Сага о людях из Лососьей долины 8 страница

LXXI

Немного погодя оба Торгейра встретились с Мёрдом. Они были недовольны им. Они
считали, что потеряли из-за Мёрда много денег и ничего не получили взамен. Они
сказали ему, чтобы он придумал, как по-новому навредить Гуннару. Мёрд согласился
и сказал:
— Вот мой совет: пусть Торгейр, сын Откеля, соблазнит Ормхильд, родственницу
Гуннара. Гуннар ожесточится против тебя. А я тогда распущу слух, что Гуннар не
собирается оставить это так. А немного погодя вы нападете на Гуннара, но не у
него дома. Нельзя пытаться напасть на него дома, пока жив его пес.
Они порешили между собой, что так и сделают. Проходит лето. Торгейр зачастил к
Ормхильд. Гуннару это очень не нравилось, и он ожесточился против Торгейра. Так
продолжалось всю зиму. Наступает лето, и их тайные встречи становятся еще чаще.
Торгейр, сын Откеля, часто встречается также с Торгейром из-под Треугольной Горы
и Мёрдом, и они договариваются напасть на Гуннара, когда тот поедет на Острова
посмотреть, как работают его люди.
Однажды Мёрд узнал, что Гуннар уехал на Острова, и послал человека под
Треугольную Гору сказать Торгейру, что сейчас самый удобный случай напасть на
Гуннара. Те, не медля, выехали, двенадцать числом, и когда они приехали в
Церковный Двор, то их там ждало других двенадцать человек. Они решили спуститься
к Кривой Реке и там ждать Гуннара в засаде.

LXXII

Когда Гуннар отправился с Островов домой, Кольскегг поехал с ним. У Гуннара был
с собой лук со стрелами и копье. У Кольскегга был короткий меч и все остальное
оружие.
И вот случилось, что, когда Гуннар с братом подъезжали к Кривой Реке, на его
копье выступила кровь. Кольскегг спросил, что это означает. Гуннар ответил, что
в других странах это называют кровавым дождем, и прибавил:
— Эльвир говорил мне, что это бывает перед жестокими боями.
Они продолжали путь, пока не увидели, что на берегу реки сидят люди, а
неподалеку от них привязаны кони. Гуннар сказал:
— Это засада.
Кольскегг ответил:
— Им уже давно нельзя было верить. Что же нам теперь делать?
— Проскачем мимо них к броду, — ответил Гуннар, — и там приготовимся к защите.
Те, кто был на берегу, заметили их и тотчас же пустились к ним. Гуннар натянул
лук, высыпал перед собой стрелы и, как только те подошли к нему на выстрел, стал
стрелять. Он многих ранил своими стрелами, а кое-кого и убил.
Тогда Торгейр, сын Откеля, сказал:
— Так не годится! Вперед, на него!
Они бросились на Гуннара. Впереди шел Энунд Красивый, родич Торгейра. Гуннар
ударил его копьем, расколол щит надвое и пронзил Энунда насквозь. Эгмунд Чуб
забежал сзади Гуннара, но Кольскегг увидел это, отрубил ему обе ноги и бросил
его в реку, так что тот сразу же утонул. Разгорелся жестокий бой. Гуннар одной
рукой рубил, а другой колол, Кольскегг уложил немало врагов и многих ранил.
Торгейр, сын Старкада, сказал своему тезке:
— Как-то не видно, что тебе надо отомстить за отца.
Тот ответил:
— Ты прав, я немного успел. Однако ты и от меня отстаешь, так что не смей меня
подзуживать.
И в сильном гневе он бросился на Гуннара и пробил ему копьем щит и руку. Гуннар
с такой силой рванул щит, что копье переломилось у наконечника. Гуннар увидел
близко от себя другого человека и нанес ему смертельный удар. После этого он
схватил свое копье двумя руками. Тут к нему подбегает с занесенным мечом
Торгейр, сын Откеля. В сильном гневе Гуннар быстро оборачивается к нему и
пронзает его копьем, поднимает в воздух и швыряет в реку. Тело течением отнесло
вниз к броду и выбросило на камень. С тех пор этот брод зовется Бродом Торгейра.

Тогда Торгейр, сын Старкада, сказал:
— Бежим! Теперь уж нам победы не видать.
И они все пустились бежать.
— Бежим следом за ними, — сказал Кольскегг. — Бери лук и стрелы, ты еще можешь
приблизиться на выстрел к Торгейру, сыну Старкада.
Гуннар ответил:
— Если мы заплатим виру только за тех, кто остался здесь лежать, то и тогда в
наших кошельках ничего не останется.
— Денег у тебя хватит, — сказал Кольскегг, — а Торгейр не успокоится, пока не
убьет тебя.
— Много таких Торгейров должно стоять на моем пути, чтобы я испугался, — ответил
Гуннар.
После этого они поехали домой и рассказали о том, что случилось. Халльгерд
обрадовалась вестям и очень хвалила Гуннара и Кольскегга. А Раннвейг сказала:
— Может быть, вы и совершили подвиг, но у меня предчувствие, что это не к добру.

LXXIII

Весть разнеслась по всей округе, и многих опечалила смерть Торгейра. Гицур Белый
и его люди отправились на место боя, объявили об убийстве и вызвали соседей на
тинг. Затем они уехали на запад, к себе домой.
Ньяль и Гуннар встретились и говорили о бое.
Ньяль сказал Гуннару:
— Будь осторожен: ты убил человека из другого поколения того же рода. Помни, что
если ты теперь нарушишь договор, который заключишь, то погибнешь.
— Я не собираюсь его нарушать, — ответил Гуннар. — Но мне понадобится на тинге
твоя помощь.
Ньяль ответил:
— Я буду верен тебе до конца своих дней.
Гуннар отправился домой. Подошло время тинга, и обе стороны собрали множество
народу. На тинге все без конца гадали, чем кончится эта тяжба.
Гицур и Гейр Годи стали решать, кому из них предъявить иск об убийстве Торгейра.
Кончилось тем, что Гицур взял это на себя. Он предъявил иск со Скалы Закона и
сказал так:
— Я обвиняю Гуннара, сына Хамунда, в том, что он незаконно первым напал на
Торгейра, сына Откеля, и нанес ему глубокую рану, от которой Торгейр умер. Я
утверждаю, что за это он должен быть объявлен вне закона и никто не должен
давать ему пищу, указывать путь и оказывать какую-нибудь помощь. Из его
имущества половина причитается мне, а другая половина — тем людям из четверти,
которые имеют право на добро объявленного вне закона. Я объявляю об этом суду
четверти, в котором по закону должен разбираться этот иск. Я объявляю об этом во
всеуслышание со Скалы Закона. Я объявляю, что Гуннар, сын Хамунда, должен быть
судим и объявлен вне закона.
Во второй раз Гицур назвал своих свидетелей и обвинил Гуннара, сына Хамуида, в
том, что он нанес Торгейру, сына Откеля, глубокую рану, от которой тот умер, на
месте, где Гуннар перед этим незаконно напал первым на Торгейра. Затем он
объявил все, как в первый раз. Потом он спросил, к какому тингу относится Гуннар
и из каких он мест.
После этого люди пошли от Скалы Закона, и все нашли, что он говорил хорошо.
Гуннар держался спокойно и говорил мало.
И вот подошло время, когда суды должны были разбирать дела. Гуннар стоял к
северу от суда людей из Долины Кривой Реки, Гицур — к югу. Гицур назвал
свидетелей и предложил Гуннару выслушать его присягу, изложение дела и все
доказательства, которые он собирался привести. После этого он принес присягу.
Затем он изложил свое дело суду. Потом он предложил свидетелям подтвердить, что
он предъявил свой иск на тинге. Затем он предложил соседям занять свои места, а
противникам — отвести лишних соседей.

LXXIV

Тогда Ньяль сказал:

— Довольно! Нельзя больше сидеть сложа руки. Пойдем туда, где сидят соседи.
Они пошли к ним и отвели четырех из них. Оставшимся пяти они предложили сказать,
не выехали ли оба Торгейра со своими людьми со злым умыслом против Гуннара. Те,
не колеблясь, ответили, что так оно и было. Тогда Ньяль сказал, что это законный
отвод иска и что он выступит на суде с этим отводом, если противники не
согласятся на примирение. Многие знатные люди поддержали это предложение и
порешили на том, что дело рассудят двенадцать человек. Обе стороны дали друг
другу руки в знак примирения. После этого было решено, какая вира должна быть
заплачена, и она должна была быть заплачена тут же, на тинге, а Гуннар и
Кольскегг должны были оставить Исландию на три года. Но если Гуннар не уедет из
страны, то родичи убитого имеют право его убить, если смогут это сделать. Гуннар
не подал виду, что недоволен решением.
Гуннар спросил Ньяля о деньгах, которые давал ему на хранение. Ньяль отдавал их
в рост и вернул все сполна. Денег как раз хватило на все, что Гуннар должен был
заплатить.
Вот люди стали разъезжаться по домам. Гуннар и Ньяль поехали с тинга вместе.
Ньяль сказал Гуннару:
— Прошу тебя, друг, не нарушай этого договора. Помни, о чем мы условились.
Первая твоя поездка в чужие страны принесла тебе большую славу, а эта принесет
еще большую. Ты вернешься с большим почетом и доживешь до глубокой старости, и
никто здесь не посмеет тягаться с тобой. Но если ты не уедешь из Исландии и
нарушишь договор, то тебя здесь убьют, а хуже этого ничего для твоих друзей не
может быть.
Гуннар ответил, что не собирается нарушать договор. Он поехал домой и рассказал
о решении суда. Раннвейг сказала, что ему надо уехать из Исландии, и пусть тем
временем его враги грызутся с кем-нибудь другим.

LXXV

Траин, сын Сигфуса, объявил своей жене, что летом собирается уехать из Исландии.
Она ответила, что это хорошо. Он договорился с Хёгни Белым, что тот перевезет
его. Гуннар и Кольскегг договорились с Арнфинном из Вика.
Сыновья Ньяля, Грим и Хельги, попросились у отца за море. Ньяль сказал:
— Трудной будет для вас эта поездка, и неизвестно, останетесь ли вы в живых.
Правда, вы прославитесь и отличитесь. Но очень может быть, что, уже когда вы
вернетесь, будут у вас беды.
Они все же просили его отпустить их, и наконец он сказал, что, если они хотят,
то могут ехать. Они договорились с Бардом Черным и Олавом, сыном Кетиля из
Эльды, что те перевезут их.
Пошла молва, что лучшие люди покидают округу.
К этому времени подросли сыновья Гуннара — Хёгни и Грани. Они были непохожи друг
на друга. Грани был во многом в мать, а Хёгни был доброго нрава.
Гупиар велел перевезти к кораблю товары свои и брата. Когда весь груз Гуннара
был на корабле, а сам корабль почти совсем снаряжен, Гуннар отправился на
Бергторов Пригорок и на другие дворы проведать знакомых и поблагодарить всех,
кто ему помогал.
На другой день он собрался ехать на корабль и сказал всем домочадцам, что
уезжает навсегда. Все опечалились, но подумали, что он еще вернется. Собравшись
в путь, Гуннар обнял каждого на прощанье. Все вышли проводить его. Он воткнул
копье в землю, вскочил в седло и уехал с Кольскегтом.
Вот они подъезжают к Лесной Реке. Тут конь Гуннара споткнулся, и он соскочил с
коня. Взгляд его упал на склон горы и на его двор на этом склоне, и он сказал:
— Красив этот склон! Таким красивым я его еще никогда не видел: желтые поля и
скошенные луга. Я вернусь домой и никуда не поеду.
— Не доставляй такой радости врагам, — говорит Кольскегг. — Не нарушай договора.
Да никому и в голову не придет, что ты можешь его нарушить. И ты ведь знаешь,
что иначе все случится так, как предсказал Ньяль.
— Я не поеду, — говорит Гуннар, — и мне бы не хотелось, чтобы ты уезжал.
— Нет, — говорит Кольскегг. — Я не отступлюсь от своего слова и сделаю то, чего
от меня ждут. Ничто другое не может разлучить меня с тобой. Скажи родичам и
матери, что я не собираюсь больше возвращаться в Исландию, потому что я узнаю о
твоей смерти, брат, и тогда уже ничто не побудит меня возвратиться.
Они распрощались. Гуннар вернулся домой, в Конец Склона, а Кольскегг поехал к
кораблю и уплыл из Исландии,
Халльгерд обрадовалась, когда Гуннар вернулся домой, мать же его ничего не
сказала.
Эту осень и зиму Гуннар провел дома. При нем было немного людей. Олав Павлин
пригласил к себе в гости Гуннара и Халльгерд и предложил оставить дом на мать и
Хёгни. Гуннар сначала согласился, но потом ему расхотелось ехать.
А на следующее лето на альтинге Гицур и Гсйр объявили Гуннара вне закона. Прежде
чем тинг окончился, Гицур созвал в Ущелье Сходок всех врагов Гуннара — Старкада
из-под Треугольной Горы и его сына Торгейра, Мёрда и Вальгарда Серого, Гейра
Годи и Хьяльти, сына Скегги, Торбранда и Асбранда, сыновей Торлейка, Эйлива и
его сына Энунда, Энунда из Великаньего Леса, Торгрима из Песчаного Оврага.
Гицур сказал:
— Я предлагаю этим летом напасть на Гуннара и убить его.
Хьяльти сказал:
— Я обещал Гуннару здесь, на тинге, когда он послушался моих уговоров, что не
нападу на него. Так тому и быть.
После этих слов Хьяльти ушел, а те, что остались, решили напасть на Гуннара,
подали друг другу руки в знак уговора и постановили взять виру с того, кто
уговор нарушит. Мёрд должен был выведать, когда лучше всего напасть на Гуннара.
Всего их было четыре десятка человек. Они считали, что им будет легко справиться
с Гуннаром, раз уехали Кольскегг, Траин и многие друзья Гуниара.
Люди стали разъезжаться с тинга по домам. Ньяль отправился к Гуннару и рассказал
ему, что он объявлен вне закона и что его замышляют убить.
— Спасибо, — сказал Гуннар, — что предостерегаешь меня.
— Я бы хотел, — сказал Нъяль, — чтобы к тебе переехали мои сыновья Скарпхедин и
Хёскульд. Они не пожалеют жизни ради тебя.
— Я не хочу, — ответил Гуннар, — чтобы из-за меня убили твоих сыновей. Ты вправе
ждать от меня лучшего.
— Все равно, — сказал Ньяль. — Ведь, когда ты погибнешь, мстить за тебя придется
моим сыновьям.
— Очень может быть, — ответил Гуннар, — но я бы не хотел, чтобы и эта вина
лежала на мне. Мне бы хотелось лишь попросить вас позаботиться о моем сыне
Хёгни, а о Грани я ничего не скажу, потому что он редко делает то, что мне по
нраву.
Ньяль обещал выполнить его просьбу и поехал домой. Рассказывают, что Гуннар
ездил на все сходки и тинги, и враги ни разу не осмелились поднять на него руку.
Некоторое время он вел себя так, словно не был объявлен вне закона.

LXXVI

Осенью Мёрд, сын Вальгарда, передал через гонца, что все люди Гуннара будут
убирать сено внизу, на Островах, и Гуннар будет дома один. Узнав об этом Гицур
Белый и Гейр Годи, поехали через реку и пески на восток, в Капище. Они послали
человека под Треугольную Гору, к Старкаду. Все, кто должен был напасть на
Гуннара, собрались там и стали решать, что им делать. Мёрд сказал, что они не
смогут захватить Гуннара врасплох, если не возьмут с собой из соседнего двора
бонда по имени Торкель и не заставят его войти к Гуннару во двор и увести пса
Черного.
Затем они отправились на восток, в Конец Склона, и послали за Торкелем. Схватили
его и сказали, что либо убьют его, либо он уведет пса. Он предпочел остаться в
живых и поехал с ними.
В Конце Склона от ограды к постройкам вела дорога, обнесенная валами. Там они
остановились, и Торкель пошел к дому. Пес лежал на крыше, и Торкель заманил его
с собой в овраг. Тут пес увидел людей, бросился на Торкеля и вцепился ему в
бедро. Эпунд из Великаньего Леса ударил пса секирой по голове и рассек ему
череп. Пес громко залаял и свалился мертвым. Им показалось, что они никогда не
слышали такого лая.

LXXVII

Гуннар проснулся в доме и сказал:
— Жестоко обошлись с тобой, друг Черный! Но кто знает, может быть, и я скоро
отправлюсь за тобой.
Дом у Гуннара был весь деревянный, с дощатой крышей, а в ней были окошки,
которые закрывались ставнями. Гуннар спал в каморке, вместе с Халльгерд и своей
матерью.
Подходя, они еще не знали, дома ли Гуннар. Порешили, чтобы сначала кто-нибудь
подкрался и разведал, и уселись на землю. Норвежец Торгрим поднялся на крышу.
Гуннар увидел в окошке его красную одежду и нанес ему удар копьем. Торгрим
покачнулся, выпустил из рук щит и свалился с крыши. Он подошел к Гицуру и его
людям, сидевшим на земле. Гицур посмотрел на него и спросил:
— Ну что, дома Гуннар?
Торгрим ответил:
— Сами узнаете. Вот копье его точно дома.
И замертво упал на землю.
Они бросились к дому. Гуннар стал стрелять в них из лука и так хорошо защищался,
что они ничего не могли поделать. Тогда несколько человек вскочили на крышу,
чтобы оттуда напасть на Гуннара. Но и там их настигали его стрелы, так что они
ничего не могли поделать. Так продолжалось некоторое время.
Они отдохнули снова и бросились в бой. Гуннар опять стал стрелять в них, и они
опять ничего не могли поделать и отступили во второй раз. Тогда Гицур Белый
сказал:
— Смелее вперед! Иначе ничего не выйдет.
В третий раз они бросились в бой и долго старались подобраться к Гуннару, но им
снова пришлось отступить. Гуннар сказал:
— Снаружи, па краю крыши, лежит стрела: это их стрела, и я пущу ее в них. Им
будет зазорно, если я их раню их же оружием.
Раннвейг сказала:
— Не делай этого, не подзадоривай их. Ведь они уже отступили.
Но Гуннар схватил стрелу и выпустил ее в них. Стрела попала в Эйлива, сына
Энунда, и нанесла ему тяжелую рану. Он стоял поодаль от других, и они не
заметили, что он ранен.
— Там показалась рука с золотым запястьем и взяла стрелу, что лежала на крыше, —
сказал Гицур. — Не стал бы он искать стрел снаружи, если бы у него их хватало.
Нападем на него еще раз.
Мёрд сказал:
— Давайте подожжем дом!
— Ни за что! — сказал Гицур. — Даже под страхом смерти! Ты мог бы подать нам
совет получше, ведь ты слывешь таким хитрецом.
На земле лежали веревки, которыми обычно скрепляли постройки. Мёрд сказал:
— Давайте возьмем эти веревки, привяжем их к концам конька крыши, другие концы
привяжем к камням, станем закручивать веревки палками, и свернем крышу.
Они взяли веревки и проделали все, как предложил Мёрд. Гуннар и опомниться не
успел, как они свернули крышу с дома. Тогда он принялся стрелять из лука, и они
никак не могли подобраться к нему. Мёрд снова предложил поджечь дом. Гицур
сказал:
— Зачем ты предлагаешь то, что всем нам претит? Мы никогда на это не пойдем.
В это время Торбранд, сын Торлейка, вскакивает на крышу и перерубает Гуннару
тетиву. Гуннар хватает обеими руками копье, бросается к Торбранду, пронзает его
и сбрасывает на землю. Тут подбегает брат Торбранда Асбранд. Гуннар наносит ему
удар копьем, но тот выставляет щит. Копье пробивает щит насквозь и вонзается в
руку. Гуннар поворачивает копье с такой силой, что щит раскалывается, у Асбранда
ломается кость руки и он падает со стены. До этого Гуннар ранил восьмерых
человек и убил двоих.
Сам Гуннар был дважды ранен, но все говорили, что он не думал ни о ранах, ни о
смерти.
Он сказал Халльгерд:
— Дай мне две пряди из своих волос и сплетите с матерью из них тетиву.
— А это тебе очень нужно? — говорит она.
— Иначе я погиб, — говорит он, — потому что им не одолеть меня, пока я могу
стрелять из лука.
— Тогда я припомню тебе твою пощечину, — говорит она. — Мне все равно, сколько
ты еще продержишься.
— Всякий по-своему хочет прославиться, — говорит Гуннар. — Больше я тебя просить
не буду.
А Раннвейг сказала:
— Подло ты поступаешь, и не скоро забудется твой позорный поступок.
Гуннар защищался отважно и доблестно и нанес еще восьмерым такие тяжкие раны,
что многие от них едва не умерли. Он защищался, пока не свалился от усталости.
Они нанесли ему много тяжелых ран, по он все же вырвался у них из рук и снова
долго защищался. В конце концов они убили его.
О его гибели Торкель Скальд Людей с Гаутельва сложил такую вису:
Ведомо нам, как в доме
Недругов Гуннар встретил,
Копьем отражая натиск
Кормчих коня морского.
В буре огней Одина
Шестнадцать ратников ранил
И двух убил наповал
Славный дробитель гривен.
Гицур сказал:
— Большого быка мы свалили. Нелегко нам пришлось, и, пока люди живут в нашей
стране, они не забудут, как защищался Гуннар.
Он пошел к Раннвейг и спросил:
— Разрешишь нам похоронить двоих убитых из наших на твоей земле?
— Охотно дам землю двоим, а еще охотнее всем вам, — ответила она.
— Тебе можно простить эти слова, — сказал он, — потому что велика твоя потеря.
И он велел, чтобы никто ничего не грабил и не разрушал. Затем они уехали.
Тут Торгейр, сын Старкада, сказал:
— Нам нельзя оставаться в своих домах из-за сыновей Сигфуса, разве что ты,
Гицур, или ты, Гейр, побудете некоторое время здесь, на юге.
И они бросили жребий, кому из них оставаться, и жребий выпал Гейру. Потом он
отправился на Мысок и стал там жить. У него был сын по имени Хроальд. Он прижил
его вне брака. Мать Хроальда звали Бьяртей, она была сестрой Торвальда Хворого,
которого убили у Конского Ручья на Гримовом Мысу. Хроальд хвалился тем, что
нанес Гуннару смертельную рану. Теперь Хроальд стал жить с отцом. Торгейр, сын
Старкада, хвастался другой раной, которую он нанес Гуннару.
Гицур оставался дома, на Мшистой Горе. Повсюду люди осуждали убийство Гуннара, и
многие оплакивали его смерть.

LXXVIII

Ньяль был очень опечален смертью Гуннара, в печали были и сыновья Сигфуса. Они
спросили Ньяля, можно ли предъявить иск по поводу убийства Гуннара или вообще
начать тяжбу. Он ответил, что нельзя, раз Гуннар был объявлен вне закона, и что
лучше унизить врагов, убив нескольких из них в отместку за Гуннара.
Насыпали курган, и в нем похоронили Гуннара сидя. Раннвейг не захотела, чтобы
копье Гуннара положили в курган. Она сказала, что пусть лишь тот возьмет его в
руки, кто захочет отомстить за Гунинара. К копью Гуннара поэтому никто не
притронулся. Раннвейг была так зла на Халльгерд, что едва сдерживалась, чтобы не
убить ее. Она говорила, что сын погиб из-за нее. Тогда Халльгерд переселилась на
Каменную Реку со своим сыном Грани. Они поделили имущество: Хёгни получил землю
в Конце Склона и все хозяйство там, а Грани получил земли, которые сдавались
внаем.
Как-то раз случилось в Конце Склона, что пастух и работница гнали скот мимо
Гуннарова кургана, и им почудилось, будто Гуннар веселится и поет в кургане. Они
пошли домой и рассказали об этом матери Гуннара Раннвейг, а она велела передать
это Ньялю. Они отправились на Бергторов Пригорок и рассказали о случившемся
Ньялю. Он попросил их повторить рассказ три раза. После этого он долго
вполголоса разговаривал со Скарпхедином. Тот взял свою секиру и отправился в
Конец Склона. Хёгни и Раннвейг приняли его очень хорошо и очень обрадовались
ему. Раннвейг попросила его погостить у них подольше, и он согласился. Он и
Хёгни всегда были вместе. Хёгни был человек отважный и во всем искусный, но
недоверчивый, и поэтому они не решились рассказать ему о том, что случилось.
Однажды Скарпхедин и Хёгни были на южной стороне Гуннарова кургана. Ярко светила
луна, но иногда набегало облако. Им показалось, что курган раскрылся и что
Гуннар повернулся в нем и смотрит на луну. Им почудилось, будто в кургане горят
четыре огня, и в нем очень светло, и будто Гуннар весел, и лицо у него
радостное. Он сказал вису, притом так громко, что его было бы слышно, даже если
бы они стояли дальше:
Молвил отец Хёгни,
Посох богини павших(9),
Тот, чье сердце не знало
Страха на поле брани:
Вовек шлемоносный воин
В вихре дротов не дрогнет,
Скорее умрет, чем отступит,
Скорее умрет, чем отступит.
После этого курган закрылся.
— Ты бы поверил, если бы рассказали тебе такое? — спросил Скарпхедин.
— Поверил бы, — говорит тот, — если бы мне это рассказал Ньяль, потому что я
слышал, что он никогда не говорит неправды.
— Неспроста, — говорит Скарпхедин, — Гуннар сам явился нам и сказал, что скорее
бы умер, чем уступил врагам. Это он дает нам совет.
— Мне ничего не сделать, — говорит Хёгни, — без твоей помощи.
— Я не забыл, — говорит Скарпхедин, — как поступил Гуннар после убийства вашего
родича Сигмунда. Сделаю все, что в моих силах. Ведь мой отец обещал Гуннару, что
мы поможем тебе или его матери.
После этого они пошли домой, в Конец Склона.

LXXIX

— Поедем сегодня же ночью, — говорит Скарпхедин, — потому что если они узнают,
что я здесь, то станут осторожнее.
— Пусть будет по-твоему, — говорит Хеши.
Когда все улеглись спать, они взяли оружие. Хёгни снял копье Гуннара, и оно
громко зазвенело. Раннвейг, вне себя от гнева, вскочила и сказала:
— Кто берет копье Гуннара? Ведь я запретила трогать его?
— Я хочу, — говорит Хёгни, — отдать его отцу, пусть оно будет с ним в Вальгалле
и пусть он там сражается им.
— До этого ты еще сам сразишься им и отомстишь за отца, потому что оно
предвещает смерть — одного или нескольких.
Хёгни вышел во двор и передал Скарпхедину разговор с бабушкой. Затем они
направились на Мысок. Два ворона всю дорогу летели за ними(10).
Ночью они добрались до Мыска и погнали скот к домам. Тогда из дома выскочили
Хроальд и Тьёрви и стали отгонять скот обратно. Оба были при оружии. Скарпхедин
вскочил и сказал:
— Нечего осматриваться, ты не ошибаешься!
И Скарпхедин нанес Тьёрви смертельный удар. У Хроальда в руке было копье. Хёгни
бросился на него. Хроальд хотел ударить Хёгни копьем, но тот перерубил древко и
пронзил его копьем Гуннара. Они оставили убитых и отправились под Треугольную
Гору.
Скарпхедин подбежал к дому и стал вырывать траву. Те, кто были внутри, подумали,
что это скот. Старкад и Торгейр схватили оружие и одежду и выбежали во двор. Но
когда Старкад увидел Скарпхедина, он испугался и хотел повернуть обратно.
Скарпхедин зарубил его у ограды, а Хёгни подбежал к Торгейру и убил его копьем
Гуннара.
Оттуда они направились в Капище. Мёрд был на лугу перед домом. Он стал просить
пощады и предложил помириться. Скарпхедин рассказал Мёрду об убийстве тех
четверых и прибавил:
— А ты либо отправишься той же дорогой, либо предоставишь Хёгни самому рассудить
вас, если только он согласится.
Хёгни ответил, что не собирается мириться с убийцей своего отца, но в конце
концов вес же согласился сам решить дело.

LXXX

Ньяль немало помог тому, что родичи Старкада и Торгейра согласились на
примирение. Был созван тинг и выбраны судьи. Было сосчитано все, даже нападение
на Гуннара, хотя он и был вне закона. Мёрд заплатил сполна всю разницу(11),
потому что решение по его делу вынесли только после того, как решили дело
Скарпхедииа и Хёгни. Тогда состоялось полное примирение.
На тинге было много разговоров о тяжбе Гейра Годи и Хёгни. Она кончилась тем,
что они помирились и с тех пор жили в мире. Гейр Годи до самой смерти прожил на
Склоне, и больше о нем в этой саге рассказываться не будет. Ньяль сосватал Хёгни
Альвхсид, дочь Ветрлиди Скальда, и тот женился на ней. Их сыном был Ари, который
уплыл на Шетландские острова и там женился. Его потомком был Эйнар Шетландец,
очень доблестный человек. Хёгни и Ньяль оставались друзьями, но о Хёгни больше
не будет рассказываться в этой саге.
LXXXI
Теперь надо рассказать о Кольскегге. Он приплыл в Норвегию и пробыл зиму в Вике,
а на следующее лето поехал в Данию и стал служить конунгу Свейну Вилобородому.
Он был у него в большой чести.
Однажды ночью ему приснилось, будто к нему пришел какой-то человек, весь в
сиянии, разбудил его и сказал:
— Встань и иди со мной!
— Что тебе от меня нужно? — спросил Кольскегт.
— Я найду тебе жену, и ты будешь моим рыцарем.
И будто он согласился. Тут он проснулся.
Он пошел к одному мудрому человеку и рассказал ему свой сон. Тот растолковал
этот сон так, что он отправится в южные страны и станет рыцарем господним.
Кольскегг крестился в Дании, но там ему пришлось не по душе, и он отправился на
восток, в Гардарики, и пробыл там зиму. Оттуда он поехал в Миклагард и вступил
там в варяжскую дружину. Последнее, что о нем слышали, было, что он там женился,
был предводителем варяжской дружины и оставался там до самой смерти. Больше о
нем в этой саге рассказываться не будет.
LXXXII
Теперь надо рассказать о том, что Траин, сын Сигфуса, приехал в Норвегию. Они
пристали к берегу у Халогаланда, а оттуда поплыли на юг, в Трандхейм, в Хладир.
Как только ярл Хакон услышал про это, он послал к ним людей, чтобы те разузнали,
кто они такие. Они вернулись и рассказали ему. Тогда ярл послал за Траином,
сыном Сигфуса, и тот явился к нему. Ярл спросил, какого он рода. Траин ответил,
что он близкий родич Гуннара с Конца Склона. Ярл сказал:
— Тем лучше для тебя, потому что я видал много исландцев, но не видал равных
ему.
Траин сказал:
— Государь, разрешите мне остаться у вас на зиму.
Ярл разрешил. Траин пробыл у него зиму и был в большой чести.
Жил человек по имени Коль. Он был викинг. Он был сыном Асмунда Ясеневый Бок из
Смалапда. Его становище было на реке Гаутельве. У него было пять кораблей и
большая дружина. С Гаутельвы он поплыл в Норвегию, высадился на берег в
Вестфольде и напал на Халльварда Соти. Они нашли Халльварда на чердаке. Он там
храбро защищался, пока они не подожгли дом. Тогда он сдался, но они убили его и,
захватив большую добычу, отправились в Льодхус. Ярл Хакон услышал об этом и
велел объявить Коля вне закона по всей стране и положил награду за его голову.
Однажды ярл сказал так:
— Плохо, что нет здесь Гуннара с Конца Склона. Он бы убил моего врага, которого
я объявил вне закона. А теперь исландцы убьют Гуннара. Жаль, что он не приехал к
нам.
Траин, сын Сигфуса, ответил:
— Я не Гуннар, однако же я его родич, и готов отправиться в поход на твоего
врага.
Ярл сказал:
— Охотно принимаю твое предложение и хорошо снаряжу тебя в поход.
Тогда Эйрик, сын ярла, сказал:
— Ты много наобещал, но неизвестно, удастся ли тебе все исполнить. Поход будет
очень трудным, потому что викинг этот свиреп и справиться с ним нелегко. Тебе
придется тщательно выбрать людей и корабли для этого похода.
Траин сказал:
— Я отправляюсь в поход, каким бы он ни был трудным.
Ярл дал ему пять кораблей с гребцами. С ним поплыли Гуннар, сын Ламби, и Ламби,
сын Сигурда. Гуннар был племянником Траина и жил у него смолоду. Они очень
любили друг друга. Сын ярла Эйрик пошел с ними. Он проверил оружие и людей и
отдал распоряжения, какие ему показались нужными. Затем, когда они снарядились,
Эйрик дал им провожатого.
Они поплыли на юг вдоль берега, и где бы ни приставали, получали, по
распоряжению ярла, все, что им было нужно. Они поплыли на восток, в Льодхус. Тут
они узнали, что Коль уплыл на восток, в Данию. Они тоже поплыли туда. Когда они
приехали на юг, в Хельсингьяборг, им встретилась лодка с людьми. Эти люди
сказали, что Коль неподалеку и пробудет там еще некоторое время. Погода в тот
день стояла хорошая.
Тут Коль увидел подплывающие корабли и сказал, что в эту ночь ему снился ярл
Хакон и что это, наверное, его люди, и велел своим воинам взяться за оружие. Они
приготовились к защите, и битва началась.
Они бились долго, но никто не мог победить. Тогда Коль вскочил на корабль
Траина, мечом расчистил себе путь и убил много людей. На нем был золоченый шлем.
Тут Траин увидел, что так не годится. Он стал подбадривать своих людей, а сам
бросился вперед и схватился с Колем. Коль ударил мечом в щит Траина, так что щит
раскололся. Но тут в руку Коля попал камень, и меч выпал у него из рук. Тогда
Траин ударил Коля мечом и отрубил ему ногу. После этого они убили Коля. Траин
отрубил ему голову и выбросил тело за борт, а голову сохранил.
Они взяли там богатую добычу, и поплыли в Трандхейм, и явились к ярлу. Ярл
принял Траина хорошо. Тот показал ему голову Коля, и ярл поблагодарил его за
подвиг. Тогда Эйрик сказал, что его надо наградить не только словами. Ярл
ответил, что это верно, и попросил Траина пройти с ним. Они пошли туда, где для
ярла строили корабли. По распоряжению ярла там был построен корабль, непохожий
на обычные боевые корабли. Он был богато украшен, и на носу у него была голова
коршуна.
Ярл сказал:
— Ты любишь красивые и богатые вещи, Траин. Да и родич твой Гуннар любил их. Так
вот, я хочу подарить тебе этот корабль. Он называется «Коршун». Пусть этот
подарок будет знаком моего расположения к тебе. Я хочу, чтобы ты оставался у
меня, сколько тебе захочется.
Ярл дожен был отправиться в поход на восток, к границе, чтобы встретиться с
шведким конунгом. Траин все лето сопровождал ярла. Он был кормчим на «Коршуне» и
правил им так искусно, что мало кто мог с ним сравниться, и ему очень
завидовали. Видно было, что ярл высоко ценил Гуннара, потому что осаживал
каждого, кто задевал Траина.
Траин пробыл у ярла всю зиму. Весною ярл спросил Траина, что он собирается
делать: остаться в Норвегии или поехать в Исландию, но тот ответил, что еще сам
не решил и что хотел бы сначала дождаться вестей из Исландии. Ярл сказал, что
пусть будет так, как ему хочется, и Траип остался у ярла. Тут из Исландии пришла
весть о смерти Гуннара с Конца Склона. Многим показалось это большим событием.
Ярл не пожелал, чтобы Траин уехал в Исландию, и тот остался.
LXXXIII
Теперь надо рассказать о том, что Грим и Хельги, сыновья Ньяля, уехали из
Исландии в то самое лето, что и Траин со своими людьми. Они были на корабле
Олава из Эльды, сына Кетиля, и Барда. Их застиг в пути такой сильный северный
ветер, что их отнесло к югу, и был такой густой туман, что они не знали, где
плывут, и они долго пробыли в открытом море. Наконец они оказались на очень
мелком месте и решили, что, наверное, недалеко земля. Сыновья Ньяля спросили, не
знает ли Бард, что за страны лежат поблизости.
— Разные это могут быть страны, — сказал тот, — смотря какой ветер пригнал нас
сюда, — Оркнейские острова, или Шотландия, или Ирландия.
Через два дня они увидели землю по обоим бортам и большие буруны во фьорде. Они
бросили якорь перед бурунами. Непогода стала стихать и к утру улеглась, и тут
они видят, что от берега к ним направляются тринадцать кораблей.
Тогда Бард сказал:
— Что нам делать? Ведь эти люди нападут на нас.
И они стали решать, защищаться им или сдаваться, но не успели они принять
решение, как викинги подплыли к ним. Они спросили друг друга, как звать старших
на кораблях. Старшие торговых людей назвали себя и спросили в ответ, кто стоит
во главе дружины викингов. Те назвались Грьотгардом и Снекольвом, сыновьями
Моддана из Дунгальсбёра в Шотландии, родичами короля скоттов Мелькольва.
— Выбирайте, — сказал Грьотгард, — либо вы сойдете на берег, а мы возьмем ваше
добро, либо мы будем биться с вами и убьем всех, кого сможем.
Хельги ответил:
— Торговые люди хотят защищаться.
Тогда торговые люди сказали:
— Будь ты проклят, несчастный! Где нам защищаться? Да и жизнь дороже добра!
Тогда Грим стал кричать викингам так, чтобы заглушить гневный ропот торговых
людей. Бард и Олав сказали:
— Подумайте о том, что исландцы будут насмехаться над вашей трусостью! Берите
лучше оружие и защищайтесь!
Тогда все взялись за оружие и дали друг другу клятву не сдаваться, пока смогут
защищаться.
LXXXIV
Викинги стали пускать в них стрелы, и начался бой. Торговые люди храбро
защищались. Снекольв бросился на Олава и проткнул его копьем. Грим с такой силой
ударил Снекольва копьем, что тот упал за борт. Тут Хельги встал рядом с Гримом,
и они прогнали с корабля всех викингов. Сыновья Ньяля были всегда там, где в них
больше всего была нужда. Викинги кричали торговым людям, чтобы те сдавались, но
они отвечали, что никогда не сдадутся.
В этот миг их взгляд упал на море. Они увидели, что с юга, из-за мыса, выходят
не меньше десяти кораблей и быстро приближаются к ним, а на кораблях — щит к
щиту. На корабле, который шел первым, у мачты стоял человек. Он был одет в
шелковую одежду, на голове у него был золоченый шлем. Волосы у него были длинные
и красивые, а в руке он держал золоченое копье. Он спросил:
— Кто это играет здесь в такую неравную игру?
Хельги назвал себя и сказал, что их противников зовут Грьотгард и Снекольв.
— А кто хозяева кораблей? — спросил он. Хельги ответил:
— Только один из них остался в живых — Бард Черный, другой, который звался
Олавом, убит в бою.
— Вы исландцы? — спросил он.
— Конечно, — сказал Хельги.
Он спросил их, чьи они сыновья. Они ответили ему. Тогда он понял, кто перед ним,
и сказал:
— Знамениты имена отца вашего и ваши.
— А ты кто? — спросил Хсльги.
— Я Кари, сын Сёльмунда.
— Откуда ты плывешь? — спросил Хельги
— С Гебридских островов.
— Ты приплыл вовремя, — сказал Хельги, — чтобы немного помочь нам.
— Я готов помочь вам, чем смогу, — сказал Кари, — а чего вы просите?
— Чтобы ты напал на них, — сказал Хсльги.
Кари сказал, что согласен. Они напали на викингов, и битва возобновилась. Вскоре
Кари вскочил на корабль Снекольва. Тот повернулся к нему и хотел было ударить
его мечом. Кари отпрыгнул назад через балку, которая шла поперек корабля.
Снекольв так ударил по балке, что все лезвие меча вошло в нее. Тогда Кари ударил
его мечом в плечо. Удар был такой сильный, что меч отсек руку от плеча, и
Снекольв сразу испустил дух. Тут Грьотгард метнул копье в Кари. Кари увидел это
и подпрыгнул, и копье в него не попало. В это время к Кари подоспели Хельги и
Грим. Хельги бросился на Грьотгарда и проткнул его своим мечом, и тому пришел
конец. Тогда они прошли через все корабли. Викинги стали просить пощады. Они
всем оставили жизнь, но забрали все добро. После этого они поплыли к островам.
LXXXV
Оркнейскими островами правил ярл по имени Сигурд. Он был сын Хлёдвира, внук
Торфинна Кроителя Черепов, правнук Эйнара Торфяного, праправнук Рёгнвальда, ярла
из Мери, и прапраправнук Эйстейна Гремушки. Кари был дружинником ярла Сигурда.
Он возвращался с Гебридских островов, где получал дань с ярла Гилли. Кари
предложил сыновьям Ньяля поехать с ним на остров Лошадиный. Он сказал, что ярл
их хорошо примет. Они согласились и поплыли с Кари и приехали на остров
Лошадиный. Кари проводил их к ярлу и рассказал ему, что это за люди.
— Как они встретились тебе? — спросил ярл.
— Я встретил их в шотландских фьордах. Они сражались там с сыновьями ярла
Моддана и так храбро защищались, что все время бросались от одного борта к
другому и всегда были там, где в них больше всего была нужда. Я хочу предложить
им остаться в твоей дружине.
— Пусть будет по-твоему, — сказал ярл, — раз ты уж и раньше оказал им такую
помощь.
Они пробыли у ярла зиму и были в большой чести. Но со временем Хельги помрачнел.