Перспективы и пути использования возможностей программирования при создании криминалистических методик расследования преступлений.

Создание оптимальных программ расследования как результат научных разработок, базирующихся на основе использования результатов исследования преступной деятельности и деятельности по расследованию преступлений, всегда рассматривалось в криминалистике как некий итог научной криминалистической деятельности, как реальный практический «продукт», «отдача» от криминалистической науки.

Развитие криминалистической науки закономерно привело к стремлению выделить типовые задачи расследования и запрограммировать действия субъектов расследования. Особенно заметно эти процессы проявляют себя в настоящее время в связи со становлением и развитием теории следственных ситуаций, наличием ситуационного подхода к расследованию.

Наиболее ярко данные подходы, пожалуй, выражаются в стремлении запрограммировать действия дежурного по органу внутренних дел и членов СОГ при получении сообщения о событии с признаками преступления. Для этого в дежурных частях органов внутренних дел имеются соответствующие картотеки, содержащие в себе порядок действий СОГ в зависимости от вида совершенного преступления, как правило, на первоначальном этапе.

Один из подходов к реализации возможностей программирования расследования в современной научной криминалистической литературе связан с разработкой конкретных программ расследования, использованием программно-целевого метода (Г.А. Густов и др.).

Таким образом, криминалистические методики как комплексы научно обоснованных сведений и рекомендаций для организации расследования и предупреждения различных категорий преступлений могут содержать в себе описания возможностей самых разных методов, направленных на достижение этой цели.

Как уже говорилось, программно-целевой метод основан на применении данных максимально четко и подробно сформулированного частного предмета расследования и выстроенных на этой основе совокупности типовых программ расследования, представляющих собой системы типовых рекомендаций (в ряде случаев – предписаний, алгоритмов) по организации расследования определенного вида преступлений.

Следовательно, описание возможностей ПЦМ при использовании конкретной криминалистической методики может становиться частью этой методики.

ПЦМ как метод организации расследования и получения новых данных по делу с помощью заранее составленных криминалистических программ позволяет увидеть ход работы по уголовному делу в целом, более эффективно организовать сбор, систематизацию и анализ информации, экономить силы и время следователя.

Содержательным компонентом криминалистической методики, при пользовании которой может применяться ПЦМ, являются общая типовая программа и развернутые типовые программы.

Общая типовая программа помогает организовать анализ исходных материалов дела, сгруппировать, систематизировать имеющуюся информацию, обнаружить скрытую информацию, уяснить основные задачи расследования и т.п.

Развернутые типовые программы позволяют разрешать отдельные задачи, перечисленные в общей типовой программе, то есть они, как бы, «разворачивают» вопросы общей типовой программы с учетом этапов расследования и типичных следственных ситуаций, складывающихся при расследовании определенной категории дел. Вопросы в развернутых типовых программах детализируются по отношению к одной или нескольким взаимосвязанным основным задачам из общей типовой программы. Фактически программированными заданиями являются (или должны являться) тактические операции как совокупности рекомендаций по организации и тактике осуществления комплекса следственных действий, оперативно-розыскных, организационных, ревизионных и иных мероприятий. Могут разрабатываться и программы производства отдельных следственных действий, например, осмотра места происшествия.

Развернутые типовые программы представляют собой комплекс типовых задач и типовых средств их решения. Система типовых средств решения соответствующих задач строится по принципу «от простого к сложному», то есть в развернутой программе сначала предусматриваются такие действия, которые позволяют максимально быстро с использованием менее трудоемких средств выйти на необходимую информацию, и только при невозможности сразу решить необходимую задачу, программа предполагает переход к более трудоемким действиям. Структура развернутых программ имеет вид «дерева целей», ветви которого завершаются конкретными фактическими действиями, предлагаемыми для решения той или иной задачи. Таким образом, развернутые типовые программы отличает от общей типовой программы то, что они содержат не только типовые задачи, но и типовые способы их решения в виде перечисления следственных действий и иных мероприятий.

В отличие от достаточно строгих предписаний общей типовой программы организации расследования в целом, технология использования развернутых типовых программ при применении ПЦМ не является столь жесткой. Следователь пользуется развернутой типовой программой как справочником, выбирая наиболее целесообразные и необходимые в конкретной следственной ситуации средства решения соответствующих задач. Применение правильно сформулированных типовых программ, таким образом, позволяет оптимизировать деятельность следователя и обеспечивает качественное расследование уголовного дела.

При этом могут приводиться и программы, отражающие возможные результаты действий следователя, которые имеют вид типовых поисковых систем. Они содержат перечень возможных результатов действий следователя, а также версий по оценке этих результатов и рекомендаций о способах их проверки.

Изложение материала в криминалистических методиках с описанием возможностей программно-целевого метода предполагает детальное «расписывание» по пунктам того, какие вопросы могут возникать в тех или иных следственных ситуациях и какие следственные и иные действия в этих случаях возможно и необходимо производить. Программа работы следователя при использовании ПЦМ должна содержать большое количество пунктов и подпунктов по каждой из типичных следственных ситуаций. Чем крупнее же будет рассматриваемая группа преступлений, тем труднее будет разработчику методики конкретизировать следственные ситуации и включить в программу очень большое количество вопросов (пунктов), которые являются типичными и существенными для расследования изучаемой группы преступлений. Для укрупненных групп преступлений это будет только приводить к формализации научных знаний и упрощению реального положения дел. Чем больше будет теряться «второстепенных» деталей, тем более неконкретной и менее пригодной для практического использования будет становиться такая методика. Она будет больше подходить для использования ее в учебных целях. Вот поэтому на практике лучше всего ПЦМ «работает» при использовании тех методик расследования «узких» разновидностей преступлений, где есть возможность выделить более конкретные следственные ситуации и предложить по ним конкретные программы действий (описание же в методиках, при пользовании которыми может применяться ПЦМ, ситуационно обусловленных особенностей тактики отдельных следственных действий и других элементов, входящих в криминалистическую методику, никак не может помешать ее продуктивности). Поэтому криминалистическая методика, при пользовании которой предполагается применять ПЦМ, не должна посвящаться расследованию укрупненной группы преступлений. Методики расследования укрупненных групп преступлений должны обладать высоким уровнем обобщения криминалистических знаний и содержать в себе лишь то главное, что характеризует их расследование.

Любая формализация научных знаний неизбежно приводит к некоторому абстрагированию, упрощению реального положения дел.

Главная задача разработчика криминалистической методики здесь будет заключаться в том, чтобы, отвлекаясь от второстепенных вопросов, не пропустить те вопросы (признаки, свойства явлений), которые являются типичными и существенными для расследования изучаемой категории преступлений.

Подобная форма подачи криминалистических знаний в систематизированном, упорядоченном (хотя, и несколько «свернутом») виде приобретает особое значение в современных условиях, когда российские следственные органы переживают отнюдь не лучшие времена.

Применение следователем программы при использовании ПЦМ будет заключаться в ситуационном анализе материалов дела на предмет наличия в нем информации и ее достаточности для решения содержащихся в программе задач. После изучения материалов конкретного уголовного дела следователь формирует перечень вопросов, ответы на которые имеют значимость как сами по себе, так и для создания информационной платформы для ответа на другие вопросы. При этом выясняется, что достоверно известно по данному вопросу, а что известно недостоверно. Недостающая информация собирается с помощью развернутых типовых программ. Затем определяются способы выяснения недостающей информации, то есть намечаются следственные и иные мероприятия, которые должны привести к искомому результату. Соответственно этому определяются силы (следователь, оперативный сотрудник) и средства, с помощью которых будет решаться данная задача. Полученные в итоге сведения анализируются и используются для ответа на другие неразрешенные вопросы программы.

Вместе с тем программы расследования должны быть сформированы с таким расчетом, чтобы следователь мог, опираясь на них, выдвигать версии по расследуемому делу и планировать производство следственных действий, используя при этом собственный практический опыт, свои интеллектуальные возможности, основываясь на интуитивных и эвристических решениях[29].

Таким образом, описание возможностей ПЦМ особенно эффективно при изложении материала в методиках, посвященных расследованию отдельных «узких» разновидностей преступлений.

С повышением уровня обобщения криминалистических знаний, входящих в методику, и, соответственно, снижением ее конкретики, эффективность (и сама возможность применения) ПЦМ при использовании такой методики также будет снижаться.

Подводя итог рассмотрению вопросов, связанных с описанием возможностей применения ПЦМ при использовании криминалистических методик, следует еще раз подчеркнуть, что при формировании методик:

1. криминалистические алгоритмы в программах расследования должны использоваться умеренно;

2. изложение возможностей программно-целевого метода должно шире использоваться при описании действий следователя на первоначальном этапе расследования – это, в первую очередь, относится к частным методикам расследования отдельных разновидностей преступлений различных видов;

3. описание возможностей программирования расследования не должно затенять подробного описания ситуационно обусловленных особенностей тактики отдельных следственных действий и других элементов, составляющих криминалистическую методику.

Выделение основных типовых версий, в первую очередь, о лицах, совершивших преступления, возможно лишь на основе анализа элементов криминалистической характеристики и связей между ними.

Различные элементы криминалистической характеристики взаимосвязаны, причем проявление их связей подчинено определенным закономерностям, установление одного элемента позволяет с большей или меньшей степенью вероятности предположить наличие другого, причем вероятность тем выше, чем чаще совместная встречаемость элементов.

Однако, как часто должен встречаться тот или иной элемент криминалистической характеристики (точнее выделенные параметры отдельных элементов, признаки элементов), чтобы его можно было бы рассматривать как закономерно присущий для данной категории преступлений?

По мнению исследователя этих проблем А.Ф. Лубина, для того, чтобы можно было вести речь об изучении того или иного признака, минимальное количество частоты «попаданий» в каждый параметр структуры исследовательской модели, например, позицию анкеты по изучению уголовного дела (фактически - элемента криминалистической характеристики или его признака, параметра), должно составлять не менее десяти. Данное правило А.Ф. Лубин называет принципом минимальности объема выборки[30].

Таким образом, если сочетание двух элементов (выделенных параметров элементов) криминалистической характеристики в изученном информационном массиве уголовных дел встречается хотя бы десять раз, то это всего лишь дает возможность выдвинуть предположение о наличии корреляционной связи между ними. Количество же уголовных дел, как отмечалось, желательно иметь не менее двухсот.

Если такое сочетание двух элементов встречается более десяти раз, то в этом случае уже можно говорить о выведении коэффициента корреляции. Чем выше частота встречаемости сочетания двух элементов, тем выше коэффициент корреляции.

Так, например, в случае, если в 200 уголовных делах элемент А взаимосвязан (обусловливает появление) с элементом В, но их совместная встречаемость выражается числом 40 (взаимосвязь установлена только по 40 уголовным делам), то коэффициент корреляции будет в таком случае равняться всего 20 %.

Однако, для установления корреляционных связей между каким количеством элементов криминалистической характеристики достаточно сюжетов 200 уголовных дел? Какое количество уголовных дел полностью охватывает все возможные версии о личности преступника?

Здесь на помощь приходят следующие математические выкладки.

Например, автор-разработчик криминалистической методики, изучив 900 уголовных дел, выделяет 3 способа совершения преступления.

Таким образом, весь массив изученных дел разбивается на 3 группы примерно (в зависимости от частоты встречаемости того или иного конкретного способа) по 300 дел.

Если при этом автор-разработчик выделяет 3 признака характеристики личности преступника, то весь массив дел разбивается также на 3, но уже другие группы, тоже примерно по 300 дел в каждой.

В случае соответствия определенного способа совершения преступления определенному параметру личности преступника, можно говорить об установлении корреляционной зависимости между ними (вплоть до стопроцентной, практически функциональной, если встречающимся 300 раз способам каждый раз (300 раз) соответствует один и тот же признак личности преступника; то есть каждой группе дел, выделенных по признакам личности, строго соответствует группа дел, выделенных по признакам способа, то есть фактически выделенные группы совпадают). Показатель совпадения выделенных по признакам способа и признакам личности двух групп дел будет в данном случае являться коэффициентом корреляции двух взаимозависимых величин (количественных показателей выделенных признаков или параметров элементов криминалистической характеристики).

Если разработчик криминалистической методики дополнительно выделяет, например, 3 признака места совершения преступления, то массив изученных дел опять разделяется на 3 другие группы, примерно по 300 дел в каждой. Это дополнительно позволяет выявить корреляционные зависимости и вычислить коэффициенты корреляции, например, между определенными признаками личности преступника и выделенными признаками мест совершения преступления.

А вот, если необходимо вычислить коэффициенты корреляции одновременно между тремя параметрами элементов криминалистической характеристики, например, включающими 3 выделенных признака способа, 3 признака места и 3 признака личности преступника, то массив изученных дел следует разбить на 27 групп (3∙3∙3).

Как видно, вероятность установления корреляционной зависимости между признаками трех элементов криминалистической характеристики значительно снижается. Впрочем, и в этом случае может оказаться так, что заслуживающие внимания корреляционные зависимости будут установлены. Например, это произойдет тогда, когда большей части выделенных признаков личности будут соответствовать одни и те же признаки способа и места.

Если будет поставлена задача вычислить коэффициенты корреляции между четырьмя элементами криминалистической характеристики, включающими 3 выделенных ранее признака способа, 3 признака места, 3 признака личности преступника и дополнительно выделенными, например, 3 признаками личности потерпевшего, то массив изученных дел уже приходится разбивать на 81 группу (3∙3∙3∙3). Теоретически возможно установление корреляционной зависимости между выделенными признаками четырех элементов криминалистической характеристики из нашего примера. И в таком случае может оказаться так, что заслуживающие внимания корреляционные зависимости будут установлены. Однако вероятность такого развития событий значительно снижается по сравнению с предыдущим примером выявления корреляционной зависимости между признаками трех элементов криминалистической характеристики. Причем эта вероятность неумолимо прогрессивно снижается.

Еще раз рассмотрим наш пример под несколько иным углом.

Обозначим признаки личности преступника символами А, Б, В; признаки способа – символами а, б, в; признаки места – α, β,γ; признаки личности потерпевшего – x,y, z.

В нашем примере 300 преступников группы А в среднем совершают преступления 3 способами (то есть в среднем 100 преступников группы А совершают преступления одним способом, например, а). Усредненный коэффициент корреляции между такими признаками как определенные признаки личности преступника и определенные признаки способа (Аа) здесь равен, таким образом, ⅓ или примерно 33,3 %.

Эти 100 преступников группы А, осуществляющих преступления способом а (их можно условно обозначить Аа), совершают преступления в 3 категориях мест. Таким образом, среднее количество преступников Аа, совершающих преступления в месте α, будет равно 33 (строго говоря, при делении 100 на 3 получается 33⅓), то есть усредненный коэффициент корреляции между признаками Ааα уже равен одной девятой (33⅓ разделить на 300) или примерно 11,1 %.

Указанные 33 преступника группы Ааα совершают преступления в отношении потерпевших, которые также разбиты на 3 группы. Таким образом, в отношении потерпевших, например группы x, в среднем совершают преступления лишь 11 преступников группы Ааα; усредненный коэффициент корреляции между признаками Ааαx уже будет равен одной двадцать седьмой или примерно 3,7 %.

И так далее.

Таким образом, как это видно из рассмотренного примера, вероятность установления значимой для следственной практики корреляционной зависимости между большим количеством параметров криминалистической характеристики уменьшается в геометрической прогрессии с увеличением количества этих параметров.

В том же случае, если при разработке криминалистической методики было бы изучено не 900, а, например, 9000 уголовных дел, математически вычисленная вероятность установления значимых корреляционных зависимостей осталась бы та же.

Однако при этом речь шла бы уже об установлении закономерностей между параметрами Ааαx не для 11, а для 111 преступников, что на порядок повышает ценность выявляемых закономерностей.

Мы для простоты рассмотрели упрощенный пример, в котором все преступники подразделялись всего на 3 группы, и им коррегировали только 3 элемента криминалистической характеристики (способ, место, личность потерпевшего), каждый содержащий по 3 признака. Итого, всего лишь 12 признаков.

С увеличением числа параметров, между которыми устанавливается закономерная связь, должна увеличиваться степень вероятности выдвигаемых версий. Правда при этом, как уже отмечено, резко уменьшается средняя частота встречаемости данных взаимосвязей, а, следовательно, и возможность их практического применения.

Поэтому не следует стремиться к установлению корреляционной зависимости между большим количеством выделяемых признаков. Этих признаков должно быть, в лучшем случае, несколько.

Более того, если представить, что в криминалистической характеристике описано, например, пять параметров различных элементов с коэффициентом корреляции 0,9 между ними, то, исходя из того, что при определении надежности системы в целом вероятности надежности ее составляющих перемножаются, надежность такой системы в целом будет равна только 0,584. Если исследуемых параметров в системе будет еще больше, а корреляция между ними останется такой же или меньшей, то надежность этой системы будет, соответственно, еще меньше[31]. Зависимость же между тремя и более числом выделенных параметров или факторов должна изучаться методами корреляционного анализа (вычисление частных и множественных коэффициентов корреляции и корреляционных отношений).

Таким образом, для установления корреляционной зависимости одновременно между несколькими выделенными параметрами преступных деяний определенной категории существует только один путь – увеличение количества изучаемых уголовных дел и других материалов о противоправной деятельности.

Путь выявления взаимосвязей между различными параметрами элементов криминалистической характеристики, основанный на установлении наиболее часто встречаемых определенных сочетаний этих параметров, выраженных количественными показателями в процентном отношении, является магистральным направлением развития и совершенствования криминалистических методик расследования преступлений.

Если для установления корреляционной зависимости между двумя параметрами, как правило, достаточно изучения 200 дел, то для установления корреляционной зависимости между тремя параметрами этого количества дел может оказаться недостаточно.

Однако огорчаться здесь не следует.

Необходимо иметь в виду, что реальная преступная деятельность далеко не всегда развивается с учетом положений теории вероятностей и допускает возможность любых, самых значительных флуктуаций.

Так, например, существует большое количество способов бытовых убийств (с помощью предметов хозяйственно-бытового назначения, огнестрельного оружия, холодного оружия, путем удушения, отравления и т.д. и т.п.). Однако в подавляющем большинстве случаев бытовые убийства совершаются путем использования предметов хозяйственно-бытового назначения, среди которых преобладают кухонные ножи. И именно данный способ совершения преступления будет доминировать над всеми остальными. Именно по отношению к этому способу можно будет выделить значимые взаимообусловленные связи с другими признаками изучаемой категории преступлений. В этом случае для установления корреляционной зависимости между тремя параметрами изучения 200 уголовных дел может быть и хватит.

Но, даже, если закономерные связи обозначены лишь схематично, с большой долей погрешности, они могут иметь практическое значение как некоторые ориентиры для выдвижения следственных версий, что уже лучше, чем отсутствие всяких ориентиров.

Для выдвижения типичных следственных версий наиболее существенными являются связи между группами признаков, характеризующих следы преступления (в широком смысле), его последствия, и группами признаков, относящихся к преступнику и его действиям[32].

Это объясняется тем, что следователь имеет в своем распоряжении в основном первую группу признаков, в то время как установление и задержание преступников является его основной задачей[33].

Таким образом, выявление (и описание) признаков, характеризующих следы преступления, с последующим установлением их взаимосвязей с признаками преступника является основной задачей разработчиков криминалистических методик.

Это довольно сложная задача.

Так, например, В.К. Гавло указывает, что только по делам, возбуждаемым при обнаружении трупа с признаками огнестрельного повреждения, можно выделить до 150 существенных признаков[34].

Эта работа требует максимально возможного охвата эмпирического материала, в первую очередь, уголовных дел.

Однако возможности ученого-криминалиста, в индивидуальном порядке разрабатывающего ту или иную методику, довольно ограничены.

Несколько выше в этом отношении возможности авторских коллективов. Но и они не беспредельны.

На помощь приходят «системно-кибернетические методы для изучения события преступления, его детального содержательного описания, уточнения используемых при этом понятий. На этой основе происходит совершенствование структуры системы криминалистической характеристики, сосредотачивающей типовую информацию о преступлении, его «образ». В свою очередь, это приводит к необходимости системно-кибернетического исследования процесса раскрытия данного преступления на основе дальнейшей детализации составляющих его систем (этапов) и типичных ситуаций. Тем самым методика будет подготовлена к разработке алгоритмов (программ) раскрытия,… если мы можем точно описать (формализовать) событие преступления, тем самым мы обеспечиваем возможность формализовать процесс его раскрытия, а затем моделировать на ЭВМ»[35].

Разработки, связанные с созданием на основе компьютерных экспертных систем (КЭС) автоматизированных методик расследования отдельных видов преступлений, поддерживаются руководством Следственного комитета при МВД РФ.

Достоинства КЭС[36] проявляются в том, что они ориентированы на решение круга задач в неформализованных областях, предназначены для пользователей, не имеющих навыков программирования, способны объяснить ход своих рассуждений на языке, понятном пользователю (например, следователю), имеют возможность «самообучаться» за счет пополнения своей базы новыми знаниями.

Например, при введении в систему признаков той или иной следственной ситуации может быть получено заключение о признаках лица, которое могло совершить преступление. Если следователь согласен с предложенной версией, то компьютер может «выдать» дополнительную информацию, типичную для данной версии.

Таким образом, другой подход к реализации возможностей программирования и использованию их при формировании криминалистических методик расследования преступлений обусловлен применением ЭВМ.

Вместе с тем, не следует и преувеличивать возможности компьютерных программ.

Создание и усовершенствование компьютерных программ поддержки тактических решений следователя не должно приводить к «автоматизации» следственного труда.

Не случайно создатель кибернетики Норберт Винер говорил: «В настоящее время и в обозримом будущем область управления не только не может быть полностью описана алгоритмами, но и вообще полностью формализована»[37].

Типовые версии не могут заменить творчество следователя. Они «должны содержать указание на вероятностный характер содержащихся в них данных с тем, чтобы практические работники не абсолютизировали их и помимо типовых версий выдвигали и проверяли и другие возможные версии, возникающие при расследовании конкретного преступления»[38].

В основу КЭС (или любого другого программного «методико-криминалистического продукта») закладываются сведения, обусловленные криминалистической характеристикой конкретной категории преступлений, которые, в свою очередь, выводятся из анализа уголовных дел и других материалов. Информация об этих сведениях «переводится» на язык, понятный ЭВМ, для ее последующей обработки.

Идеи о создании специального учета в информационных центрах УВД, ГУВД, МВД, состоящего из стандартизированной картотеки, каждая карточка которой особым кодом (простым и понятным) описывала бы структурные компоненты соответствующих криминалистических характеристик преступления, высказывались и ранее[39].

Таким образом, путь совершенствования будущего программного обеспечения расследования лежит через глобальное системное криминалистическое наблюдение и изучение преступности – ее криминалистический мониторинг, способный служить базой и для выработки рекомендаций по разработке эффективных методик расследования различных категорий преступлений.

Говоря о криминалистическом мониторинге преступности следует сказать, что речь здесь должна вестись именно об изучении конкретных проявлений преступной деятельности и их обобщении путем осуществления специального учета параметров элементов (компонентов) соответствующих криминалистических характеристик преступлений, не вторгаясь при этом в поле деятельности криминологии.

Ведение широкомасштабного криминалистического мониторинга преступлений потребует организационных решений и соответствующего финансирования. Хотя, как известно, именно дешевая юстиция дорого обходится обществу. Не вкладывая необходимые финансовые средства в криминалистический мониторинг, мы никогда не сможем обеспечить требуемый практикой уровень криминалистического обеспечения борьбы с преступностью, а останемся на современном (пусть и достаточно высоком) уровне. Любое совершенное программное обеспечение должно иметь под собой основу в виде выделенных типичных корреляционных рядов по результатам самого широкого изучения эмпирических данных.

Представляется, что осуществлять мониторинг мог бы, например, ВНИИ МВД РФ или специально созданная для этого структура. На местах подготовку соответствующей информации о параметрах элементов криминалистических характеристик преступлений и следственных ситуаций могли бы осуществлять контрольно-методические подразделения следственных органов.

Постоянно осуществляемый мониторинг позволял бы отслеживать изменения параметров элементов криминалистических характеристик различных категорий преступлений в пространственном и временном отношениях.

Следует согласиться с С.И. Цветковым в том, что создание универсальных криминалистических характеристик для больших регионов, на длительный период делает их нерепрезентативными, и лишь кустовой принцип выборки, создание региональных криминалистических характеристик позволяет получить адекватную информацию, которая может быть использована при раскрытии преступлений[40].

Создаваемые криминалистические характеристики и будут являться основой для построения будущих полноценных методик расследования различных категорий преступлений.

В техническом аспекте криминалистический мониторинг потребует дальнейшей детальной разработки способов формализованной записи параметров элементов криминалистических характеристик и следственных ситуаций[41], воспринимаемых современными ЭВМ и совместимых с их программным обеспечением.

Накопленный определенный опыт компьютерных разработок в этой области, в том числе опыт создания первых автоматизированных методик расследования некоторых видов преступлений[42], вселяет надежду на успешное решение данной проблемы. Однако это является, видимо, делом не близкого будущего.

Все сказанное выше лишний раз подтверждает мысль о необходимости криминалистического мониторинга преступлений в целях создания более широкой эмпирической базы построения разнообразных криминалистических методик и расширения возможностей программирования расследования.

Впрочем, при разработке и формулировании типичных версий следует помнить и о возможностях метода экспертных оценок, анкетирования и интервьюирования лиц, совершивших преступления, и практических работников правоохранительных органов как дополнении к методам изучения уголовных дел и материалов о правонарушениях. Благодаря методу экспертных оценок могут выявляться скрытые отношения и связи между самыми различными элементами.

ЛИТЕРАТУРА

Основная

1. Белкин Р.С. Курс криминалистики. В 3 т. Т. 1: Общая теория криминалистики. - М.: Юристъ, 1997. - 406 с.

2. Белкин Р.С. Курс криминалистики. В 3 т. Т. 2: Частные криминалистические теории. - М.: Юристъ, 1997. - 464 с.

3. Белкин Р.С. Курс криминалистики. В 3 т. Т. 3: Криминалистические средства, приемы и рекомендации. - М.: Юристъ, 1997. - 480 с.

4. Возгрин И.А. Введение в криминалистику: История, основы теории, библиография. – СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003. - 475 с.

5. Гармаев Ю.П. Теоретические основы формирования криминалистических методик расследования преступлений. – Иркутск: ИЮИ ГП РФ, 2003. - 342 с.

6. Корноухов В.Е. Методика расследования преступлений: теоретические основы. – М.: Норма, 2008. – 224 с.

7. Косарев С.Ю. История и теория криминалистических методик расследования преступлений. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. – 495 с.

8. Криминалистическая методика. СПб.: Северная Нива, 2011. – 284 с.

9. Лозовский Д.Н. Методы расследования преступлений. - М.: Издательство «Юрлитинформ», 2010. – 168 с.

Дополнительная

10. Драпкин Л.Я. Основы теории следственных ситуаций. – Свердловск: Уральский госуниверситет, 1987. - 163 с.

11. Лубин А.Ф. Механизм преступной деятельности. Методология криминалистического исследования. - Н. Новгород: НЮИ МВД России, 1997. - 334 с.

12. Рубцов И.И. Криминалистическая характеристика преступлений: генезис, понятие, проблемы: Монография. - СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2002. - 174 с.

13. Самыгин Л.Д. Расследование преступлений как система деятельности. - М.: МГУ, 1989. - 184 с.

14. Шаталов А.С. Криминалистические алгоритмы и программы. Теория. Проблемы. Прикладные аспекты. - М.: «Лига Разум», 2000. - 252 с.

Сергей Юрьевич Косарев

доктор юридических наук, профессор