Сага о Хёрде и островитянах 2 страница

Торбьёрг отвечает:
— Я бы не советовала. Мне кажется, все они, родичи Сигмунда, несут с собою одни
беды. Никогда не забудется мне то горе, которое я изведала, когда они носили
меня по дворам.
Хёрд говорит:
— У меня не лежит сердце к Хельги, потому что они все были виновниками
величайшего нашего позора.
И он сказал вису:
Ведомы ль смертным муки
Горше, чем в сердце Торбьёрг?
Брату сама рассказала
Сестра о своих страданьях,
Когда, отдавши Сигмунду
Ауд льдины ладони[1],
Торви обрек сироту
Бродить по дворам, побираясь.
Но Хельги очень домогается, чтобы его взяли, да и Гейр очень за него
заступается. Так в конце концов и порешили, что Хельги поедет с ними, и Хёрд
сказал, что придет время — они еще об этом пожалеют. Вслед за этим Хёрд просит у
Гримкеля товару на шестьдесят сотен, из них двадцать сотен полосатыми тканями.
Гримкель сказал:
— Вот они, гордыня твоя и жадность!
Он молча вышел. Но Сигрид, жена Гримкеля, сказала, что это означает его
согласие:
— Ибо это не больше того, на что он рассчитывал.
Гримкель дал весь товар, и они свезли его на хутор Под Горою к Сигурду Рылу,
вышли тем же летом с Брюньольвом в море и благополучно достигли Бергена.
XIII
В то время Норвегией правил конунг Харальд Серая Шкура. Вскоре они подыскали
себе жилье, и Брюньольв очень помог им в этом, потому что он всячески о них
заботился.
Вот как-то раз Брюньольв уехал внутрь страны, и Гейр один вышел из дому. На нем
был меховой плащ. Вот видит Гейр: к нему направляются какие-то люди, и один из
них в синем плаще с капюшоном. Скоро они подошли и спрашивают Гейра, как его
зовут. Гейр без утайки называет свое имя и спрашивает кто они такие. Их вожак
назвался Арнтором, казначеем Гуннхильд, матери конунга. Они приценились к плащу
Гейра, но тот не хотел его продавать. Тогда один из них сорвал с него плащ. Гейр
не тронулся с места и схватился за меч. Они стали громко смеяться, и потешались
над ним, и дразнили, что вот, мол, исландец не удержал плаща. Гейр не стерпел их
насмешек и потери плаща и пришел в ярость. Он хватает плащ, и каждый тянет в
свою сторону. Арнтор вцепился в плащ и силится вырвать. Тут Гейр взмахнул мечом
и отрубил Арнтору руку повыше локтя. Затем он схватил плащ и убежал домой,
потому что они все растерялись. А ножны его остались там. Люди занялись
Арнтором, потому что он совсем истекал кровью.
Когда Гейр пришел домой, Хёрд спросил его, отчего на его мече кровь. Гейр
рассказал, что случилось. Хёрд отвечает:
— Ты поступил, как и следовало. Но нам теперь нельзя сидеть, сложа руки.
Арнтор совсем обессилел от потери крови и упал на руки тем, кто стоял рядом, и
вскоре умер от потери крови. А Хёрд посылает за исландцами, которые там были.
Был там Тинд, сын Халлькеля, брат Иллуги Черного. Они не теряют времени,
приходят к Хёрду, и всего собирается двадцать четыре человека. В городе
затрубили тревогу и доносят конунгу, что убит один из его людей. Конунг тотчас
является и требует выдать Гейра:
— Потому что он убил моего друга и казначея моей матери.
Хёрд отвечает:
— Честь не велит нам предавать своего человека вашему оружию. Но мы готовы
предложить: сам назначь виру за убитого, только оставь Гейру жизнь и не калечь
его.
Во время этого разговора вернулся Брюньольв. Он сказал:
— Государь, сделай доброе дело. Заклинаю тебя твоею честью и моею дружбой: прими
выкуп за своего человека, ибо многие расстанутся с жизнью раньше, чем будет убит
Гейр.
Конунг отвечает:
— Так и быть, Брюньольв. Уступлю твоей просьбе и пойду на мировую с Гейром,
приму виру, но только приму за себя, а не за свою мать.
Брюньольв поблагодарил его. Он уплатил конунгу за Гейра и сверх того дал ему
богатые подарки, потому что он был очень богат и вдобавок благороднейший
человек. Когда конунг ушел, Брюньольв сказал:
— Не поручусь, что мне удастся защитить вас здесь от Гуннхильд. Лучше я пошлю
вас на восток, в Вик, к Торбьёрну, моему отцу, под защиту его и покровительство.

Хёрд отвечает:
— Я полагаюсь на твою предусмотрительность, потому что ты — благородный человек.

Они тут же поехали на восток, в Вик. Торбьёрн, уведомленный сыном, хорошо их
принял. С ними хорошо там обходились и почитали за славных мужей. Многие
находили, что Хельги не изменяет к лучшему нрав Хёрда. С приходом зимы туда
приехал и Брюньольв. Они стали жить все вместе в большой дружбе.
А весною Торбьёрн завел разговор с Хёрдом, что он хочет послать их на восток, в
Гаутланд:
— К моему другу Харальду ярлу, и ему будет от меня знак. Мне известно, что скоро
здесь будет Гуннхильд, и я тогда не смогу защитить вас от нее.
Хёрд сказал, что здесь решать отцу с сыном. Вот они снаряжают корабль.
XIV
Снарядившись в дорогу, побратимы по-дружески распрощались с отцом и сыном, и
держат теперь путь на восток, в Гаутланд, и предстают перед Харальдом ярлом.
Тот, увидев знак Торбьёрна, своего друга, хорошо их принял. У ярла был сын по
имени Хроар, он тогда был в походе, и дочь по имени Хельга, замечательная
красавица. Харальд ярл сажает Хёрда подле себя, на место своего сына Хроара. Они
прожили там лето.
Осенью возвратился из похода Хроар. Его хорошо встретили. Хёрд вернул ему его
место. Вскоре Хёрд и Хроар сделались друзьями.
Подошло время к празднику середины зимы. И когда все собрались в первый вечер
праздника и сидели вместе, поднялся Хроар и сказал:
— Вот я встаю на чурбан и клятвенно обещаю, что еще до следующего праздника
середины зимы я проникну в курган викинга Соти.
Ярл сказал:
— Много ты наобещал, и одному тебе этой клятвы не выполнить, потому что Соти и
живой был могучим великаном, а теперь, мертвый, он вдвое ужаснее.
Хёрд тогда встал и сказал:
— Не верно ли будет последовать твоему примеру? Я клятвенно обещаю пойти с тобою
в курган Соти и выйти оттуда не раньше тебя.
Гейр поклялся идти за Хёрдом туда или в любое другое место и никогда с ним не
расставаться, если на то не будет воли Хёрда. Хельги же поклялся следовать
повсюду за Хёрдом и Гейром, если он только сможет, и никого не ставить выше их,
пока они оба живы.
Хёрд отвечает:
— Навряд ли мы намного переживем друг друга. Ты же позаботься, как бы не быть
тебе причиною нашей смерти, а то и смерти многих других мужей.
— Ладно, — говорит Хельги.
Ярл был расположен к Хёрду и говорил, что ждет большой славы сыну своему Хроару
от того, что он совершит вместе с Хёрдом.
XV
Весною Хроар собрался ехать к кургану Соти и взял с собою одиннадцать человек.
Они ехали через лесную чащу. И Хёрд заметил, что в одном месте отходит от лесной
дороги глухая тропинка. Он идет по этой тропинке и выезжает на поляну. И видит:
стоит на поляне большой и красивый дом. Перед домом стоял человек в полосатом
синем плаще с капюшоном. Он здоровается с Хёрдом, называя его по имени. Хёрд
приветливо с ним заговорил и спросил, как его зовут:
— Ведь я не узнаю тебя, хоть ты и говоришь со мною будто со знакомым.
— Меня зовут Бьёрн, — говорит тот, — и я узнал тебя с первого взгляда, хоть
никогда прежде и не видывал. Я был другом твоих родичей, и это тебе пригодится.
Знаю, вы хотите проникнуть в курган викинга Соти, но ничего у вас не выйдет,
если вы будете уповать только на свои силы. И если будет так, как я ожидаю, и
курган вам не поддастся, тогда приходи, я тебе помогу.
На этом они расстаются. Хёрд скачет обратно к Хроару. Рано утром они подъезжают
к кургану и принимаются разрывать его и к вечеру доходят до бревен. Но на
следующее утро курган снова цел. То же было и на другой день. Тогда Хёрд поехал
к Бьёрну и рассказал ему, как было дело.
— Все случилось, как я и предвидел, — сказал Бьёрн, — ибо я-то знал, что за
страшный великан этот Соти. Я хочу тебе дать этот вот меч. Вонзи его в отверстие
кургана и там увидишь, закроется он или нет.
Вот едет Хёрд назад, к кургану. Хроар сказал, что лучше уехать и больше не
связываться с этим нечистым. Другие тоже стояли за это. Тогда Хёрд сказал:
— Не годится нарушать свой обет. Попробуем снова.
На третий день снова стали они разрывать курган. Опять дошли до бревен. Тогда
Хёрд втыкает в отверстие кургана меч, который дал ему Бьёрн. Ночью они спят, а
наутро подходят к кургану, и там все так, как они оставили. На четвертый день
разобрали они все бревна, а на пятый открыли двери. Хёрд всем велел остерегаться
зловонного воздуха, выходящего из кургана, но сам стоял за дверью, когда
зловоние было всего сильнее. Двое людей так и упали замертво от той вони, что
выходила из кургана: их разбирало любопытство, и они ослушались Хёрда. Тогда
Хёрд сказал:
— Кто хочет войти в курган? По-моему, это должен сделать тот, кто клялся одолеть
Соти.
Хроар молчал. Тогда, видя, что никто не собирается спускаться в курган, Хёрд
воткнул в землю два кола с веревкой.
— Я полезу в курган, — говорит, — но только пусть будут моими три сокровища,
которые я там выберу.
Хроар сказал, что до него, так он согласен. И другие тоже не возражали. Тогда
Хёрд сказал:
— Я хочу, Гейр, чтобы ты подержал веревку, потому что доверяю тебе больше всех.
Затем Хёрд полез в курган, а Гейр держал веревку. Хёрд не нашел в кургане
никаких сокровищ и сказал Гейру, пусть спустится к нему в курган и прихватит с
собою огонь и восковую свечку.
— У них, — говорит он, — большая сила. А Хроару и Хельги скажи: пусть последят
за веревкой.
Так и сделали, и Гейр стал спускаться в курган. Хёрд наконец отыскал дверь, и
они взломали ее. Тут задрожала вся земля, и свет потух. Наружу вырвалась ужасная
вонь. За дверью, в боковом склепе был слабый свет. Они увидели ладью и в ней
великие сокровища. Соти сидел на носу корабля, и на него было страшно смотреть.
Гейр остался стоять в дверях, а Хёрд подошел и хотел взять сокровища. Соти
сказал так:
Зачем ты, Хёрд,
Послушался Хроара,
Вторгся в дом
Обитателей праха?
Ведь Соти сроду
Вреда не делал
Владыке дерзкому
Дракона крови[2].
Хёрд сказал:
Затем я решился
К тебе наведаться,
Твои, привиденье,
Отнять сокровища,
Что от людей
Было мне ведомо,
Знал я: доселе
Земля не носила
Такого злодея,
Как викинг Соти.
Тогда Соти вскочил и набросился на Хёрда. Трудной была эта схватка для Хёрда,
потому что силы у него были уже на исходе. Соти так сжал Хёрда, что все мышцы
скрутились у него узлами. Хёрд велел Гейру засветить свечу и посмотреть, что
тогда будет с Соти. И как только свет упал на Соти, он лишился силы и рухнул на
землю. Тогда Хёрд стащил с руки у Соти золотое запястье. Это было замечательное
сокровище, и люди говорят, что второго такого запястья еще не бывало в Исландии.
Лишившись запястья, Соти сказал так:
Хёрд у меня
Отнял обручье.
Это сокровище
Мне было дороже
Всего другого
Бремени Грани.
Но берегись,
Несет оно гибель
Всем, кто посмеет
Им завладеть.
Хёрд сказал:
Знаю, исполнятся
Злые пророчества,
Вещими будут
Слова лиходея,
Все же придется
Дряхлому призраку
Ныне расстаться
С костром потока
Бремени Грани[3].
— Знай же, — говорит Соти, — что это запястье принесет тебе смерть, тебе и всем
тем, кто им завладеет, пока оно не достанется женщине.
Хёрд велел Гейру посветить на Соти и посмотреть, как он тогда заговорит. Но Соти
не стал дожидаться света и ушел в землю. Так они и расстались. Хёрд и Гейр взяли
вес сундуки и все сокровища, что они нашли, и отнесли к веревке. Хёрд взял меч и
шлем Соти, это все были замечательные сокровища. Вот они дергают за веревку, и
им ясно, что люди ушли с кургана. Хёрд полез по веревке и выбрался из кургана.
Гейр привязал к веревке сокровища, и Хёрд вытянул их наверх.
Теперь надо рассказать о Хроаре и Хельги. Когда задрожала земля, все, кто там
стоял, обезумели от страха, кроме Хроара и Хельги, так что тем пришлось их всех
держать. Когда они встретились, не было конца их радости, словно бы Гейр с
Хёрдом вернулись с того света. Хроар спросил у Хёрда, что с ними было, и Хёрд
сказал вису:
Старый Соти свиреп,
Страха не ведает в схватке,
Было нелегким делом
Сладить с кленом ладьи.
Но худо пришлось злодею.
Взвыл он, свет завидев,
Сник колдун окаянный,
Мигом ушел в землю.
Вот они поехали назад со всей добычей. А Бьёрна они так и не нашли, и люди
уверились, что это был не иначе как Один. Все считали, что этим походом в курган
Хёрд стяжал себе великую славу.
Хёрд тогда сказал Хроару:
— Теперь я считаю своими те три сокровища, которые выберу.
Хроар сказал, что так оно и есть:
— Они причитаются тебе по праву.
— Тогда, — сказал Хёрд, — я выбираю меч, запястье и шлем.
Потом они поделили все остальное, и все были довольны. Ярл не захотел ничего
себе брать, когда они ему предложили, говоря, что Хёрд заслужил большую долю
сокровища. Живут они там в большой чести, и так проходит год.
XVI
Весною Хёрд сказал, что ему хочется в Исландию, но ярл и Хроар очень его
удерживали, говоря, что никогда еще не приезжал к ним подобный человек. Хёрд
сказал:
— При одном условии: отдайте мне в жены Хельгу Ярлову Дочь.
Ярл дал свое согласие. Хельга и Хроар тоже были рады этому браку. Хёрд очень
любил свою жену Хельгу. У него стало много добра.
Летом названые братья Хёрд, Хроар, Гейр и Хельги отправились все в поход на
четырех кораблях. Каждый правил своим кораблем. Они добыли много добра и великую
славу, и поход их был удачен.
XVII
Теперь надо вернуться к рассказу о том, что Сигурд Приемыш Торви отплыл от
Песков, приехал в Норвегию и провел там зиму. А летом он сел на корабль с
купцами и поплыл на юг, в Данию. Там тогда правил конунг Харальд, сын Горма.
Сигурд показал себя большим храбрецом и полюбился конунгу. Скоро прибавилось у
него и богатства и честолюбия, и он примкнул к викингам и выказал себя у них
удальцом каких мало. Так прошло несколько лет, пока Сигурд не сделался
предводителем у викингов. Под его началом ходило пять кораблей.
Как-то летом поплыл он на восток, в Балагардссиду. Уже вечерело, когда он зашел
в залив Свинасунд. Они там заночевали. А наутро они и не заметили, как подплыли
к ним викинги на семи кораблях. Они спросили, кто тут на этих кораблях главный.
На носу одного корабля стоял человек рослый и черноволосый. Он сказал, что его
зовут Бьёрн Синий Бок и он сын Ульвхедина, сына Ульвхама, сына Ульва, сына
Ульвхама Оборотня. Он спросил, кто с ним разговаривает. Сигурд назвался.
— Ну выбирайте: пойдете распоясанные на берег[4], отдав нам корабли и добро, или
будете сражаться с нами.
— Лучше мы будем защищать свое добро и свободу и погибнем с честью.
И вот те и другие готовятся к бою. Разгорается там жесточайшая битва. Сигурд
смело бросается в бой, и кончается дело тем, что обезлюдели все корабли у
Сигурда и три у Бьёрна. Сигурд один оставался в живых, и он долго защищался,
покуда его не зажали щитами. Тогда его схватили, но раньше он один убил семерых.
Это было уже вечером. Связали ему крепко руки, заковали ноги и приставили на
ночь шестерых сторожить его. А наутро его должны были зарубить. Все викинги
ночевали на берегу. Сигурд спросил, кто будет его развлекать. Стражники сказали,
что ему нечего тревожиться о развлечениях:
— Ведь утром ты умрешь!
— Я не боюсь смерти, и, если хотите, я скажу вам стихи.
Они сказали, что не прочь послушать. Тогда он говорит стихи, от которых все
засыпают. Тут от подкатывается туда, где лежит секира. Ему удалось срезать себе
путы с рук, потом он сбил с ног цепи, но вместе с цепями и обе пятки. Потом он
убивает всех стражников, бросается в воду и плывет к берегу.
Он идет напрямик через мыс, потому что он не решался задевать викингов. Вот он
видит: стоят на якоре четыре корабля, а на берегу раскинуты шатры. Он смело идет
к шатрам, а было уже почти светло. Он спрашивает, кто у них предводителем. Ему
ответили, что ведет их Хёрд и еще Хроар, Гейр и Хельги, и в свой черед спросили,
кто он такой. Он сказал без утайки. Потом он пошел к Хёрду, и они расспросили
друг друга о важнейших новостях. Хёрд скоро узнал Сигурда и позвал его к себе в
дружину. Сигурд ответил, что он согласен, и рассказал Хёрду о своих
злоключениях. Он попросил, чтобы Хёрд помог ему сквитаться с викингами. Тому это
было некстати, все же он сказал, что выполнит просьбу Сигурда. Они немедля
начинают готовиться к бою, сносят груз на берег и нагружают корабли камнями.
Потом они плывут на веслах, огибая мыс.
Заметив их, викинги готовятся к бою, и, хватившись Сигурда, сокрушаются по нему,
как по другу. Вот завязывается между ними битва. Названые братья рьяно бросаются
вперед, да и Сигурд сражался безупречно. Уже было далеко за полдень, когда Хёрд
ворвался на тот корабль, на котором находился Бьёрн Синий Бок, и Гейр последовал
за ним. Один шел по одному борту, другой — по другому, и они убивали всех — от
мачты и до носа. Тут Бьёрн Синий Бок бросился прямо навстречу Хёрду. А Хёрд
тогда шел обратно и как раз проходил мимо мачты. Бьёрн рубит по нему
обоюдоострым мечом. Хёрд щитом не заслонился, а отскочил назад, через
перекладину мачты, и меч так ударился о перекладину, что оба лезвия у него
обломились. Завидев, что Бьёрн после удара согнулся, Хёрд быстро и сильно рубит
его поперек лопаток и перерубает мечом Соти до самой грудной кости. И Бьёри
Синий Бок расстался с жизнью.
Тем временем Гейр поубивал всех, кто был на корабле. А Хроар вдвоем с Хельги
очистили от викингов еще один корабль. Один корабль очистил Сигурд, и викинги
бежали на четвертом. Хёрд со своими взял там большую добычу. Они перевязали раны
своим людям. У Сигурда раны совсем уже зажили — ни следа не осталось. Он
навсегда остался с Хёрдом и прослыл отважнейшим мужем.
Осенью они поплыли назад, в Гаутланд, и провели там зиму в большом почете.
XVIII
Гейра очень тянуло назад, в Исландию и он просил Хёрда отпустить его. Хёрд
сказал, пусть едет, когда хочет, только пусть хранит с ним дружбу. Хельги и
Сигурд остались с Хёрдом. Гейр отплыл, но ветер был слабый, и они пришли в Вик и
разбили шатры на берегу.
Узнает об этом Гуннхильд, мать конунга, и подсылает своих людей убить Гейра. Они
приходят ночью, выбирают колья из-под шатров и обрушивают на них шатры. Гейру
одному удалось уйти с оружием, но раньше он убил девятерых. Он нигде не
останавливался, пока не добрался до усадьбы Брюньольва, сына Торбьёрна, и отец с
сыном посадили его на корабль и дали с собой денег.
Людям казалось, что Гуннхильд колдовством залучила Гейра в Норвегию. Очень ей
пришлось не по сердцу, что Гейр ускользнул. Они вышли в море, и летом Гейр
подошел к Пескам.
Грим, отец Гейра, уже умер. Умер в Пастбищном Заливе и Хёгни, дед его по матери.
Гудрид и Торбьёрг вели хозяйство в Гримовом Дворе. Гейр поехал туда и провел там
зиму. А весною он купил землю в Нижнем Конце Фьорда и перенес туда свое
хозяйство, и оно приносило доход. Туда переехали и Гудрид с Торбьёрг.
XIX
Индриди, сын Торвальда, и Торгрима Мастерица построили двор в нижней части
Сорочьей Долины, в том месте, которое теперь называется Двором Индриди. Но
Торгрима, его мать, жила тогда в Лощине, а Торвальд, отец его, умер.
В первое лето, когда Гейр жил в Конце Фьорда, приплыл в Исландию, возле Викарова
Пути у Бычьей Реки, человек по имени Орм. Корабль их разбился, и они лишились
всего добра. На корабле было пятнадцать человек, и все они остались без крова.
За две зимы до того Орм был на Белой Реке и зимовал у Индриди. И вот теперь
Индриди с двумя людьми поехал на юг навстречу Орму и сказал, что не оставит его
в нужде. Он пригласил его со всеми людьми к себе. Орм принял приглашение с
благодарностью. Поехали они все вместе с юга мимо Берегового Холма, через Яму и
мимо Клин-Горы, а там к Ульвльотову Озеру и Эльвус-Озеру и приехали туда в
сумерки. Гримкель приветствует их, но к себе не зовет.
Индриди тогда сватается за Торбьёрг, Гримкелеву дочь:
— Тебе, хозяин, ведомо, какого я рода и как умножил свое богатство. Я хочу
поскорей услышать твой ответ.
Гримкель сказал:
— Мы не можем торопиться в таком деле, это так сразу не решается.
И так и не пригласил их к себе. Вечером Индриди приехал к Пастбищному Заливу.
А когда они уехали, Сигрид, хозяйка, сказала Гримкелю:
— Странно, право, что ты не захотел отдать за Индриди свою дочь. Мы почитаем его
недюжинным человеком, пошли же кого-нибудь за ними и не мешай тому, что только к
твоей чести и к чести твоей дочери.
Гримкель сказал:
— Как хочешь!
Послали в Пастбищный Залив. Индриди и его люди вернулись с посыльными. Теперь
Гримкель принял их радушно. Они заговорили о сватовстве и условились, что
Индриди женится на Торьбьёрг и за ней дадут сорок сотен и свадьбу сыграют, не
откладывая, на Эльвус-Озере. А Индриди пусть сам отвечает за то, что скажут не
бывшие при этом.
Индриди оставил там своих людей, а сам поехал с двоими к Торбьёрг, в Конец.
Проехав Скалы Йоры, он держал путь к Гримову Двору, а оттуда — к Концовой
Пустоши и в Конец. Гейра дома не было. Поговаривали, будто Гейр сам хотел
жениться на Торбьёрг, но она ничего не возразила на сватовство и поехала с
Индриди. Они едут и скоро приезжают на Эльвус-Озеро. А там готовятся к свадьбе.
Гримкель пошел к капищу Торгерд, Жены Хёльги[5], помолиться о браке Торбьёрг. Но
едва он вошел в капище, боги все задвигались и стали срываться с алтарей.
Гримкель сказал:
— Что это значит, и что вы замышляете, и на кого хотите обратить удачу?
Торгерд сказала:
— Мы не обратим удачу на Хёрда, ибо он ограбил Соти, моего брата, отнял у него
доброе золотое запястье и причинил ему много позора. Я бы лучше обратила удачу
на Торбьёрг, но ее осеняет такой свет, что, боюсь, он приносит нам разлуку. Тебе
же недолго осталось жить.
Гримкель вышел и был в великом гневе на богов. Он принес из дому огня и сжег
капище и всех богов, сказав, что они больше не будут пророчить ему беду. А
вечером, когда все сели за столы, Гримкель Годи внезапно умер, и его похоронили
к югу от усадьбы. Распоряжаться всем, что от него осталось, выпало Индриди и
Иллуги, потому что Хёрда не было в Исландии. Индриди ни на что не посягал из
Гримкелева наследства, кроме приданого Торбьёрг. Тою же осенью Иллуги стал
управлять хозяйством. Но весною он поделил все добро с Сигрид, и она получила
земли на Эльвус-Озере и прослыла хорошей хозяйкой.
XX
Несколько зим спустя Хёрд, сын Гримкеля, приплыл в Исландию, к Пескам, и с ним
жена его Хельга, и Сигурд Приемыш Торви, Хельги, сын Сигмунда, и еще тридцать
человек. Хёрду было тогда от роду тридцать зим. Он провел в чужих краях
пятнадцать зим кряду и добыл себе большое богатство и славу.
Иллуги Рыжий с Островка выехал к кораблю и пригласил Хёрда вместе со всеми
людьми к себе. Он сам поехал их встретить и оказал им всяческое уважение. Хёрд с
радостью принял приглашение, оно показалось ему очень почетным. Хёрд поехал к
Иллуги, взяв с собою двадцать пять человек; пиво лилось там рекою всю зиму, и
Хёрд был очень доволен. Иллуги предложил ему все, что он взял из Гримкелева
наследства. Хёрд сказал, что он лучше получит, что ему причитается, с родича
своего Торви и добавил, что намерен к нему съездить.
После этого он поехал, взяв с собою одиннадцать человек, и явился на хутор
Широкий Двор, и увиделся с Торви, и стал требовать свое добро. Торви сказал, что
еще вопрос, как он посмотрит на его требование:
— Потому что я не обязан тебе платить, если ты хуже своего отца.
Хёрд сказал, что это еще неизвестно, и добавил, что он еще наведается за своим.
Потом он уехал и, вернувшись к Иллуги, все ему рассказал.
Иллуги просил Хёрда уступить:
— Думаю, так будет лучше для вас обоих, потому что Торви — человек хитрый и
жестокий.
Хёрд сказал, что у него на уме другое:
— Он всегда причинял нам одно зло и никогда не делал хорошего. Я тут же пойду и
буду собирать народ.
Хёрд выехал и собрал людей с Полевого Мыса, а Иллуги — дальше на запад, с
Сенного Мыса, и Дворов, и всюду до самой Плечистой Горы, и вокруг Яремного
Двора, а Хёрд — еще к востоку на Реке Горбатой Долины. Они миновали Среднюю Гору
и так доехали до Широкого Двора. Торви был возле дома, и он хорошо их встретил.
Иллуги стал мирить их и сказал, что им как близким родичам обязательно надо
помириться. Торви сказал, что, судя по всему, у Хёрда есть право заводить
разговор о деньгах.
— Он, верно, стал большим человеком, — говорит он. — Вон как живо сюда собрался.
Я намерен пойти с ним на мировую и дать ему здесь земли. Я передам ему с землею
также тридцать коров и тридцать работников. Я дам ему на этот год все
необходимое для хозяйства. Посмотрю, как он себя покажет. Он будет в ответе за
все, что получит, — за землю и скот.
Иллуги сказал, что это хорошее предложение, и Хёрд его принял. На том и
помирились. Весною Хёрд туда переехал, и Иллуги выплатил ему все, что
причиталось. Хозяйство Хёрда приносило доход. Он давал приют странникам. Никто
не имел причин враждовать с Хёрдом, да и он ни с кем не искал ссор. Он прожил
там три зимы.
XXI
Жил человек по имени Ауд. Он жил в Аудовом Дворе, напротив Верхних Селений, но
немного пониже. Был он человек своевольный и богатый, низкородный и притом
довольно вздорный. Сына его звали Сигурдом. Были у него две кобылы буро-пегой
масти. Он дорожил ими.
Иллуги Рыжий дал Хёрду, когда он уезжал с Островка, табун из пяти лошадей, все
вороной масти. К ним повадились пегие Аудовы кобылы, и они все время убегали со
своего пастбища. Хёрд сожалел, что у Ауда такая незадача с лошадьми.
С Торви они были как чужие. Люди не старались соперничать с Хёрдом, и он со
всеми хорошо ладил. Торви жил тогда на хуторе Верхние Селенья. Он был годи и
слыл человеком тяжелым и не из покладистых.
На следующее лето все шло по-прежнему: Аудовы лошади убегали от него к лошадям
Хёрда. Хёрд велел отогнать своих лошадей за гору, чтобы Аудовы кобылы их не
отыскали. Так и сделали, и все же Аудовы кобылы опять нашли их.
Раз в сенокос Сигурд, сын Ауда, возвратился с пастбища, так и не сумев поймать
тех кобыл. Тогда Хёрд послал Хельги, сына Сигмунда, помочь ему. Хельги
отправился с Сигурдом, и был сильно не в духе, и говорил, что Ауд один виноват
во всех этих потравах и беспокойствах. А подойдя к табуну, он видит, что парень
поранил коня. Тогда он сказал:
— Что ты за негодник! Но ты не будешь больше портить таких добрых животных.
И он убил его. Немного погодя туда пришел Хёрд и сказал:
— Злой ты человек, раз убил юношу, и притом безвинного. Тебя бы следовало убить.
Все же я не пойду на это, хоть и лучше бы тебе не жить после этого злодейства.
Отсюда начнется твоя неудачливость. Вот и совершилось то, что я предчувствовал,
и это, вернее всего, приведет нас так или иначе к гибели, да и не нас одних,
когда сбудется все, что суждено судьбой.
Хёрд набросил на тело убитого плащ и поехал сперва домой. Немного погодя Хёрд
отправился к Аудову Двору, и в тот самый миг, как он въезжал в усадьбу с запада,
Ауд въезжал в нее с севера. Они повстречались, и Хёрд сказал:
— Случилось большое несчастье, хоть и не по моей воле: убит твой сын. Я хочу
предоставить тебе право самому рассудить это дело и тем покажу, что я осуждаю
содеянное, и тотчас отсчитаю тебе сполна все деньги, и большинство скажет, что
при том, как обстоят дела, тебе нечего и ждать лучшего.
Ауд отвечает:
— Я только что виделся с Торви, моим другом, и передал ему это дело, и он обещал
мне довести его до конца, так что я дождусь еще, увижу, как вам, с Широкого
Двора, непоздоровится.
Хёрд сказал:
— Скверное дело ты затеял — ссорить нас с Торви. Но ты за это поплатишься!
Он выхватил меч Соти и разрубил Ауда пополам и работника, что был с ним, тоже.
Хёрд был в такой ярости, что он сжег усадьбу, и все стога, и двух женщин, не
захотевших выходить.
Когда до Торви дошли эти вести, он сказал, что у него и в мыслях не было, что
Хёрд так неслыханно расправится с его другом:
— Однако же от Хёрда так легко не отделаешься!
И когда ему стало известно, что Хёрда нет дома, он поехал с вызовом в суд на
хутор Широкий Двор, и вызвал Хёрда в суд альтинга, и вернулся домой. Узнав об
этом, Хёрд послал Хельги на юг к своему зятю Индриди с просьбой приехать на
тинг, и представить его на суде, и предложить мировую. Сам он, мол, не может
принудить себя просить мира по причине вражды их с Торви. Хельги поехал туда и
увиделся с Индриди и передал ему слова Хёрда, Индриди отвечает:
— Я обещался Иллуги Рыжему поехать с ним на тинг Килевого Мыса, но я хочу
позвать Хёрда к себе.
Хельги отвечает:
— Подумаешь, важное дело — ехать на тинг Килевого Мыса, когда надо защитить
такого зятя. И ты — самая последняя дрянь после этого!
Торбьёрг сказала:
— Еще можно было бы уладить дело, если бы послали путного человека. А теперь,
верно, ничего не выйдет. Вот оно, несчастье, которое ты принес!
Хельги поехал домой и не рассказал Хёрду о приглашении Индриди, и сказал только,
что тот не хочет ему помочь. Хёрд был очень недоволен этим, и он сказал вису:
Зря возлагал я, вижу,
В тяжбе надежды на зятя!
Тот, кто подвел однажды,
Верным вовек не будет.
Просьбе не внял — остался Дома властитель стали,
Нынче был несговорчив,
Потом и врагом обернется.
Когда люди пришли на тинг и настало время суда, Торви спросил, не захочет ли кто
уплатить виру от лица Хёрда.
— Я, — говорит, — соглашусь принять виру, если кто-нибудь предложит, я только не
хочу оставлять это дело так.
Никто ему не ответил, и Хёрда вместе с Хельги объявили вне закона. Когда Хёрд
узнал о приговоре, он сказал вису:
Сумел своего на тинге
Добиться дробитель гривен:
Суровым был приговор
Древу костров бурунов.
Радостью рыб нагорий
И горестью змей в изгнанье
Я жить обречен отныне.
Не стану тужить об этом[6]!
На этот раз Хёрд и Торви не встретились.
XXII
Немного спустя Хёрд поехал со всем своим добром в Конец к Гейру, своему
побратиму. А раньше он сжег у себя в усадьбе все постройки и все сено. Он
сказал, что Торви не найдет там, чем поживиться. Хёрду было тридцать шесть зим,
когда его объявили вне закона и он уехал в Конец. Все его домочадцы и все, кто
примкнул к нему, тоже поехали с ним к Гейру и нашли там убежище.
Однажды Торви сказал такую вису:
Торви, владыке храброму
Нила костров багряных,
Время в Конец собираться,
Рьяно нагрянуть на ратников.
Пусть-ка в честном бою
Устоят перед нашим натиском,
Смело сразимся с героями,
Коршунов крови накормим[7].
В этот год им пришлось туго, потому что припасов было меньше, чем требовалось,
да и Гейр хуже, чем прежде, смотрел за хозяйством. Стали забивать скот, так что
на следующее лето едва-едва хватало скота для прокорма. Но осенью забили уже
весь скот, осталось только несколько коров.
И однажды утром, перед праздником середины зимы, Гейр поднял на ноги Хельги. Тот
живо встал, и они отправились через гряду на хутор Озерный Рог в Сорочьей
Долине. Хозяина дома не было. Он был на свадьбе у Колля, на хуторе Роща в Долине
Дымов. Гейр сказал:
— Придется пополнить хозяйство как уж выйдет. Хочешь — стой на страже, а хочешь
— иди в хлев.
Хельги выбрал стоять на страже. Тогда Гейр пошел в хлев и отвязал всю скотину.
Два человека лежали на сеновале и играли в тавлеи. У них горел свет. Один
сказал:
— Никак, отвязана в хлеву скотина?
Другой сказал, что это, наверно, женщины виноваты — не привязали. Вот один пошел
и стал в воротах. И, завидев это, Гейр бросился к нему и убил. И, заждавшись
того, кто пошел первым, выходит следом и второй. Но едва дошел до ворот,
случилось с ним все так же, как и с первым. Убил Гейр и его. Затем они увели с
собой семилетнего быка.
Они вернулись к себе в Конец, и все это очень не понравилось Хёрду, и он сказал,
что уйдет, если они вздумали воровать.
— По мне, — говорит, — уж лучше грабить, если ничего другого не остается.
Гейр просил Хёрда не оставлять его из-за такой малости:
— Ты один станешь решать за нас обоих.
И Хёрд не уехал. Когда же женщины в Озерном Роге пришли в хлев, им показалось
странным, что скотина отвязана. Они подумали, что скотники, видно, спят. Они
привязали скотину. Но, подойдя к воротам сеновала, они нашли обоих мертвыми.
Послали сказать хозяину. Тот приехал. Много было об этом толков.
Хёрд не позволял есть быка, пока на хутор Озерный Рог не послали человека
рассказать правду о поступке Гейра. И некоторые говорят, будто Хёрд уплатил
хозяину Озерного Рога и за его людей, и за быка, потому тот и не стал потом
жаловаться.
ХХIII
Кольгрим Старый, сын херсира Альва из Трандхейма, жил в это время на хуторе
Четыре Конца. Он занял там земли. Его сыном был Торкель, отец Кольгрима, отца
Стейна, отца Квиста, отца Кали.
Кольгрим послал людям из Конца приглашение устроить всем вместе на Песках игры в
мяч и роговые биты. Те согласились. Вот начались игры и продолжались весь
праздник середины зимы. Люди из Конца часто терпели поражение, потому что
Кольгрим подстраивал так, что перевес был на стороне людей с Побережья. Люди из
Конца сильно снашивали обувь, потому что они много ходили. Они раскроили себе на
башмаки бычью шкуру. Многим казалось, что Кольгрим очень любопытствовал по
поводу пропажи быка, для того и устроил эти игры. Ему показалось, будто он
узнает бычью шкуру у них на ногах. Их стали звать бычатниками. Вот раз им опять
сильно досталось в игре. Придя домой, они разговорились о том, как сильно им
достается и что они скоро бросят игры.
Хёрд очень сурово с ними разговаривал и сказал, что они последние ничтожества,
если не умеют за себя постоять.
— Вы, — говорит, — способны только на постыдные дела!
К Хёрду в то время примкнули Торд Кот и Торгейр Борода по Пояс — он тоже был
объявлен вне закона. Вот Хёрду делают за ночь роговые биты. Теперь, когда Хёрд
пошел на игры, остальные тоже рады стараться, хотя прежде они были не так уж
охочи до этого. Играть против Хёрда выпало Энунду, сыну Тормода с Откоса. Это
был человек сильный, и все его любили.
Игра была очень жестокой. Еще до вечера шестеро с Побережья лежали мертвыми, а
из Конца — никто. На этом те и другие разошлись. С Энундом пошли все люди с
Побережья. И когда они уже подходили к Откосу, Энуид сказал — пусть идут вперед: