Прядь о Торварде Вороньем Клюве

I

Жил человек по имени Торвард Вороний Клюв. Он был родом из Западных Фьордов. Это был человек богатый и уважаемый. Он ездил из страны в страну, и куда бы он ни приехал, к нему везде хорошо относились. Однажды летом он приводит свой корабль на север в Нидарос. Харальд конунг был тогда в городе, а с ним Эйстейн Тетерев, его шурин, сын Торберга, сына Арни. Он был храбрейшим из людей, и конунг очень его ценил. Торвард покинул корабль и снял в городе склад для своих товаров. Потом он пошел повидаться с Харальдом конунгом.

Он приходит к пиршественной палате, а конунг как раз в это время вышел, и когда он возвращается, Торвард говорит:

— Привет вам, государь! У меня тут внизу, на корабле, парус, который я хотел бы вам преподнести.

Конунг нахмурился и сказал:

— Однажды я уже получил парус от вас, исландцев, — говорит он, — однако этот парус сослужил мне дурную службу: порвался в плавании. Я не принимаю твоего подарка.

Эйстейн сказал;

— Пойдите, государь, — говорит он, — и взгляните, может статься, он вам понравится. Не исключено, что вы принимали куда менее достойные подарки, а ведь этот парус предназначался специально для вас.

Конунг говорит:

— Я сам знаю, что мне делать.

Он возвращается в пиршественную палату, так и не дав себя уговорить.

Тогда Торвард просит Эйстейна принять парус.

— Пойдем со мной, — говорит он.

Эйстейн так и делает и кажется ему, что он никогда прежде не видал более драгоценного паруса, чем этот. Он благодарит за подарок и говорит, чтобы тот приехал к нему зимой погостить в его усадьбу на острове Гицки в Северном Мёре.

В ту зиму больше ничего не произошло.

II

Весной Торвард снаряжает свой корабль и отправляется на юг вдоль берега и около Сольскеля намеревается выйти в открытое море. Однажды они видят, как мимо них проносится корабль и на нем большая команда. А высоко на носу стоит красивый и статный муж в красном платье. Он спрашивает, там ли Торвард. Тот отвечает и приветствует Эйстейна.

Эйстейн сказал:

— Ты так и не собрался ко мне в гости. Поднимайся на наш корабль и можешь захватить с собой сколько хочешь народу, потому что вам все равно нет попутного ветра.

Он так и делает, берет несколько человек и отправляется с ними на корабль Эйстейна. Они гребут к острову Гицки, и там Торварда и его людей ждет хороший прием и угощение. Постройки там были просторные и добротные.

Когда прошли вечер и ночь и наступило утро, Торвард просыпается и видит, что Эйстейн уже на ногах. Он говорит:

— Не похоже, чтобы сегодня подул попутный ветер. Оставайтесь у нас, и я сам буду наблюдать за погодой. Все равно вам придется сидеть и ждать попутного ветра.

А днем, когда они пировали и были в самом хорошем настроении, Эйстейн сказал:

— За то, что ты оставил свой корабль со всем снаряжением и поехал со мной, прими от меня этот наряд.

Наряд этот был сплошь украшен тесьмой и скроен из новехонькой алой материи. Торвард поблагодарил его за подарок.

Эйстейн сказал:

— Однако это не должно считаться возмещением за парус.

Они сидят весь день и пируют и у них нет недостатка в браге. На третий день утром Эйстейн говорит Торварду:

— Сегодня вам тоже не стоит сниматься с места, потому что все равно нет попутного ветра.

Торвард отвечает:

— Тебе решать.

Их опять ждет вдоволь питья и угощения, а потом Эйстейн велит принести плащ. Он был из красной ткани, а с изнанки подбит серым мехом превосходной выделки.

Эйстейн сказал:

— Прими от меня этот плащ. Он послужит достойным возмещением за парус, потому что он настолько же лучше других плащей, насколько твой парус лучше любого другого паруса.

Торвард благодарит его за подарок. Проходит ночь, а когда Торвард просыпается рано утром, Эйстейн уже тут как тут и говорит:

— Я не стану вас больше задерживать, потому что подул попутный ветер.

Они поели и выпили перед тем, как отправиться в дорогу. Эйстейн сказал:

— Случилось так, что тебе не удалось подарить этот парус конунгу, однако я догадываюсь, что прими он его, он бы отдарил тебя так же, как и я. И все же ты не получил настоящего вознаграждения, потому что его дал тебе не конунг, но с этим я ничего не могу поделать, ведь по происхождению я гораздо ниже конунга. А за эту разницу в его и моем происхождении прими это золотое запястье.

И снимает его с руки. Торвард благодарит его за запястье и отправляется на свой корабль. Дует попутный ветер, и он приплывает в Исландию и становится там большим человеком.

III

Тем же летом, когда Харальд конунг и Эйстейн плыли каждый на своем корабле вдоль берега, случилось так, что Эйстейн обогнал конунга и оказался впереди.

Конунг сказал:

— Откуда у тебя такой превосходный парус? Эйстейн отвечает:

— Это тот парус, от которого вы отказались, государь.

Конунг сказал:

— Никогда не видал лучшего паруса. Я отказался от хорошего подарка.

Эйстейн сказал:

— Хочешь получить этот парус в обмен на поцелуй? Конунг улыбнулся и сказал:

— Почему бы и нет? — и подошел к мачте. Эйстейн сказал:

— Не делай из себя посмешище. Бери этот парус, если хочешь, и впредь знай, от чего отказываешься.

Конунг поблагодарил его и приказал перенести парус на свой корабль, однако он не годился для состязаний в плавании, потому что конунгов корабль был очень велик. Но все равно все считали этот парус большим сокровищем.

Прядь о Бранде Щедром

Рассказывается, что в одно лето приехал в Норвегию из Исландии Бранд сын Вермунда из Озерного фьорда. Его называли Брандом Щедрым, и это прозвище подходило к нему как нельзя лучше. Бранд привел свой корабль в Нидарос.

Тьодольв скальд²⁵ был другом Бранда и много рассказывал Харальду конунгу о том, какой тот достойный и великодушный человек. К тому же, говорил Тьодольв, едва ли сыщется в Исландии кто другой, кому бы больше пристало быть конунгом, таковы его благородство и обходительность. А еще Тьодольв немало рассказывал о щедрости Бранда.

Тогда конунг сказал:

— Теперь недолго проверить, так ли он щедр, как ты говоришь: пойди к нему и попроси, чтобы он отдал мне свой плащ.

Тьодольв идет и приходит в один дом. Бранд был тогда в кладовой. Он стоял на полу и мерил полотно. На нем была алая рубаха, поверх которой был наброшен красный плащ, а на голове — повязка. Он отмерял полотно, а подмышкой держал золоченную секиру.

Тьодольв сказал:

— Конунг желает получить этот плащ.

Бранд продолжал делать свое дело и ничего не сказал в ответ, но сбросил плащ с плеч. Тьодольв поднимает его и отправляется к конунгу. Конунг спросил, как было дело. Тот ответил, что Бранд не вымолвил ни слова, а еще рассказал, чем он был занят и как был одет.

Конунг сказал:

— Видно, это человек гордый и незаурядный, раз он не счел нужным ничего ответить. Пойди к нему опять и скажи, что я хочу получить его золоченную секиру.

Тьодольв сказал:

— Не по душе мне это, государь. Не знаю я, как он примет то, что я хочу вынуть оружие из его рук. Конунг сказал:

— Ты сам завел этот разговор и на все лады расхваливал его щедрость, вот теперь и отправляйся к нему. По мне, не будет он щедрым, коли не отдаст мне эту секиру.

Тьодольв идет к Бранду и говорит, что конунг хочет получить секиру. Тот протянул секиру и ничего не сказал. Тьодольв принес секиру конунгу и рассказал, как было дело.

Конунг сказал;

— Сдается мне, что этот человек способен на еще большую щедрость и нам нынче достанется немало ценных вещей. Пойди к нему опять и скажи, что я хочу получить ту рубаху, что на нем сейчас.

Тьодольв сказал:

— Не годится мне, государь, идти к нему опять с таким поручением. Как бы он не подумал, что я над ним насмехаюсь.

Конунг сказал:

— Разумеется, пойди к нему.

Тот опять идет и приходит в верхнее помещение того дома, где находился Бранд. Там он говорит Бранду, что конунг желает получить его рубаху. Бранд прерывает работу и молча снимает с себя рубаху. Он отрывает один рукав и отбрасывает рубаху прочь, а рукав оставляет себе. Тьодольв берет, что ему нужно, отправляется к конунгу и показывает ему рубаху.

Конунг внимательно осмотрел ее и сказал:

— Человек этот и умен, и великодушен. Ясно мне, зачем он отпорол рукав: он, верно, думает, что у меня только одна рука, раз я все время беру, но ничего не даю взамен. Сходи, приведи его.

Тот так и поступил. Бранд явился к конунгу, и конунг принял его с почетом и наградил богатыми дарами. А все это делалось, чтобы испытать его.

Прядь о Хрейдаре

Жил человек по имени Торд. Он был сыном Торгрима, сына Хрейдара, которого убил Глум²⁶. Торд был небольшого роста и хорош собой. У него был брат по имени Хрейдар. Был он безобразен и умом не вышел, так что приходилось за ним присматривать. Быстрый и сильный то был человек, и нравом покладистый. Он все время жил дома, а Торд ездил по торговым делам, был дружинником конунга Магнуса²⁷ и уважаемым человеком.

Однажды, когда Торд снаряжал свой корабль в Островном фьорде, туда пришел Хрейдар, его брат. Торд, увидев его, спросил, зачем он пришел. Хрейдар говорит:

— Да уж не без дела.

— Что же ты хочешь? — спрашивает Торд.

— Я хочу уехать, — говорит Хрейдар.

Торд сказал:

— Ни к чему тебе уезжать. Лучше я предложу тебе вот что; ты возьмешь себе все отцовское наследство, а это в два раза больше того, что я вложил в торговлю.

Хрейдар отвечает:

— Немного у меня ума, — говорит он, — если я возьму неравную часть и за это лишусь твоей защиты и поддержки, так что любой сможет вытянуть у меня деньги, в делах-то я ничего не смыслю. И тебе же будет не лучше, если придется вмешаться, когда я примусь нападать на тех, кто зарится на мое имущество, или учиню еще что-нибудь против них, а потом меня побьют за это, а то и ранят. И кроме того, похоже, что тебе нелегко будет меня удержать, раз я решил уехать.

— Может и так, — говорит Торд, — но не говори никому о своей поездке.

Тот пообещал. А после того, как они расстались, Хрейдар стал говорить всем и каждому, что он собирается уехать вместе со своим братом, и все стали осуждать Торда за то, что он берет с собой дурака.

И вот они снаряжают корабль, выходят в море и благополучно приплывают в Бьёргюн. Торд сразу же спрашивает, где конунг, и ему говорят, что конунг Магнус в городе, и только что прибыл, и не велел беспокоить его в тот день, потому что нуждается в отдыхе. Тут все стали разглядывать Хрейдара, потому что он выделялся среди других людей тем, что был высок и безобразен и заводил разговор со всяким встречным.

Рано утром, прежде чем люди проснулись, Хрейдар поднимается и кричит:

— Проснись, брат! Немного ведает спящий. У меня есть новости. Я слышал только что странный шум.

— На что он был похож? — спрашивает Торд.

— На звериный рев, — говорит Хрейдар, — и очень громкий, но я не знаю, что это был за шум.

— Не придавай этому большого значения, — говорит Торд, — должно быть, то был звук рога.

— А что он значит? — спрашивает Хрейдар. Торд отвечает:

— Может трубят на сходку, а может, корабль спускают.

— А что значит «сходка»? — спрашивает Хрейдар.

— Там решают все спорные дела, — говорит Торд, — и обсуждают то, что конунг считает нужным обнародовать.

— А конунг сейчас может быть на сходке? — спрашивает Хрейдар.

— Конечно, — отвечает Торд.

— Тогда я оправлюсь туда, — говорит Хрейдар, — потому что первым делом хочу я придти в такое место, где можно увидеть как можно больше людей сразу.

— Нет у нас с тобой согласия, — говорит Торд. — Мое мнение, что лучше тебе держаться подальше от таких мест. Я идти туда не собираюсь.

— Не то ты говоришь, — отвечает Хрейдар, — мы оба должны пойти. Хоть тебе и кажется, что мне не стоит идти одному, но тебе не удастся отговорить меня от этого.

Хрейдар убегает, а Торд видит теперь, что придется идти, и отправляется вслед за Хрейдаром, а тот прибавляет шагу, и между ними большое расстояние. Когда Хрейдар увидел, что Торд идет медленно, он сказал:

— Что и говорить, плохо быть небольшого роста, когда не можешь взять силой. При этом, правда, можно быть быстроногим, сдается мне, однако, что к тебе это не относится. И ты не стал бы хуже, если бы ты был менее красив, но зато ходил как все люди.

Торд ответил:

— Не думаю, чтобы моя слабость доставляла мне больше неприятностей, чем тебе твоя сила.

— Так давай сожмем друг другу руки, чтобы испытать их силу, брат, — говорит Хрейдар.

Они так и делают и идут еще некоторое время. И вот у Торда онемела рука, и он ее вырывает: нелепым кажется ему держаться за руки с Хрейдаром. Тогда Хрейдар прибавляет шагу, останавливается на пригорке и осматривается. Он видит место, где собралось множество народу. Торд подходит и говорит:

— Будем держаться вместе, брат.

Хрейдар так и делает.

И когда они прибыли на тинг, многие узнали Торда, хорошо его встретили и доложили о нем конунгу. Торд тотчас же предстал перед конунгом и приветствовал его, и конунг милостиво ответил на его приветствие. Когда братья пришли на тинг, они сразу же расстались, и Хрейдара стали таскать за одежду и толкать. Он много болтал и смеялся, и всем казалось куда как забавно задирать его, так что он насилу мог пробиться среди обступивших его людей.

Конунг стал расспрашивать Торда о новостях и потом спросил его, не приехал ли с ним кто-нибудь, кого он хотел бы представить ему.

— Со мной в плавании был мой брат, — говорит Торд.

— Это, должно быть, хороший человек, — говорит конунг, — если он похож на тебя. Торд говорит:

— Не похож он на меня.

Конунг сказал:

— Однако он все же может быть хорошим человеком. А в чем вы больше всего несхожи?

Торд сказал:

— Высок он ростом, безобразен он и совсем неказист. Сильный и незлобивый это человек.

Конунг сказал:

— Наверно у него все-таки немало достоинств.

Торд говорит:

— Не славился он умом, когда был молод.

— Меня больше интересует, — говорит конунг, — как сейчас обстоят дела. За собой-то он следить может?

— Не во всем, — говорит Торд. Конунг сказал:

— Зачем же ты взял его из дому?

— Государь, — говорит Торд, — мы владеем всем поровну, но ему нет никакого проку от имущества, торговыми делами он не занимается, он просил только одного — поехать со мной за море, и мне показалось несправедливым отказать ему в этом, раз уж он дает мне всем распоряжаться. И мне подумалось, что встреча с вами принесла бы ему удачу²⁸.

— Я хотел бы его видеть, — говорит конунг.

— Так и будет, — говорит Торд, — но теперь он куда-то запропастился.

Тогда конунг посылает за ним. И когда Хрейдар слышит, что конунг хочет его видеть, то он идет, задрав нос и не разбирая дороги, ведь ему было непривычно, что конунг ищет с ним встречи. Одет он был так: на нем были штаны до щиколоток²⁹ и серый плащ. И когда он предстает перед конунгом, то падает на колени и приветствует его. Конунг отвечает ему, смеясь:

— Если у тебя ко мне есть дело, то говори прямо, чего ты хочешь. Ведь и у других есть нужда поговорить со мной.

Хрейдар говорит:

— Мое дело, думаю я, очень важное. Я хотел на тебя посмотреть, конунг.

— Ну и как, доволен ты, — говорит конунг, — тем, что меня видишь?

— Конечно, — говорит Хрейдар, — но не уверен я в том, что рассмотрел тебя как следует.

— Так как же нам быть? — говорит конунг. — Может, ты хочешь, чтоб я встал?

Хрейдар отвечает:

— Пожалуй, — говорит он. Поднявшись, конунг сказал:

— Ну, теперь я думаю, ты меня можешь хорошо рассмотреть.

— Не совсем хорошо, — говорит Хрейдар, — но почти.

— Может быть ты хочешь, — говорит конунг, — чтобы я снял плащ?

— Конечно, я этого хочу, — говорит Хрейдар. Конунг сказал:

— Мы должны прежде это дело обсудить. Вы, исландцы, большие выдумщики, и мне не хотелось бы допустить, чтобы ты это обратил в насмешку, хочу я этого избежать.

Хрейдар говорит:

— Никто не смеет, конунг, дурачить тебя или лгать тебе.

Тогда конунг снимает с себя плащ и говорит:

— Теперь смотри на меня так внимательно, как тебе хочется.

— Ладно, — говорит Хрейдар.

Он обходит конунга кругом, бормоча себе при этом под нос:

— Прекрасно, прекрасно.

Конунг сказал:

— Теперь ты меня рассмотрел, как тебе хотелось?

— Конечно, — говорит он. Конунг спросил:

— Ну и понравился я тебе?

Хрейдар отвечает:

— Не преувеличил Торд, брат мой, когда говорил о тебе хорошее.

Конунг сказал:

— Сумел ли ты найти какой-нибудь изъян, которого другие не замечали?

— Не думал я искать, — говорит он, — да и не смог бы, потому что каждый предпочел бы быть таким как ты, когда б от него это зависело.

— Ты преувеличиваешь, — говорит конунг. Хрейдар отвечает:

— Тогда следовало бы бояться лести, — говорит он, — когда б ты не был на самом деле таким, каким я тебя нашел, о чем я и сказал только что.

Конунг сказал:

— Все же найди какой-нибудь изъян, пусть хоть самый маленький.

— Вот разве что, — говорит он, — один глаз у тебя немного выше другого.

— До тебя это заметил только один человек, — говорит конунг, — и это был Харальд конунг, мой родич³⁰. А теперь давай сквитаемся, — говорит конунг. — Встань-ка теперь ты и сними свой плащ, а я на тебя посмотрю.

Хрейдар сбрасывает плащ, а ручищи у него грязные — человек он был большерукий и безобразный, — вымыты кое-как. Конунг смотрит на него пристально.

Тут Хрейдар сказал:

— Государь, — говорит он, — как ты меня находишь?

Конунг говорит:

— Думается мне, что не родился еще человек безобразнее тебя.

— Так говорят, — отвечает Хрейдар. — Ну, а нет ли, на твой взгляд, во мне чего-нибудь хорошего? Конунг сказал:

— Говорил мне Торд, брат твой, что ты человек добродушный.

— Так оно и есть, — сказал Хрейдар, — да сдается мне, что это плохо.

— Но однажды ты разгневаешься, — сказал конунг.

— Тебе видней, государь, — говорит Хрейдар. — А долго ли еще ждать?

— Точно не знаю, — говорит конунг. — Скорее всего, случится это нынешней зимой.

Хрейдар сказал:

— Спасибо на добром слове.

Конунг сказал:

— К чему у тебя есть умение?

Хрейдар говорит:

— Никогда я ничего не пробовал, а потому и не знаю.

— Возможно, что ты на что-то способен, — говорит конунг.

— Спасибо на добром слове, — сказал Хрейдар. — так и должно быть, раз ты так сказал. Мне, видно, потребуется место для зимовки.

Конунг сказал:

— За этим дело не станет. Но я считаю, что лучше было бы тебе остановиться там, где поменьше народу.

Хрейдар ответил:

— Ну что ж, — говорит он, — но только нигде не будет так мало народу, чтобы не всплыло все, что я скажу — и скажу-то в шутку, — а я человек несдержанный на язык и много чего могу наговорить. Вот и может случиться так, что мои слова разнесут повсюду, и надо мной станут насмехаться и придадут слишком большое значение тому, что я сказал в шутку или просто сболтнул. И поэтому кажется мне более разумным держаться тех, кто обо мне заботится, как Торд, мой брат, хотя бы там было и множество народу, чем жить там, где людей немного, но никому ни до чего нет дела.

Конунг сказал:

— Поступай как знаешь, отправляйтесь оба к моим дружинникам, если вам это больше нравится.

Как только Хрейдар услышал эти слова конунга, он убегает и рассказывает всякому, кому не лень его слушать, что конунг принял его очень хорошо, а своему брату Торду говорит, что конунг разрешил ему жить с его дружинниками.

Торд сказал:

— Тогда тебе нужно одеться и вооружиться достойно и как подобает тому, у кого ни в чем нет недостатка; ведь многих красит богатая одежда, а быть хорошо одетым важнее в палатах конунга, чем где бы то ни было. Да и дружинники тогда не станут над тобой смеяться.

Хрейдар отвечает:

— Очень ты ошибаешься, если думаешь, что я собираюсь наряжаться.

Торд сказал:

— Так сошьем тебе одежду из домотканого сукна.

Хрейдар отвечает;

— Лучше уж так, — говорит он.

Так и было сделано, как посоветовал Торд, и Хрейдар на это согласился. Теперь у него одежда из домотканого сукна, он умывается и сразу начинает казаться совсем другим человеком. Красивее он не стал, а вид у него доблестный.

Таким он, однако, был человеком, что когда они с Тордом жили с дружинниками, то Хрейдару поначалу здорово от них доставалось, и они всячески над ним подшучивали. Вскоре увидели они, что он большой любитель поговорить, и все пошло так, как и следовало ожидать. Он их очень забавлял и сам все время смеялся над тем, что они говорили, и такой он был весельчак, что всех их превзошел и в разговоре, и в состязаниях. И оттого, что он был очень силен, а они со временем убедились в том, что он на них обиды не держит, дружинники оставили его в покое <…>³¹.

В то время страной управляли два конунга: конунг Магнус и конунг Харальд³². Возник тогда спор <…>, что дружинник конунга Магнуса убил дружинника конунга Харальда, и было условлено, что конунги сами встретятся и разберут это дело. И когда Хрейдар слышит о том, что конунг Магнус должен отправиться на встречу с конунгом Харальдом, он идет к конунгу Магнусу и говорит:

— Есть кое-что, — говорит он, — о чем я хочу тебя просить.

— Что же это? — сказал конунг. Хрейдар сказал:

— Разреши мне поехать с тобой. Не скажу, чтобы я много путешествовал, но уж очень мне хочется увидеть сразу двух конунгов в одном месте.

Конунг отвечает:

— Правду ты говоришь, путешествовал ты мало. И тем не менее я не могу позволить тебе ехать со мной, потому что негоже тебе попасть в лапы людям конунга Харальда. Как бы не было от этого беды и тебе, и другим. Боюсь я, что тогда-то и охватит тебя гнев, которого ты так ждешь, а лучше бы обойтись без этого.

Хрейдар отвечает:

— Хорошо ты сказал. И вправду, надо ехать, коль есть надежда, что я разозлюсь.

Конунг говорит:

— И ты поедешь, даже если я не позволю?

Хрейдар отвечает:

— Все равно поеду.

— Не думаешь ли ты, что тебе удастся поступить со мной так же, как с твоим братом Тордом? Потому что с ним тебе всегда удавалось настоять на своем,

Хрейдар говорит:

— Тем легче мне это удастся с вами, потому что ты умнее его.

Конунг видит теперь, что его не остановишь, и думает, что еще неизвестно, что из того выйдет, если Хрейдар поедет не в его свите, а один или незнамо с кем. Он разрешает Хрейдару сопровождать его, и тому дают коня.

И как только они отправились в путь, Хрейдар поскакал галопом сломя голову и загнал коня. Когда конунг узнал об этом, он сказал:

— Все к лучшему. Отправьте теперь Хрейдара домой, и пусть он не едет.

Тот говорит:

— Хоть конь пал, поездке это моей не помешает. Придется мне немного пробежаться, если я не хочу от вас отстать.

Вот они едут, и многие припустили коней, состязаясь с ним в беге, почему б, думают, не испытать быстроту его ног, раз он сам ею хвастался. Но выходило так, что он загонял любого коня, какого против него ни выставляли: он де был бы недостоин придти на сходку, если б ему было за ними не поспеть. И поэтому многие остались без лошадей.

И когда они прибыли на место встречи, конунг Магнус сказал Хрейдару:

— Следуй повсюду за мной и никуда не отлучайся. Есть у меня предчувствие, что не будет добра от того, что люди конунга Харальда увидят тебя.

Хрейдар ответил, что все будет так, как сказал конунг:

— Думаю, что лучше мне от вас не отставать.

Вот конунги встречаются, вступают в беседу и обсуждают свое дело. А люди конунга Харальда увидели Хрейдара, прослышали о его славе и решили позабавиться. И пока конунги разговаривали, Хрейдар ушел с людьми Харальда. Они завели его в лес неподалеку и стали таскать за одежду и то и дело толкали его. Раз на раз не приходится: то летал он как соломинка, а то стоял крепко как стена, и они от него отскакивали. Вот забава зашла так далеко, что они стали обращаться с ним куда как грубо, пустив в ход рукояти секир и ножны. Они кололи его в голову концами ножен и поранили его. Он же вел себя так, как если бы ему это казалось величайшей забавой, и все время смеялся. И так продолжалось до тех пор, пока с их стороны игра и вовсе не улучшилась. Тогда Хрейдар сказал:

— Ну, поиграли и довольно. Надоело мне это. Пойдем теперь к вашему конунгу, хочется мне на него поглядеть.

— Не бывать тому, — сказали они, — чтобы такой дьявол как ты увидел нашего конунга. Лучше мы отправим тебя в Хель³³.

Не слишком пришлось ему это по душе, да и похоже было, что они не остановятся на угрозах. И вот дошло до того, что он потерял терпение и разгневался. Схватил он тут человека, который больше других на него нападал и над ним издевался, поднял его в воздух и ударил головой оземь, да так, что у того брызнули мозги, и он умер. Тут решили они, что он наделен нечеловеческой силой и бросились бежать, пришли и рассказали конунгу Харальду, что убит его дружинник.

Конунг отвечает:

— Так убейте того, кто это сделал.

— Нелегко это, — говорят они, — ведь он уже ушел.

А теперь нужно рассказать о том, что Хрейдар встретился с конунгом Магнусом. Конунг сказал:

— Ну, теперь ты узнал, каково это — гневаться?

— Да, — говорит тот, — теперь знаю.

— Ну и как? — говорит конунг. — Помнится, прежде тебя это очень занимало.

Хрейдар отвечает:

— Ничего хорошего, — говорит он. — Больше всего мне хотелось бы всех их убить.

Конунг сказал:

— Я всегда знал, — говорит конунг, — что когда ты разгневаешься, это плохо кончится. Теперь я хочу послать тебя в Уппланд к Эйвинду, моему лендрманну, чтобы он укрыл тебя от конунга Харальда, не уверен я, что ты будешь в сохранности, если останешься с дружиной, потому что знаем мы: коварен родич Харальд, и трудно от него уберечься. Вернешься ко мне, когда я за тобой пошлю.

Вот Хрейдар уезжает в Уппланд, и Эйвинд принимает его, как приказал конунг. Конунги уже уладили свой прежний спор, но это дело не было улажено. Думалось конунгу Магнусу, что эти люди сами во всем виноваты и потому лишили себя права на возмещение. Он считал, что за убитого дружинника не нужно платить виры, а конунг Харальд требовал возмещения за своего дружинника, и они расстались, не достигнув согласия.

Прошло немного времени и конунг Харальд узнал, где укрывают Хрейдара. Тогда он пускается в путь и прибывает в Уппланд к Эйвинду с шестью десятками людей. Он приезжает туда рано утром, думая застать их врасплох. Но из этого ничего не вышло, потому что Эйвинд предвидел, что он может явиться, и был к этому готов. Он тайно собрал людей, и они прятались в лесу около усадьбы. Эйвинд должен был дать им знать, когда прибудет конунг Харальд и понадобится их помощь.

Рассказывают, что незадолго до того, как приехал конунг Харальд, Хрейдар попросил Эйвинда дать ему серебра и немного золота.

— А ты в этом деле сведущ? — говорит тот. Хрейдар отвечает:

— Так сказал мне конунг Магнус. А сам я об этом ничего не знаю, ведь я еще ни за что не брался. Но раз он так сказал, то я ему верю.

Эйвинд сказал:

— Странный ты человек, — говорит он. — Я дам тебе материал для работы. Вернешь мне серебро, если у тебя ничего путного не выйдет, а если выйдет, тогда пусть оно останется у тебя.

Хрейдара заперли в одном доме, и он принялся за работу. И прежде, чем работа его подошла к концу, приезжает конунг Харальд. И как я раньше уже говорил, Эйвинд был к этому готов, и задает он конунгу большой пир. И вот, когда они сидят и пируют, спрашивает конунг, здесь ли Хрейдар — «и можешь рассчитывать на мою дружбу, если выдашь мне этого человека».

Эйвинд отвечает:

— Нет его теперь здесь, — говорит он.

— А я знаю, — говорит конунг, — что здесь он, и ни к чему тебе скрывать это.

Эйвинд сказал:

— Хотя бы и так, но я не намерен угождать тебе больше, чем конунгу Магнусу, и выдавать тебе человека, которого он отдал под мою защиту.

И тут он выходит из горницы. А когда он выходит, Хрейдар колотит в дверь и кричит, чтобы его выпустили.

— Тише, — говорит Эйвинд, — конунг Харальд приехал и хочет тебя убить.

Хрейдар все равно продолжает стучать и говорит, что он хочет встретиться с конунгом. Видит Эйвинд, что он сейчас выломает дверь, подходит и отпирает.

Он сказал:

— Да заберут тебя тролли, — говорит он, — идешь ты на верную смерть.

Хрейдар входит в горницу, подходит к конунгу и приветствует его. Он сказал:

— Государь, смени гнев на милость, ведь я могу тебе во многом быть полезным и сделаю, что ты мне прикажешь, даже если поручение будет не очень-то приятным, в случае опасности или любом другом, и я с готовностью все выполню, куда бы ты меня ни послал. Есть у меня одна ценная вещь, которую я хочу тебе подарить, — и ставит ее перед ним на стол. А была то свинья, сделанная из серебра и позолоченная. Когда конунг увидел свинью, он сказал:

— Что и говорить, искусен ты. Никогда не видел я ничего подобного.

И вот пошла она по рукам. Конунг говорит, что он готов с ним помириться, — «и ты годишься на то, чтобы дать тебе важное поручение. По-моему ты человек сильный и бесстрашный».

Вот свинья возвращается обратно к конунгу. Он берет ее и рассматривает внимательнее и видит он теперь, что у нее сосцы, и что это самка³⁴. Тогда он отбрасывает ее, понимая, что она сделана ему в насмешку, и говорит:

— Да заберут тебя тролли! Встаньте, люди, и убейте его.

Но Хрейдар берет свинью и выходит вон. Он сразу же отправляется в путь, прибывает к конунгу Магнусу и рассказывает ему о том, что произошло. А те люди вскочили и бросились за ним, чтобы убить его. И когда они вышли, то им навстречу выступил Эйвинд со множеством людей, так что они не смогли схватить Хрейдара. На этом конунг Харальд с Эйвиндом расстались, и конунг был недоволен.

И когда конунг Магнус и Хрейдар встретились, спрашивает конунг, как он съездил, а Хрейдар рассказывает, как оно было, и показывает конунгу свинью. Конунг Магнус сказал, взглянув на свинью.

— Хорошая работа. Но родич наш, конунг Харальд, мстил и за гораздо меньшие оскорбления. Немало у тебя, однако, храбрости и выдумки.

Хрейдар пробыл после этого некоторое время у конунга Магнуса. Однажды приходит он побеседовать с конунгом и говорит;

— Хочу я, конунг, чтобы ты позволил мне то, о чем я тебя попрошу.

— Что это такое? — спрашивает конунг.

— А то, государь, — говорит Хрейдар, — чтобы ты выслушал хвалебную песнь, которую я о вас сложил.

— Почему бы и нет, — говорит конунг.

Вот Хрейдар говорит песнь, и она очень странная: вначале неудачная, но, чем дальше, тем лучше. И когда кончилась песнь, конунг сказал:

— Странной кажется мне эта песнь, однако она хороша в конце. Песнь эта подобна твоей жизни: нескладно началась она, но со временем будет все лучше и лучше. Я хочу назначить тебе награду за песнь. Есть один остров у берегов Норвегии, который я тебе пожалую. На нем хорошие пастбища, и это добрая земля, хотя она и невелика.

Хрейдар сказал;

— Там я соединю Норвегию с Исландией.

Конунг сказал:

— Не знаю я, чем это обернется. Но одно знаю наверняка: многие захотят купить у тебя этот остров и дать тебе за него деньги, но, думаю, будет разумнее, если я сам куплю его, чтобы не стал он костью, из-за которой бы перегрызлись ты и те, кто пожелают его купить. И неразумно было бы тебе оставаться в Норвегии слишком долго, потому что я знаю, как конунг Харальд решит твою судьбу, если он за это возьмется, а того не миновать, останься ты в Норвегии.

Тут дает ему конунг Магнус серебро за остров и хочет, чтобы он не подвергал себя опасности, оставаясь здесь. Хрейдар уезжает в Исландию, селится на севере в Сварвадардале и становится большим человеком. И по предсказанию конунга Магнуса дела его идут хорошо, и чем дальше, тем лучше, и всего более пошли ему на пользу те странные поступки, что он совершил в начале своей жизни. Он жил до старости в Сварвадардале, и многие ведут от него свой род. И здесь заканчивается этот рассказ.