William Shakespeare, Sonnet LXVI

Tired with all these, for restful death I cry,

As, to behold desert a beggar born,

And needy nothing trimm'd in jollity,

And purest faith unhappily forsworn,

And guilded honour shamefully misplaced,

And maiden virtue rudely strumpeted,

And right perfection wrongfully disgraced,

And strength by limping sway disabled,

And art made tongue-tied by authority,

And folly doctor-like controlling skill,

And simple truth miscall'd simplicity,

And captive good attending captain-ill:

Tired with all these, from these would I be gone,

Save that, to die, I leave my love alone.

Уставший от всего, прошу об упокое,
Я вижу все господство Нищеты,
Расцвет Ничтожества над подлинной душою
И Веру в злых объятиях Клеветы.
Фальшивой Честью занят пьедестал,
Невинность девичья растоптана насильно,
Позором заклейменный Идеал,
Безвольной Властью искалеченная Сила.
Искусству не дают раскрыть и рта,
Наукой Глупость правит с умным видом.
Неверно спутанная с Правдой Простота
И Добродетель- служит темным силам.

Уставший от всего, хочу исчезнуть я,
Но как одну оставить мне тебя?

Out of the night that covers me,
Black as the pit from pole to pole,
I thank whatever gods may be
For my unconquerable soul.

William Ernest Henley
«Invictus»

In the fell clutch of circumstance

I have not winced nor cried aloud.

Under the bludgeonings of chance

My head is bloody, but unbowed.

Beyond this place of wrath and tears

Looms but the Horror of the shade,

And yet the menace of the years

Finds and shall find me unafraid.

It matters not how strait the gate,

How charged with punishments the scroll,

I am the master of my fate,

I am the captain of my soul.

Из пропасти размером с мир,
Из тьмы богов благодарю,
За то, что я- не дезертир
С душой, захваченной в бою.

Так, в обстоятельств злой цепи
Ни вздрогнул, ни блеснул слезой.
Под градом из обид судьбы
Я не склоняюсь головой.

За царством ярости и слез
Лишь ужаса маячит тень.
Но не страшусь толпы угроз
Ни в те года, ни в этот день.

Пусть слишком узок выход в мир,
И список мук по швам трещит.
Я пред судьбой- не дезертир,
Я-капитан своей души.

Columbus

Ogden Nash

Once upon a time there was an Italian,

And some people thought he was a rapscallion,

But he wasn't offended,

Because other people thought he was splendid,

And he said the world was round,

And everybody made an uncomplimentary sound,

But he went and tried to borrow some money from Ferdinand

But Ferdinand said America was a bird in the bush and he'd rather have a berdinand,

But Columbus' brain was fertile, it wasn't arid,

And he remembered that Ferdinand was married,

And he thought, there is no wife like a misunderstood one,

Because if her husband thinks something is a terrible idea she is bound to think it a good one,

So he perfumed his handkerchief with bay rum and citronella,

And he went to see Isabella,

And he looked wonderful but he had never felt sillier,

And she said, I can't place the face but the aroma is familiar,

And Columbus didn't say a word,

All he said was, I am Columbus, the fifteenth-century Admiral Byrd,

And, just as he thought, her disposition was very malleable,

And she said, Here are my jewels, and she wasn't penurious like Cornelia the mother of the Gracchi, she wasn't referring to her children, no, she was referring to her jewels, which were very very valuable,

So Columbus said, Somebody show me the sunset and somebody did and he set sail for it,

And he discovered America and they put him in jail for it,

And the fetters gave him welts,

And they named America after somebody else,

So the sad fate of Columbus ought to be pointed out to every child and every voter,

Because it has a very important moral, which is, Don't be a discoverer, be a promoter.

Жил-был на свете один итальянец.
Люди считали – он плут, тунеядец,
Тот не в обиде ничуть был на них-
Был он прекрасен по мненью других.
Провозгласил, что есть шар вся планета,
Шквал возмущений ему стал ответом.
Так, к Фердинанду отправился он-
Для доказательств занять миллион.
Но Фердинанд отказал в одолженье,
Напрочь отвергнув его предложенье.
Сказано: «Лучше синица в руках,
Чем вся Америка в дальних морях».
Но у Колумба смекалки хватало,
Вспомнил – жена с королем проживала!
Спорщицы большей никто б не нашел,
Муж скажет – «плохо», она – «хорошо»…
Так, надушив свой платок цитронеллой,
Мчится Колумб поскорей к Изабелле.
Выглядел чудно, представ перед ней,
Но сам себе всех казался глупей.
Та заявила – лицом незнакомый,
Но очень близок ей запах фруктовый.
И ничего ей Колумб не сказал,
Лишь: «В этом веке я Бёрд, Адмирал».
Как он и думал, она уступила
И на поддержку бриллианты пустила;
«Мои драгоценные» - молвлено ей,
Корнелия так называла детей.
Но о камнях Изабелла сказала,
Ведь те бриллианты и стоят немало.
После Колумб: «Где закат у вас тут?
Наши к нему корабли поплывут.»
Америку смог разыскать за морями,
Но брошен в тюрьму был греметь кандалами.
И имя страна не носила его,
Колумба судьба не грустней ли всего?
И всем детишкам преподан урок,
И избирателям нужно взять в толк:

Если открытия эти – беда,
Не лучше ль в рекламу податься тогда?

Are you afraid?

Amy Ludwig VanDerwater

Are you afraid of growing up?

Are you afraid of dying?

Are you afraid to tell the truth?

Are you afraid of lying?

Are you afraid of squeaky mice?

Are you afraid of inky nights?

Are you afraid to give a speech?

Are you afraid of climbing heights?

Are you afraid of dental tools?

Are you afraid of haunted places?

Are you afraid of getting shots?

Are you afraid of tiny spaces?

Are you afraid of circus clowns?

Are you afraid of scaly snakes?

Are you afraid of lightning strikes?

Are you afraid to make mistakes?

Are you afraid to be afraid?

Why do you let your fears invade?

Боишься взрослым ли ты быть?
Боишься умирать?
Страшишься правду говорить?
Иль, может быть, солгать?
Боишься писка ли мышей?
Кромешной темноты?
Произнесения речей,
А, скажем, высоты?
Вид бормашин тебя гнетёт
Иль с призраками дом?
Страх пулю получить в живот,
Стены со всех сторон?
От клоунов смахнешь слезу?
Чешуйчатых гадюк?
Боязнь молнии в грозу,
Ошибку сделать вдруг?
Не страшно ли тебе бояться
И страхам позволять внедряться?

Alba
Federico García Lorca
Campanas de Córdoba en la madrugada.
Campanas de amanecer en Granada.
Os sienten todas las muchachas
que lloran a la tierna soleá enlutada.
Las muchachas de Andalucía
la alta y la baja,
las niñas de España de pie menudo
y temblorosas faldas
que han llenado de luces las encrucijadas.
O campanas de Córdoba en la madrugada
y o campanas de amanecer en Granada.

В Кордове звон колокольный-рассвет.
Утро с Гранадской летит колокольни.
Девушки плачут под звук их невольно-
Вновь солеа оставляет свой след.

Ах, Андалузия, девичий край.
В Верхней красавиц не счесть, как и в Нижней.
Сколько в Испании девушек вижу-
В каждой свой тонкий и трепетный рай.

Юбка прозрачная тихо шуршит,
Стройная ножка уж в танце несется.
Свет их повсюду тотчас разольется,
И перекрестки дорог озарит.

О, колокольный из Кордовы звон,
Звуком рассветным становится он.