Судебно-психиатрическое решение.

Судебно-психиатрическое решение не эквивалентно диагнозу, который устанавливается больному (подэкспертному) как в общепсихиатрической практике, так и в ходе судебно-психиатрической экспертизы. Но в обоих случаях диагноз имеет принципиальное значение: в общей психиатрии он является основой для назначения лечения и прогноза исхода заболевания, а в судебной психиатрии – отправным пунктом в оценке состояния подэкспертного, определяющим подходы к решению экспертных вопросов.

В процессе постановки диагноза и принятия решения психиатр-эксперт должен выполнить несколько последовательных шагов. Сначала он собирает всю информацию о подэкспертном, затем выделяет отдельные симптомы, которые группирует в синдромы, и наконец – логически объединяет их в единое целое. Так строится диагноз.

По мнению классиков отечественной судебной психиатрии – Г. В. Морозова, Т. П. Печерниковой, Б. В. Шостаковича «главной общей чертой, свойственной судебно-психиатрическому и другому экспертному анализу состояния испытуемых, независимо от частных вопросов, которые ставят перед экспертами в уголовном или гражданском процессе, является своеобразная двухэтапность диагностического процесса», т.е. имеются собственно диагностический и исключительно экспертный, оценочный этапы.

Экспертная оценка опирается не только на диагностические критерии. Практически никогда нельзя строго высказаться в пользу того или иного экспертного решения, опираясь исключительно на нозологическую квалификацию. Для большинства психических расстройств характерна динамика психического состояния, и один и тот же подэкспертный может на протяжении своей жизни обнаруживать как периоды стойкой компенсации и благополучия, так и периоды нестабильности, декомпенсации, обусловленные внешними и внутренними провоцирующими факторами. Экспертам приходится учитывать всю совокупность обстоятельств, предшествовавших и сопутствовавших правонарушению. Таким образом, и наличие подобных факторов, снижающих индивидуальную толерантность личности в криминогенных условиях, должно учитываться при формулировании экспертной оценки.

В условиях экспертизы в уголовном процессе наиболее остро встает вопрос об оценке психического состояния подэкспертного с учетом нескольких составляющих: личности подэкспертного, ситуации правонарушения, характера правонарушения и их взаимодействия (фактически такой же треугольник имеется и в гражданском процессе: личность, ситуация, поступок). При соблюдении такого подхода возникают условия для дифференцированной судебно-психиатрической оценки[liv]. С учетом появления в уголовном праве ст. 22 УК РФ, оценка носит весьма дифференцированный, достаточно тонкий характер.

Диагноз – «это лишь первый этап обоснования заключения, который позволяет утвердить или отвергнуть предположение о принадлежности состояния данного лица к одной из позиций медицинского критерия любой из формул, содержащихся в законе. Во всех определениях, предлагаемых законодателем для тех или иных правовых состояний лица, связанных с особенностями его психического статуса … обязательно имеется медицинский психиатрический критерий. … Широкий диапазон психических расстройств, влияющих на правовую роль подэкспертного, дает возможность достаточно полно и всеобъемлюще и дифференцировано подходить к различного рода психическим отклонениям при различных экспертных ситуациях, выявить самые разнообразные формы психической патологии, сравнивая и сопоставляя их с требованиями медицинского критерия в конкретных случаях. Поисками и обоснованием нозологической сущности психического состояния и его адекватности медицинскому критерию заканчивается первый этап судебно-психиатрической диагностики» (Б. В. Шостакович).

Таким образом, роль диагноза в судебно-психиатрической экспертной практике – выявление медицинского критерия (ст. 21, 22 УК, ст. 29 ГК и др.), который является важным, но не исчерпывающим звеном судебно-психиатрической оценки. Современный подход к оценке состояния подэкспертного отличает ряд факторов. Он:

(1) позволяет более дифференцированно оценивать психическое состояние обвиняемого, дает возможность избежать прежней дихотомической оценки (в смысле «Вменяем-невменяем», поскольку есть ст. 22 УК),

(2) позволяет суду учитывать имеющиеся у обвиняемых психические расстройства - в качестве обстоятельства, существенно смягчающего вину, и

(3) в качестве основания для назначения им принудительного лечения,

(4) позволяет оценивать правонарушение в контексте триады «личность - ситуация - деяние» (предложена Ф. В. Кондратьевым), давать оценку изменениям в психическом состоянии подэкспертного, для которого субъективная значимость криминогенной ситуации (возможно, не столь высокая для большинства людей) оказалась столь выраженной, столь психогенно острой, что привела к нарушению его психической адаптации, отразившемуся в противозаконных действиях,

(5) позволяет дифференцированно оценить мотивы правонарушения, не являющиеся в строгом смысле патологическими, но существенно снижающие способность подэкспертного руководить своими действиями (личная неприязнь, психопатическая самоактуализация, аффектогенные мотивы).

На современном уровне развития судебной психиатрии в ходе масштабных научных исследований формулируются критерии экспертной оценки, позволяющие точно и обоснованно принимать решения. Фактически наличие проработанных критериев позволяет использовать алгоритмы судебно-психиатрической оценки.

Таким образом, после того, как установлен диагноз психического расстройства, эксперты оценивают его отношение к медицинскому критерию с учетом формулировки последнего в соответствующей статье УК (ГК).

Отнесение диагностированного состояния к категории хронических психических расстройств ставит перед экспертом новые вопросы, касающиеся состояния подэкспертного на момент юридически значимых событий (общественно-опасных действий, заключения сделки, вступления в брак и т.д.). Необходимо достоверно установить временные границы обострения или ремиссии, а также степень болезненных изменений личности в целом. Основой для экспертного решения послужит в данном случае оценка способности подэкспертного осознавать характер своих действий и руководить ими в обозначенный период[lv]. При этом можно смоделировать ситуацию, в которой подэкспертный утрачивает только способность руководить своими действиями (например, действия носят импульсивный характер).

Отнесение диагностированного состояния к категории временных психических расстройств обязывает эксперта точно определить время его начала и завершения (выздоровления) для того, чтобы соотнести их с датой юридически значимого события. Совпадение временного психического расстройства с правонарушением (или заключением сделки) должно послужить отправным пунктом в исследовании связи психического расстройства с юридически значимым событием, особенностями действия подэкспертного в исследуемой ситуации. В итоге формируется оценка способности подэкспертного осознавать характер своих действий и руководить ими[lvi].

И в случае хронического, и в случае временного психического расстройства возникают ситуации, когда в период проведения экспертизы состояние подэкспертного очень тяжелое, он нуждается в неотложной психиатрической помощи. Данное состояние могло возникнуть как до, так и после исследуемых событий, но уточнить состояние подэкспертного в интересующий следствие (суд) период невозможно. В таком случае экспертами выносится решение с опорой на настоящее состояние, рекомендуется направление больного на лечение с последующим решением экспертных вопросов. Возможна ситуация, в которой решение экспертных вопросов о вменяемости – невменяемости будет крайне трудным, в то время как необходимость применения ст. 81 УК РФ – очевидной.

В случае констатации слабоумия решение экспертных вопросов как правило, более легкое. При констатации олигофрении экспертам необходимо уточнить степень интеллектуальной недостаточности, поскольку это относительно стабильное состояние. При выявлении деменции большие трудности могут возникнуть при проведении посмертной СПЭ[lvii], поскольку экспертной оценки требует состояние покойного порой за несколько лет до смерти. В таком случае экспертное решение опирается на анализ последовательности фактов (особое значение здесь приобретают медицинские документы) жизни подэкспертного под углом законов развития болезненных состояний.

Категория «иное болезненное состояние психики» в ст. 21 УК РФ традиционно включает глубокие расстройства личности и другие состояния, которые не подпадают под понятия хронического или временного расстройства либо слабоумия. Фактически, это может быть любое психическое расстройство[lviii].

На следующем этапе перед экспертами встает вопрос о необходимости применения принудительных мер медицинского характера (в уголовном праве). Учитывая различные их виды (ст. 99 УК РФ) эксперты должны обосновать свои рекомендации. Основными факторами, с опорой на которые дается рекомендация, являются: опасность больного для себя и окружающих и тяжесть его психического состояния, что определяет необходимость надзора и ухода за ним, и (в меньшей степени) – характер совершенного правонарушения. Характер правонарушения играет роль при выборе вида принудительных мер медицинского характера в том случае, если на момент экспертизы (суда) болезненное состояние по-прежнему то же, что и в период совершения общественно-опасного деяния (ООД), что позволяет предположить возможность повторения ООД. Таким образом, вид принудительных мер медицинского характера определяется, в итоге, тяжестью психического состояния[lix].

Таким образом, судебно-психиатрическое решение представляет собой сложную алгоритмическую последовательность, включающую диагностику психического состояния подэкспертного на период экспертизы и на период совершения действий, интересующих следствие (суд), соотнесение его состояния с характером действий и ситуацией, в которой они совершены, решение экспертных вопросов о вменяемости-невменяемости (дееспособности-недееспособности и др.) и применении принудительных мер медицинского характера (в уголовном процессе).

Приложение 1.