Нелегко было найти под снегом.

В ту ночь у него не было ни костра, ни горячей воды, и он залез под

Одеяло и уснул тревожным от голода сном. Снег превратился в холодный

Дождь. Он то и дело просыпался, чувствуя, что дождь мочит ему лицо.

Наступил день - серый день без солнца. Дождь перестал. Теперь чувство

Голода у путника притупилось. Осталась тупая, ноющая боль в желудке, но

Это его не очень мучило. Мысли у него прояснились, и он опять думал о

Стране Маленьких Палок и о своем тайнике у реки Дез.

Он разорвал остаток одного одеяла на полосы и обмотал стертые до

Крови ноги, потом перевязал больную ногу и приготовился к дневному

Переходу. Когда дело дошло до тюка, он долго глядел на мешочек из оленьей

Кожи, но в конце концов захватил и его.

Дождь растопил снег, и только верхушки холмов оставались белыми.

Проглянуло солнце, и путнику удалось определить страны света, хотя теперь

Он знал, что сбился с пути. Должно быть, блуждая в эти последние дни, он

Отклонился слишком далеко влево. Теперь он свернул вправо, чтобы выйти на

Правильный путь.

Муки голода уже притупились, но он чувствовал, что ослаб. Ему

Приходилось часто останавливаться и отдыхать, собирая болотные ягоды и

Луковицы камыша. Язык у него распух, стал сухим, словно ершистым, и во рту

Был горький вкус. А больше всего его донимало сердце. После нескольких

Минут пути оно начинало безжалостно стучать, а потом словно подскакивало и

Мучительно трепетало, доводя его до удушья и головокружения, чуть не до

Обморока.

Около полудня он увидел двух пескарей в большой луже. Вычерпать воду

Было немыслимо, но теперь он стал спокойнее и ухитрился поймать их

Жестяным ведерком. Они были с мизинец длиной, не больше, но ему не

Особенно хотелось есть. Боль в желудке все слабела, становилась все менее

Острой, как будто желудок дремал. Он съел рыбок сырыми, старательно их

разжевывая, и это было чисто рассудочным действием. Есть ему не хотелось,

Но он знал, что это нужно, чтобы остаться в живых.

Вечером он поймал еще трех пескарей, двух съел, а третьего оставил на

завтрак. Солнце высушило изредка попадавшиеся клочки мха, и он согрелся,

Вскипятив себе воды. В этот день он прошел не больше десяти миль, а на

Следующий, двигаясь только когда позволяло сердце, - не больше пяти. Но

Боли в желудке уже не беспокоили его; желудок словно уснул. Местность была

Ему теперь незнакома, олени попадались все чаще и волки тоже. Очень часто

Их вой доносился до него из пустынной дали, а один раз он видел трех

Волков, которые, крадучись, перебегали дорогу.

Еще одна ночь, и наутро, образумившись наконец, он развязал ремешок,

Стягивающий кожаный мешочек. Из него желтой струйкой посыпался крупный

Золотой песок и самородки. Он разделил золото пополам, одну половину

Спрятал на видном издалека выступе скалы, завернув в кусок одеяла, а

Другую всыпал обратно в мешок. Свое последнее одеяло он тоже пустил на

Обмотки для ног. Но ружье он все еще не бросал, потому что в тайнике у

Реки Диз лежали патроны.

День выдался туманный. В этот день в нем снова пробудился голод.

Путник очень ослабел, и голова у него кружилась так, что по временам он

Ничего не видел. Теперь он постоянно спотыкался и падал, и однажды

Свалился прямо на гнездо куропатки. Там было четверо только что

Вылупившихся птенца, не старше одного дня; каждого хватило бы только на

Глоток; и он съел их с жадностью, запихивая в рот живыми: они хрустели у

Него на зубах, как яичная скорлупа. Куропатка-мать с громким криком летала

Вокруг него. Он хотел подшибить ее прикладом ружья, но она увернулась.

Тогда он стал бросать в нее камнями и перебил ей крыло. Куропатка

Бросилась от него прочь, вспархивая и волоча перебитое крыло, но он не

Отставал.

Птенцы только раздразнили его голод. Неуклюже подскакивая и припадая

На больную ногу, он то бросал в куропатку камнями и хрипло вскрикивал, то