Уже не страх голодной смерти: теперь он боялся умереть насильственной
Смертью, прежде чем последнее стремление сохранить жизнь заглохнет в нем
От голода. Кругом были волки. Со всех сторон в этой пустыне доносился их
Вой, и самый воздух вокруг дышал угрозой так неотступно, что он невольно
Поднял руки, отстраняя эту угрозу, словно полотнище колеблемой ветром
Палатки.
Волки по двое и по трое то и дело перебегали ему дорогу. Но они не
Подходили близко. Их было не так много; кроме того, они привыкли охотиться
За оленями, которые не сопротивлялись им, а это странное животное ходило
На двух ногах, и должно быть, царапалось и кусалось.
К вечеру он набрел на кости, разбросанные там, где волки настигли
Свою добычу. Час тому назад это был живой олененок, он резво бегал и
мычал. Человек смотрел на кости, дочиста обглоданные, блестящие и розовые,
Оттого что в их клетках еще не угасла жизнь. Может быть, к концу дня и от
Него останется не больше? Ведь такова жизнь, суетная и скоропреходящая.
Только жизнь заставляет страдать. Умереть не больно. Умереть - уснуть.
Смерть - это значит конец, покой. Почему же тогда ему не хочется умирать?
Но он не долго рассуждал. Вскоре он уже сидел на корточках, держа
Кость в зубах и высасывал из нее последние частицы жизни, которые еще
окрашивали ее в розовый цвет. Сладкий вкус мяса, еле слышный, неуловимый,
Как воспоминание, доводил его до бешенства. Он стиснул зубы крепче и стал
Грызть. Иногда ломалась кость, иногда его зубы. Потом он стал дробить
Кости камнем, размалывая их в кашу, и глотать с жадностью. Второпях он
Попадал себе по пальцам, и все-таки, несмотря на спешку, находил время
Удивляться, почему он не чувствует боли от ударов.
Наступили страшные дни дождей и снега. Он уже не помнил, когда
Останавливался на ночь и когда снова пускался в путь. Шел, не разбирая
Времени, и ночью и днем, отдыхал там, где падал, и тащился вперед, когда
угасавшая в нем жизнь вспыхивала и разгоралась ярче. Он больше не боролся,
Как борются люди. Это сама жизнь в нем не хотела гибнуть и гнала его
Вперед. Он не страдал больше. Нервы его притупились, словно оцепенели, в
Мозгу теснились странные видения, радужные сны.
Он, не переставая, сосал и жевал раздробленные кости, которые
Подобрал до последней крошки и унес с собой. Больше он уже не поднимался
На холмы, не пересекал водоразделов, а брел по отлогому берегу большой
Реки, которая текла по широкой долине. Перед его глазами были только
Видения. Его душа и тело шли рядом и все же порознь - такой тонкой стала
Нить, связывающая их.
Он пришел в сознание однажды утром, лежа на плоском камне. Ярко
Светило и пригревало солнце. Издали ему слышно было мычание оленят. Он
Смутно помнил дождь, ветер и снег, но сколько времени его преследовала
Непогода - два дня или две недели, - он не знал.
Долгое время он лежал неподвижно, и щедрое солнце лило на него свои
Лучи, напитывая теплом его жалкое тело. "Хороший день", - подумал он. Быть
Может, ему удастся определить направление по солнцу. Сделав мучительное
Усилие, он повернулся на бок. Там, внизу, текла широкая, медлительная
Река. Она была ему незнакома, и это его удивило. Он медленно следил за ее
Течением, смотрел, как она вьется среди голых, угрюмых холмов, еще более
угрюмых и низких, чем те, которые он видел до сих пор. Медленно,
Равнодушно, без всякого интереса он проследил за течением незнакомой реки
Почти до самого горизонта и увидел, что она вливается в светлое блистающее
Море. И все же это его не взволновало. "Очень странно, - подумал он, - это
Или мираж, или видение, плод расстроенного воображения". Он еще более
Убедился в этом, когда увидел корабль, стоявший на якоре посреди
блистающего моря. Он закрыл глаза на секунду и снова открыл их. Странно,
Что видение не исчезает! А впрочем, нет ничего странного. Он знал, что в
Сердце этой бесплодной земли нет ни моря, ни кораблей, так же как нет