Попытаемся использовать изложенное выше наблюдение применительно к новгородским денежным системам разных эпох.
Система вощаных пошлин «Рукописания» не может быть ориентирована на нормы русского денежного обращения XII—первой трети XIII вв. Согласно показаниям торгового договора Смоленска с Ригой и Готским берегом 1229 г., в то время гривна серебра приравнивалась к 4 гривнам кун730. Такое соотношение возникло еще в XI в.на базе обращения в русских землях западноевропейского динария731. Следовательно, четверть гривны серебра тогда была тождественна одной гривне кун. Применив этот расчет к норме вощаной пошлины низовского гостя, мы выяснили бы, что он платит чуть больше грив-ны кун, т. е. меньше не только полоцких и смоленских гостей, но и новоторжца, что является очевидным нонсенсом.
Норма новгородской гривны кун XIV в. равнялась одной пятнадцатой части гривны серебра732. Применительно к этому времени четверть гривны серебра равна 3,75 гривны кун, а с учетом полугривенки перца пошлина низовского гостя в этом случае соответствовала бы примерно 4 гривнам кун, превзойдя вдвое пошлину смоленских и полоцких гостей. Это также представляется нелогичным.
Между тем нормы «Рукописания» идеально соответствуют промежуточной денежной системе Новгорода XIII в., в которой, как об этом свидетельствует дополнительная статья Русской Правды А се бещестие,гривна серебра равнялась 7,5 гривнам кун: а зй гривну сребра пол осме гривне733. В этой системе четверть гривны серебра приравнивается к 1,875 гривны кун, а с добавлением полугривенки перца норма вощаной пошлины низовских гостей чуть превышает 2 гривны кун, что ставит низовских и смоленскихгостей в примерно равные условия.
Особо льготная пошлина в «Рукописании» установлена для новгородцев. Как уже отмечено, мордка составляла одну десятую часть гривны кун. Следовательно, новгородцу полагалось платить с берковска воска только 0,6 гривны кун.
Важнейшее значение для датировки «Рукописания» имеет упоминание в ст. 10, а также в ст. ст. 3, 7, 14 и 15 гривен серебра как основной денежной единицы Новгорода. Отметим, что впервые термингривна серебра упомянут в акте 30-х гг. XII в.734, в последний раз — на рубеже XIII—XIV вв.735. В новгородских летописях позднейшей датой употребления этого термина оказывается 1316 г.736. С того же времени в источниках появляется новое обозначение основной единицы новгородской денежной системы — рубль, древнейшие случаи употребления которой фиксируют берестяные грамоты рубежа XIII—XIV вв. Смена терминов отражает и преобразование денежной системы, после которого прекращается литье серебряных слитков по нормегривны се-
ребра737. Следовательно, ранним рубежом создания «Рукописания» может быть признано начало XIVв.
С другой стороны, важное хронологическое значение имеет упоминание низовскаго гостя. Термин Низ, Низовская земля, низовские люди, широко употребляемые для обозначения Вла-димиро-Суздальской земли, в новгородских актах известны уже с 1270 г. , но обращение к материалам летописей показывает, что эти термины для указанного времени были сравнительно молодыми: впервые о низовцах в летописи говорится под 1234 г.739. Таким образом, упоминание низовского гостя в «Рукописании» является еще одним анахронизмом относительно времени Всеволода Мстиславича740.
Статья 11
Статья является прямым продолжением предыдущей, определяя церковь Ивана получателем весчей пошлины с торговых операций воском.
Статья 12
Эта статья в Троицком и Археографическом изводах «Рукописания» резко различается по смыслу. В Троицком изводе устанавливается: А новгородцю не весити ни на которого гостя, что не имеет подтверждения в предшествующих статьях документа. Напротив, в ст. 9 уже определено, что весовщиками могут быть только купеческие старосты, которые, естественно, принадлежат кчислу новгородцев.
В Археографическом изводе говорится: А новоторжьцу в бологодеть не весити ни у которого гостя. Новый Торг (Торжок) уже упоминался вст. 2, где указано, что половина вощаного веса («пуда») от княжеских доходов в Торжке назначается церкви Ивана на Петрятине дворе. Слово бологодеть означает дар (ср. летописный текст под 1567 г.: царь и великий князь послал бологодеть от своей казны ). Оно прямо указывает на характер идущей в Новгород из Торжка половины пуда вощаного в связи с запрещением пополнять эту сумму вощаной пошлиной с торговых операций. Поэтому чтение в Археографическом изводе следует считать более исправным, а текст ст. 12 в Троицком изводе — искаженным.
Статья 13
Статья определяет гарантов поддержания прав церкви Ивана, поручая заботу о доме святого великого Ивана и о всех церковниках святого Ивана брату моему великому князю всея Руси иновгородскому архиепископу. Слово брат употреблено здесь не в прямом смысле указания родства, а в значении нашей братьи князей, т. е. социального и юридического равноправия. Титул великий князь всея Руси анахронистичен относительно XIIв., но соответствует порядку замещения новгородского княжеского стола, установившемуся со второй четверти XIII в.
Рукописание
князя Всеволода
Новгородская
Первая летопись,
с. 336.
Янин В. Л. Берестяные
грамоты
и проблема
происхождения
новгородской
денежной системы XV в.
738 ГВНП, с. 13, №3.
Новгородская
Первая летопись,
с. 283.
Упоминание ни.юви,ов или
низовичей
в Новгородской
Четвертой
летописи
и в Софийской
Первой летописи
' под 1131 г.
(ПСРЛ, т. 4, ч. 1,
вып. I. Прг., 1915,
с. 145; т. 5. Спб.,
1851, с. 156)
имеет в виду
иную территорию
—на юге Руси.
См.:
Брарина Л. М.,
Добродомов И. Г.,
Кучкин В. А.
Рец.: Барбаро
и Контарини
о России. К истории итало-русских связей в XV в.— История
СССР, 1973, № 1, с. 188.
НСРЛ,т. 13. Спб., 1906, с. 408.
Законодательство
Древней
Руси
По правому слову — без обмана, справедливо.
ГВНП, с 41,№ 23; с. 49, № 27.
ААЭ, т. I,№ 282, с. 327.
В Троицком изводе гарантии поручаются не только великому князю и владыке, но также и 'старостам купецьким, и купцам, что представляется несколько противоречивым. Купеческие старосты сами входили в администрацию церкви Ивана и, таким образом, являлись объектом гарантии. Если же статья имеет в виду как гаранта организацию «пошлых» купцов в целом, тогда непонятно отсутствие среди гарантов тысяцкого, который, будучи иванским старостой, в то же время не принадлежал к числу старост купеческих.
Здесь, скорее всего, следует предположить влияние на Троицкий извод ст. 17 «Рукописания», об особенностях которой см. соответствующий комментарий.
Статья 14
Источники дохода церкви Ивана, согласно этой статье, находятся в раздельной собственности церкви и князя, который один раз в два года (через год) изымает из церковной казны 25 гривен серебра в свою пользу.
В дальнейшем этот порядок подвергся изменению. В договорных грамотах Новгорода с Василием Темным 1456 г. и Иваном III 1471 г. говорится: А крюк князю великому по старине, на третей год742. Словом крюк здесь обозначена весовая пошлина (ср. в новгородской Таможенной грамоте 1571 г.: А воск... весити по старине на крюк у Ивана Святого под церковью на Петрятине дворище...743). То, что уже в до-кончании 1456 г. этот измененный порядок возводится к «старине», представляется весьма важным для общих хронологических наблюдений над «Рукописанием», в котором порядок отчисления сумм в пользу князя иной.
Статья 15
В статье 15 в Троицком и Археографическом изводах совпадают только начальные формулы, в которых организация церковного престольного праздника Рождества Ивана Предтечи (24 июня по старому стилю) поручается иванским купеческим старостам, хотя и здесь имеется разночтение: в Троицком изводе старостам купецким и купцам, в Археографическом — старостам, иваньскым купцам. Более исправное чтение — в Археографическом изводе: оно отличается конкретностью, поскольку старосты и были иванскими (т. е. пошлыми) купцами. В остальной части оба извода резко отличны в изложении ст. 15, хотя трактуют один и тот же сюжет. Поэтому их следует рассмотреть отдельно и в противопоставлении друг другу.
Согласно Троицкому изводу, старосты купецкие и купцы ежегодно берут из вощаного веса на организацию праздника 25 гривен серебра. Из этой суммы часть идет на свечи (нужно было поставить в церкви 70 свечей), на темьян и ладан, т. е. на церковные благовония. Другая часть идет на оплату архиепископа, совершающего богослужение в самый день праздника за одну гривну серебра, и ипское сукно, юрьевско-
му архимандриту, который за службу на второй день праздника получает полгривны серебра, и антониевскому игумену, который за службу в третий день праздника получает также полгривны серебра. Других расходов в Троицком изводе не указано, и можно только догадываться, что известная часть из огромной суммы 25 гривен серебра шла на оплату братчин-ного пира, поскольку сумма, остающаяся за вычетом 2 гривен серебра, назначавшихся владыке, архимандриту и игумену, слишком велика, чтобы быть истраченной только на свечи, темьян, ладан и штуку сукна. Как будет показано ниже, стоимость ипского сукна определяется в половину гривны серебра. Относительно темьяна Псковская летопись под 1463 г. отмечает: Того же лета бысть во Пскове темьян дорог — по 60 денег рублевая гривенка (около 200 г)744. Торговая книга начала XVII в. сообщает: Ладан желтой купят пуд за 1 рубль 21 алтын и 4 деньги, а коли дорог, за 7 рублей. Ладан белой купят пуд за 2 рубля, а коли дорог, за 9 рублей. Темьяну пуд купят за 20 алтын, а коли дорог, за 1 рубль7*6. Источник конца XVI в. определяет цену воска в 40 алтын за пуд, т. е. в 1 рубль 20 копеек московскими деньгами746. Таким образом, расход на свечи, ладан и темьян сравнительно с суммой в 25 гривен серебра был относительно невелик. Поэтому не исключено, что ст. 15 в Троицком изводе сохранилась не во всем объеме.
Два термина, фигурирующие в этой статье, А. А. Зимин считал анахронистическими не только относительно XII в., но и относительно XIII в. Он писал, что сведения об ипском (ипрском) сукне характеризуют торговлю Новгорода с Западной Европой XIV — XV вв., а не XIII в., сославшись на первое упоминание ипрских сукон в связи с Новгородом только в 1327 г. Однако широкое распространение таких тканей в Северной Европе фиксируется письменными памятниками уже конца XIII в.747. А. Нахлик, исследовавший обширную коллекцию тканей из новгородских раскопок, доказал, что активное внедрение фламандских сукон на новгородский рынок для всей второй половины XIII в. было уже вполне характерно748.
Второй термин, по мнению А. А. Зимина, анахронистич-ный, — юрьевский архимандрит, который якобы впервые конституируется «после 1297 г., но до 1324 г.». Это неверно: архимандриты новгородские, резиденцией которых был Юрьев монастырь, упоминаются в Новгородской Первой летописи старшего извода уже под 1226 и 1270 гг.749. Таким образом, оба этих термина анахронистичны для XII в., но никак не для XIII в.
Более важным представляется то, что и в этой статье, и на протяжении всего текста Троицкого извода, как уже отмечено, употребляются в качестве основной денежной единицы Новгорода гривны серебра, существовавшие до начала XIV в., но не рубль, который пришел на смену гривне серебра в указанное время.
Рукописание
князя Всеволода
Псковские летописи, вып. 2. М., 1955, с. 157.
745 Торговая книга.—
Записки Отделения
русской
и славянской
археологии имп.
Археологического
общества, т. I.
Спб., 1851, отд. III,с. 124.
Макарий. Указ. соч., с. 25-39.
Хорошкевич А. Л. Торговля Великого Новгорода с Прибалтикой и Западной Европой
в XIV-XV веках. М., 1963, с. 178.
748 Нахлик А
Ткани Новгорода.—
Материалы
и исследования
по археологии
СССР, № 123 М..
1963, с. 285-292.
Новгородская Первая летопись,
с. 65, 88. О новгородских архимандритах см.: Янин В. Л.
Очерки
комплексного источниковедения. Средневековый Новгород, с. 136-149.
Законодательство
Древней
Руси
Археографический извод ничего не сообщает об использовании для организации праздника 25 гривен серебра из вощаного веса, о необходимости ставить свечи, темьян и ладан, однако отражает тот же порядок участия в праздничной службе архиепископа, юрьевского архимандрита и антониев-ского игумена. Между тем вознаграждение этим лицам установлено в денежных единицах, появившихся не ранее рубежа XIII—XIV вв.: владыке положен рубль, архимандриту — ип-ское сукно, антониевскому игумену — полтина. Поскольку архимандрит и игумен в Троицком изводе выступают как равноправные в отношении оплаты, заключаем, что стоимость ипского сукна приравнивается к вознаграждению антониев-ского игумена, т. е. в данном случае к полтине. Кроме этих расходов, церковь Ивана на праздник должна выдать дар княжеским наместникам (их было два) — княжескому дворецкому — ипское сукно и княжескому тиуну — тумасское сукно.
Церковь не только несет расходы, но и кое-что получает, а именно: от наместников — 20 пудов меда, от дворецкого — 10 пудов меда, от тиуна — 5 пудов меда; всего 35 пудов меда, необходимого на подсласту, т. е. на угощение, а от антониев-ского игумена — 40 калачей, 40 хлебов, капусту и уксус. Поскольку тиун дает вдвое меньше дворецкого, то и получаемые ими дары, надо полагать, находятся в обратной пропорции, т. е. тумасское сукно стоило вдвое меньше ипского, а именно четверть рубля. Поэтому расход церкви на дары можно определить в 1,75 новгородского рубля, иначе — в 378 новгородских денег (216 денег в рубле).
Попытаемся подвести баланс доходов и расходов церкви Ивана при организации праздника, как она изложена в Археографическом изводе. Для этого необходимо знать торговую цену меда. Из источников конца XVI в. известно, что в Новгороде за пуд меда тогда платили 25 копеек, которые в новгородском счете соответствовали деньгам. Следовательно, 35 пудов меда стоили 876 копеек-новгородок. Баланс доходов и расходов составляет 497 новгородок, что соответствует 2 новгородским рублям 65 новгородским деньгам.
Чтобы оценить этот результат, следует обратиться к источнику начала 80-х гг. XVI в. — «Записи о новгородских руж-ных церквах». В ней относительно руги церкви Ивана на Опоках сообщается следующее:
На Опоке к церкве Иванна Предтечи идет годовые руги двем попом Ивану Иванову да Микуле Обросимову тридцать четыре рубли и осмнадцать алтын и четыре денги, по семи-надцати рублев и по десяти алтын и по две денги попу, дьякону Роману Семенову восмь рублев и двадцать один алтын и две денги, дьячку Федку Ларионову шесть рублев и шестнадцать алтын, да за воск и за свечи четыри рубли и десять алтын четыре денги, да на вино и на темьян полтина, двем пономарем Михалку Офанасьеву да Овдейку Федотьеву шесть рублев и шеснадцать алтын. И всего годовые руги попом, и
дьякону, и дьячку, и пономарем, и за воск, и за темьян денег шесдесят рублев и тридцать два алтына и четыре деньги.
Архиепископу Александру идет от службы два рубли и пять алтын и две деньги, что он служит у Ивана Предтечи на Опоках на праздник. Юрьевскому архимандриту идет от службы рубль и два алтына и четыре деньги, что он служит у Ивана Предтечи на Опоках на другой день праздника, а июня в 27 дано, взял слуга Гриша Пиминов.
Спаского Хутыня монастыря игумену Селивестру идет от службы рубль и два алтына и четыре деньги, что он служит обедню у Иванна Предтечи на третий день праздника, а июня в 27 день те деньги дано, взял слуга Сошко Сухлянской.
Да в пределе святаго пророка Захарии на полатех идет годовые руги попу Игнатью Ондрееву четыре рубли, дьячку Калинке Офонасьеву да понамарю Данилку Иванову по полтине человеку, за полпуда воску на свечи по осминадцати алтына, да на понахиды по великого князя родителех да полпуда меду четыре алтына с деньгою, да на вино служебное и на темьян и на ладан шесть алтын и четыре деньги. И всего годовые руги к той церкве денег и за воск и за темьян, за вино и за ладан пять рублев и двадцать восмь алтын и две деньги.
Проскурнице Анне Омельянове дочере, что печет просфиры к трем престолом Иванна Предтечи, да в придел Захария Пророка на полатех, да к церкве Бориса и Глеба в Торгу, дают Иванские попы с Опок и за свечи рубль и два алтына и четыре деньги, по осминадцати алтын с попа, да Иванской же проскурнице четыре лавки, а поземских идет проскурнице рубль и четыре алтына
Наблюдения над слагаемыми этой руги показывают, что в ее расчете проявляются два разновременных пласта. Все суммы выражены в единицах московской денежной системы (в рубле 200 денег, иначе 100 копеек; в алтыне 3 копейки), но в одних случаях назначены круглые суммы (например, «попу... четыре рубли, дьячьку... да понамарю... по полтине человеку»), в других они производят впечатление громоздких и неудобных (например, «по семинадцати рублев и по девяти алтын и по две денги попу»). Перевод последних в «новгородское число» (в рубле 216 копеек-новгородок, в гривне 14 копеек-новгородок) обнаруживает, что в единицах новгородской денежной системы эти суммы обретают логическую закономерность (например, 17 рублей 9 алтын 2 денги равны 8 новгородским рублям). Это значит, что выраженные в «неудобных» цифрах частные нормы руги восходят к более раннему времени, чем «удобные».
Приведя для удобства сопоставления, фигурирующие в «Записи о ружных церквах», к единицам новгородской денежной системы и сравнив их с нормами «Рукописания», получим:
«Рукописание Всеволода» «Запись о ружных церквах» попам — по 8 гривен серебра попам — по 8 рублей
Рукописание
князя Всеволода
Макарий Указ. соч , с 31-32.
Законодательство
Древней
Руси
дьякону — 4 гривны серебра дьяку — 3 гривны серебра сторожам — 3 гривны серебра владыке — 1 гривна серебра архимандриту и игумену — по 0,5 гривны серебра
дьякону — 4 рубля дьячку •— 3 рубля 2 пономарям — 3 рубля архиепископу — 1 рубль архимандриту и игумену — по 0,5 рубля.
Это поразительное соответствие цифр может свидетельствовать только о том, что исчисление главных позиций руги иванскому клиру в конце XVI в. опиралось на традицию времен новгородской независимости, запечатленную в «Рукописании Всеволода». Однако существует один весьма важный аспект анализа слагаемых руги конца XVI в. Кроме жалования клиру и вознаграждения владыке, архимандриту и игумену (в конце XVI в. служить в третий день праздника предписано не антониевскому, а хутынскому игумену), существуют еще суммы расходов на праздник. И если в Троицком изводе на праздник положено 25 гривен серебра, то Археографический извод, как мы убедились, определяет эти расходы резко сокращенной суммой в 2 рубля 65 денег (в «новгородское число»). Опирается ли и в этой позиции «Запись о ружных церквах» на «Рукописание», и если да, то на какой из его изводов?
Сумма дополнительных расходов в «Записи о ружных церквах» слагается следующим образом: за воск и за свечи в церковь Ивана 4 рубля 10 алтын 4 денги (т. е. 2 рубля новгородских); за вино и темьян — полтина (т. е. 50 денег новгородских); за воск в придел Захарии — 36 алтын (по 18 алтын дьячку и пономарю, т. е. новгородская полтина); на вино, темьян и ладан в придел Захарии — 6 алтын 4 денги (т. е. 20 денег новгородских). Общая сумма здесь равна 2 рублям 178 денгам. Однако иванские попы от себя платят проскурнице 1 рубль 2 алтына 4 денги (т. е. новгородскую полтину). Баланс, таким образом, равен 2 рублям 70 деньгам новгородским, что при самой минимальной разнице цифр совпадает с дополнительными расходами по Археографической редакции «Рукописания».
Изложенные наблюдения характеризуют ст. 15 в Археографическом изводе как, несомненно, более позднюю сравнительно с аналогичной статьей Троицкого извода. Поскольку Археографический извод фиксируется в списке середины XV в., а ст. 15 в нем содержит ссылки на пошлины по старине и оперирует рублями, а не гривнами серебра, время возникновения Троицкой редакции в значительно более ранний период подтверждается и этими наблюдениями.
Существует еще одно обстоятельство, свидетельствующее о том, что порядок финансирования церкви Ивана на Петря-тине дворе в середине — третьей четверти XV в. существенно изменился сравнительно с более ранним. Во время последних переговоров Новгорода с Иваном III, закончившихся потерей новгородской независимости, 13 января 1479 г. шла речь и об иванской руге: Да и о попех Ивановских говорили.., чтобы
попом ругу отдали, задние годы, что им не дали, да и впредь бы давали ругу751. По смыслу установлений, отраженных в «Рукописании», материальное обеспечение церкви Ивана не зависело от прямых выдач денежных сумм княжеской администрацией: старосты сами собирали определенные существовавшим порядком суммы вощаного веса. Задолженность великого князя, образовавшаяся к 1479 г., свидетельствует, что на протяжении какого-то периода еще в эпоху новгородской независимости старый порядок был упразднен, а организация иванской руги перешла в руки великокняжеских наместников. Выяснение времени этого изменения остается пока нерешенной проблемой. А. А. Зимин возводил Археографический извод «Рукописания» к гипотетически реконструируемому юридическому сборнику, составленному около 1421 г. Указания ст. 15 этого извода на пошлины по старине, по-видимому, подтверждают такое мнение, коль скоро они фигурируют в Комиссионном списке «Рукописания» середины XV в.
Статья 15а
Весь заключительный раздел «Рукописания», начиная с этой статьи, по-видимому, представляет собой текст, основанный на ином источнике, нежели все предыдущие статьи.
Статья 15а имеется только в Троицком изводе «Рукописания» и отличается крайней неконкретностью и противоречивостью. Она начинается с дублирующего ст. ст. 1 и 2 утверждения о предоставлении церкви Ивана Петрятина дворища и пошлин с купцов в Руси. Последнее установление как бы дублирует и дополняет ст. 10, но бесполезно в практическом отношении. Предписание имати тая старина с гостей тверского, новгородского, бежецкого, деревского и всего Помостья по своему смыслу является свидетельством того, что к моменту составления статьи такой порядок уже существовал и даже был стариной, что как бы превращает пожалование в подтверждение. Это предписание к тому же не сопровождается разъяснением, какого размера должна быть упомянутая пошлина. Платит ли тверской купец по низовскому тарифу? Приравниваются ли к новгородцу деревский, бежецкий и по-мостский гости? Ведь все они были жителями Новгородской земли. Имеет ли эта статья отношение к торговле воском или касается каких-то иных пошлин? Почему, говоря о купцах в Руси, статья ограничивает пределы Руси Тверью и прилегающими к ее земле районами новгородских владений? Весьма противоречива и терминология этого текста. Новгородские купцы отнюдь не являются гостями: этот термин употреблялся в Новгороде применительно к иногородним купцам, совершающим дальние поездки. Трудно представить себе деревского, бежецкого и помостского госгя. Эти сельские территории Новгородской земли не располагали условиями Для возникновения здесь купеческих сословных групп, а про-
Рукописание
князя Всеволода
ПСРЛ, т. XII. Спб., 1901, с. 186.
Законодательство
Древней
Руси
ПСРЛ, т. 1,вып. 2. Л., 1927, стб. 435.
Ключевский В. О.
Сказание
о чудесах
Владимирской
иконы божьей
матери. Спб.,
1877.
754 Семенов А. И.
Древняя
топография
средней части
Торговой стороны
Новгорода.—
Новгородский
исторический
сборник, вып. 10.
Новгород, 1961,
с. 148-149.
755 Памятники
русского права.
Вып. второй,
с. 181-182.
Хорошев А. С. Раскопы южной
части
Плотницкого
конца.— В кн.:
Археоло! ическое
изучение
Новгорода. М.,
1978, с. 177.
дукты с этих территорий поступали в Новгород в видефеодальной ренты.
Упоминание в ст. 15а тверского гостя является анахронизмом относительно времени княжения Всеволода Мстиславича. Тверь в летописях упоминается только с 1209 г.752, а в «Сказании об иконе Владимирской богоматери» — в 60-х гг. XII в.,
но это сказание существует только в поздних записях
Статья 16
Статья начинается определением границ буевища Петрятина дворища, т. е. территории, принадлежащей церкви Ивана на Опоках. Указаны три опорных ориентира: прежние двери святого Ивана, погреб и Кончанский мост. Последнее указание использовалось исследователями как свидетельство о том, что буевище Петрятино дворище простиралось до Федоровского ручья, который отстоит от церкви Ивана на Опоках на полкилометра к северу. В соответствии с таким определением ориентира значительный район Торговой стороны Новгорода изображался в виде некой площади, «на которой с появлением Торга были устроены пристани и торговые склады»754. А. А. Зимин объяснял буевище Петрятино дворище как место остановки гостей, центр, «куда съезжались купцы из разных земель еще задолго до составления «Рукописания» князя Всеволода, а также месте взимания с них пошлины»755. Этот комментарий, к слову, был дан А. А. Зиминым к ст. 15а.
Между тем, как показали археологические раскопки, указанный район уже на рубеже X — XI вв. был занят обычными жилыми постройками. В частности, раскопки 1967 г. на древней Буяной улице в 100—120 м к северу от церкви Ивана на Опоках выявили мощение этой улицы уже в 20-х гг. XII в.756. Под Кончанским мостом в действительности следует понимать мост через несуществующий ныне ручей, разделявший в древности Славенский и Плотницкий концы Торговой стороны и протекавший в непосредственной близости к церкви Ивана, южнее ее.
Сопоставление ст. 16 «Рукописания» с писцовыми материалами 80-х гг. XVI в. установило, что церковный участок храма Ивана на Опоках имел в плане близкую к треугольной форму, его площадь равнялась примерно 3000 кв. м, а углы совпадали с пересечением главной улицы Торговой стороны — Пробойной — с упомянутым ручьем {Кончанский мост), участком церкви Бориса и Глеба на погребище скудельном (погреб — кладбище). Третий угол, таким образом, должен был бы соответствовать старым дверям святого Ивана, т. е. первоначальным воротам, ведущим на указанную усадьбу, местоположение которых затем изменилось, когда непосредственно у северной стены храма был проложен широкий проход, превратившийся впоследствии в Иваньскую улицу. Слово буевище в древнерусских текстах и в позднейших диалектах озна-
чает собственно церковный участок, заключенный в ог-
раду757.
Наименование этого участка Петрятиным двором или Петрятиным дворищем возможно связать с использованием для строительства церкви бывшей усадьбы посадника Петряты , деятельность которого приходится на конец XI — начало
XII вв.
Для хронологии исследований важными представляются два обстоятельства. Во-первых, погреб превратился в погребище тогда, когда кладбище в этом месте перестало существовать, а в конце XIIIв. на этом участке уже существовала церковь Бориса и Глеба. Названная церковь в Новгородской Первой летописи впервые упоминается под 1300 г.759, но она была срублена после большого пожара 1299 г., когда на Торговой стороне сгорело 12 церквей760. Поэтому можно предполагать, что в числе пострадавших храмов была и уже существовавшая к тому времени Борисоглебская церковь.
Во-вторых, упоминание Кончанского моста свидетельствует, что к моменту составления ст. 16 «Рукописания» ручей еще существовал и не был заключен в трубу (по материалам XVI в., все его древнее русло, пересекавшее Торговую сторону с востока на запад в самой ее широкой части, именовалось «Трубой»). Надо полагать, что столь сложные мелиоративные работы (длина ручья была не меньше 1 км) велись на протяжении длительного времени, и важны были бы данные о дате ликвидации ручья на участке самого буевища. Пока археологически исследованы только мощные водоотводные сооружения, связанные с дренированием этого ручья примерно в 250 м выше церкви Ивана по его течению, где они с помощью дендрохронологии датируются 1304 г.761.
Таким образом, оба изложенных предположения склоняют к датировке ст. 16 временем не позднее рубежа
XIII —XIV вв.
Статья 16 устанавливает, что того буевища имати куны старостам иваньским и старостам побереским (Троицкий извод) или старосте иваньскому и поберескому (Археографический извод) и класть эти куны в дом св. Ивана. При этом остается совершенно неясным, идет ли здесь речь об уже известных нам доходах от вощаной пошлины и половины вступительного взноса пошлых купцов или о каких-то иных формах пошлины. В частности, из источников XVI в., цитированных выше, известно, что на церковной земле существовали торговые лавки, сдававшиеся в аренду, арендная плата с которых (позем) поступала в распоряжение проскурницы, будучи при этом весьма небольшой (1 рубль и 4 алтына в московское число).
Нуждается в обсуждении вопрос о предпочтительности чтения старостам или старосте. В ст. 17 обоих изводов «Рукописания» говорится о старостах иваньских и старостах поберес-ких и побережанах. Это решает проблему в пользу большей исправности ст. 16 в Троицком изводе. Под старостами побе-режскими, вероятно, следует понимать уличных старост вол-
Рукописание
князя Всеволода
757 Янин В. Л.
Буевище «Петрятино
дворище» в Новгороде.— Археографический ежегодник за 1980 год. М., 1981, с. 80-91.
Новгородская
Первая летопись,
с. 164, 471;
Янин В. Л.
Новгородские
посадники. М.,
1962, с. 54-62.
Новгородская
Первая летопись,
с. 91.
760 Там же, с. 90.
Янин В. Л., Колчин Б. А., Ершевский Б. Д., Хорошев А. С. Новгородская экспедиция.— В кн.: Археологические открытия 1978 года. М, 1974, с. 37.
Законодательство,
Древней
Руси
Новгородская
Первая летопись,
с. 90, 329.
ховского побережья, противолежащего церковному участку св. Ивана, а под побережанами — жителей этого.участка. Где-то здесь, согласно показаниям «Устава князя Ярослава о мос-тех», находился Ивань вымол — пристань, возможно, связанная с хозяйством иванского купечества.
Вместе с тем обращает на себя внимание отсутствие сведений о побережских старостах в предшествующих статьях «Рукописания», очевидная неожиданность их появления в ст. 16 и неясность их организационных взаимоотношений с церковью.
Статья 17
Статья по существу дублирует ст. 13 «Рукописания», в которой, однако, предписывалось стоять за дом св. Ивана великому князю и владыке. Таким образом, она находится и в противоречии с указанным установлением, передавая гарантию прав церкви Ивана в руки старост иваньских и старост побе-реских и побережан. В Троицком изводе к числу этих гарантов добавлены купцы: старостам иваньским и купцам, и старостам побереским и побережанам. По-видимому, имеющееся только в Троицком изводе упоминание в ст. 13 также старост купецких и купцов является результатом воздействия на нее ст. 17.
Статья 18
Статья запрещает хранить в церкви Ивана какие-либо товары, кроме свечей и темьяна. В деревянном городе, каким был средневековый Новгород, каменные церкви постоянно использовались для хранения в них ценностей прихожан, о чем упоминает летопись и говорят берестяные грамоты. В летописном описании пожара 1299 г. рассказывается, что, воспользовавшись всеобщей паникой, элей человеци падоша на грабежи: что в церквах а то все разграбиша, а в святом Иване над товаром сторожа убиша762. Однако это сообщение относится к другой одноименной церкви — на Софийской стороне, поскольку следующая фраза летописного рассказа начинается словами: на Торговом же полу... Сохранился документ XVII в., отражающий эту древнюю традицию. Пономарю церкви Филиппа на Торговой стороне предписывалось: и в подцерковьях и в чуланах всякого улицкого поставленья ото всего береги накрепко, ото всяких лихих людей.., а в подцер-ковых всех и чуланов никому на сторону кроме своей улицы уличаном ни на какое поставленье не отдавать.
Статья 19
Статья снова дублирует предшествующий текст «Рукописания», на этот раз ст. 6, в которой говорится о запрещении посаднику и боярам вмешиваться в иванское. Здесь к числу отстраненных от вмешательства в иванские дела добавлены
еще город и владыка, хотя последний по ст. 13 является одним из гарантов сохранения и поддержания прав церкви Ивана на Петрятине дворище.
Статья 20
Заключительная статья «Рукописания» угрожает отмщением небесных сил тем, кто попытается нарушить установления — почнет вес отимати, или продавати (т. е. облагать поборами), или дом обидити святого великого Ивана и святого Захарьи.
Последовательное рассмотрение статей «Рукописания» позволяет сделать общий вывод о времени создания этого памятника. Очевидно, что он не мог возникнуть в княжение Всеволода Мстиславича вопреки прямым ссылкам на данье этого князя. Такой датировке противоречат княжеский титул самодержца всея Руси, соборный статус церкви Ивана, наличие в ней придела, упоминание тысяцкого и, вероятно, житьих людей. В XII в. не могло быть низовских и тверских гостей, не могло быть тогда и юрьевского архимандрита.
В то же время «Рукописание» содержит ряд признаков, не позволяющих датировать его создание позднее начала XIV в. К числу таких признаков относятся прежде всего использование для денежных расчетов в качестве основной единицы гривен серебра, которые с появлением на рубеже XIII — XIV вв. рубля перестают употребляться в Новгороде. Анализ денежных соотношений в ст. 10 прямо указывает на XIII в., поскольку они основываются на соотношении гривны серебра и гривны кун, равном 7,5:1, которое было характерным только для указанного времени. К рубежу XIII — XIV вв., по-видимому, уже не существовало ни «Кончанского моста», ни «погреба», упомянутых при описании церковного участка св. Ивана — буевища Петрятина дворища. Все реалии памятника находят подтверждение в фактах и явлениях XIII в., тяготея к его середине и второй половине.
Сказанное выше относится целиком к Троицкому изводу «Рукописания», тогда как в Археографическом изводе ст. 15 дана в иной редакции, использующей уже счет на рубли. Это обстоятельство характеризует Троицкий извод как более ранний, основывающийся на тексте, стоящем ближе к первоначальному, хотя в ряде мест Археографический извод более точно воспроизвел первоисточник. В ст. 15 Археографического извода отражен и иной порядок назначения руги в той части, которая касается организации престольного праздника. Этот новый порядок, фиксируемый Комиссионным списком «Рукописания», существовал уже в середине XV в. Он действует и в более позднее время, будучи отражен в документе 80-х гг. XVI в.763. Это обстоятельство дополнительно характеризует Троицкий извод как сохранивший реликтовые сведения более ранней поры. Вместе с тем ссылки в Комиссионной рукописи на пошлину по старине и возможное восхождение ее текста к сборнику начала 20-х гг. XV в., в котором, следо-
Рукописание
Князя Всеволода
Новый порядок назначения руги
существует и позднее. Он
отражен в
документе 1621 г.
о назначении руги
новгородским
церквам
и монастырям
(ЦГАДА, ф. 137.
Боярские и городовые книги.
Новгород, ед. хр. 13, л. 3