполнение более опасной роли исполнителя делает излишним указание на существенно менее опасную роль пособника.

Норму ч. 3 ст. 34 УК потребуется согласовать с приведенной выше новеллой, для чего ее необходимо изложить в новой редакции: "Уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника, не являющегося исполнителем, наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на часть статьи 33 настоящего Кодекса, предусматривающую выполненную им роль". Предложенная редакция ч. 3 ст. 34 УК сохраняет сложившееся на сегодняшний день правило квалификации соучастия с распределением ролей.

Как было отмечено выше, уголовно-правовое значение формы соучастия не ограничивается квалификацией преступления. Форма соучастия является показателем потенциальной эффективности преступного объединения в достижении общего результата посредством умышленных совместных действий соучастников. Поэтому формы соучастия обладают различным уровнем общественной опасности, а следовательно, их точное определение является необходимым условием справедливой индивидуализации наказания.

Норма ч. 1 ст. 67 УК требует учесть при назначении наказания конкретному соучастнику преступления "характер и степень фактического участия лица в его совершении, значение этого участия для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда". Как нам думается, прежде чем оценивать весомость вклада конкретного соучастника в совместно совершенное преступление, нужно выяснить уровень общественной опасности преступления в целом. Одним из показателей уровня опасности преступления может служить форма соучастия.

Интересным в этой связи представляется разъяснение, содержащееся в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2015 N 58 "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания": "Характер общественной опасности преступления определяется уголовным законом и зависит от установленных судом признаков состава преступления. При учете характера общественной опасности преступления судам следует иметь в виду прежде всего направленность деяния на охраняемые уголовным законом социальные ценности и причиненный им вред. Степень общественной опасности преступления устанавливается судом в зависимости от конкретных обстоятельств содеянного, в частности от характера и размера наступивших последствий, способа совершения преступления, роли подсудимого в преступлении, совершенном в соучастии, от вида умысла (прямой или косвенный) либо неосторожности (легкомыслие или небрежность)".[18]

Из приведенного разъяснения видно, что высшая судебная инстанция относит вид (роль) соучастника к числу обстоятельств, характеризующих степень общественной опасности преступления. В то же время форма соучастия не упоминается ни среди обстоятельств, определяющих характер общественной опасности, ни среди обстоятельств, определяющих степень общественной опасности. Между тем разница в уровне общественной опасности различных форм соучастия очевидна хотя бы потому, что в нормах Особенной части УК законодатель дифференцирует ответственность в зависимости от конкретной формы соучастия (например, разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору, квалифицируется по ч. 2 ст. 162 УК, а совершенный организованной группой - по п. "а" ч. 4 ст. 162 УК). Принцип справедливости[19] требует назначения наказания с учетом опасности преступления и обстоятельств его совершения, что возлагает на правоприменителя обязанность учесть различный уровень опасности форм соучастия при назначении наказания.

Как нам представляется, Верховному Суду РФ целесообразно принять во внимание тот факт, что форма соучастия отражает уровень опасности преступления в целом, имеет значение для оценки содеянного всеми соучастниками преступления, а не только конкретным лицом и, следовательно, является индикатором характера общественной опасности преступления.

Для практической реализации данного теоретического положения возможно изложить п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 22.12.2015 N 58 в новой редакции, включающей следующую формулировку: "Характер общественной опасности преступления определяется уголовным законом и зависит от установленных судом признаков состава преступления, в том числе формы соучастия [20] ".

Как уже было отмечено, формы соучастия имеют значение не только для применения норм уголовного права, но и для законотворчества: на их основе законодателем конструируются специфические варианты соучастия в рамках Особенной части УК (к примеру, на основе организованной группы построена норма ст. 209 "Бандитизм" УК). Подобные нормы Особенной части УК мы рассматриваем как виды соучастия.

В литературе по философии подчеркивается, что перед классификацией стоит задача систематизировать конкретную область знания таким образом, чтобы способствовать достижению цели упрощенного ориентирования в соответствующей предметной области в науке и практической деятельности. Применяемое нами последовательное двухступенчатое деление соучастия на формы и виды представляется наиболее удобным для исчерпывающей систематизации всех возможных случаев совместной преступной деятельности.[21]

Виды соучастия, выделяемые в рамках одной формы, обладают как общими признаками (отраженными в понятии соответствующей формы), так и отличительными признаками (из которых складывается понятие конкретного вида соучастия, предусмотренного нормой Особенной части УК). Иными словами, категории "форма" и "вид" соотносятся как род и вид.

По нашему мнению, организованная группа имеет следующие разновидности:

1) террористическая организация[22];

2) незаконное вооруженное формирование[23];

3) банда;[24]

4) некоммерческая организация, посягающая на личность и права граждан ();[25]

5) экстремистская организация .[26]

Видами преступного сообщества являются:

1) террористическое сообщество;[27]

2) структурированная организованная группа;[28]

3) объединение организованных групп[29];

4) собрание организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей организованных групп;[30]

5) экстремистское сообщество[31].

Надо сказать, что в теории уголовного права нет единства в вопросе о том, распространяются ли нормы о формах соучастия, закрепленные в ст. 35 УК, на предусмотренные Особенной частью УК случаи необходимого соучастия, предполагающие создание так называемого сложного субъекта преступления (обозначенные нами как виды соучастия). Часть исследователей положительно отвечает на данный вопрос, признавая, что признаки форм соучастия, указанные в Общей части УК, распространяются также и на Особенную часть .[32]

Другие специалисты придерживаются противоположной позиции и отказываются признавать взаимосвязь между нормами института соучастия, закрепленными в Общей части УК, и преступными образованиями, предусмотренными в отдельных нормах Особенной части УК. По их мнению, данные преступные группы обладают совокупностью свойственных только им признаков и к институту соучастия в преступлении не относятся.[33],[34]

Мы полагаем, что есть все основания распространять предписания норм гл. 7 "Соучастие в преступлении" УК на отдельные виды соучастия, поскольку все предусмотренные Особенной частью составы преступлений, предполагающие их совершение при участии нескольких лиц, подпадают под общие признаки, закрепленные в легальной дефиниции соучастия (ст. 32 УК): "Соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления". В судебной практике групповые преступления также рассматриваются только через призму института соучастия. В частности, разъясняя особенности квалификации хищений, совершенных организованной группой, Пленум ВС РФ прямо сослался на общие нормы института соучастия, указав, что преступление признается совершенным организованной группой "в случаях, когда в ней участвовала устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.[35]

Вывод: Подводя итоги, выразим надежду, что разработанная нами классификация соучастия по формам и видам будет способствовать дальнейшей разработке учения о соучастии и окажется полезна в образовательном и правоприменительном процессе. Как нам представляется, в целях обеспечения единства судебной практики научному сообществу целесообразно произвести доработку существующей учебной литературы, более подробно осветив вопросы квалификации и назначения наказания в зависимости от формы соучастия. Верховный Суд РФ также мог бы внести свою лепту в формирование единообразной практики по делам о соучастии, обобщив практику и уточнив собственную позицию в специальном постановлении Пленума, посвященном толкованию норм института соучастия.