Имеющих детей-инвалидов, вставших на учет после 1 января 2005 г.

подлежит финансированию за счет субъектов Российской

Федерации.

Во исполнение решения районного суда общей юрисдикции

администрация муниципального образования предоставила гражданину,

имеющему ребенка-инвалида, во внеочередном порядке

благоустроенное жилое помещение по договору социального найма.

Ссылаясь на то, что данная квартира выбыла из собственности

муниципального образования, что повлекло причинение имущественных

убытков в размере рыночной стоимости имущества, администрация

муниципального образования обратилась в суд с иском о взыскании с

Российской Федерации убытков, понесенных в связи с исполнением

судебного акта.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения

постановлениями суда апелляционной инстанции и арбитражного суда

округа, заявленные требования удовлетворены.

Удовлетворяя иск, суды исходили из того, что действующее

законодательство не содержит порядка финансирования полномочий,

направленных на обеспечение жилыми помещениями инвалидов,

нуждающихся в улучшении жилищных условий, вставших на учет после

1 января 2005 г. Однако указанное обстоятельство не может служить

основанием для отказа в выполнении государством взятых на себя

публично-правовых обязательств.

Учитывая, что право граждан на получение бесплатного жилья

установлено федеральным законом, судами сделан вывод о том, что

расходные обязательства по предоставлению жилых помещений

нуждающимся возникают именно у Российской Федерации. Понесенные

администрацией убытки подлежат компенсации за счет средств

федерального бюджета.

Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации

отменила указанные судебные акты и отказала администрации

муниципального образования в удовлетворении иска по следующим

основаниям.

В соответствии с п. «ж» ч. 1 ст. 72 Конституции Российской

Федерации вопросы социальной поддержки населения отнесены к

совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской

Федерации.

В силу подп. 24 ч. 2 ст. 263 Федерального закона от 6 октября

1999 г. No 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных

(представительных) и исполнительных органов государственной власти

субъектов Российской Федерации» к полномочиям органов

государственной власти субъектов Российской Федерации по предметам

совместного ведения, осуществляемым данными органами

самостоятельно за счет средств субъекта Российской Федерации

(за исключением субвенций из федерального бюджета), относится

решение вопросов, в том числе социальной поддержки и социального

обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов.

Осуществление указанных полномочий может дополнительно

финансироваться за счет средств федерального бюджета и

государственных внебюджетных фондов Российской Федерации, в том

числе и в соответствии с федеральными целевыми программами, но

исключительно в порядке и в случаях, предусмотренных федеральными

законами.

Согласно преамбуле Федерального закона от 24 ноября 1995 г.

No 181-ФЗ «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации»

(далее – Закон о социальной защите инвалидов) предусмотренные им

меры социальной защиты инвалидов являются расходными

обязательствами Российской Федерации, за исключением мер

социальной поддержки и социального обслуживания, относящихся к

полномочиям государственной власти субъектов Российской Федерации

в соответствии с законодательством Российской Федерации.

Статьей 17 Закона о социальной защите инвалидов предусмотрено,

что инвалиды и семьи, имеющие детей-инвалидов, нуждающиеся в

улучшении жилищных условий, принимаются на учет и обеспечиваются

жилыми помещениями в порядке, предусмотренном законодательством

Российской Федерации и законодательством субъектов Российской

Федерации.

Инвалиды и семьи, имеющие детей-инвалидов, нуждающиеся в

улучшении жилищных условий, вставшие на учет после 1 января 2005 г.,

обеспечиваются жилым помещением в соответствии с жилищным

законодательством Российской Федерации (ч. 3 ст. 17 Закона о

социальной защите инвалидов).

Положениями Федерального закона от 6 октября 2003 г. No 131-ФЗ

«Об общих принципах организации местного самоуправления в

Российской Федерации» (ст. 14, 50) (далее – Закон No 131-ФЗ), а также

положениями Жилищного кодекса Российской Федерации (ст. 14, 19)

(далее – ЖК РФ) предусмотрено осуществление органами местного

самоуправления полномочий по учету граждан, нуждающихся в

улучшении жилищных условий, предоставление таким гражданам в

установленном порядке жилых помещений по договорам социального

найма из муниципального жилищного фонда.

При этом в целях реализации органами местного самоуправления

полномочий по решению вопросов местного значения федеральный

законодатель предусмотрел, в частности, предоставление

межбюджетных трансфертов из бюджетов субъектов Российской

Федерации в форме дотаций на выравнивание бюджетной

обеспеченности поселений и дотаций на выравнивание бюджетной

обеспеченности муниципальных районов (городских округов) (ст. 135 –

138 Бюджетного кодекса Российской Федерации (далее – БК РФ, п. 5

ч. 1 ст. 55, ст. 60 и 61 Закона No 131-ФЗ).

Содержащееся в п. 3 ч. 2 ст. 57 ЖК РФ условие о предоставлении

гражданам жилых помещений вне очереди, если такие граждане

страдают тяжелыми видами хронических заболеваний (п. 4 ч. 1 ст. 51

ЖК РФ), закрепляет только особенность реализации жилищных прав и

не возлагает какие-либо дополнительные обязанности на органы

местного самоуправления.

В силу ч. 3 ст. 52 ЖК РФ принятие на учет граждан в качестве

нуждающихся в жилых помещениях осуществляется органом местного

самоуправления.

Гражданам, состоящим на учете в качестве нуждающихся в жилых

помещениях, жилые помещения по договорам социального найма

предоставляются на основании решений органов местного

самоуправления (ч. 3 ст. 57 ЖК РФ).

Следовательно, обеспечение жилыми помещениями инвалидов и

семей, имеющих детей-инвалидов, вставших на учет после 1 января

2005 г., подлежит финансированию за счет субъектов Российской

Федерации.

Отнесение судами этих расходов к расходным обязательствам

Российской Федерации прямо противоречит ст. 84 БК РФ.

Довод судов о невыделении администрации финансирования из

федерального бюджета является несостоятельным, поскольку

администрация не является непосредственным получателем средств из

федерального бюджета.

От субъекта Российской Федерации не поступало претензий

относительно недостаточности субвенций из федерального бюджета.

Администрация не обращалась к субъекту Российской Федерации

за получением дотации на выравнивание бюджетной обеспеченности

муниципального образования.

Определение No 309-ЭС15-9501

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ

ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ

I. Вопросы квалификации

1. Лицо, изготовившее орудие преступления и тем самым

содействовавшее его совершению, признано не соисполнителем

преступления (убийства), а пособником.

Как указано в приговоре, осужденная Д. предложила В. совершить

нападение на потерпевшего с целью завладения его имуществом.

Согласно разработанному плану она приехала вместе с потерпевшим в

обусловленное место, где ожидавший их осужденный В. потребовал от

потерпевшего передать ему денежные средства. Между потерпевшим и

осужденным В. завязалась борьба, в ходе которой Д. с целью подавления

сопротивления нанесла потерпевшему удар бутылкой по голове, от чего

образовались кровоподтек и ссадина в затылочной области. Понимая,

что потерпевший может помешать завладеть имуществом, В. решил

убить его и приказал Д. сделать из полотенца веревку. Затем В.

изготовленной Д. веревкой связал ноги и руки потерпевшего и, сделав

петлю, задушил последнего.

После этого нападавшие похитили деньги и различное имущество

потерпевшего.

Указанные действия осужденных квалифицированы судом по п.

«в» ч. 4 ст. 162 УК РФ и пп. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

В апелляционной жалобе осужденная Д. просила приговор в части

осуждения по ст. 105 УК РФ отменить, утверждая, что она не может

нести ответственность как исполнитель и организатор убийства,

поскольку в действиях В. имеет место эксцесс исполнителя.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда

Российской Федерации переквалифицировала действия осужденной

Д. с пп. «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 5 ст. 33, п. «з» ч. 2 ст. 105

УК РФ как пособничество в убийстве, сопряженном с разбоем, а из

осуждения В. по ч. 2 ст. 105 УК РФ также исключила п. «ж» –

совершение убийства группой лиц.

В своем определении Судебная коллегия указала следующее.

Убийство признается совершенным группой лиц, когда два или

более лица непосредственно участвовали в лишении жизни

потерпевшего, применяя к нему насилие.

Такие обстоятельства по настоящему делу не установлены.

Факт применения насилия осужденной Д. (удар бутылкой по

голове) имел место, как установил суд, в процессе разбойного

нападения, с целью подавления сопротивления потерпевшего и

лишь в дальнейшем у осужденного В. возник умысел на его

убийство.

Изготовление осужденной Д. веревки, с помощью которой В.

связал потерпевшего и задушил, с учетом характера нападения, а

также присутствия осужденной Д. в момент применения В.

насилия, опасного для жизни потерпевшего (сдавление шеи

локтевым суставом руки), свидетельствует о наличии в действиях

Д. пособничества в убийстве потерпевшего. В связи с этим в

действиях осужденных отсутствует квалифицирующий признак -

совершение убийства группой лиц.

Определение No 127-АПУ15-10

II. Назначение наказания

2. Активное способствование раскрытию и расследованию

преступления учитывается в качестве смягчающего наказание

обстоятельства, предусмотренного п. «г» ч. 1 ст. 61 УК РФ,

независимо от мотивов, побудивших лицо к указанным действиям.

По приговору суда Т. осужден по п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ, п. «з» ч.

2 ст. 105 УК РФ и ч. 1 ст. 158 УК РФ.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда

Российской Федерации, рассмотрев дело по апелляционной жалобе

осужденного, изменила приговор в части назначенного Т. наказания,

мотивировав свое решение следующим.

В силу п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ активное способствование

раскрытию и расследованию преступления, признается обстоятельством,

смягчающим наказание виновного лица.

Суд при назначении наказания не признавал наличие у осужденного

указанного смягчающего обстоятельства и сослался на то, что каких-

либо активных действий, направленных на оказание помощи следствию, Т. не совершал. К моменту задержания Т. правоохранительным органам

уже было известно о его причастности к преступлению. Из объяснений

подсудимого в судебном заседании видно, что признаться в совершении

преступления после его задержания он решил под давлением

предъявленных ему улик.

Однако выводы суда о том, что под активными действиями,

направленными на оказание помощи следствию, необходимо понимать

такие действия, которые «единственно и неопровержимо» изобличают

виновное лицо в содеянном, являются ошибочными.

Согласно закону активное способствование раскрытию и

расследованию преступления следует учитывать в качестве

обстоятельства, смягчающего наказание, если лицо представило органам

дознания или следствия информацию о совершенном с его участием

преступлении, ранее им не известную. Мотивы, побудившие лицо

активно способствовать раскрытию и расследованию преступлений, не

имеют правового значения.

Как видно из материалов дела, очевидцев совершения преступлений

в отношении потерпевшей не было. Обстоятельствами, послужившими

основанием подозревать Т. в причастности к убийству потерпевшей,

послужили факты сдачи им в скупку телефона и золотых изделий,

принадлежавших потерпевшей. Иными доказательствами органы

предварительного следствия на момент задержания Т. не располагали.

На первом допросе Т. дал подробные показания о происшедшем, а

затем подтвердил их на месте совершения преступлений. При этом он

сообщил информацию, которая не была известна органам следствия, в

частности: указал место, где спрятал рюкзак потерпевшей, а при осмотре

видеозаписей с камер наблюдений, расположенных рядом с местом

совершения преступлений, пояснил, что на видеозаписях зафиксированы

он и потерпевшая.

Из постановления о привлечении в качестве обвиняемого и

обвинительного заключения видно, что преступные деяния описаны в

них так, как об этом показал Т.

Признавая показания Т. достоверными, суд отметил, что они

содержат такие детали происшедшего, которые могли быть известны

лишь лицу, непосредственно совершившему преступления.

Таким образом, фактические обстоятельства по настоящему

уголовному делу указывают на то, что Т. не только признал свою вину в

совершении преступления, но еще до предъявления ему обвинения

активно сотрудничал с органами предварительного следствия. В

результате чего уголовное дело было раскрыто, расследовано и

рассмотрено судом в кратчайшие сроки.

В силу изложенного Судебная коллегия изменила приговор и

признала в качестве обстоятельства, смягчающего наказания Т. по п. «в»

ч. 4 ст. 162, п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, его активное способствование

раскрытию и расследованию преступлений и смягчила наказание как по

каждому преступлению, так и по совокупности преступлений.

Определение No 39-АПУ15-4

III. Процессуальные вопросы

3. В соответствии с требованиями ст. 1068 ГК РФ, если вред

причинен работником юридического лица при исполнении им своих

трудовых (служебных, должностных) обязанностей на основании

заключенного трудового договора (служебного контракта), то

ответственность за его возмещение возлагается на это юридическое

лицо.

С. (врач-кардиолог) признан виновным в причинении смерти по

неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих

профессиональных обязанностей и осужден по ч. 2 ст.109 УК РФ.

Постановлено взыскать с осужденного компенсацию морального

вреда в размере 500 000 руб. в пользу потерпевшего.

Как следует из материалов дела, осужденный, работая врачом-

кардиологом в районной больнице муниципального учреждения

здравоохранения, состоял с этой организацией в трудовых отношениях,

выполняя свои обязанности согласно должностной инструкции.

В соответствии с требованиями ст. 1068 ГК РФ, если вред причинен

работником юридического лица при исполнении им своих трудовых

(служебных, должностных) обязанностей на основании заключенного

трудового договора (служебного контракта), то ответственность за его

возмещение возлагается на это юридическое лицо.

Следовательно, судебные решения о взыскании в пользу

представителя потерпевшей морального вреда в размере 500 000 руб. с

осужденного не основаны на законе.

Исходя из изложенного Судебная коллегия по уголовным делам

Верховного Суда Российской Федерации отменила приговор и

последующие судебные решения в отношении осужденного в части

взыскания компенсации морального вреда в размере 500 000 руб. в

пользу потерпевшего и дело в этой части направила на новое

рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

Определение No 18-УД15-50

4. В соответствии с п. «а» ч. 1 ст. 1041 УК РФ ценности и иное

имущество, полученные в результате совершения преступления,

предусмотренного ст. 290 УК РФ, подлежат конфискации, то есть

принудительному безвозмездному изъятию и обращению в

собственность государства.

Д. признан виновным помимо прочего в получении взятки в виде

незаконного оказания услуг имущественного характера, в крупном

размере и осужден по п. «в» ч. 5 ст. 290 УК РФ (в редакции

Федерального закона от 4 мая 2011 г. No 97-ФЗ).

В соответствии со ст.1041

и 1042 УК РФ постановлено взыскать с

осужденного Д. в доход государства 5 762 788 руб., полученных в

результате совершения преступления, предусмотренного п. «в» ч. 5

ст. 290 УК РФ.

В удовлетворении исковых требований о взыскании с осужденного

8 164 560 руб. в счет возмещения материального ущерба А. отказано.

В апелляционной жалобе А. утверждал, что суд без достаточных

оснований исключил из осуждения Д. квалифицирующий признак

вымогательства взятки, и настаивал на том, что со стороны осужденного

было вымогательство, в связи с чем закон не лишает его права на

получение возмещения вреда от причиненного преступления –

денежной суммы в размере 5 762 788 руб.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда

Российской Федерации оставила приговор без изменения,

апелляционную жалобу без удовлетворения, указав следующее.

Принятое судом решение соответствует содержащемуся в п. «а» ч. 1

ст. 1041 УК РФ положению о том, что ценности и иное имущество,

полученные в результате совершения преступления, предусмотренного

ст. 290 УК РФ, подлежат конфискации, то есть принудительному

безвозмездному изъятию и обращению в собственность государства.

Несмотря на то обстоятельство, что в отношении А. отказано в

возбуждении уголовного дела по ст. 291 УК РФ, он не вправе

претендовать на возвращение ценностей, переданных Д. в виде взятки.

Установив фактические обстоятельства содеянного, суд действиям

Д. дал правильную правовую оценку, квалифицировав их по п. «в» ч. 5

ст. 290 УК РФ как получение взятки в крупном размере (5 762 788 руб.)

от А. в виде услуг имущественного характера за совершение действий в

пользу взяткодателя.

Оснований ставить под сомнение обоснованность исключения из

осуждения Д. квалифицирующего признака «с вымогательством взятки»

не имеется.

Определение No 48-АПУ15-17

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ

ПО АДМИНИСТРАТИВНЫМ ДЕЛАМ

1. Арест в качестве обеспечительной меры принадлежащего

полностью или в части должнику-гражданину жилого помещения,

являющегося единственно пригодным для постоянного проживания

самого должника и членов его семьи, равно как и установление

запрета на распоряжение этим имуществом, включая запрет на

вселение и регистрацию иных лиц, сами по себе не могут быть

признаны незаконными, если указанные меры приняты судебным

приставом-исполнителем в целях воспрепятствования должнику

распорядиться данным имуществом в ущерб интересам взыскателя.

Постановлением судебного пристава-исполнителя наложен арест на

квартиру, принадлежащую на праве собственности должнику-

гражданину, установлен запрет на совершение регистрационных

действий в отношении указанного объекта недвижимости.

Не согласившись с названным постановлением, гражданин оспорил

его в суде, ссылаясь на то, что квартира является для него единственным

пригодным для постоянного проживания помещением, на которое в

соответствии с абзацем вторым ч. 1 ст. 446 ГПК РФ не может быть

обращено взыскание.

Решением районного суда, оставленным без изменения судом

апелляционной инстанции, заявленные требования удовлетворены.

Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда

Российской Федерации отменила указанные судебные акты и приняла

новое решение об отказе в удовлетворении заявления по следующим

основаниям.

Согласно ч. 1 ст. 64 Федерального закона «Об исполнительном

производстве» исполнительными действиями являются совершаемые

судебным приставом-исполнителем в соответствии с данным

федеральным законом действия, направленные на создание условий для

применения мер принудительного исполнения, а равно на понуждение

должника к полному, правильному и своевременному исполнению

требований, содержащихся в исполнительном документе.

Перечень исполнительных действий, приведенный в указанной

норме, не является исчерпывающим, и судебный пристав-исполнитель

вправе совершать иные действия, необходимые для своевременного,

полного и правильного исполнения исполнительных документов, если

они соответствуют задачам и принципам исполнительного

производства, не нарушают защищаемые федеральным законом права

должника и иных лиц. К числу таких действий относится установление

запрета на распоряжение принадлежащим должнику имуществом (в том

числе запрета на совершение в отношении него регистрационных

действий).

В силу ч. 1, пп. 1 и 5 ч. 3 ст. 68 Федерального закона

«Об исполнительном производстве» мерами принудительного

исполнения являются действия, указанные в исполнительном документе,

или действия, совершаемые судебным приставом-исполнителем в целях

получения с должника имущества, в том числе денежных средств,

подлежащего взысканию по исполнительному документу. В частности, к

таким мерам относятся обращение взыскания на имущество должника, в

том числе на денежные средства и ценные бумаги, а также наложение

ареста на имущество должника, находящееся у должника или у третьих

лиц, во исполнение судебного акта об аресте имущества.

Исходя из п. 7 ч. 1 ст. 64, чч. 1, 3 и 4 ст. 80 Федерального закона

«Об исполнительном производстве» судебный пристав-исполнитель в

целях обеспечения исполнения исполнительного документа,

содержащего требования об имущественных взысканиях, вправе

наложить арест на имущество должника. Арест имущества должника

включает запрет распоряжаться имуществом, а при необходимости –

ограничение права пользования имуществом или изъятие имущества.

Арест на имущество должника применяется: для обеспечения

сохранности имущества, которое подлежит передаче взыскателю или

реализации; при исполнении судебного акта о конфискации имущества;

при исполнении судебного акта о наложении ареста на имущество,

принадлежащее должнику и находящееся у него или у третьих лиц.

Согласно абзацу второму ч. 1 ст. 446 ГПК РФ взыскание по

исполнительным документам не может быть обращено на

принадлежащее гражданину-должнику на праве собственности жилое

помещение, если для гражданина-должника и членов его семьи,

совместно проживающих в принадлежащем помещении, оно является

единственным пригодным для постоянного проживания помещением, за

исключением указанного в названном абзаце имущества, если оно

является предметом ипотеки и на него в соответствии с

законодательством об ипотеке может быть обращено взыскание.

Согласно ч. 1 ст. 69 Федерального закона «Об исполнительном

производстве» обращение взыскания на имущество должника включает

изъятие имущества и (или) его реализацию, осуществляемую

должником самостоятельно, или принудительную реализацию либо

передачу взыскателю.

Вместе с тем из оспариваемого постановления судебного пристава-

исполнителя следует, что оно вынесено в целях обеспечения исполнения

решения суда, арест выражен в запрете на совершение регистрационных

действий в отношении объекта недвижимости, то есть в запрете

распоряжения этим имуществом. Ограничение права пользования

квартирой и обращение на нее взыскания, а именно изъятие квартиры и

ее реализацию либо передачу взыскателю, данный арест не

предусматривает.

При таких обстоятельствах арест является гарантией обеспечения

прав и законных интересов взыскателя и не может рассматриваться как

нарушающий права и законные интересы должника-гражданина.

В связи с этим Судебная коллегия отменила принятые по делу

судебные акты и вынесла новое решение об отказе в удовлетворении

заявления.

Определение No 78-КГ15-42

2. Органы государственной власти субъекта Российской

Федерации вправе устанавливать за счет средств бюджета субъекта

Российской Федерации дополнительные меры социальной

поддержки и социальной помощи для отдельных категорий

граждан, в том числе исходя из установленных законами и иными

нормативными правовыми актами субъекта Российской Федерации

критериев нуждаемости.

Нормативным правовым актом органа государственной власти

субъекта Российской Федерации утверждены Порядок определения

(подтверждения) отдельным категориям граждан права на бесплатный

или льготный проезд в автомобильном и электрифицированном

транспорте городского сообщения и льготный проезд в автомобильном

транспорте пригородного сообщения и Порядок определения

(подтверждения) отдельным категориям граждан права на льготный

проезд в автомобильном и электрифицированном транспорте городского

сообщения и автомобильном транспорте пригородного сообщения.

Определен круг граждан, имеющих право на получение названных

мер социальной поддержки.

Установлено, что указанные граждане имеют право на бесплатный

или льготный проезд при условии, что среднедушевой доход семьи не

превышает 1,5 величины прожиточного минимума на душу населения,

установленной в субъекте Российской Федерации. При определении

названной величины применяется округление до одного рубля.

Превышение среднедушевого дохода над величиной прожиточного

минимума на душу населения является основанием для отказа в

определении (подтверждении) права на бесплатный или льготный

проезд.

Прокурор обратился в суд с заявлением о признании

недействующими приведенных нормативных положений, ссылаясь на

то, что они противоречат действующему федеральному

законодательству.

Решением областного суда в удовлетворении заявления прокурора

отказано.

Судебная коллегия по административным делам Верховного Суда

Российской Федерации указанное решение оставила без изменения,

указав следующее.

В соответствии с п. «ж» ч. 1 ст. 72 Конституции Российской

Федерации социальная защита, включая социальное обеспечение,

находится в совместном ведении Российской Федерации и субъектов

Российской Федерации.

Согласно чч. 2 и 5 ст. 76 Конституции Российской Федерации по

предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов

Российской Федерации издаются федеральные законы и принимаемые в

соответствии с ними законы и иные нормативные правовые акты

субъектов Российской Федерации, которые не могут противоречить

федеральным законам.

Статья 26.3 Федерального закона от 6 октября 1999 г. No 184-ФЗ

«Об общих принципах организации законодательных

(представительных) и исполнительных органов государственной власти

субъектов Российской Федерации» (далее – Федеральный закон от

6 октября 1999 г. No 184-ФЗ) к полномочиям органов государственной

власти субъекта Российской Федерации по предметам совместного

ведения, осуществляемым данными органами самостоятельно за счет

средств регионального бюджета, относит решение вопросов социальной

поддержки и социального обслуживания граждан пожилого возраста и

инвалидов, а также социальной поддержки ветеранов труда, жертв

политических репрессий, в том числе за счет предоставления субвенций

местным бюджетам для выплаты пособий на оплату проезда на

общественном транспорте, иных социальных пособий, а также для

возмещения расходов муниципальных образований в связи с

предоставлением законами субъекта Российской Федерации льгот

отдельным категориям граждан (подп. 24 п. 2).

Согласно п. 2.1 указанной статьи органы государственной власти

субъекта Российской Федерации в пределах своих полномочий при

решении вопросов социальной поддержки отдельных категорий граждан

вправе устанавливать законами и иными нормативными правовыми

актами субъекта Российской Федерации критерии нуждаемости.

Исходя из критерия нуждаемости субъект Российской Федерации

вправе устанавливать за счет средств собственного бюджета

дополнительные меры социальной поддержки и социальной помощи для

отдельных категорий граждан вне зависимости от наличия в

федеральных законах положений, устанавливающих указанное право

(ч. 3 ст. 26.3-1 Федерального закона от 6 октября 1999 г. No 184-ФЗ).

При этом финансирование полномочий, предусмотренных ст. 26.3-1,

не является обязанностью субъекта Российской Федерации,

осуществляется при наличии такой возможности (ч. 4 ст. 26.3-1

Федерального закона от 6 октября 1999 г. No 184-ФЗ).

Анализ приведенных законоположений позволяет сделать вывод о

том, что субъект Российской Федерации, исходя из критерия

нуждаемости, вправе предоставлять меры социальной поддержки, если

они являются дополнительными к установленным федеральным

законодательством мерам социальной поддержки, а также в отношении

тех категорий граждан, которым необходима государственная

социальная помощь и которые субъектом Российской Федерации

определены самостоятельно вне зависимости от наличия такой

категории граждан в федеральных нормативных правовых актах.

Такое право у субъектов Российской Федерации возникло с

1 января 2014 г. в связи с внесением соответствующих изменений

Федеральным законом от 21 декабря 2013 г. No 371-ФЗ.

В данном случае следует исходить из критерия адресности

социальной поддержки граждан и достижения максимального

социального эффекта оказания такой поддержки из бюджетов всех

уровней на основании критерия нуждаемости граждан.

Поскольку с 1 января 2005 г. федеральное законодательство не

предусматривает для граждан, указанных в оспариваемом нормативном

правовом акте, предоставление социальной поддержки в виде

бесплатного или льготного проезда в транспорте, Судебная коллегия

признала правильным вывод суда первой инстанции о том, что

оспариваемый акт регулирует вопросы о дополнительных мерах

социальной поддержки, финансируемых исключительно из бюджета

субъекта Российской Федерации.

При таких обстоятельствах оспариваемые предписания

нормативного правового акта субъекта Российской Федерации

федеральному законодательству не противоречат, прав, свобод и

законных интересов указанных прокурором лиц не нарушают.

Определение No 10-АПГ15-11

СУДЕБНАЯ КОЛЛЕГИЯ

ПО ДЕЛАМ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ

По административным делам

1. Увольнение военнослужащего с военной службы

предполагает исключение его из списков личного состава воинской

части в сроки, установленные п. 24 ст. 34 Положения о порядке

прохождения военной службы.

Решением Южно-Сахалинского гарнизонного военного суда от 8

сентября 2014 г., с учетом внесенных изменений апелляционным

определением Дальневосточного окружного военного суда от 18 ноября

2014 г., признан незаконным приказ командира воинской части об

исключении А. из списков личного состава воинской части без

обеспечения его жилым помещением по избранному месту жительства

после увольнения с военной службы.

В кассационной жалобе представитель командира воинской части,

утверждая об ошибочности вывода судов о том, что обеспечение А.

служебным жилым помещением не могло явиться препятствием к его

увольнению с военной службы и исключению в связи с этим из списков

личного состава воинской части без согласия на это заявителя, просил

отменить судебные постановления в части удовлетворенных

требований.

Рассмотрев материалы дела и обсудив доводы кассационной

жалобы, Судебная коллегия нашла жалобу подлежащей удовлетворению

ввиду существенного нарушения судами норм материального права, что

выразилось в следующем.

Из материалов дела следует, что А., проходивший военную службу

в закрытом военном городке на летной должности, в июне 2001 года был

обеспечен по установленным нормам служебным жилым помещением.

В октябре 2002 года заявитель признан нуждающимся в жилом

помещении для постоянного проживания по месту дислокации

воинской части в г. Южно-Сахалинске.

Распоряжением Правительства Российской Федерации от 22 января

2007 г. No 61-р пос. Горячий Пляж Южно-Курильского района

Сахалинской области исключен из числа закрытых военных городков.

После признания в марте 2008 года негодным по состоянию

здоровья к летной работе А., имевший к тому времени общую

продолжительность военной службы более 10 лет, обратился по команде

с рапортом об увольнении с военной службы в связи с организационно-

штатными мероприятиями с предоставлением ему жилого помещения по

избранному месту жительства в г. Белгороде до исключения из списков

личного состава воинской части. От назначения на другие воинские

должности он отказался.

Решением жилищной комиссии воинской части от 12 мая 2008 г. А.

признан нуждающимся в жилом помещении в г. Белгороде.

В ходе беседы в связи с предстоящим увольнением командованием

было доведено до сведения А., что в связи с тем, что он обеспечен по

месту военной службы служебным жильем, он будет уволен и исключен

из списков личного состава воинской части с оставлением в списке

нуждающихся в получении жилых помещений по избранному месту

жительства.

Приказом воинского должностного лица от 24 сентября 2008 г.

заявитель уволен с военной службы в запас и приказом командира

воинской части от 10 июня 2014 г. исключен из списков личного состава

воинской части.

Перед изданием приказа об исключении из списков личного состава

воинской части А. 30 апреля 2014 г. по своей инициативе сдал

занимаемую служебную квартиру.

Признавая приказ об исключении из списков личного состава

воинской части незаконным, суд первой инстанции исходил из того, что

А. признан нуждающимся в жилом помещении как по месту военной

службы, так и в избранном месте жительства, служебное жилье по месту

военной службы сдал, а согласия на исключение из списков личного

состава воинской части до обеспечения жилым помещением в

г. Белгороде не давал.

Такой вывод суда основан на неправильном применении норм

материального права.

В суде установлено, что А. был согласен с увольнением с военной

службы, однако возражал против исключения из списков личного

состава воинской части до обеспечения жилым помещением в

избранном месте жительства, то есть нахождение на военной службе

заявитель связывал не с ее прохождением, а с реализацией жилищных

прав.

Между тем в соответствии с п. 1 ст. 23 Федерального закона «О