Сага о Гуннлауге Змеином Языке 2 страница

— Не обмани же меня, если я принесу тебе воды в моем шлеме!
Храфн отвечал:
— Не обману я тебя.
Тогда Гуннлауг пошел к ручью, зачерпнул воды шлемом и отнес Храфну. Тот протянул
ему навстречу левую руку, а правой ударил мечом Гуннлауга по голове и нанес ему
очень большую рану. Тогда Гуннлауг сказал:
— Ты меня бессовестно обманул и поступил низко, в то время как я поверил тебе.
Храфн отвечал:
— Да, это правда. Но я поступил так, потому что не могу уступить тебе Хельгу
Красавицу.
И они снова стали яростно биться. В конце концов Гуннлауг одолел Храфна, и тот
простился с жизнью.
Тогда подошли проводники ярла и перевязали рану на голове Гуннлауга. Между тем
он сел и сказал такую вису:
— Яростный ясень брани,
Храфн, воитель бесстрашный,
Шел на нас непреклонно
В драке драконов шлемов.
Наши клинки закаленные
Так и мелькали в скалах,
Когда мы на Динганес-мысе
Друг друга ударами встретили.
После этого они похоронили мертвых, посадили Гуннлауга на его коня и поехали с
ним вместе вниз, в Ливангр. Там пролежал он три ночи и был соборован
священником. Затем он умер и был похоронен у церкви. Всем было очень жаль их
обоих, Гуннлауга и Храфна, которые так погибли.
XIII
Летом, еще до того как вести об этих событиях дошли в Исландию, Иллуги Черному
снился сон. Он был тогда дома, в Крутояре. Ему привиделось во сне, что Гуннлауг
пришел к нему весь окровавленный и сказал ему такую вису:
— Гуннлауг пал в поединке,
Он храбро сражался с Храфном,
Ранив недруга в ногу
Рыбой ратной рубашки.
Жадный до теплой крови,
Ринулся ворон к трупам,
Мне ж вороненую сталь
В голову Храфн направил.
В ту самую ночь на юге, на Мшистой Горе, Энунду приснилось, что Храфн пришел к
нему весь окровавленный и сказал такую вису:
— Я меч обагрил. Но раньше
Рёгнир меча меня ранил.
Звери щитов за морем
Звонко в щиты вонзались.
Гуси крови слетались
Крови с голов напиться.
Перьями ястреб ран
Озеро ран разбрызгивал.
На следующее лето на альтинге Иллуги Черный сказал Энунду, когда они были на
Скале Закона:
— Какую виру ты заплатишь мне за моего сына, которого твой сын Храфн обманул,
нарушив свое слово?
Энунд отвечал:
— Я думаю, что я совсем не обязан платить тебе виру. Я и так достаточно
пострадал от их битвы. Но я не стану требовать от тебя виры за моего сына.
Иллуги отвечал:
— В таком случае поплатится кто-нибудь из твоей семьи или из твоих родичей.
После тинга в продолжение лета Иллуги был все время очень печален. Говорят, что
осенью Иллуги выехал из Крутояра с тридцатью людьми и приехал на Мшистую Гору
рано утром. Энунд и его сыновья укрылись в церкви, и тогда Иллуги захватил двух
его родичей. Одного из них звали Бьёрн, другого Торгрим. Он велел убить Бьёрна и
отрубить ногу Торгриму. После этого Иллуги поехал домой, и Энунд не добивался
никакого возмещения.
Сын Иллуги Хермунд не знал покоя после смерти своего брата Гуннлауга, и он
думал, что тот еще недостаточно отомщен, несмотря на все, что было сделано. Жил
человек по имени Храфн. Он был племянником Энунда с Мшистой Горы. Он был хорошим
мореходом, и у него был корабль, который стоял в Бараньем Фьорде. Весной
Хермунд, сын Иллуги, выехал один из дому и поехал на север через Каменистую
Пустошь к Бараньему Фьорду и прямо на Столовую Отмель к кораблю. Торговые люди
были тогда совсем готовы к отплытию. Хозяин корабля Храфн был на суше, и с ним
много людей. Хермунд подскакал к нему, пронзил его своим копьем и сразу ускакал
прочь. Они были все очень озадачены, спутники Храфна. И за это убийство не было
уплачено виры. На этом закончилась распря между Иллуги Черным и Энундом с
Мшистой Горы.
Торстейн, сын Эгиля, через некоторое время выдал свою дочь Хельгу за человека по
имени Торкель, сына Халлькеля. Он жил в Лавовой Долине, и Хельга поехала к нему
в дом. Она была к нему мало расположена, потому что никогда не могла забыть
Гуннлауга, хотя его уже не было в живых. Между тем Торкель был тоже человек
достойный и богатый и хороший скальд. У них было несколько детей. Одного из их
сыновей звали Торарин, другого Торстейн. Но у них были и другие дети. Самой
большой радостью Хельги было разостлать плащ, который она получила в подарок от
Гуннлауга, и подолгу пристально на него смотреть.
Однажды в дом Торкеля и Хельги пришла тяжелая болезнь, и многие долго болели.
Занемогла тогда и Хельга, но не легла в постель. Однажды в субботу вечером
Хельга сидела у очага. Она положила голову на колени Торкеля, своего мужа, и
велела принести плащ, подарок Гуннлауга. Когда плащ принесли, она приподнялась,
разостлала его перед собой и некоторое время пристально на него смотрела. Затем
она опустилась снова на руки своего мужа и умерла. Торкель сказал тогда такую
вису:
На руки молча возьму
Тело жены моей милой.
Липа льна умерла,
Богу вручила душу.
[. . .]
[. . .]
Мне же еще тяжелее
Жить без нее отныне.
Хельга была похоронена у церкви, а Торкель еще долго жил там. Все очень жалели о
смерти Хельги, как и следовало ожидать.
На этом сага кончается.

Примечания
[1] Родовой хутор Эгиля Скаллагримсона на юго-западном побережье Исландии.
[2] Исландия приняла христианство в 1000 г.
[3] Городище относилось к «южной четверти» Исландии, а Стадный холм — к
«западной». Фактически Торстейн едет на север.
[4] Один из знатных исландцев того времени, герой «Саги о людях из Лаксдаля»
(Лососьей долины).
[5] Метель тигля — серебро.
[6] Ярл Хакон умер от руки своего раба. См. «Сагу об Олаве сыне Трюгви», гл. 49.

[7] Всем известный Вильгельм Завоеватель. Завоевание Англии — 1066 г.
[8] Сигтрюгг Шелковая Борода правил в Дублине с 989 по 1035 г.
[9] На самом деле — сам Свейн Вилобородый. Дело происходит около 1004 г.
[10] Зима начиналась в субботу перед 28 октября.
[11] Испарина лука — кровь, лоза покровов — женщина, Ньёрун — богиня.
[12] Ньяль — один из самых почитаемых иcландцев времен народоправия; был сожжен
в ходе распри вместе со своей семьей (ок.1010 г.). См. «Сага о Ньяле», гл. 145.
О сражении на Пустоши см. одноименную сагу.

Сага об Эйрике Рыжем

I
Олавом Белым звали одного конунга. Он был сыном конунга Ингьяльда, сына Хельги,
сына Олава, сына Гудрёда, сына Хальвдана Белая Нога, конунга уппландцев.
Олав отправился в поход на запад и завоевал Дублин в Ирландии и всю округу и
стал там конунгом. Он женился на Ауд Мудрой, дочери Кетиля Плосконосого, сына
Бьёрна Бычья Кость, знатного человека из Норвегии. Их сына звали Торстейном
Рыжим.
Олав Белый пал в битве в Ирландии, а Торстейн и Ауд уехали на Гебридские
острова. Там Торстейн женился на Турид, дочери Эйвинда Норвежца и сестре Хельги
Тощего. У них было много детей.
Торстейн стал конунгом викингов. Он заключил союз с ярлом Сигурдом Могучим,
сыном Эйстейна Грома. Они завоевали Катанес, Судрланд, Росс и Мерэви и больше
половины Шотландии. Торстейн стал там конунгом, но шотландцы предали его, и он
погиб в битве.
Ауд была в Катанесе, когда до нее дошла весть о гибели Торстейна. Она велела
построить тайно в лесу корабль и, когда он был готов, отправилась на Оркнейские
острова. Там она выдала замуж Гро, дочь Торстейна Рыжего. Гро была матерью
Грелёд, на которой женился ярл Торфинн Кроитель Черепов.
После этого Ауд направилась в Исландию. У нее на корабле было двадцать свободных
мужей. Она приехала в Исландию и провела первую зиму в Бьёрновом Заливе у своего
брата Бьёрна. Затем Ауд заняла все долины от Завтрачного Мыса до Шумной Реки.
Сама она поселилась в Лощине. Она ходила на молитву на Крестовые Бугры. Там она
велела поставить кресты, потому что она была крещеная и набожная.
С нею приехали в Исландию многие знатные люди, которые были взяты в плен
викингами на западе[1] и назывались рабами. Одного из них звали Вивиль. Он был
знатного рода и попал в плен на западе за морем. Он назывался рабом, пока Ауд не
дала ему свободу.
Когда Ауд стала селить своих людей, Вивиль спросил, почему она не селит его, как
других. Ауд сказала, что это все равно и что он всегда будет считаться знатным,
где бы он ни был. Она дала ему Вивилеву Долину, и он там поселился. Он был
женат, и его сыновей звали Торбьёрн и Торгейр. Оба они выросли у своего отца и
подавали большие надежды.
II
Жил человек по имени Торвальд. Он был сыном Асвальда, сына Ульва, сына Бычьего
Торира. Сына Торвальда звали Эйриком Рыжим. Они с сыном покинули Ядр и уехали в
Исландию из-за убийств, совершенных ими в распре, и поселились на Роговом
Побережье в Скалах. Там Торвальд умер.
Эйрик женился на Тьодхильд, дочери Йорунда, сына Ульва, и Торбьёрг Корабельная
Грудь, которая была тогда замужем за Торбьёрном из Ястребиной Долины. Эйрик
переехал тогда на юг, расчистил землю в Ястребиной Долине и жил в Эйриковой
Усадьбе у Озерного Рога.
Однажды рабы Эйрика устроили обвал на усадьбу Вальтьова — Вальтьовов Двор. Тогда
Эйольв Дерьмо, родич Вальтьова, убил этих рабов у Бегового Склона выше Озерного
Рога. В отместку Эйрик убил Эйольва Дерьмо. Он убил также Храфна Драчуна у Двора
Игрищ. Гейрстейн и Одди с Песков, родичи Эйольва, начали тяжбу против Эйрика, и
он был изгнан из Ястребиной Долины.
Эйрик занял тогда Пушичный и Бычий Острова и первую зиму жил в Тропах на Южном
Острове. Он одолжил Торгесту с Широкого Двора скамьевые доски[2]. Затем Эйрик
переселился на Бычий Остров и жил в Эйриковой Усадьбе. Он потребовал, чтобы
Торгест вернул ему доски, но ничего не добился. Тогда он отправился на Широкий
Двор и отобрал их силой. Торгест погнался за ним. Они сразились недалеко от
хутора в Скалах. Два сына Торгеста были убиты и еще несколько человек.
После этого и у Эйрика, и у Торгеста было все время по многу людей, готовых к
бою. Эйрика поддерживали Стюр, Эйольв со Свиного Острова, Торбьёрн, сын Вивиля,
и сыновья Торвальда с Лебединого Фьорда, а Торгеста поддерживали сыновья Торда
Ревуна, Торгейр из Долины Реки Хит, Аслак из Длинной Долины и его сын Иллуги.
На тинге Мыса Тора Эйрик и его люди были объявлены вне закона. Эйрик готовился
отплыть из Эйрикова Залива, а Эйольв укрыл его в Заливе Димуна, пока Торгест и
его люди обыскивали острова.
Эйрик сказал провожавшим, что намерен искать ту страну, которую видел Гуннбьёрн,
сын Ульва Вороны, когда его отнесло далеко на запад в море и он открыл
Гуннбьёрновы Островки. Он добавил, что вернется к своим друзьям, если найдет эту
страну. Торбьёрп, Эйольв и Стюр проводили Эйрика за острова, и они расстались
большими друзьями. Эйрик сказал, что сделает для них все, что сможет, если им
понадобится его помощь.
Эйрик вышел в море у Ледника Снежной Горы и подошел к земле у ледника, который
называется Белая Рубашка. Оттуда он поплыл на юг, чтобы разведать, можно ли там
селиться. Он провел первую зиму на Эйриковом Острове, это почти в середине
Восточного Поселения. На следующую весну он поплыл в Эйриков Фьорд и решил там
поселиться. В то лето он плавал в пустынный край на западе и многое назвал там.
Вторую зиму он провел на Эйриковых Островках у Заслон-Горы. На третью зиму он
поплыл на самый север к Снежной Горе и в Храфнов Фьорд. Он считал, что заплыл
внутрь страны дальше, чем заходит вершина Эйрикова Фьорда. Затем он вернулся
назад и провел третью зиму на Эйриковом Острове в устье Эйрикова Фьорда.
На следующее лето он поехал в Исландию и подошел к земле в Широком Фьорде. Зиму
он провел у Ингольва с Островного Лежбища. А весной он сразился с Торгестом и
потерпел поражение. После этого состоялось их примирение.
В то лето Эйрик поехал, чтобы поселиться в открытой им стране. Он назвал ее
Гренландией, ибо считал, что людям скорее захочется поехать в страну с хорошим
названием.
III
Торгейр, сын Вивиля, взял в жены Арнору, дочь Эйнара с Купального Склона. Он был
сын Сигмунда, сына Кетиля Чертополоха, который занял Чертополохов Фьорд.
Другую дочь Эйнара звали Халльвейг. На ней женился Торбьёрн, сын Вивиля, и взял
за ней землю в Пещерных Полях на Купальном Склоне. Торбьёрн переехал туда и
сделался большим человеком. Он владел годордом и жил на широкую ногу.
Дочь Торбьёрна звали Гудрид. Она была красива и замечательна во всем, что она
делала.
Жил человек по имени Орм. Он жил у Орлиной Скалы. Жену его звали Халльдис. Орм
был хорошим хозяином и большим другом Торбьёрна. Гудрид долго жила на воспитании
у Орма.
Жил человек по имени Торгейр. Он жил у Торгейровой Горы. Он был богатым
человеком, хотя и вольноотпущенником. Эйнаром знали его сына. Эйнар был красив и
хорошо воспитан, но большой щеголь. Он постоянно совершал прибыльные торговые
поездки между странами и проводил зиму то в Исландии, то в Норвегии.
Случилось, что однажды осенью, когда Эйнар был в Исландии, он совершал торговую
поездку вдоль побережья Снежной Горы. Вот приплывает он к Орлиной Скале. Орм
приглашает его к себе, и Эйнар принимает приглашение, потому что они были
друзьями. Товар его перенесли в какую-то клеть. Эйнар развязал тюки и показал
Орму и его домочадцам свой товар, и предложил ему взять все, что хочет. Орм
принял это предложение и сказал, что Эйнар славный купец и большой удачник.
Когда они смотрели товар, мимо дверей амбара прошла женщина. Эйнар спросил Орма:

— Кто эта красивая девушка, что прошла мимо дверей? Я ее здесь раньше не видел.
Орм ответил:
— Это Гудрид, моя воспитанница, дочь Торбьёрна с Купального Склона.
Эйнар сказал:
— Вот невеста хоть куда. Наверно, к ней уже кто-нибудь сватался?
Орм отвечает:
— Конечно, сватались, дружище. Но это дело не простое. Она, видно, очень
разборчива, да и отец ее тоже.
— Как бы там ни было, — сказал Эйнар, — вот девушка, к которой я намерен
посвататься, и я бы хотел, чтобы ты поговорил об этом с Торбьёрном, ее отцом, и
хорошенько постарался добиться его согласия. А я отплачу тебе самой верной
дружбой. Торбьёрн должен понять, что этот брак на руку нам обоим, потому что он
человек знатный и усадьба у него хорошая, но я слышал, что денег у него
становится все меньше, у меня же нет недостатка ни в земле, ни в деньгах, да и у
отца моего тоже, так что Торбьёрну было бы большим подспорьем, если бы этот брак
состоялся.
Орм отвечает:
— Конечно, я твой друг, но все же мне не хочется браться за это сватовство,
потому что Торбьёрн — человек гордый и очень честолюбивый.
Эйнар настаивает на сватовстве, и Орм согласился исполнить его просьбу. Затем
Эйнар вернулся на юг к себе домой.
Вскоре после этого Торбьёрн задал осенний пир, как было у него в обычае, потому
что он был очень щедрый человек. Приехал на пир Орм с Орлиной Скалы и многие
другие друзья Торбьёрна. Орм заговорил с Торбьёрном и сказал ему, что недавно у
него был Эйнар с Торгейровой Горы, малый, подающий большие надежды. Тут Орм
начал сватать Эйнара и сказал, что это был бы очень подходящий брак по многим
причинам.
— Он был бы очень на руку тебе, Торбьёрн, из-за Эйнаровых денег.
Торбьёрн отвечает:
— Не ожидал я от тебя, что ты предложишь мне отдать дочь за сына раба! Значит,
вы находите, что у меня становится мало денег! Не поедет она больше к тебе, раз
ты считаешь, что ей приличен такой низкий брак.
Затем Орм поехал домой, и все другие гости тоже. А Гудрид не поехала с Ормом и
осталась на эту зиму у отца.
А весной Торбьёрн снова созвал своих друзей на пир. Приехало много народу, и пир
был на славу. Во время пира Торбьёрн попросил внимания и сказал:
— Я прожил здесь долгую жизнь и пользовался расположением людей и их дружбой.
Можно сказать, что мы хорошо ладили. Но теперь стало у меня не хватать денег.
Никогда мой дом не считался бедным, и я лучше уеду отсюда, чем потеряю свое
достоинство, лучше покину страну, чем обесчещу свой род. Я хочу принять
предложение Эйрика Рыжего, моего друга, которое он сделал мне, когда мы
расставались в Широком Фьорде. Я хочу этим летом поехать в Гренландию, если это
мне удастся.
Люди были потрясены этим решением, ибо Торбьёрна всегда любили. Но все понимали,
что раз он так объявил, то бесполезно его удерживать.
Затем Торбьёрн одарил гостей подарками. Пир кончился, и все разъехались по
домам.
Торбьёрн продал свои земли и купил корабль, стоявший в устье Лавовой Бухты. С
ним решили поехать тридцать человек. Среди них был Орм с Орлиной Скалы и его
жена, и другие друзья Торбьёрна, которые не хотели с ним расставаться.
Они отплыли, и сначала погода им благоприятствовала, но когда они вышли в
открытое море, попутный ветер прекратился. Начались бури, и за все лето они
почти не продвинулись вперед. Они стали болеть, и половина из них умерли, среди
них Орм и его жена Халльдис. Морс становилось все более бурным, и они сильно
страдали от холода и всяких лишений. Наконец, в самом начале зимы, они приплыли
к Херьольвову Мысу в Гренландии.
На Херьольвовом Мысу жил человек по имели Торкель. Он был хороший хозяин и
достойный человек. Он принял Торбьёрна и его людей на всю зиму и был
гостеприимным хозяином. Торбьёрн и все его люди были очень довольны.
IV
Тогда в Гренландии были очень голодные времена. Те, кто ездил на промыслы,
вернулись с небогатой добычей, а некоторые совсем не вернулись.
В селении жила женщина по имени Торбьёрг. Она была прорицательница. Ее называли
Малой Вёльвой. У нее было девять сестер, но в живых оставалась тогда только она.

У Торбьёрг было в обычае ходить зимой по пирам. Ее постоянно приглашали к себе,
особенно те, кто хотел узнать, что им суждено или какой выдастся год. Так как
Торкель был там самым крупным хозяином, считали, что разведать, когда кончатся
подобные времена, должен он.
Торкель приглашает прорицательницу и оказывает ей хороший прием, как это бывало,
когда принимали таких женщин. Ей было приготовлено почетное сиденье, и на него
положена подушка, которая, как полагалось, была набита куриными перьями.
Когда она пришла вечером с человеком, высланным ей навстречу, она была так
одета: на пей был синий плащ, завязанный спереди ремешками и отороченный
самоцветными камушками до самого подола. На шее у нее были стеклянные бусы, а на
голове — черная смушковая шапка, подбитая белым кошачьим мехом. В руке она
держала посох с набалдашником, оправленным желтой медью и усаженным самоцветными
камушками. Пояс у нее был из трута, а на поясе висел большой кошель, в котором
она хранила зелья, нужные для ворожбы. Она была обута в мохнатые башмаки из
телячьей кожи, и на них были длинные и крепкие ремешки с большими пряжками из
желтой меди. На руках у нее были перчатки из кошачьего меха, белые и мохнатые
изнутри.
Когда она вошла в дом, все почли своим долгом уважительно ее приветствовать, а
она принимала приветствия от каждого в зависимости от того, насколько он был ей
приятен. Торкель взял ворожею за руку и привел ее к сиденью, которое было ей
приготовлено. Затем он попросил ее окинуть взглядом его стада, домочадцев и дом.
Но она ни о чем ничего не сказала.
Вечером поставили столы, и вот что было подано ворожее: каша на козьем молоке и
кушанье из сердец всех животных, которые там были. У ней была ложка из желтой
меди и нож с рукоятью из моржовой кости, стянутой двумя медными кольцами. Острие
его было обломано.
Когда столы были убраны, Торкель подошел к Торбьёрг и спросил, как ей понравился
его дом и обхождение людей и скоро ли он получит ответ на то, что спрашивал и
что всем хочется узнать. Она сказала, что ответит только на следующее утро,
после того как проспит там ночь.
На исходе следующего дня ей было приготовлено все, что нужно для ворожбы. Она
попросила, чтобы ей помогли женщины, которые знают песню, необходимую для
ворожбы и называемую вардлок[3]. Но таких женщин не нашлось. Стали искать в
селении, не знает ли кто этой песни. Тогда Гудрид сказала:
— Я не колдунья и не ворожея, но когда я была в Исландии, Халльдис, моя приемная
мать, научила меня песне, которую она называла вардлок.
Торбьёрг отвечала:
— Тогда твое знание кстати.
Гудрид говорит:
— Это такая песня и такой обряд, в которых мне не пристало принимать участие.
Ведь я христианка.
Торбьёрг отвечает:
— Возможно, что ты оказала бы помощь людям, и ты не стала бы от этого хуже. Но
это дело Торкеля позаботиться о том, что мне нужно.
Торкель стал уговаривать Гудрид, и она сказала, что сделает, как он хочет.
Женщины стали кольцом вокруг помоста, на котором сидела Торбьёрг, и Гудрид спела
песню так хорошо и красиво, что никто раньше не слышал, чтобы ее пели настолько
красивым голосом. Прорицательница поблагодарила ее за песню.
— Многие духи явились теперь, — сказала она, — любо им было слушать песню, а
раньше они хотели скрыться от нас и не оказывали нам послушания. Мне теперь ясно
многое из того, что раньше было скрыто и от меня, и от других. Я могу теперь
сказать, что голод скоро кончится и лучшие времена настанут весной. Болезнь,
которая долго свирепствовала здесь, прекратится скорее, чем можно было ожидать.
А тебя, Гудрид, я сразу же отблагодарю за твою помощь, ибо я теперь ясно вижу
твою судьбу. Ты вступишь здесь, в Гренландии, в самый почетный брак, но он не
будет долог, ибо все пути твои ведут в Исландию, и там от тебя произойдет
большой и славный род, и над твоим потомством просияет яркий свет. Будь же
здорова и счастлива, дочь моя!
Затем люди стали подходить к ворожее, и каждый спрашивал о том, что всего больше
хотел бы узнать. Она отвечала охотно, и мало что не сбылось из того, что она
предсказала.
После этого за ней пришли с соседнего хутора, и она пошла туда. Тогда послали за
Торбьёрном, потому что он не захотел оставаться в доме, пока там предавались
такому суеверию.
Вскоре, лишь только началась весна, погода улучшилась, точно как предсказала
Торбьёрг. Торбьёрн снарядил свой корабль и поплыл к Крутому Склону, где Эйрик
принял его с распростертыми объятиями и похвалил за то, что он приехал. Торбьёрн
остался у него на зиму со своими людьми. Весной Эйрик дал Торбьёрну землю на
Бревенном Мысу. Там была построена хорошая усадьба, и с тех пор Торбьёри там и
жил.
V
У Эйрика была жена по имени Тьодхильд, и от нее два сына. Одного звали Торстейн,
другого — Лейв. Оба были многообещающими юношами. Торстейн оставался дома со
своим отцом, и не было тогда в Гренландии никого, кто бы подавал большие
надежды. Лейв же уехал в Норвегию, где он оставался у конунга Олава, сына
Трюггви.
Когда Лейв плыл летом из Гренландии, его корабль отнесло к Гебридским островам.
Он и его люди оставались там большую часть лета, ожидая попутного ветра.
Лейву полюбилась там женщина по имени Торгунна. Она была знатного рода и, как
понял Лейв, сведуща в колдовстве. Когда Лейв собрался уезжать, она стала
проситься с ним. Лейв спросил, есть ли на то воля ее родичей. Она сказала, что
ей до этого нет дела. Лейв сказал, что он не может пойти на увоз такой знатной
женщины из чужой страны.
— Ведь нас так мало.
— Неизвестно, будет ли так для тебя лучше, — сказала Торгунна.
— Все же я не пойду на это, — сказал Лейв.
— Тогда я объявляю тебе, — сказала Торгунна, — что я беременна и что ты отец
ребенка, и я чувствую, что рожу мальчика, когда придет время. И хотя ты не
хочешь его знать, я воспитаю мальчика и пришлю тебе в Гренландию, как только он
сможет поехать с другими. Я чувствую, что ты будешь мало рад сыну от меня, как
это видно из нашего расставанья. Все же я намерена приехать в Гренландию рано
или поздно.
Лейв подарил ей дорогой перстень, гренландский плащ и пояс с пластинками из
моржовой кости.
Мальчик — он был назван Торгильсом — приехал в Гренландию, и Лейв признал его
своим сыном. Некоторые говорят, что этот Торгильс приезжал в Исландию летом
перед чудесами на Хуторе Фрода[4]. Торгильс жил потом в Гренландии, и всю его
жизнь было в нем что-то зловещее.
Лейв и его люди отплыли с Гебридских островов и осенью достигли Норвегии. Он
пошел к конунгу Олаву, сыну Трюггви, и тот принял его с большим почетом и нашел
очень достойным человеком.
Однажды конунг завел беседу с Лейвом и спросил:
— Не собираешься ли ты этим летом в Гренландию?
Лейв отвечает:
— Соберусь, если будет на то ваша воля.
Конунг отвечает:
— Думаю, что это было бы хорошо. Я дам тебе поручение: проповедовать
христианство в Гренландии.
Лейв сказал, что подчиняется воле конунга, но думает, что нелегко будет
выполнить такое поручение в Гренландии. Конунг отвечает, что не видит никого
более подходящего для этого поручения, чем Лейв.
— С тобой будет твоя удача, — сказал конунг.
— Только в том случае, — сказал Лейв, — если со мной будет и ваша.
Лейв вышел в море, как только снарядился. Долго его носило по волнам и, наконец,
пригнало к странам, о существовании которых он и не подозревал. Там были поля
самосеянной пшеницы[5] и виноградная лоза. Там были деревья, которые называются
мёсур. Они взяли с собой образчики всего этого. Некоторые из деревьев были так
велики, что сгодились на постройку дома.
Лейв нашел несколько человек на обломках корабля, взял их всех к себе домой и
приютил на зиму. Он проявил большое великодушие и доброту тем, что ввел в стране
христианство и спас этих людей. Его прозвали Лейв Удачливый.
Лейв высадился в Эйриковом Фьорде и поехал домой на Крутой Склон, где его хорошо
приняли. Он сразу же стал проповедовать в стране христианство и всеобщую веру,
объявил людям наказ конунга Олава, сына Трюггви, и рассказал о великолепии и
славе этой веры.
Эйрик не хотел оставлять старой веры. Но Тьодхильд сразу же приняла новую веру и
велела вдали от домов построить церковь. Она называлась Тьодхильдина церковь. В
ней совершали свои молитвы Тьодхильд и те, что приняли христианство, а таких
было много. Тьодхильд не захотела больше жить с Эйриком, после того как приняла
христианство, и ему это очень не нравилось.
Много пошло разговоров о том, что хорошо бы отправиться на поиски страны,
которую открыл Лейв. Вожаком был Торстейн, сын Эйрика, человек достойный,
сведущий и всеми любимый. Просили поехать и Эйрика, потому что люди очень верили
в его удачливость и прозорливость. Он сперва не хотел, но, когда его друзья
стали настаивать, согласился.
Был снаряжен корабль, на котором Торбьёрн приехал из Исландии. Всего их было
двадцать человек. Они взяли главным образом оружие и съестные припасы, скота они
взяли немного.
В то утро, когда Эйрик выехал из дому, он взял с собой ларец с золотом и
серебром. Он зарыл ларец и поехал дальше. Но, проехав немного, он упал с лошади
и сломал несколько ребер, и повредил плечо. Он воскликнул:
— Ай-яй-яй!
После этого случая он велел жене забрать зарытое им сокровище и сказал, что это
ему наказание за то, что он его зарыл[6].
Затем они отплыли из Эйрикова Фьорда веселые и с надеждами на успех. Но их долго
носило в море, и они так и не попали туда, куда хотели. Они прошли в виду
Исландии и видели птиц с берегов Ирландии. Корабль их носило туда и сюда по
морю, и осенью, изнуренные и сильно измученные, они вернулись в Эйриков Фьорд.
Тут Эйрик сказал:
— Веселей были вы летом, когда уплывали из фьорда. Но и то благо, что вы
вернулись.
Торстейн отвечал:
— Благородным делом будет помочь всем этим людям, которые остались бездомными, и
приютить их на зиму.
Эйрик отвечает:
— Верна поговорка, что не знаешь, пока не получишь ответа. Так вышло и тут.
Будет сделано, что ты посоветуешь.
И вот все, у кого не было другого пристанища, поехали к Эйрику и его сыну.
VI
Теперь следует рассказать, что Торстейн, сын Эйрика, посватался к Гудрид, дочери
Торбьёрна. И Гудрид, и ее отец хорошо приняли сватовство. Обо всем договорились,
и Торстейн женился на Гудрид. Свадьбу сыграли на Крутом Склоне. Пир был на
славу, и гостей было очень много.
У Торстейна был хутор у Пикшевого Фьорда в Западном Поселении. Половина хутора
принадлежала человеку, которого тоже звали Торстейн. Жену его звали Сигрид.
Осенью Торстейн, сын Эйрика, поехал на Пикшевый Фьорд со своей женой Гудрид. Их
там хорошо приняли, и они остались там на зиму.
В начале зимы люди на хуторе стали болеть. Был там надсмотрщик по имени Гарди.
Его очень не любили. Он первым заболел и умер. Вскоре люди один за другим стали
заболевать и умирали. Заболел и Торстейн, сын Эйрика, а также Сигрид, жена
другого Торстейна.
Однажды вечером Сигрид захотела выйти в отхожее место, которое было против
входных дверей. Гудрид пошла с ней. Когда они вышли из дверей, Сигрид
вскрикнула:
— 0!
Гудрид сказала:
— Мы неосторожно поступили. Тебе не следовало выходить на холод. Вернемся скорей
назад!
Сигрид отвечала:
— Нет, я теперь не вернусь. Здесь перед дверьми толпа мертвецов. Я узнаю среди
них Торстейна, твоего мужа, и саму себя. Как ужасно видеть это!
Но все исчезло, и она сказала:
— Я их больше не вижу.
Исчез и надсмотрщик, который, как ей казалось, собирался бить кнутом остальных
мертвецов. Женщины вернулись в дом.
Сигрид умерла еще до света, и покойнице приготовили гроб.
В этот самый день люди собрались рыбачить, и другой Торстейн проводил их до
пристани. В сумерки он отправился посмотреть на их улов, но Торстейн, сын
Эйрика, послал за ним, прося его поскорей вернуться, и сообщил, что дома
творится недоброе: Сигрид норовит встать из гроба и влезть к нему в постель.
Когда другой Торстейн вернулся, она была уже на краю постели. Он схватил ее и
всадил секиру ей в грудь.
Торстейн, сын Эйрика, умер к вечеру. Другой Торстейн предложил Гудрид лечь
поспать и сказал, что будет бодрствовать над покойниками ночью. Она легла и
сразу уснула.
В самом начале ночи Торстейн, сын Эйрика, поднялся и сказал, чтобы позвали
Гудрид, потому что ему надо поговорить с ней:
— Богу угодно, чтобы мне был дарован этот час для искупления моей жизни.
Другой Торстейн пошел к Гудрид и разбудил ее. Он сказал, чтобы она
перекрестилась и просила Божьей помощи:
— Торстейн, сын Эйрика, сказал мне, что хочет поговорить с тобой. Решай сама,
как тебе поступить. Я не могу ни на чем настаивать.
Она отвечает:
— Возможно, что благодаря этому чуду произойдет то, о чем будут долго помнить.
Но я надеюсь, что Бог меня защитит. С Божьей милостью я пойду на то, чтобы
поговорить с ним, ведь мне все равно не избежать беды, если она мне
предназначена. Всего меньше я бы хотела, чтобы он приходил с того света, и я
боюсь, что это случится, если я не поговорю с ним.
И вот Гудрид пошла к своему мужу. Ей показалось, что у него текут слезы. Он
прошептал ей на ухо несколько слов так, чтобы она одна слышала, и затем сказал,
что блаженны те, кто тверд в вере, ибо с ней приходит милость и помощь, но,
добавил он, многие плохо блюдут ее:
— Плохо, что здесь, в Гренландии, с тех пор, как пришла христианская вера,
хоронят людей в неосвященной земле и почти без отпевания. Я хочу, чтобы меня
отнесли в церковь, а также других людей, которые здесь умерли. А Гарди пусть
поскорее сожгут на костре, ибо он причина всего того, что происходило здесь с
покойниками этой зимой.
Он упомянул также о ее будущем и предсказал ей великую судьбу. Но он сказал,
чтобы она остерегалась брака с гренландцем. Он также велел ей отдать их деньги
церкви или раздать бедным. Тут он скончался во второй раз.
В Гренландии, с тех пор как туда пришло христианство, существовал обычай
хоронить людей в неосвященной земле в усадьбе, где они умерли. В землю над
грудью покойника вбивали столб, а потом, когда приезжал священник, столб
вытаскивали из земли, в дыру от столба вливали святую воду и совершали
отпевание, хотя бы это и было спустя много времени.
Тела были отвезены в церковь Эйрикова Фьорда, и священники совершили над ними
отпевание.
Спустя некоторое время умер Торбьёрн, и Гудрид унаследовала все его добро. Эйрик
принял ее к себе и взял на себя заботу о ней.
VII
Жил человек, которого звали Торфинн Карлсефни. Он был сын Торда Лошадиная
Голова, который жил на Рябиновом Мысу па севере в Полуостровном Фьорде на
хуторе, который теперь называется Усадьба. Карлсефни был человек родовитый и
очень богатый. Его мать звали Торунн.
Карлсефни ездил в торговые поездки и слыл хорошим купцом. Одним летом он
снарядил корабль и собрался в Гренландию. К нему присоединился Снорри, сын
Торбьёрна с Лебединого Фьорда. С ними было сорок человек.
Бьярни, сын Гримольва с Широкого Фьорда, и Торхалль, сын Гамли с Восточных
Фьордов, снарядили корабль для поездки в Гренландию тем же летом. У них на
корабле было тоже сорок человек.
Когда все было готово, оба корабля вышли в море. Ничего не говорится о том, как
долго они были в море. Известно только, что осенью оба корабля пришли в Эйриков
Фьорд.
Эйрик поехал к кораблям, и некоторые другие поселенцы тоже, и завязалась
оживленная торговля. Купцы предложили Гудрид взять из их товаров все, что ей
хочется, а Эйрик не уступил им в щедрости, пригласив людей с обоих кораблей к
себе домой, на Крутой Склон, на зимовку. Купцы приняли приглашение и поехали с
Эйриком. Их товары были перевезены на Крутой Склон, где было вдоволь больших и
хороших клетей.
Купцы были очень довольны зимовкой у Эйрика. Но когда подошел праздник середины
зимы, Эйрик стал невеселым. Однажды Карлсефни повел беседу с Эйриком и сказал:
— Что с тобой, Эйрик? Мне кажется, ты стал молчаливее, чем обычно. Ты так щедро
угощаешь нас, что наш долг отблагодарить тебя, как мы только сможем. Скажи же,
что причина твоей печали?
Эйрик отвечает:
— Вы принимали мое гостеприимство, как подобает хорошим людям. Мне и в голову не
приходит думать, что вы плохо поступили. Но вот в чем дело: меня беспокоит, как
бы вы потом не говорили, что никогда не проводили праздника середины зимы хуже,
чем у меня.
— Об этом не может быть и речи, — говорит Карлсефни.
— У нас на кораблях есть и солод, и мука, и зерно. Ты можешь взять, сколько тебе
нужно, и устроить такой пир, какого требует твоя щедрость.
Эйрик принял предложение, и на праздник середины зимы был устроен пир. Он был
такой роскошный, что, как говорили люди, они едва ли видели большее великолепие.