Русское (Московское) государство в XV—XVII вв. 57

посредством возмездных сделок (купли-продажи, залога, мены), и лишь позднее стало распространяться на безвоз­мездные сделки с родовыми имуществами (дарение, завеща­ние и др.).

Что касается купленных вотчин, субъектом собственнос­ти здесь являлась семья (муж и жена). Предполагалось, что они приобретены супругами совместно и на их общие средст­ва. Правовой статус жалованной вотчины зависел от ряда конкретных факторов: чаще всего круг правомочий вотчин­ника определялся в жалованной грамоте, которая являлась и формальным подтверждением его законных прав на имуще­ство. На практике пожалованные вотчины приравнивались к купленным.

Поместные наделы жаловались из княжеских (дворцо­вых) земель лицам, непосредственно связанным с княжеским дворцом и службой князю («слугам под дворским», княжьим мужам, дворянам). Термин «поместье» впервые был исполь­зован в Судебнике 1497 г. и вошел в обиход для обозначения особого вида условного землевладения, выдаваемого за вы­полнение государственной службы. Поскольку поместье вы­давалось за самые различные виды службы, возникла необхо­димость введения определенного эквивалента для оценки этих заслуг.

Размер поместного оклада, который пересчитывался в де­нежной форме, определялся прежде всего объемом возло­женных на помещика государственных обязанностей. Объек­том поместного землевладения являлись не только пахотные земли, но и рыбные, охотничьи угодья, городские дворы и т. п. Постепенное истощение земельного фонда, предназначен­ного для поместных раздач, заставило государство соответст­венно увеличивать денежную долю поместного оклада за счет сокращения земельных наделов.

Первоначальным обязательным условием пользования поместьем была реальная служба, начинавшаяся для дворян с пятнадцатилетнего возраста. Поступивший на службу сын по­мещика «припускался» к пользованию землей, но при отстав­ке отца поместье поступало к немуже на оброк, вплоть до его совершеннолетия. С середины XVI в. этот порядок несколько меняется — поместье оставалось в пользовании отставника-помещика до тех пор, пока его сыновья не достигали нужного возраста; вместе с тем к наследованию поместья стали допус-

каться и родственники по боковой линии. Женщины не уча­ствовали в наследовании поместий, наделялись землей толь­ко в форме пенсионных выплат, размеры которых поначалу устанавливались государством произвольно, а с XVI в. — нор­мирование.

Обязательственное право XV—XVI вв. развивалось по линии постепенной замены личностной ответственности по договорам имущественной ответственностью. Так, при за­ключении договора займа закон запрещал должникам слу­жить в хозяйстве кредиторов. Прослеживаются попытки за­конодателя по-новому рассматривать и договор личного найма, долгое время бывший источником личной кабальной зависимости для нанимающихся. Однако недостаточно опре­деленное положение физического лица в законодательстве сказалось на перенесении ответственности по обязательст­вам с конкретных лиц, принимающих их, на третьих лиц, прежде всего на членов семьи. Так, супруг отвечал по обяза­тельствам другого супруга, отец — по обязательствам детей, дети — за отца. Перенесение ответственности допускалось также от господина на его людей, слуг и крестьян. Закон пред­усматривал ситуации, когда третьи лица должны были всту­пать в обязательство, заменяя собой действительных участ­ников отношения. Так, судья или дьяк, получившие взятку от ответчика при рассмотрении судебного дела, сами переходи­ли в положение ответчиков по данному делу, и на них возла­гались все соответствующие обязательства. Законодательст­ву были известны случаи добровольной замены в обязатель­стве одного лица другим: кредитор имел право передать третьему лицу полученную от должника кабалу, пометив на ней акт передачи. Такая передача осуществлялась без согла­сия должника, но сам он мог передать свои обязательства третьим лицам только с согласия кредитора.

Близким к сфере обязательственных отношений был ин­ститут залога (здесь, однако, происходила передача не обяза­тельства, а прав на имущество). Залог по русскому праву XV— XVI вв. выражался в переходе на залогополучателя прав вла­дения и пользования имуществом залогодателя, но без полно­го перехода права собственности на вещь. С процедурной точки зрения залог отличался от купли-продажи еще тем, что закладная могла превратиться в купчую не в момент заключе­ния договора, а только в момент истечения его сроков, при