Объективные и субъективные признаки захвата заложника
Формирование разделов Особенной части УК РФ при кодификации уголовного законодательства, классификация и квалификация преступлений всегда начинается с установления объекта.
Назначение уголовного права – правовое обеспечение охраны прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений. Именно через определение объекта преступления как общественных отношений раскрывается социальное содержание противоправного поведения лица. Последнее закреплено и законодательно: главная отличительная особенность преступления – общественная опасность (ст. 14 УК РФ). Итак, объектом преступления следует считать именно охраняемые УК РФ общественные отношения. Указанная теория позволяет нам наиболее полно исследовать с ее позиций объект любого преступления, в том числе и захват заложников.
Общепризнанным является деление объекта преступления «по вертикали» на общий, родовой (групповой, специальный) и непосредственный (видовой). Трехступенчатая классификация вполне приемлема для правоприменения и соответствует законам логики, поскольку построена на соотношении философских категорий «общего», «особенного» и «отдельного».
Общий объект – это совокупность всех общественных отношений, поставленных под охрану закона об уголовной ответственности, то есть всех объектов уголовно-правовой охраны по действующему УК РФ. Естественно, что к этой совокупности относятся и общественные отношения, которые охраняются нормами раздела IX Особенной части. Но нужно помнить, что общее (общий объект) существует лишь через отдельное, немыслимое без отдельного, как и отдельное без общего.
Родовой объект – это группа однородных (или тождественных) общественных отношений, что образует определенную сферу общественной жизни и на которые посягает однородная группа преступлений. В большинстве случаев он указывается в названии определенного раздела или уголовно-правовой нормы и позволяет осуществить классификацию преступлений путем объединения норм о деяниях, которые посягают на один родовой объект, в пределах одного раздела Особенной части УК. Соответствующее группировка общественных отношений осуществляется на основании определенных критериев – составляющих общественного отношения (субъектов, предметов, социальных связей). Следовательно, родовым объектом преступления выступают общественные отношения в определенной сфере (жизни, здоровья, собственности, порядка управления).
При криминализации захват заложников в 1996 году соответствующая норма ст. 206 УК РФ была помещена в раздел IX «Раздел IX. Преступления против общественной безопасности и общественного порядка», что является абсолютно верным.
В международном уголовном праве захват заложников относят к группе преступлений международного характера против мирного сотрудничества стран мира и стабильности межгосударственных отношений[61]. В национальном уголовном праве этим отношениям как объекту преступления соответствуют отношения общественной безопасности. Они являются и объектом преступления, предусмотренного ст. 205 УК РФ «Террористический акт», – соответствующая норма содержится в главе 24 раздела IX «Преступления против общественной безопасности» Особенной части действующего УК.
В соответствии с диспозицией ч. 1 ст. 206 УК РФ, целью захвата заложников (и одновременно главной сущностной чертой данного преступления) является не лишение потерпевшего свободы само по себе, а побуждение определенного круга лиц к совершению или несовершению того или иного действия как условия освобождения заложника. Итак, это посягательство является многообъектным: виновное лицо, причиняя вред общественным отношениям свободы лица, одновременно посягает и на отношения, обеспечивающие спокойное существование общества в целом и каждого его члена в отдельности, – отношения общественной безопасности.
Что представляет собой общественная безопасность как объект уголовно-правовой охраны и родовой объект преступления? Естественно, что отсутствие опасности для общества в целом и каждого человека в отдельности – это идеальное состояние. На самом же деле в обществе и вне его существовали, существуют и, к сожалению, будут существовать и в дальнейшем различные по характеру и содержанию угрозы. Это, бесспорно, обуславливает потребность в гарантированном высокоэффективному защите общества в целом, каждого его члена в отдельности, их прав, свобод и законных интересов. Последнее, в свою очередь, предполагает введение определенной системы мероприятий и создание необходимых условий, обеспечивающих спокойное и беспрепятственное функционирование предприятий, учреждений и организаций, а также спокойствие граждан[62].
Отношения общественной безопасности – ценность самоочевидна, следовательно, их существование связано с определенными надеждами человека, общества, государства. Поэтому общественная безопасность – это и реализация позитивных социальных ожиданий, и осознанная уверенность в способности удовлетворить свои потребности независимо от неблагоприятных обстоятельств, возникающих.
Приведенные особенности общественной безопасности как родового объекта преступления дают основания утверждать, что именно на ее нарушение в действительности направлено захват заложников, именно против нее направляет собственные действия виновное лицо, захватывая или удерживая потерпевшего и требуя совершения определенных действий. Законодательная конструкция диспозиции соответствующей нормы, характер и адресат требований виновного лица, тот факт, что заложником может стать любое лицо, которое по той или иной причине оказалось в месте и во время совершения преступления – все это в своей совокупности свидетельствует, что указанное посягательство наносит вред неопределенно широкому кругу общественных отношений, обеспечивающих защиту личности, ее прав, свобод и законных интересов, нормальной деятельности органов государственной власти, местного самоуправления, предприятий, учреждений и организаций, порядка управления.
При анализе судебной практики во всех приведенных случаях виновное лицо, лишая потерпевшего свободы, использовало его только как средство (рычаг) воздействия на третьих лиц (органы власти, учреждения). Сам заложник не составлял какого-либо персонального любопытства для виновного лица – на его месте мог оказаться любой другой человек, которого так же превратили бы в залог выполнения адресатом (третьим лицом) выдвинутых требований. Направленность преступления на причинение вреда неопределенно широкому кругу физических лиц и социальных ценностей (или создания угрозы причинения такого вреда), в нарушение безопасных условий существования общества – то есть определяющая черта общественно опасного посягательства против общественной безопасности – проявляется здесь в полной мере. Учитывая изложенное, мы полагаем, что родовым объектом захвата заложников следует признать отношения общественной безопасности.
Кроме классификации «по вертикали», объект преступления на уровне непосредственного разделяют «по горизонтали» – на основной и дополнительный, а последний – еще на обязательный и факультативный. Итак, от родового объекта захвата заложников перейдем к выяснению непосредственного – конкретного отношения, на которое посягает данное преступление.
Основным непосредственным объектом является то общественное отношение, которое всегда терпит ущерб в результате данного преступления и на защиту которого направлена данная уголовно-правовая норма. В науке уголовного права существуют различные точки зрения относительно основного непосредственного объекта захвата заложников. В.С. Комиссаров указывает, что каждое посягательство на общественную безопасность (в том числе и захват заложников) связано с причинением (или угрозой) ущерб отношениям жизни, здоровья, собственности и т.др., поэтому любой другой объект отсутствует[63].
Учитывая цель захвата заложников как характерную черту данного преступления и выразитель его социальной сущности следует признать, что решающее значение среди многих объектов уголовно-правовой охраны которые должна обеспечить соответствующая норма, принадлежит общественным отношениям общественной безопасности. Их нарушение виновным лицом действительно происходит путем посягательства на другие отношения – свободы личности, но направленность преступления свидетельствует об умысле виновного причинить вред не одному лицу, а неограниченно большому количеству людей и неопределенно широкому кругу охраняемых отношений.
Посягательство на жизнь и здоровье, свободу человека (безопасность) лица также является обязательным для захвата заложников (ибо иначе состав данного преступления просто отсутствует). Однако в действительности в посягательстве на указанное конституционное право человека и гражданина находит свое выражение захвата заложников? Учитывая уже приведенные нами рассуждения – нет. Не в этом проявляется социальная сущность данного преступления. В очередной раз подчеркнем: сущность захвата заложников – не лишение лица свободы, а побуждение (через такое лишение) определенного законом круга третьих лиц (адресатов требований) к определенному поведению как условию освобождения заложников. Безусловно, при совершении данного преступления происходит посягательство на свободу личности, однако главная общественная опасность заключается в причинении вреда жизненно важным интересам всего общества, неопределенно широкому кругу лиц, что безусловно весомее, чем интересы отдельной личности[64].
Следовательно, отношения свободы и личной безопасности (неприкосновенности) личности при захвате заложников не является основным объектом посягательства.
Дополнительный обязательный непосредственный объект – это те общественные отношения, всегда испытывают (могут понести) вреда в связи с посягательством на основной непосредственный объект и прямо определены как такие законодателем.
Свобода (личная, передвижения, выбора места пребывания) – необходимое и неотъемлемое условие нормального функционирования личности. При захвате заложников всегда наносится вред отношения свободы личности: совокупности свободы физической, то есть свободы передвижения, и свободы поведения, то есть возможности свободного выбора желаемого способа действий без постороннего влияния. Таким образом, общественные отношения свободы лица является обязательным дополнительным непосредственным объектом данного преступления. Причинение им вреда выступает средством (способом) посягательства на основной непосредственный объект (отношения общей безопасности).
Так же во всех случаях захвата заложников происходит посягательство и на личную безопасность лица. Даже тогда, когда преступление не влечет вреда для жизни или здоровью заложника, существует угроза нанесения подобного ущерба этим общественным отношениям. Страдает психическое состояние потерпевшего, а, следовательно, и его личная безопасность. Выдвижение тех или иных требований к любого физическому лицу или группе лиц также нарушает их нормальное психическое состояние, а, следовательно, вредит его (их) личной безопасности. Посягательство на личную безопасность будет иметь место и тогда, когда требования виновного лица будут обращены к должностному лицу, государства и т.др. Ведь определенные служебные (то есть физические) лица будут осведомлены о факте совершения посягательства и выдвижение требований (или эти требования будут обращены непосредственно к ним) и будет нарушен установленный порядок исполнения этими лицами своих служебных обязанностей. Учитывая это обязательным дополнительным непосредственным объектом захвата заложников являются также и общественные отношения личной безопасности лица.
При захвате заложников причинение вреда здоровью и даже жизни личности, отношениям собственности, порядка управления, общественного порядка вполне вероятно, но происходит не всегда (в основном это касается случаев наступления тяжких последствий преступления). Поэтому названные отношения выступают непосредственным дополнительным факультативным объектом данного преступления.
Авторы первых исследований по проблемам уголовной ответственности за захват заложников указывали еще на один обязательный дополнительный непосредственный объект захвата заложников, а именно свободу действий третьего лица (не заложника, а адресата требований – физического, юридического лица, группы лиц, государства, международной организации) в связи с побуждением их к совершению (несовершению) каких-либо действий как условия освобождения заложника[65]. Однако, как известно, свобода действий (физического или юридического лица, государства. международной организации) – это возможность проявления собственной воли, действовать (бездействовать) самостоятельно (на свое усмотрение, по собственному желанию) без какого-либо постороннего вмешательства. Следовательно, общественные отношения свободы действий тех, к кому могут быть обращены требования виновного лица при захвате заложников, полностью охватываются отношениями общей безопасности. Учитывая это выделение свободы действий третьих лиц в отдельный обязательный дополнительный непосредственный объект преступления является, по нашему мнению, нецелесообразным.
Охраняемые уголовным законом общественные отношения – обязательный признак объекта преступления. Однако последнего характеризуют также и факультативные признаки, а именно предмет и потерпевший. Они присущи не каждому составу преступления, поэтому приобретают качество обязательных (и влияют на квалификацию) только когда на них прямо указано в соответствующей уголовно-правовой норме.
В науке уголовного права традиционно считается, что предмет преступления – это материальный объект, вещь (физическое образование) материального мира, по поводу которого (в связи с которым, через которого) совершается преступление.
Предмет дополняет конструкцию преступления (при его наличии преступление является предметным, при отсутствии – беспредметным) и в случае указания в диспозиции нормы вступает в качестве обязательного признака объекта. Иногда только по предмету можно разграничить смежные преступления, а также преступление и правонарушение.
Среди ученых нет единства относительно возможности признания человека предметом преступления. Думается, если преступление причиняет вред субъекту общественного отношения, то этот субъект является потерпевшим, а не предметом (в частности, виновное лицо, используя заложника лишь как рычаг воздействия на адресатов требований, тем не менее посягает на свободу, а иногда и здоровья или жизни человека, то есть на те фундаментальные ценности, не присущие предмету). К тому же в человеке следует различать социальное и биологическое, а для физического лица как общественного существа главное – именно социальное (человеческое тело – лишь материальное выражение субъекта общественного отношения). Учитывая изложенное человек (физическое лицо), по нашему глубокому убеждению, является потерпевшим, а не предметом преступления.
В уголовном праве устоявшимся является использование понятия потерпевшего, закрепленного в ч. 1 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ[66], – это физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации.
Общепризнанно, что потерпевшего от преступления характеризуют социальная принадлежность (потерпевшим не может быть животное, вещь или явление), причиненный ущерб (убытки, которые причинены или могут быть причинены преступлением) и факт совершения преступления (а не малозначительного деяния или правонарушения).
С учетом того, что потерпевший прямо указан законодателем в диспозиции ч. 1 ст. 206 УК РФ и является обязательным признаком объекта рассматриваемого преступления, следует выяснить содержание понятия «заложник». Это тем более важно потому, что, уголовно-правовое определение этого понятия отсутствует.
Заложником с давних времен называли человека, отданный или взятый в виде залога на обеспечение исполнения договора[67]. Признание данного преступления международного характера проявлением международного терроризма обусловило универсализацию содержания определения («Заложник – лицо, насильственно кем-нибудь задержанное в обеспечение того, что те, кто заинтересован в освобождении этого лица, будут выполнять какие-нибудь требования, обязательства»[68].
В науке уголовного права заложником называют лицо, силой захваченное и удерживаемое другим лицом или лицами с целью принуждения государства, международной организации, юридического или физического лица или группы лиц совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия, что является условием освобождения заложника.
Согласно ст. 3 Федеральный закона от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом»[69] заложник – физическое лицо, захваченное и (или) удерживаемое в целях понуждения государства, организации или отдельных лиц совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения удерживаемого лица. Однако названный закон утратил силу с принятием Федерального закона от 06.03.2006 N 35-ФЗ «О противодействии терроризму»[70], который не содержит аналогичного понятия. Кроме того, думается, отечественное уголовно-правовое определение понятия «заложник» не должно иметь конъюнктивно-дизъюнктивный характер (... «захвачено и (или) удерживается»...) – указанное является абсолютно нехарактерным для уголовного права России, и Особенная часть действующего УК не содержит подобной нормы. Поэтому законодательная дефиниция понятия «заложник» не является приемлемой.
Учитывая перечисленные разногласия и недостатки предлагаем собственное определение этого понятия: «Заложник – физическое лицо, которое захвачено или удерживается другим физическим лицом с целью понуждения третьего лица (физического, юридического, группы лиц, государства, международной организации) к совершению или воздержанию от совершения определенного действия как условия освобождения захваченного или удерживаемого лица». Как видно, в данном случае, во-первых, прямо указывается на личность потерпевшего (это именно физическое лицо), во-вторых, отмечается роль адресата требований (именно третье лицо), в-третьих, приводится предельно полный по содержанию перечень таких адресатов, в-четвертых, предусматривается конкретный («определенный»), а не абстрактный («любой») характер требований, которые выдвигает виновное лицо. Думается, целесообразно ввести определение понятия «заложник» в соответствующей статье УК.
Итак, рассмотрение основных вопросов объекта преступления захвата заложников позволяет нам сделать следующие выводы.
Исследование родового объекта указанного посягательства дает основания считать, что им следует признать отношения общественной безопасности, что и сделано в законодательстве. Аргументами в пользу этого являются, в частности: 1) направленность преступления на причинение вреда неопределенно широкому кругу общественных отношений (свободы и личной безопасности, жизни и здоровья личности, порядка управления, общественного порядка, собственности и тому подобное); 2) одновременное причинение вреда охраняемым отношениям (причем значимым и важным для общества в целом) в нескольких сферах – здоровье и жизнь человека, его свобода и личная неприкосновенность, установленный порядок управления, собственность, общественный порядок и т.др.; 3) посягательство на высшую социальную ценность – человека, его конституционные права и свободы – происходит из-за нарушения безопасных условий их существования, то есть осуществляется не прямо, а опосредованно.
Основным непосредственным объектом преступления выступают отношения общей безопасности (состояния защищенности неопределенно широкого круга физических и юридических лиц, их прав, свобод, интересов).
Обязательным дополнительным непосредственным объектом захвата заложников являются общественные отношения: 1) свободы личности, захваченной как заложник (совокупность свободы физической, то есть свободы передвижения, и свободы поведения – возможности свободного от влияния какого-либо постороннего принуждения выбора желаемого варианта действий); 2) личной безопасности человека (как заложника, так и физического лица, к которому обращены требования, с выполнением которых связывается освобождение заложника), то есть состояния его уверенности в защищенности собственного психического состояния от внешних угроз.
Дополнительным факультативным непосредственным объектом данного преступления являются общественные отношения здоровья, жизни, собственности, порядка управления, общественного порядка, которые подвергаются (или могут подвергаться) вреду в результате захвата заложников.
Захват заложников является беспредметным преступлением. Потерпевшим, что при захвате заложников вступает в качестве обязательного признака объекта преступления, выступает:
• лицо, которое захвачено как заложник, то есть физическое лицо, которая захвачено или удерживается другим физическим лицом с целью понуждения третьего лица (физического, юридического, группы лиц, государства, международной организации) к совершению или воздержанию от совершения определенного действия как условия освобождения захваченного или удерживаемого лица.
Для совершенствования уголовно-правовой нормы об ответственности за захват заложников мы предлагаем:
• сформулировать и предусмотреть в качестве особо квалифицирующего обстоятельства захвата заложников совершение преступления относительно малолетнего или находящегося в беспомощном состоянии (по примеру ст. 105 УК РФ) для обеспечения усиленной уголовно-правовой защиты этой одной из наиболее уязвимых категорий лиц.
В чем заключается преступление, каким образом и при каких условиях он совершаются, определяет объективная сторона – совокупность предусмотренных законом РФ об уголовной ответственности признаков, которые характеризуют внешнее проявление (внешнюю сторону) общественно опасного деяния, которое посягает на объекты уголовно-правовой охраны, и объективные условия этого посягательства.
Как и объект, объективная сторона преступления включает также обязательные (те, что входят в любой состав преступления) и факультативные (присущие не всем составам преступлений) признаки. Во всех составах постоянно присутствует лишь один признак объективной стороны – общественно опасное деяние (действие или бездействие). Следовательно, оно и является единственным обязательным признаком объективной стороны (всегда указывается в диспозиции статьи Особенной части УК или вытекает из нее). Другие признаки (общественно опасные последствия, причинная связь между ними и общественно опасным деянием, место, время, способ, обстановка, орудия и средства совершения преступления) – факультативные, присутствуют не во всех составах преступлений и становятся обязательными лишь будучи прямо указанными в уголовно-правовой норме.
Действие – противоправное, сознательное, волевое активное поведение физического лица (совершение определенного поступка при наличии обязанности и возможности не совершать его), что причиняет или может причинить вред охраняемым УК отношениям. Согласно диспозиции уголовно-правовой нормы, что является предметом настоящего исследования, захват заложника может быть совершен путем захвата или путем удержания лица.
Под «захватом» понимается «овладение насильно, взятие силой, задержания силой, лишения свободы». Думается, захват означает прежде всего полную контролируемость лица, а, следовательно, ограничение физической свободы более правильно считать не следствием, а обязательным признаком захвата.
Мы придерживаемся точки зрения тех ученых, которые считают, что захват всегда носит насильственный характер и сопровождается применением насилия. Последнее – обязательный признак захвата, присущий ему, как было указано выше, уже по определению, поэтому при совершении преступления, что исследуется, по крайней мере психическое насилие обязательно имеет место.
Таким образом, характерными признаками захвата является противоправность, активное поведение виновного лица (осознанное волевое осуществление физических движений тела в определенное время в определенном месте при определенных условиях), преодоление воли заложника (принуждение последнего поступать определенным образом вне его желания) и насильственный характер.
Термин же «удержание» означает «принуждение кого-то остаться, находиться где-нибудь против воли, задержание, препятствие, сдерживание с помощью чего-то». Отсюда удержание следует понимать как противоправное активное или пассивное поведение, которое состоит в воспрепятствовании другому физическому лицу изменить его местоположение и может сопровождаться применением или угрозой применения насилия.
Удержанию, как и захвату, присущи противоправность и преодоление воли заложника. Однако оно не всегда сопровождается применением или угрозой применения насилия. Удержание может заключаться в закрывании потерпевшего в помещении, перемещении его в место, которое невозможно оставить самостоятельно, отъеме костылей или инвалидной коляски у больного и т.др.
Захват, как отмечают некоторые ученые, заключается в незаконном лишении свободы и может не сопровождаться активным поведением виновного лица (например, человек оказывается в определенном месте, где ее свобода ограничена и которое она не может покинуть самостоятельно, а другое лицо, узнав об этом, побуждает третье лицо к совершению или воздержанию от совершения определенного действия как условия освобождения лишенного свободы человека). Следовательно, удержание может быть совершено и путем бездействия. Но и действие, и бездействие способны породить тождественные уголовно-правовые последствия, поэтому форма противоправного поведения виновного лица на ее ответственность не влияет.
В диспозиции ч. 1 ст. 206 УК между терминами «захват» и «удержание» употреблен союз «или» – значит, ответственность за ее совершение наступает или только когда происходит захват, или только удержание лица в качестве заложника. Дизъюнктивная конструкция «захват или удержание» – в отличие от конъюнктивно-дизъюнктивной «захват и (или) удержания» – является более универсальной и позволяет должным образом квалифицировать деяния виновного лица, что заключалось как в захвате, так и в удержании заложника, а также и в захвате с последующим удержанием.
Сущность посягательства, что исследуется, заключается не непосредственно в захвате или удержании лица в качестве заложника. Иначе говоря, посягательством на свободу потерпевшего преступление не ограничивается. Захват или удержание (в одиночку или в сочетании) – промежуточная стадия перед совершением виновным лицом побуждения. Последнее определяют как вызывание у кого-либо желания делать что-либо, принуждение, склонение к какому-действию, определенному поступку.
Стоит отметить, что по смыслу ч. 1 ст. 206 УК РФ такие требования всегда обращаются не к самому заложнику, а к третьим лицам, круг которых определен уголовно-правовой нормой. Конечно, виновное лицо может что-то требовать и от заложника (передать обращение органам власти, СМИ, и т.др, вести себя определенным образом – в частности, не сопротивляться тому подобное). Однако лично заложник, кто, как и чем бы ему не угрожал, в основном, не способен выполнить требования, для реализации которых его захватили или удерживают (например, заложник не может лично передать выкуп за свое освобождение, предоставить транспортное средство для оставления места происшествия и т.др.). В этой ситуации он, как ему и положено по определению, – только рычаг, с помощью которого виновное лицо побуждает третье лицо (или лиц), соответственно, уплатить выкуп или предоставить транспорт.
Характер требований виновного лица может быть разный, как предоставление денежных средств (валютных ценностей), транспорта, оружия, еды, спиртных напитков, наркотических средств, возможность беспрепятственно покинуть определенное помещение (местность, территорию), непреследование правоохранительными органами и т.др. В судебной практике в подавляющем большинстве случаев виновное лицо требует выкуп (денежные средства, имущество или права на него) за освобождение потерпевшего (случилось в 84 % исследованных нами случаев). На втором месте по распространенности требования, связанные с вмешательством в деятельность органов государственной власти, в частности правоохранительных (предоставление возможности покинуть место происшествия, отказ от преследования и попыток задержания и тому подобное) – установлены в 12 % из числа изученных нами уголовных дел.
В некоторых случаях требования, которые выдвигает виновное лицо, могут иметь не только противоправный, но и нейтральный (освободить осужденного из мест лишения свободы) или даже правомерный (исполнить решение суда) характер.
Некоторые ученые утверждают, что в подобных случаях квалификация содеянного как захвата заложников невозможна. Например, В.С. Комиссаров считает, что в случае выдвижения виновным лицом при захвате заложников правомерных требований ее действия следует квалифицировать как самоуправство, поскольку захват заложников является проявлением терроризма и может быть совершено лишь с преступной целью[71]. Но, это лишь новое толкование старой формулировки: «Цель оправдывает средства». Во-первых, захват или удержание лица в качестве заложника всегда является противоправным. Во-вторых, круг деяний, являющихся преступлениями, определяет УК РФ. В-третьих, еще в преамбуле Международной конвенции о борьбе с захватом заложников 1979 г.[72] указано, что это деяние не должен оправдываться за каких обстоятельствах.
Собственные требования виновное лицо может выдвинуть (обнародовать, довести до сведения адресата) устно, письменно, через средства связи, массовой информации или любым другим путем – ни это, ни факт или степень их выполнения или невыполнения действующим УК не регламентированы и на квалификацию не влияют[73].
Что же касается содержания требований, то, поскольку требование всегда предполагает конкретные действия (или бездействие), совершаемые в пользу виновного лица (предоставить выкуп, не осуществлять преследование и т.др.), а не какие-то неопределенные поступки, то более целесообразно, по нашему мнению, будет определить ее как требование о совершения или воздержания от совершения «действия» (а не «какого-либо») и соответствующим образом редакционно изменить диспозицию нормы, что рассматривается, в этой части.
Перечень адресатов требований (тех, к кому их может обратить виновное лицо) закреплен в диспозиции ч. 1 ст. 206 УК. В него входят: государство, организация или гражданин.
Понятием «государство» охватывается не только «государственное или другое учреждение, предприятие или организация», но и возможность выдвижения требований к государству РФ и к иностранному государству.
Под организацией понимается и «международная организация» (подчеркивает международный характер преступления), и «юридическое лицо» (обобщающее понятие, которое исключает необходимость дополнительного толкования) и «группа лиц» (не каждая группа людей, к которой могут быть предъявлены требования, является юридическим лицом).
Учитывая изложенное, для четкого определения круга лиц, к которым виновное лицо может обратить свои требования при захвате заложников, предлагаем изложить (и законодательно закрепить) следующий перечень адресатов требований – «государство, организация или иное физическое лицо». Мы не случайно подчеркиваем, что физическое лицо должно быть именно «другим», указывая на ее статус «третьего лица» при совершении данного преступления (требования не могут быть адресованы самому заложнику, иначе это будет другое преступление).
Отечественные специалисты (в частности, все авторы комментариев действующего УК РФ[74]) признают захват заложников оконченным с момента завершения посягательства, то есть с момента фактического лишения потерпевшего свободы (ограничение его возможности свободно избирать место собственного пребывания), указывая, что данное преступление имеет формальный состав. Некоторые ученые высказывают другую точку зрения, считая захват заложников законченным после того, как виновное лицо предъявит требования, с удовлетворением которых оно связывает освобождение потерпевшего[75]. Эта позиция обосновывается невозможностью определения конкретной цели в поведении лица без совершения им реальных действий, а также тем, что предъявление требований виновному лицу всегда сопровождается психическим насилием, а о завершении процесса запугивания можно говорить лишь с момента доведения угрозы до сведения того, кому угрожают. Следовательно, если потерпевшего фактически лишили свободы, но виновное лицо не успела выдвинуть требования, то ее действия – при условии, если его умысел на выдвижение таких требований будет доказана – следует, по мнению этих ученых, квалифицировать как покушение на захват заложника. Заложником, считают они, лицо становится лишь после того, как виновное лицо выдвинет те или иные требования, с выполнением которых она связывает освобождение потерпевшего. Если же требования не были выдвинуты и умысел на их выдвижение в виновного лица не установлен, и она подлежит ответственности за незаконное лишение свободы или похищение человека.
Оба мнения заслуживают внимания. Как известно, обязательным признаком захвата заложников есть цель – побуждение перечисленных в диспозиции нормы адресатов требований к определенной активной или пассивной поведения как условия освобождения заложника. Поскольку цель является признаком субъективной, а не объективной стороны посягательства, вполне справедливым выглядит традиционная точка зрения относительно того, что захват заложников как преступление с формальным составом окончено с момента захвата (удержания) лица в качестве заложника. Считать так дает основания и законодательная конструкция действующей уголовно-правовой нормы, которая рассматривается.
Однако следует обратить внимание на тот факт, что авторы отечественных учебников по уголовному праву в основном не раскрывают подробно конструкцию данного состава или ограничиваются ссылкой на то, что преступление имеет формальный состав. Нисколько не отрицая это, мы считаем необходимым подчеркнуть, что захват заложника – длящееся преступление. Особенностью данного вида посягательств является наличие двух моментов окончания – юридического (совершение деяния, содержащего признаки данного преступления) и фактического (прекращение действия или бездействия, продолжалась на этой стадии). По нашему убеждению, без выделения и четкого разграничения моментов юридического и фактического окончания захвата заложников как длящегося преступления, без указания на то, что указанные моменты разделяет больший или меньший промежуток времени (что может потенциально повлиять на квалификацию содеянного), невозможно ни правильно определить сущность указанного деяния, ни отграничить его от смежных посягательств – незаконного лишения свободы и похищения человека.
Следовательно, устоявшаяся точка зрения о моменте окончания захвата заложника, на наш взгляд, является вполне приемлемой. С учетом предложенной нами новой редакции нормы, что исследуется, простой состав захвата заложников мы склонны считать юридически оконченным с момента осуществления побуждения хотя бы одного из адресатов к совершению или воздержанию от совершения хотя бы