В должности комбрига у Конева
Перед отъездом из Москвы, представляю в Генштаб план нарушения работы коммуникаций противника перед Западным и Калининским фронтами. Я обратил внимание начальника оперативного управления на то, что штатное расписание бригады не предусматривает действий в тылу врага. Генерал Бодин, подумав, разрешает использовать для борьбы в тылу врага три батальона 5–й инженерной бригады и 110–й Отдельный моторизированный инженерный батальон:
— На первых порах достаточно, а там жизнь покажет…
Генерал Воробьев оказывает бригаде большое внимание: позволяет отобрать из выпускников Нахабинского училища добровольцев для действий в тылу врага, не возражает против моего намерения забрать в бригаду молодых командиров, начинавших войну под Харьковом и Ростовом, всех работавших со мной инструкторов и испанцев.
Отбоя от желающих ходить во вражеский тыл выпускников военного училища нет. Отбираем одиннадцать молодых людей, но увожу только двоих — лейтенантов Михаила Гончара и Петра Андрианова: в «эмке» больше нет места. Девяти огорченным юношам обещаю вызвать их в бригаду…
Снова Ленинградское шоссе. Снова дрожат на щитке автомобиля белые стрелки приборов, уверенно лежат на руле темные от бензина, тавота и летнего солнца руки шофера Володина, резко пахнет нагретой кожей сидений, стучит по днищу гравий из наспех заделанных воронок. В зеркало заднего обзора вижу загорелые, с румянцем, молодые лица лейтенантов. Глаза у ребят жадно, словно в судьбу, вглядываются в несущуюся навстречу дорогу. Впрочем, какие же это «ребята»? Каждому двадцать первый пошел, в этом возрасте сам я уже около двух лет воевал против Деникина и Врангеля, был ранен, а мои тогдашние знания и физическую подготовку и сравнивать нечего со знаниями и подготовкой Гончарова и Андрианова!
Лейтенанты мне нравятся. Они из рабочих семей, комсомольцы, в армию пошли добровольцами. Гончаров серьезен, обстоятелен, от его облика веет душевным здоровьем, в нем угадывается огромная физическая сила. Андрианов производит впечатление открытостью взгляда, основательностью знаний, редким спокойствием. Кроме того, он парашютист и, значит, человек смелый…
В штабе Калининского фронта ожидали приятные известия: оставшиеся здесь группы капитана Казанцева, старших лейтенантов Чепака, Романюка и Ильюшенкова успели обучить действиям в тылу врага личный состав 110–го Отдельного моторизированного инженерного батальона, перебросили в тыл врага на участке 3–й ударной армии первые группы хорошо подготовленных диверсантов, сформировали и направили в партизанские отряды и бригады несколько групп инструкторов с большим количеством взрывчатки. Одни только группы капитана Казанцева взяли с собой 1250 килограмм тола и 120 различных инженерных мин! Кроме того, наши товарищи организовали специальные школы по подготовке партизан при северо–западной группе ЦК КП(б) Белоруссии и при штабе Калининского фронта.
Первыми на коммуникациях противника стали взрываться мины, поставленные группами П. А. Романюка, лейтенанта К. С. Соколова, Г. А. Криулина, хорошо знакомых читателю Канеля, Франсиско Гаспара, Чико Марьяно. Группы Чепака вырвались на важнейшую магистраль Смоленск — Вязьма.
Отрадно было сознавать, что подготовленные за время войны командиры могут успешно работать и действовать во вражеском тылу без опеки, обрели уверенность и самостоятельность! Однако наряду с приятными известиями были и неважные. Выяснилось, что на фронте мало хороших инженерных мин. Личного состава строительных частей, на базе которых предстояло сформировать бригаду, не хватает, а на пополнение из резерва фронта рассчитывать не приходится. К тому же, учитывая обострение боевой обстановки, все без исключения инженерные части фронта, в том числе и 110–й ОМИБ, занимались только минированием оборонительных рубежей.
Назначенный комиссаром бригады батальонный комиссар Алексей Иванович Болотин, в прошлом — старший преподаватель основ марксизма–ленинизма в Московском государственном университете, участник боев под Москвой и освобождения Калинина, принял мои командирские заботы близко к сердцу и очень помог в те нелегкие дни.
С его помощью удалось довольно быстро наладить в Калинине производство инженерных мин, договориться в Калининском обкоме партии и Калининском обкоме комсомола о направлении в бригаду двухсот пятидесяти юношей и девушек, выразивших желание сражаться в тылу врага, доказать командованию инженерных войск фронта, что мы уже сейчас можем направить в тыл противника один–два батальона минеров, чтобы выполнить план нарушения работы вражеских коммуникаций, представленный оперативному управлению Генерального штаба.
Переброска и снабжение фашистских войск, увязших в длинном мешке у Ржева, Зубцова, Сычевки, Гжатска и Вязьмы, осуществлялась тогда по единственной железнодорожной магистрали Смоленск–Вязьма и единственному, идущему параллельно этой магистрали, шоссе. Иными словами, развитой сетью железных и шоссейных дорог противник в этом районе не располагал, имеющиеся же использовал без особых мер предосторожности, и нарушение движения по ним, уничтожение на этом участке подвижного состава — паровозов, вагонов и платформ, уничтожение во время перевозки к фронту боевой техники и живой силы гитлеровцев имели бы серьезное значение.
— Даю «добро», — сказал полковник Косарев. — Однако, товарищи, окончательное решение вопроса зависит от Военного совета фронта.
На прием к командующему фронтом генерал–полковнику И. С. Коневу и члену Военного совета корпусному комиссару Д. С. Леонову поехали втроем: начальник штаба инженерных войск фронта полковник Тимофеев, Болотин и я.
Доложили о ходе работ по устройству минно–взрывных заграждений в полосе фронта, зашла речь об использовании подразделений 5–й инженерной бригады для нарушения работы вражеских коммуникаций.
— Автоматы получите, дадим пятьсот штук, — сказал Конев. — А что касается узлов связи и раций — не обессудьте, ничего нет. Раций не хватает даже в частях, где по штату положены.
И тут же энергично продолжил:
— Тем не менее начинайте действовать! Сначала силами батальона. А накопите опыт, появятся дополнительные технические средства — и второй батальон выделим. При одном условии: планы заграждений в полосе фронта выполнять своевременно!
Я заверил Конева и Леонова, что планы минно–взрывных заграждений будут бригадой выполняться в срок. Корпусной комиссар Леонов поинтересовался подбором и подготовкой кадров для действий в тылу врага.
Болотин покраснел от волнения:
— Политотдел и партийная организация бригады понимает всю важность и ответственность задачи, товарищ корпусной комиссар! К людям мы приглядываемся, изучаем их. Во главе подготовленных для переброски групп поставлены коммунисты.
— Это правильно, — удовлетворенно сказал Леонов. — Ну, а вопрос о питании людей продуман? Учтите, население за линией фронта голодает, все, что имело, отдало партизанам, являться за линию фронта нахлебниками недопустимо!
Болотин ответил, что командование бригады старается получить на складах самые легкие, питательные и удобные для переноса в вещевых мешках продукты.
— Очевидно, следует посоветоваться с медицинскими работниками, разработать вместе с ними оптимальный рацион, — поглядел на Конева член Военного совета.
— Верно. Тем более что снабжать диверсантов по воздуху не сумеем. Обратитесь к медицине, товарищи. Пусть дает рекомендации, а продуктами обеспечим, — сказал командующий, — Ну, что еще? По лицам вижу, есть еще что‑то!
Забираю испанцев к себе
Меня опередил полковник Тимофеев:
— Товарищ командующий, полковник Старинов привез в бригаду воинов бывшей республиканской армии Испании, среди них часть — офицеры.
— Знаю, — сказал Конев, — Военный совет, по–моему, уже дал согласие зачислить испанцев в штат бригады. Да они, кажется, и вылазки во вражеский тыл совершали?
— Так точно. Совершали. Мы учли согласие Военного совета.
— Тогда в чем проблема?
— Сейчас командование бригады выдвигает на ряд командных должностей испанских товарищей и предлагает сохранить за ними те воинские звания, которые они имели в прошлом. Начальник инжвойск не возражает. Требуется приказ Военного совета.
— Список с вами?
Тимофеев передал командующему подготовленный список. Конев пробежал бумагу глазами:
— Что‑то маловато. Докладывали, что испанцев в бригаде куда больше. Тимофеев объяснил:
— Полковник Старинов часть испанцев отправил в партизанские отряды.
Конев посмотрел на меня вопросительно, Я встал:
— Товарищ командующий, там они очень нужны. Но в бригаде может быть больше опытных минеров–испанцев, в армию просятся сотни. Однако не зная вашего мнения…
— А какое у меня может быть мнение? Берите всех, кто просится, всех зачислим, и по всем правилам!
Решение Военного совета фронта об усилении ударов по коммуникациям врага, забота о минерах подняли боевой дух личного состава. Очень взволнованы были испанские друзья. Хорошо помню, как бережно привинчивал к петлицам гимнастерки алый прямоугольник Франсиско Гульон, как радостно и смущенно улыбались другие испанцы, впервые представ перед нами в форме командиров Красной Армии.
В те дни обучение личного состава бригады методам ведения борьбы в тыл врага шло ускоренными темпами, но, к сожалению, мы по–прежнему могли направить в тыл врага только отдельные группы минеров. Задействовать для борьбы в тылу противника даже один–единственный батальон нашей бригады и 110–й ОМИБ не удалось: штаб фронта настойчиво требовал минировать оборонительные рубежи. Требование это диктовала осложняющаяся обстановка, и стало совершенно очевидно, что развернуть мощную борьбу с противником на его коммуникациях, рассчитывая на штаты обычной инженерной бригады фронтового подчинения, не удастся: у такой бригады своих дел невпроворот. Поэтому 1 июля 1942 года мы с Болотиным направили доклад начальнику Оперативного управления Генштаба, информируя о том, что план нарушения «работы вражеских коммуникаций перед Калининским и Западным фронтами срывается и что воздушно–десантная бригада, которую просил у наркома обороны И. С. Конев, Калининскому фронту не выделена.
Привожу несколько строк из этого доклада:
«Осталось еще два–три месяца, наиболее пригодных для массового уничтожения поездов и машин, что, безусловно, может сковать врага на ряде участков, сорвать его оперативные и снабженческие перевозки. На первое время нужна только одна воздушно–десантная бригада. Последнюю можно сформировать на базе 110–го ОМИБа и двух батальонов 5–й инженерной бригады».
Доклад отправлен. Остается ждать ответа. А пока — будни. Минируем, занимаемся с людьми, ездим по всему фронту, бываем и на Северо–Западном.
Две встречи тех дней удержались в памяти. Однажды, приехав в штаб Северо–Западного фронта, я лицом к лицу столкнулся с командующим фронтом генерал–лейтенантом П. А. Курочкиным. В начале войны Павел Алексеевич командовал 20–й армией, в полосе которой мне довелось работать и впервые отправлять во вражеский тыл минеров.
Командующий фронтом меня узнал, заинтересовался опытом действий подрывников на вражеских путях сообщений. В результате встречи возникла школа подрывников на Валдае. По просьбе Курочкина мы направили туда несколько инструкторов, и поработали они на Валдае неплохо.