На пути к берегу Стаи четвероруких – Новое течение воды – Почему не чувствуется прилив? – Лес вместо берега – Мыс Пресмыкающегося – Харберт завидует Гедеону Спилету – Стрельба. 11 страница

– Друзья мои, я считаю себя обязанным обратить ваше внимание на некоторые факты, которые произошли на острове, и мне хотелось бы знать ваше мнение о них Это факты, так сказать, сверхъестественного порядка.

– Сверхъестественного! – воскликнул Пенкроф, выпуская густой клуб дыма – Возможно ли, что наш остров сверхъестественный?

Нет, Пенкроф, но что он таинственный, это несомненно Быть может, вы сумеете объяснить то, что непонятно ни мне, ни Спилету.

Говорите, мистер Сайрес, – попросил моряк – Ну так вот… Понятно ли вам, каким образом меня нашли в четверти мили от берега, после того как я упал в море? Я переместился совершенно бессознательно.

Может быть, вы потеряли сознание и… – сказал Пенкроф – Это совершенно невероятно. Но пойдем дальше Понятно ли вам, каким образом Топ нашел ваше жилище в пяти милях от пещеры, в которой я лежал?

– Инстинкт собаки… – сказал Харберт – Удивительный инстинкт! – заметил журналист. – Несмотря на то, что в ту ночь был ливень и бушевала буря, Топ явился в Трубы сухой, без единого пятнышка грязи.

– Дальше, сказал инженер. – Понятно ли вам, почему Топ был таким необычайным образом выброшен из озера после схватки с дюгонем?

– Признаюсь, не совсем, – сказал Пенкроф, – тем более что рана в боку дюгоня была, по-видимому, нанесена каким-то острым орудием Это тоже непонятно.

Еще дальше, – продолжал Сайрес Смит – Понятно ли вам, друзья мои, каким образом попала дробинка в тело поросенка пеккари? Как оказался на берегу ящик, хотя нигде вблизи не было следов кораблекрушения"? Каким образом бутылка с запиской так кстати нашла нас во время нашей первой поездки по морю"? Каким образом наша лодка, сорвавшись с причала, приплыла к нам по течению реки как раз тогда, когда она нам была нужна? Каким образом лестница была выброшена из окна Гранитного Дворца во время нашествия обезьян? И, наконец, каким образом оказался у нас в руках документ, которого Айртон, по его словам, никогда не писал?

Сайрес Смит перечислил от первого до последнего загадочные события, случившиеся на острове Харберт, Пенкроф и Наб переглянулись, не зная, что сказать. Все эти события, впервые сопоставленные, показались в высшей степени необычными – Клянусь честью, мистер Сайрес, – сказал Пенкроф, – вы правы! Мне это нелегко объяснить.

– Теперь же, друзья мои, – продолжал инженер, – прибавился еще один факт, столь же не понятный, как и все остальные. – Какой же, мистер Сайрес? – с живостью спросил Харберт.

– Вы говорите, Пенкроф, что когда вы возвращались с острова Табор, то видели огонь на острове Линкольна?

– Конечно, – ответил моряк.

– Вы уверены, что видели этот огонь?

– Так же, как я сейчас вижу вас.

– И ты тоже, Харберт?

Мистер Сайрес, – вскричал юноша, этот огонь светил, как звезда первой величины!

– Но это не была звезда? – допытывался инженер.

– Нет, – ответил Пенкроф. – Небо было покрыто тучами, и, во всяком случае, звезда не стояла бы так низко над горизонтом. Мистер Спилет тоже видел этот огонь и может подтвердить наши слова.

– Добавлю, – сказал журналист, – что этот огонь сверкал очень ярко и напоминал сноп электрического света.

– Да, да, верно! – подхватил Харберт. – И он, несомненно, горел на высотах Гранитного Дворца.

– Ну так вот, друзья мои, – продолжал инженер, – знайте, что в ночь на двадцатое октября ни Наб, ни я не зажигали на берегу огня.

– Вы не за… – произнес Пенкроф, который до того изумился, что даже не мог закончить фразу.

– Мы не выходили из Гранитного Дворца, – ответил Сайрес Смит, – и если на берегу горел огонь, значит его зажег кто-то другой.

Пенкроф и Харберт были поражены. Ошибки тут быть не могло: огонь действительно привлек их внимание в ночь на 20 октября. Да, приходилось признать, что во всем этом есть какая-то тайна. Какая-то загадочная сила, покровительствовавшая колонистам, но мучительно раздражавшая их любопытство, действовала, и притом всегда вовремя, на острове Линкольна. Неужели в чаще скрывалось какое-то существо? Это надо было обязательно выяснить.

Сайрес Смит напомнил своим друзьям о том, как странно вели себя иногда Топ с Юпом, как они бродили вокруг отверстия колодца, соединявшего Гранитный Дворец с морем, и добавил, что он осмотрел этот колодец, но не обнаружил ничего подозрительного. После этого разговора все члены колонии твердо решили тщательно обыскать весь остров, как только снова наступит хорошая погода.

С этого дня Пенкроф стал задумчив и озабочен. Моряк чувствовал, что остров Линкольна, который он считал своей личной собственностью, уже не принадлежит ему целиком, что у острова есть еще другой хозяин, которому волей-неволей приходится подчиняться Пенкроф с Набом часто беседовали обо всех этих необъяснимых вещах. Оба они были по своей натуре склонны верить в чудесное и почти не сомневались, что остров Линкольна подчинен какой-то сверхъестественной силе.

Между тем пришел май – ноябрь северных широт, – и с ним возвратилась дурная погода. Зима ожидалась ранняя и суровая. Поэтому колонисты, не теряя времени, начали готовиться к зимовке.

Впрочем, они были как будто достаточно подготовлены к самой лютой зиме. В войлочной одежде не было недостатка, к муфлоны, которые к тому времени сильно расплодились, в изобилии поставляли шерсть, нужную для изготовления этой теплой материи. Излишне говорить, что Айртон был тоже снабжен удобным зимним платьем. Сайрес Смит предложил ему вернуться на время ненастья в Гранитный Дворец, где ему будет удобнее жить, чем в корале. Айртон обещал сделать это, как только закончит в корале последние работы, и к половине мая переселился на зимнюю квартиру. С этого времени Айртон начал принимать участие в общей жизни и не упускал случая быть полезным. Но он по-прежнему был скромен и печален, никогда не участвуя в развлечениях своих товарищей.

Большую часть третьей зимы, проводимой колонистами на острове, им пришлось просидеть в Гранитном Дворце. За это время случались сильные бури и страшные ураганы, которые, казалось, потрясали скалы до самого основания. Огромные приливы грозили залить водой весь остров, и любое судно, которое стало бы на якорь возле берега, несомненно, должно было погибнуть. Во время этих бурь река Благодарности два раза так разливалась, что можно было опасаться за мосты, и пришлось укрепить прибрежные мостики, которые при сильном прибое исчезали под водой.

Можно себе представить, какие разрушения произвели на плато Гранитного Дворца эти вихри, напоминающие смерчи из дождя и снега! Особенно пострадали мельница и птичий двор. Колонистам приходилось часто делать неотложный ремонт, чтобы не подвергать опасности жизнь своих птиц.

Во время ненастья к окраине плато часто подходили ягуары и стаи четвероруких; всегда приходилось опасаться, как бы самые сильные и отважные из них под влиянием голода не переправились через ручей, тем более что зимой, когда ручей замерзал, это было нетрудно сделать. В этом случае только постоянные наблюдения могли спасти от гибели посевы и домашних животных, и нередко приходилось стрелять из ружей, чтобы держать опасных гостей на почтительном расстоянии. Короче говоря, у колонистов не было недостатка в работе, так как, кроме занятий вне дома, всегда находилось какое-нибудь дело в самом Гранитном Дворце. Во время сильных морозов колонисты совершили несколько прекрасных охотничьих экспедиций на обширное болото Казарок. Гедеон Спилет и Харберт, которым помогали Топ и Юп, не потратили зря ни одного выстрела в гущу многих тысяч уток, куликов, шилохвостов, чирков и чибисов. В эти места, обильные дичью, было нетрудно пройти либо по дороге к гавани Воздушного Шара, перейдя по мосту через реку Благодарности, либо обогнув скалы мыса Находки, и охотники никогда не удалялись от Гранитного Дворца больше чем на две-три мили.

Так прошли четыре самых холодных месяца зимы: июнь, июль, август и сентябрь. Но, в общем, сам Гранитный Дворец не очень страдал от жестокой непогоды, так же, как и кораль, который был лучше защищен, чем плато, и отчасти прикрыт горой Франклина. До него долетали лишь остатки бурь, уже разбившихся о леса и высокие утесы. Поэтому он подвергся лишь незначительным разрушениям, и ловкие, трудолюбивые руки Айртона легко исправили их, когда во второй половине октября он вернулся на несколько дней в кораль. В течение зимы не случилось никаких загадочных происшествий, не произошло ничего необычного, хотя Пенкроф с Набом отмечали любой пустяк, который можно было считать проявлением сверхъестественной силы. Даже Топ с Юпом не бродили больше вокруг колодца и не проявляли никаких признаков беспокойства. Казалось, что полоса сверхъестественных событий прошла, но о них все же часто говорили по вечерам в Гранитном Дворце, и было твердо решено обыскать остров вплоть до самых недоступных частей его.

Но вскоре случилось событие чрезвычайной важности, которое могло иметь самые мрачные последствия; оно заставило Сайреса Смита и его друзей на время забыть о своих планах.

Был октябрь. Погода с каждым днем улучшалась. Природа просыпалась под лучами солнца, и среди неумирающей зелени хвойных деревьев, окружавших опушку леса, возникла молодая листва.

Читатель помнит, что Гедеон Спилет и Харберт несколько раз фотографировали виды острова Линкольна.

И вот 17 октября, около трех часов, Харберт, пользуясь тем, что небо было ясно, решил снять всю бухту Союза, расположенную напротив плато Дальнего Вида, от мыса Челюстей до мыса Когтя.

Горизонт был виден очень отчетливо. Море, волнуемое легким ветерком, казалось вдали гладким, как озеро; на нем кое-где вспыхивали яркие блики Аппарат был поставлен у одного из окон большого зала Гранитного Дворца, возвышавшегося над берегом я бухтой Харберт действовал так же, как всегда, и, сделав снимок, пошел его зафиксировать с помощью химических веществ, которые хранились в темном помещении.

Потом он снова вышел на свет и начал тщательно рассматривать снимок И вдруг он увидел на пластинке маленькое пятнышко, еле выступавшее на горизонте «Наверное, это изъян на стекле», – подумал Харберт.

Из любопытства юноша решил рассмотреть это пятно в сильное увеличительное стекло, которое он вывинтил из подзорной трубы Но едва Харберт приставил глаз к стеклу, как из его груди вырвался крик, и он чуть не выронил пластинку.

Юноша бросился в комнату Сайреса Смита и протянул инженеру снимок и лупу, указывая ему на пятнышко Сайрес Смит всмотрелся в эту маленькую точку, затем схватил подзорную трубу и бросился к окнам.

Инженер водил трубой в разные стороны и наконец нашел подозрительную точку Тогда он опустил свою трубу и произнес:

– Корабль!

И действительно, в виду острова Линкольна показался корабль

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ТАЙНА ОСТРОВА

ГЛАВА 1

Гибель или спасение? Вызов Айртона. – Важный разговор. – Это не «Дункан». Подозрительное судно. – Необходимые предосторожности. – Корабль приближается. – Пушечный, выстрел. Бриг становится на якорь в виду острова. – Наступает ночь.

Уже два с половиной года прошло с тех пор, как пассажиры воздушного корабля были выброшены на остров Линкольна, но до сих пор они не могли установить связи со своими близкими. Однажды журналист попытался вступить в сношения с обитаемым миром, доверив птице записку, заключавшую тайну их исчезновения, пса на этот шанс нельзя было серьезно рассчитывать. Только Айртон, при известных уже читателям обстоятельствах, присоединился к членам маленькой колонии.

И вот в этот день, 17 октября, другие люди показались в виду острова на таком всегда пустынном море.

Сомнений больше не оставалось – это был корабль. Но пройдет ли он мимо или пристанет к берегу? Через несколько часов колонисты должны были узнать, что думать на этот счет. Сайрес Смит и Харберт тотчас же позвали в большой зал Граничного Дворца Гедеона Спилета, Пенкрофа и Наба и рассказали им о том, что произошло.

Пенкроф схватил подзорную трубу и быстро оглядел горизонт.

Он нашел нужную точку, которая отразилась едва заметным пятном на фотографическом снимке, и сказал не стишком довольным тоном:

– Тысяча чертей! Это действительно корабль.

– Он идет к нам? – спросил Гедеон Спилет.

– Пока еще нельзя ничего сказать, – ответил моряк. – Над горизонтом возвышаются только его мачты, а корпуса совершенно не видно.

– Что же нам делать? – спросил юноша.

– Ждать, – ответил Сайрес Смит.

В течение долгого времени колонисты молчали, переполненные мыслями, волнениями, опасениями и надеждами, которые были вызваны у них этим происшествием. Ничего более значительного не случилось с ними со времени их прибытия на остров Линкольна. Правда, колонисты не были в положении несчастных, потерпевших крушение, которые живут на бесплодном острове, борясь за свое жалкое существование с мачехой-природой и постоянно терзаясь желанием увидеть населенные страны. Пенкроф и в особенности Наб чувствовали себя все более счастливыми и богатыми и не без сожаления покинули бы свой остров. Они вполне приспособились к новой жизни среди своих владений, которые их разум сделал культурными. Но этот корабль, во всяком случае, вез новости с континента. Он вез людей, таких же, как они сами, и, как поймет всякий, сердца колонистов затрепетали при виде корабля.

Время от времени Пенкроф брал трубу и становился у окна.

Он самым внимательным образом всматривался в судно, которое находилось в двадцати милях к востоку.

Колонисты пока не имели возможности сигнализировать о своем присутствии. Флага с корабля не заметили бы, выстрел не был бы услышан, огня бы не увидали.

Между тем было очевидно, что остров, над которым возвышалась гора Франклина, не мог остаться скрытым от взоров часовых, сидевших на мачте корабля. Но зачем бы это судно пристало к берегу? Не простая ли случайность занесла его в эту часть Тихого океана, где карты не указывают никакой земли, кроме маленького острова Табор, который стоит вдали от обычных путей судов дальнего плавания, идущих к Полинезийским островам, к Новой Зеландии, к берегам Америки?

На этот вопрос, который задавали себе все колонисты, дал неожиданный ответ Харберт.

– Не «Дункан» ли это? – воскликнул он.

Читатель, конечно, не забыл, что «Дункан» была яхта Гленарвана, который оставил Айртона на острове Табор и должен был когда-нибудь вернуться туда за ним. А остров. Табор был не слишком отдален от острова Линкольна, и корабль, направлявшийся к Табору, мог проплыть в виду острова Линкольна. Их разделяло всего сто пятьдесят миль по параллели и семьдесят пять миль по меридиану.

– Надо известить Айртона и немедленно вызвать его сюда, – сказал Гедеон Спилет. – Он один может нам сказать, «Дункан» ли это.

Все согласились с этим, и журналист, подойдя к телеграфному аппарату, который связывал Гранитный Дворец с коралем, послал такую телеграмму: «Приходите как можно скорей». Несколько мгновений спустя зазвенел звонок.

Айртон отвечал: «Иду».

Колонисты продолжали наблюдать за кораблем.

– Если эго «Дункан», – сказал Харберт, – то Айртон без труда его узнает, так как он некоторое время плавал на этом судне.

– А если узнает, то здорово взволнуется, – прибавил Пенкроф.

– Да, – сказал Сайрес Смит. – Но теперь Айртон достоин снова ступить на борт «Дункана». Хорошо бы это была яхта Гленарвана, ибо всякое другое судно показалось бы мне подозрительным. Эта часть Тихого океана пользуется дурной славой, и я всегда опасаюсь, что наш остров вздумают посетить пираты.

– Мы бы тогда его защищали! – воскликнул Харберт.

– Конечно, мой мальчик, – улыбаясь, ответил инженер. – Но лучше будет, если его не придется защищать.

– У меня явилась мысль, – сказал Гедеон Спилет. – Остров Линкольна не известен мореплавателям, так как его нет на картах. Не думаете ли вы, Сайрес, что если с корабля неожиданно увидят эту незнакомую землю, ее скорее захотят посетить, чем от нее удалиться?

– Разумеется, – сказал Пенкроф.

– Я тоже так полагаю, – согласился инженер. – Можно даже утверждать, что капитан корабля обязан отметить, а значит, и обследовать всякий материк или остров, не нанесенный еще на карту, а остров Линкольна относится к таким островам.

– Предположим, что этот корабль пристанет к берегу или бросит якорь в нескольких кабельтовых от нашего острова. Что мы тогда будем делать?

На этот прямой вопрос сначала не последовало ответа. Но после некоторого размышления Сайрес Смит проговорил по-обычному спокойно:

– Вот что мы тогда сделаем, друзья мои: мы вступим в сношения с этим кораблем и покинем на нем наш остров. Потом мы вернемся сюда с теми, кто захочет за нами последовать, и окончательно колонизируем остров Линкольна.

– Ура! – закричал Пенкроф. – Колонизация уже почти окончена, все части острова имеют названия, на нем есть естественная гавань, пресноводная бухта, дороги, телеграфная линия, верфь и завод. Тогда останется только занести остров Линкольна на карту.

– А вдруг его у нас отнимут в наше отсутствие? – сказал Гедеон Спилет.

– Тысяча чертей! – вскричал моряк. – Я готов остаться здесь один, чтобы сторожить остров, и, клянусь честью Пенкрофа, украсть его у меня будет потруднее, чем выхватить часы из кармана какого-нибудь зеваки!

В течение следующего часа невозможно было сказать, направляется корабль к острову Линкольна или нет. Он приближался к острову, но с какой быстротой? Этого Пенкроф не мог определить. Так как дул норд-ост, то можно было предположить, что корабль идет правым галсом. Ветер толкал его к берегам острова, и при спокойном море капитан корабля мог без страха приблизиться к нему, хотя глубины в этих местах и не были отмечены на карте.

Часа в четыре, через час после вызова, Айртон подходил к Гранитному Дворцу. Он вошел в большой зал и произнес:

– Я к вашим услугам.

Сайрес Смит, как обычно, протянул ему руку и сказал, подводя его к окну:

– Айртон, мы попросили вас прийти сюда по важным причинам.

В виду острова появился корабль.

Айртон побледнел, и его глаза на мгновение затуманились.

Он высунулся из окна и осмотрел горизонт, но ничего не увидел. – Возьмите эту подзорную трубу, Айртон, и посмотрите как следует, – сказал Гедеон Спилет. – Возможно, что это «Дункан» и что яхта пришла сюда, чтобы отвезти вас на родину.

– «Дункан»… – прошептал Айртон. – Так скоро? Последние слова как будто невольно слетели с губ Айртона, и он опустил голову на руки.

Неужели двенадцать лет одиночества на пустынном острове казались ему недостаточным наказанием? Неужели кающийся преступник еще не простил себя и не ждал прощения от других?

– Нет, нет, – сказал он, – это не может быть «Дункан»!

– Посмотрите, Айртон, – сказал инженер. – Нам важно заранее знать, как обстоит дело.

Айртон взял трубу и навел ее на указанное место. Несколько минут он наблюдал горизонт, не двигаясь, не произнося ни слова. Наконец он сказал:

– Действительно, это корабль, но я не думаю, чтобы это был «Дункан».

– А почему нет? – спросил Гедеон Спилет.

– Потому что «Дункан» – паровая яхта, а я не вижу никаких следов дыма над судном или вблизи его.

– Может быть, «Дункан» плывет под парусами? – заметил Пенкроф. – Ветер для него, кажется, попутный, а на таком расстоянии от суши выгодно экономить уголь.

– Возможно, что вы и правы, мистер Пенкроф, – сказал Айртон, – и на яхте погасили топки. Пусть судно подойдет к берегу. Мы скоро узнаем, «Дункан» ли это.

Айртон, сказав это, отошел и сел в углу зала. Колонисты еще долго разговаривали о незнакомом судне, но Айртон не вмешивался в беседу.

Все были в таком настроении, что не могли продолжать обычную работу. Гедеон Спилет и Пенкроф особенно нервничали и беспокойно расхаживали взад и вперед. Харберта разбирало любопытство. Только Наб сохранял свое обычное спокойствие. Что касается инженера, то он был погружен в думы и скорее опасался, чем желал прибытия этого корабля.

Между тем судно несколько приблизилось к острову. При помощи подзорной трубы удалось разглядеть, что это был корабль дальнего плавания, а не малайский «прао», на которых ходят тихоокеанские пираты. Поэтому можно было думать, что дурные предчувствия инженера не оправдаются и что присутствие этого судна близ острова не грозит опасностью его обитателям. Внимательно всмотревшись, Пенкроф заявил, что, судя по оснастке, это судно действительно бриг и что оно идет наискось к берегу, правым галсом.

Это подтвердил и Айртон.

Но, продолжая идти в таком направлении, корабль должен был скоро скрыться за оконечностью мыса Когтя, так как он шел на юго-запад, и, чтобы наблюдать за ним, пришлось бы подняться на возвышенность бухты Вашингтона, близ гавани Воздушного Шара. Это было досадно, так как около пяти часов, с наступлением сумерек, всякое наблюдение делалось затруднительным.

– Что мы будем делать, когда наступит ночь? – спросил Гедеон Спилет. – Следует ли нам зажигать огонь, чтобы указать, что мы находимся на этом берегу?

Это был важный вопрос, и, несмотря на то, что у инженера оставались некоторые опасения, он был разрешен положительно. Ночью корабль мог скрыться, исчезнуть навсегда, а появится ли после его исчезновения другое судно в водах острова Линкольна – неизвестно. Кто мог предвидеть, что готовит колонистам будущее! – Каково бы ни было это судно, – сказал журналист, – мы должны дать знать, что остров обитаем. Если мы упустим такой случай, то будем всю жизнь жалеть об этом.

Итак, было решено, что Наб с Пенкрофом отправятся в гавань Воздушного Шара и, когда настанет ночь, разведут там большой костер, который, несомненно, привлечет внимание экипажа брига. Но в ту минуту, когда Наб и моряк собирались покинуть Гранитный Дворец, корабль изменил направление и пошел прямо к острову, держа курс на бухту Союза. Это был, по-видимому, хороший ходок: он приближался очень быстро.

Наб и Пенкроф решили отложить свой уход. Айртону снова подали подзорную трубу, чтобы он мог окончательно установить, «Дункан» это или нет. Шотландская яхта тоже имела оснастку брига. Вопрос, следовательно, заключался в том, видна ли труба между мачтами замеченного корабля.

Судно находилось на расстоянии десяти миль, и на горизонте было еще очень светло. Разрешить вопрос казалось легко, и Айртон вскоре опустил трубу и сказал:

– Это не «Дункан». Это и не мог быть «Дункан». Пенкроф снова поймал бриг в поле зрения трубы и определил его водоизмещение в триста-четыреста тонн. Корабль имел остроконечную форму и высокие мачты и, будучи прекрасно оснащен, приспособлен, вероятно, для быстрого хода. Но к какой национальности принадлежит он, было трудно определить.

– На его флагштоке развевается вымпел, но я не могу различить цвета, – сказал моряк.

– Меньше чем через полчаса мы это узнаем, – проговорил журналист. – Впрочем, совершенно очевидно, что капитан этого судна намеревается пристать к берегу, и, значит, сегодня или, во всяком случае, завтра мы с ним познакомимся.

– Все равно, – сказал Пенкроф. – Лучше знать заранее, с кем будешь иметь дело. Мне бы очень хотелось различить цвета этого корабля.

Говоря это, моряк не выпускал из рук подзорной трубы.

Начинало темнеть, и вместе с лучами солнца затихал морской ветер. Вымпел корабля обвис и запутался в фалах, так что его стало еще труднее разглядеть.

– Это не американский флаг… – время от времени говорил Пенкроф, – не английский – тот с красным, и его легко было бы различить… не французский, не немецкий, а также не белый, русский, и не желтый, испанский… Мне кажется, что он одноцветный… Подождите-ка! Какой флаг можно чаще всего встретить в этих морях? Чилийский? Нет, он трехцветный. Бразильский? Нет, он зеленый. Японский – черный с желтым. А этот…

В это время ветер слегка развернул таинственный флаг. Айртон схватил подзорную трубу, которую Пенкроф отложил в сторону, приставил ее к глазу и глухим голосом прошептал:

– Флаг черный!

И действительно, на флагштоке брига развевался черный флаг. Теперь можно было с полным основанием считать этот корабль подозрительным.

Неужели опасения инженера были основательны и это был пиратский корабль? Занимался ли он грабежом в южной части Тихого океана? Что ему понадобилось у берегов острова Линкольна? Считал ли он этот остров неизвестной, неведомой землей, подходящей для устройства на ней склада награбленного груза? Искал ли он у берегов острова удобную гавань на зимние месяцы? Неужели владения колонистов должны были превратиться в какой-то гнусный притон – столицу пиратов Тихого океана?

Все эти мысли невольно проносились в мозгу каждого. Черный цвет флага имел недвусмысленное значение. Это был, несомненно, флаг морских разбойников. Такой флаг должен был развеваться и на «Дункане», если бы преступникам удался их злодейский план. Колонисты не стали терять время на споры.

– Друзья мои, – сказал Сайрес Смит, – может быть, этот корабль намерен только обследовать побережье острова. Может быть, его команда не высадится на сушу. Это будет удачей. Как бы то ни было, мы должны сделать все, чтобы скрыть, что мы здесь находимся. Мельница на плато Дальнего Вида слишком бросается в глаза – Айртон с Набом пойдут и снимут с нее крылья. Прикроем густыми ветками окна Гранитного Дворца. Погасите все огни. Ничто не должно выдавать присутствие человека на этом острове.

– А наш корабль? – сказал Харберт.

– Он укрыт в гавани Воздушного Шара, и я бы хотел видеть, как эти негодяи его найдут! – ответил Пенкроф.

Приказания инженера были немедленно исполнены. Наб и Айртон поднялись на плато и приняли все меры к тому, чтобы скрыть признаки жилья. Пока они были заняты этой работой, товарищи их отправились в лес Якамара и принесли оттуда множество веток и лиан, которые издали можно было принять за естественную листву. Она должна была недурно прикрыть отверстия в гранитной стене.

Оружие и боевые припасы были сложены под рукой, чтобы ими можно было немедленно воспользоваться в случае неожиданного нападения.

Когда все эти предосторожности были приняты, Сайрес Смит сказал с волнением в голосе:

– Друзья мои, если эти негодяи пожелают захватить остров Линкольна, мы будем его защищать, не правда ли?

– Да, Сайрес, – ответил журналист, – и если понадобится, мы все умрем, защищая его.

Инженер протянул товарищам руку, и они с жаром пожали ее. Только Айртон, сидевший в углу, не присоединился к колонистам. Может быть, этот бывший преступник все еще считал себя недостойным. Сайрес Смит понял, что происходит в душе Айртона, и подошел к нему со словами:

– А вы, Айртон, как вы поступите?

– Я исполню свой долг, – ответил Айртон. И он встал у окна, устремив взгляд на море. Было половина восьмого. Солнце скрылось минут двадцать назад за Гранитным Дворцом, и западный горизонт понемногу темнел. Между тем бриг продолжал идти по направлению к бухте Союза. Он уже был от нее не дальше чем в восьми милях и проходил на траверсе плато Дальнего Вида, ибо, сделав поворот против мыса Когтя, значительно уклонился к северу, куда его тянуло приливом. Можно сказать, что на этом расстоянии он уже вошел в бухту, так как прямая линия, проведенная от мыса Когтя до мыса Челюстей, прошла бы к западу от корабля, по его левому борту. Собирается ли бриг войти в бухту? – был первый вопрос. Станет ли он на якорь, войдя туда? – вот второй вопрос. Может быть, он только обследует берег и снова уйдет в море, не высаживая команды? Меньше, чем через час все это будет известно. Колонистам оставалось только ждать. Сайрес Смит сильно встревожился, узнав, что подозрительное судно идет под черным флагом. Не являлось ли это прямой угрозой для того дела, которое он и его товарищи так хорошо вели до сих пор? Пираты – а в том, что матросы этого судна именно пираты, сомневаться было нельзя, – быть может, уже раньше посещали этот остров и, приближаясь к нему, подняли свой флаг. Не высаживались ли они прежде на острове? Это пролило бы свет на некоторые обстоятельства, казавшиеся до сих пор загадочными. Не было ли у них сообщников, которые скрывались в неисследованной части острова и собирались установить с ними связь?

Сайрес Смит задавал себе мысленно все эти вопросы, но не знал, что на них ответить. Но он ясно сознавал, что с приходом брига положение колонистов становилось очень опасным. Тем не менее инженер и его товарищи были твердо намерены сражаться до последней крайности. Многочисленны ли эти пираты и лучше ли вооружены, нежели колонисты, – вот что было очень важно знать. Но каким способом до них добраться?

Наступила ночь. Молодой месяц, угасший с последними лучами солнца, скрылся. На острове и на море царил глубокий мрак. Тяжелые облака, скопившиеся на горизонте, не пропускали света звезд. С наступлением сумерек ветер совершенно стих. Ни единый листок не шелохнулся на деревьях, волны не шептались на берегу. Корабль был совершенно невидим; все огни на нем были затемнены, и если он еще находился в виду острова, то нельзя было даже сказать, в каком именно месте.

– Э, кто знает! – сказал Пенкроф. – Может быть, этот проклятый корабль уйдет ночью, и завтра на заре мы его уже не увидим.

Словно в ответ на слова моряка, над морем блеснула яркая вспышка, и раздался пушечный выстрел.

Корабль был все еще тут и имел на борту артиллерию.

Между вспышкой и выстрелом прошло шесть секунд.

Следовательно, бриг находился в миле с четвертью от берега.

Одновременно послышался шум цепей, со скрипом спускавшихся через клюзы.

Корабль бросил якорь неподалеку от Гранитного Дворца.