Холд Руат, Форт Вейр, ферма Фиделло, 15.6.3 – 15.6.17

К некоторому разочарованию Джексома, ни подначки, ни уговоры Лайтола так и не заставили Робинтона рассказать еще хоть что‑нибудь о его исследованиях на Южном. У Джексома от усталости уже закрывались глаза, когда он сообразил, что арфисту удалось‑таки убедить Лайтола в том, к чему склонялись они с Н’тоном: Южный должен был привлекать как можно меньше внимания.

Последней сознательной мыслью Джексома было восхищение хитроумием Робинтона. Не удивительно, что арфист не стал возражать против его ученичества в Форт Вейре! Он же видел, что Лайтол с одобрением встретил предложение Н'тона. Наверное, Робинтону было зачем‑то надо, чтобы Лайтол так и остался править Руатом. В самом деле: когда Рут начнет жевать огненный камень, юному владетелю станет вовсе не до того, чтобы добиваться своего Утверждения…

Проснувшись на следующее утро, Джексом понял, что ни разу не переменил положения в течение ночи: все тело одеревенело и сделалось непослушным, к щеке и плечу было не притронуться. Это заставило его немедля вспомнить о Руте. Вмиг забыв про себя, Джексом откинул меховое одеяло и, подхватив горшочек бальзама, босиком побежал в вейр к любимцу.

Белый дракон все еще крепко спал, чуть слышно посапывая. Как и Джексом, он не переменил положения и даже не сдвинул больную лапу, уложенную па скамеечку, Джексом воспользовался этим, чтобы заново смазать рану бальзамом. И подумал: “Должно быть, придется отложить учение в Форт Вейре, пока мы не поправимся!"

Лайтол с этим не согласился.

– Ты отправляешься в Форт Вейр как раз для того, чтобы научиться избегать ран, – сказал он Джексому. – Твоя задача – научиться сберегать себя и дракона во время падения Нитей. Так что, если тебя начнут дразнить за неуклюжесть – и поделом!

Позавтракав, Джексом отправился на Руге в Вейр.

По счастью, два других ученика оказались примерно одного с ним возраста – около восемнадцати Оборотов. Впрочем, ему было наплевать, даже окажись он старше всех, – лишь бы Руту дали пройти обучение. Другое дело, у него так и чесался язык объяснить, что Рут заработал ожог вовсе не из‑за глупости или неповоротливости… Он сдержался, утешаясь тем, что об истинном подвиге Рута им никогда в жизни не догадаться. Слабоватое утешение.

Еще ему пришлось положить немало трудов на то, чтобы избавить своего дракона от льнувших к нему файров. Едва он сгонял одних, как тотчас появлялись другие – к вящему негодованию К'небела, всадника, ведавшего обучением.

– И это всегда так, когда вы с ним куда‑нибудь летите? – раздраженно спросил он Джексома.

– Ну… почти всегда, – замялся Джексом. – Особенно после… того происшествия в Бендене…

Всадник понимающе кивнул, но все‑таки счел своим долгом сурово добавить:

– Не хотелось бы подтверждать эти глупые россказни насчет того, что драконы, мол, жгли ящериц. Но ты не сможешь ничему научить Рута, если файры не оставят его в покое. А если они не перестанут к нему лезть, один из них рано или поздно угодит‑таки в пламя!

Пришлось Джексому просить Рута, чтобы он сразу отсылал всех подлетавших ящериц прочь. Это заняло некоторое время, но потом то ли Рут проявил твердость, то ли в окрестностях не осталось файра, который бы к ним не заглянул, – остаток утреннего занятия прошел без помех.

К'небел гонял молодежь, пока не позвали обедать. Джексона пригласили остаться и, в знак уважения к его званию, усадили вместе со старшими всадниками за большой стол.

Разговор за столом вращался в основном вокруг спасения яйца и того, кто же все‑таки из бронзовых всадников доставил его назад. Послушав говоривших, Джексом окончательно укрепился в своем намерении молчать. Он еще раз предупредил Рута, но в этом не было особой нужды: огненный камень и сложная наука избегания Нитей интересовали белого дракона куда более минувших событий.

Файры, осаждавшие Рута, тоже успокоились и вели себя, совсем как прежде: первой их заботой была еда, второй – уход за своими драгоценными шкурками. Близилось лето, огненные ящерицы начинали линять и беспрерывно чесались, однако в картинах, которые они сообщали Руту, больше не было ни безотчетного ужаса, ни тревоги.

Занятия в Форт Вейре проходили по утрам, так что Джексому пришлось отказаться от посещения Зала арфистов и Главной мастерской кузнецов. Это отчасти порадовало его: не придется изворачиваться, отвечая на каверзные вопросы Менолли. К тому же Лайтол совершенно неожиданно начал оставлять ему несколько свободных часов по вечерам. Понятно, они с Рутом немедля отправились на ферму Фиделло: надо же было в конце концов проведать новые посадки пшеницы.

Корана сидела дома – жене ее брата вот‑вот предстояло родить. Она заахала при виде свежего рубца на щеке молодого владетеля и тут же заключила, что он, верно, заработал его во время очередного выпадения Нитей, героически отстаивая свой холд. Джексом не стал ее разубеждать, и Корана так пылко отблагодарила его за мнимую доблесть, что восторг в его душе перемешался с немалым смущением. Он бы предпочел честно заслуженную награду. И все‑таки невозможно было сердиться на нее, когда, лежа с ним рядом, она несколько раз упомянула о файрах, а потом спросила, не попадались ли ему случайно кладки огненных ящериц во время полетов. – Все пляжи Северного Перна давно уже кем‑то застолблены, – сказал ей Джексом, но, заметив огорчение девушки, добавил: – Хотя, конечно, на Южном полно незанятых побережий…

– Но разве можно слетать туда на Руте и не попасться на глаза Древним?.. – Корана явно почти ничего не знала о последних событиях, и Джексом вздохнул с облегчением: в Вейре эта тема была по‑прежнему у всех на устах и порядком‑таки ему надоела. Слетать на Руте? А что, дело не выглядело таким уж невыполнимым, тем более что Рут вряд ли переполошит незнакомых файров – он отлично ладил со всеми.

– Пожалуй, можно будет попробовать, – задумчиво ответил он Коране, соображая, удастся ли организовать отлучку, достаточно длительную для путешествия на Южный. И вновь Корана неправильно его поняла, и вновь, преисполнившись благодарности и восторга, Джексом не смог собраться с духом и разуверить ее…

Возвращаясь с Рутом домой, Джексом подумал о том, что волны, вызванные его давней теперь уже вспышкой, все еще разбегались. В самом деле: он добился каких следует тренировок для Рута и, еще не сделавшись владетелем, по крайней мере вступил в некоторые владетельские права. Он улыбнулся, с наслаждением вспомнив нежность Кораны. Судя по тому, как тепло его принимали на ферме, там вовсе не возражали бы против отпрыска‑полукровки. Успех в этой области отнюдь не повредит его репутации среди прочих владетелей. Джексом даже подумал было, не взять ли Корану в холд, но решил, что не стоит. Это было бы несправедливо по отношению к другим приемышам и притом добавило бы хлопот Бранду с Лайтолом. В конце концов, благодаря Руту он мог в любой момент ее навестить. И потом, если бы Корана поселилась у него, она требовала бы внимания и заботы – за счет Рута, разумеется. А этого Джексом никак не мог допустить.

На третий вечер во время его визита на ферму у жены Фиделло начались схватки, и Корана исчезла, едва успев попросить у него прощения за то, что в доме такая суета. Джексом предложил хозяину привезти лекаря из Руата, но Фиделло вежливо отказался:

– Один из моих работников сведущ в такого рода делах. Он говорит, что моя жена должна благополучно родить.

Джексом пожелал Фиделло отцовского счастья и ушел, чувствуя себя лишним.

"Почему ты смеешься?” – спросил Рут, неся его назад в холд.

– Потому, что я дурак, Рут. Я круглый дурак! “Вот уж не согласен. Тебе хорошо с ней, я знаю”.

– Потому‑то я и дурак, глупенький ты дракон. Я летел сюда, ожидая., ожидая, что мне будет хорошо. А ей нынче не до меня. И ведь совсем недавно я понятия не имел, что мне так с ней повезет. Вот почему, Рут, я чувствую себя дураком.

"Я буду всегда любить тебя!” – ответил дракон, полагая, что Джексому были нужны именно эти слова.

Юноша ободряюще похлопал Рута по шейному гребню, но удержаться от насмешек над самим собой так и не смог. По возвращении же домой выяснилось, что он и назавтра не сможет увидеться с Кораной. Как сообщил ему Лайтол, на другой день ждали вылупления остального выводка Рамоты, и, соответственно, Джексому следовало непременно посетить Бенден. Внимательно осмотрев заживающий рубец на щеке Джексона, Лайтол предостерег воспитанника:

– Только не попадайся на глаза Предводителям ~– они с первого взгляда поймут, что это такое. Незачем выставлять свою глупость напоказ!

Про себя Джексом полагал, что шрам придает ему мужественный вид, но вслух пообещал Лайтолу держаться подальше от Лессы и Ф'лара.

Джексому нравилось присутствовать при Рождениях, в особенности если там не было Лайтола. Джексом не мог отделаться от необъяснимого чувства вины. Он знал: при каждом Рождении мучительные воспоминания о сгинувшем Ларте с новой силой терзают бывшего всадника. Весть о том, что Рождение вот‑вот состоится, достигла Форт Вейра в тот момент, когда Джексом и Рут учились летать строем в составе Крыла. Завершив маневр, Джексом попросил позволения у старшего – и Промежутком умчался в Руат переодеваться. Пока он был у себя, к нему зашел Лайтол, и почти одновременно в окно влетел Крепыш – один из файров Менолли. Джексома просили захватить в Бенден арфистку, поскольку Робинтон был уже там, и при нем – сторожевой дракон Зала вместе со всадником.

Джексом согласно кивнул, сожалея, что не имеет ни малейшего повода отказаться. Ладно, он уж постарается извлечь ее из Зала и доставить в Вейр со всей мыслимой быстротой, чтобы ей некогда было одолевать его расспросами…

Нельзя передать, в какую ярость пришел Джексом, когда они с Рутом появились над Главным залом арфистов и Рут прокричал свое имя сторожевому дракону. На лужайке перед Залом прохлаждалось столько драконов из Форт Вейра, что хватило бы на добрую половину арфистов! Почему она не обратилась с просьбой к кому‑нибудь из них? Ну нет, допроса он ни в коем случае не потерпит!..

– Скажи ее ящерицам, – сердито велел он Руту, – что мы здесь и ждем на лугу. Пускай пошевеливается!

Он едва успел договорить – Менолли стремглав выскочила из дверей и бросилась к ним. Красуля, Крепыш и Нырок, вереща, кружились над ее головой. Девушка на ходу пыталась влезть в летную куртку. Что‑то зажатое в кулаке никак не давало ей попасть в рукава.

– Слезай, Джексом! – прокричала она тоном приказа. – Я не смогу сделать это, если ты будешь ко мне спиной!

– Что еще сделать?..

– А вот что! – Вытянув руку, она показала ему маленькую баночку. – Слезай, говорю! – Зачем?

– Не глупи и не трать зря время. Надо замазать твой шрам. Или ты хочешь, чтобы Лесса с Ф'ларом увидели его и начали тебя расспрашивать? Давай слезай поживей, не то опоздаем. Тебе ведь, кажется, запретили полеты во времени? – добавила она, видя его колебания: ее альтруизм ему особого доверия не внушал.

– Я собирался начесать волосы…

– Забудешься и уберешь их за ухо. – Отвинчивая крышку баночки, Менолли жестом велела ему именно это и сделать, – Я упросила Олдайва сварить снадобье без запаха. Вот так: макнул валец, и готово! – Она провела пальцем по его щеке, потом размазала остаток по его запястью выше перчатки. – Видишь – как раз под цвет кожи. – И еще раз критически оглядела его. – Кажется, порядок! Никто не догадается, что тебя обожгло. – И хихикнула: – А что думает о твоем шраме Корана?

– Корана? Откуда…

– Что уставился? Полезай на Рута, не то действительно опоздаем, А ты умница, Джексом, что завел себе Корану. Честное слово, с таким умом из тебя получился бы арфист!

Усаживаясь, Джексом готов был оторвать девушке голову и в то же время полон решимости не попасться на удочку. Весьма в ее духе – подкусывать его, вызывая на разговор. Ну уж нет. Ничего у нее не получится.

– Спасибо за мазь, – сказал он, несколько овладев собою и не опасаясь, что голос его выдаст. – В самом деле. Лессу ни к чему сейчас раздражать, а я обязательно должен присутствовать при Рождении.

– Вот именно.

Менолли произнесла это весьма многозначительным тоном, но ему некогда было раздумывать, что она имела в виду. Рут взлетел и безо всяких дополнительных команд перенес их Промежутком в Вейр Бенден.

«Ни за что не поддамся, – сказал себе Джексом, – Не дам ей разозлить меня, и все тут. Но до чего же смышлена эта арфистка!..»

"Я – Рут, я – Рут!..” – оповещал сторожевых драконов его друг. Это кое о чем напомнило Джексому: вывернув шею, он покосился на левое плечо Менолли с нашитой на куртку кожаной подушечкой.

– Не волнуйся, – тотчас сказала девушка. – Они в вейре у Брекки.

– Все?

– Ох, скорлупа, ну конечно же нет! Только Красуля и трое бронзовых. У нее скоро брачный полет – парни нипочем не оставляют ее одну. – И Менолли снова хихикнула.

– Ты уже весь выводок кому‑нибудь пообещала? – спросил Джексом.

– Что? Считать еще не отложенные яйца? – Менолли была возмущена. – А что, тебе нужно яйцо?

– Мне не для себя.

Менолли вмиг раскусила его красноречивые недомолвки и звонко расхохоталась. Джексом застонал про себя. Добро, пускай смеется…

– На что мне огненная ящерица? – продолжал он как. ни в чем не бывало. – Я пообещал Коране при возможности раздобыть ей яичко. Она, знаешь ли, была ко мне… очень добра. – Изумленная Менолли подавилась смехом, и Джексом почувствовал себя отомщенным. Но потом она ткнула его кулачком в спину возле лопатки, и он вздрогнул от боли, пытаясь увернуться. – Отвяжись, Менолли! Больно же!

Эти слова вырвались у него с порядочным раздражением, и он ругнул себя – все‑таки сам напомнил ей о том, о чем так старался заговаривать пореже.

– Прости, Джексом, – сказала она так покаянно, что Джексом сразу смягчился. – Сильно тебя задело?

– Лицо, плечо и бедро. Менолли схватила его за здоровое плечо:

– Слышишь голоса драконов? Ой, смотри, мальчики уже идут на площадку рождений! Мы сумеем влететь туда?

Джексом послал Рута сквозь верхнее отверстие пещеры, предназначенное для драконов. Бронзовые еще подвозили гостей. Когда Рут влетел внутрь, Джексом тотчас уставился на то место за аркой, где появились они с Рутом, когда подкидывали яйцо. И ощутил прилив гордости: перенестись прямо в пещеру – это вам не хухры‑мухры!

– Я вижу Робинтона, Джексом! Вон там, в переднем ряду, где цвета Исты. Сядешь с нами? – В голосе Менолли звучала мольба. Настоятельность ее просьбы слегка озадачила Джексома. Хотел бы он посмотреть на того, кто откажется сесть рядом с Мастером арфистов всего Перна!

Рут подлетел к нужному ярусу и завис, вцепившись когтями в карниз и быстро работая крыльями. Менолли и Джексом спрыгнули с его шеи.

Усаживаясь и одергивая куртку, Джексом присмотрелся к Мастеру Робинтону и понял просьбу Менолли. Робинтон сильно переменился, и, увы, не в лучшую сторону. Он с приличествующей живостью поздоровался с Джексомом и Менолли: приветливо улыбнулся своей ученице, а Джексома хлопнул по плечу. Но вскорости вновь углубился в размышления, и размышления эти, судя по всему, были невеселы. Джексом привык к тому, что на длинном подвижном лице Мастера, как в зеркале, отражалась игра настроения, быстрая смена эмоций. Теперь же, хоть он вроде бы и следил за юными претендентами, выходившими на горячий песок площадки рождений, мысли его были где‑то далеко, а в глубоко ввалившихся глазах читалась только тревога и усталость. Арфист выглядел постаревшим, измученным и, ни дать ни взять, осиротевшим. Джексом поспешно отвел взгляд, охваченный внезапно нахлынувшим ужасом, и отвернулся от Менолли, чтобы наблюдательная девчонка не разгадала его чувств. Состарился? Мастер Робинтон – состарился?.. Устал, несомненно. Но старость?.. Джексом ощутил холодную пустоту в животе. Чтобы Перн лишился всегдашнего юмора и неизменной мудрости Мастера арфистов?.. Еще невозможней было представить, каким станет мир без его воображения и неуемного любопытства. Верный заповедям Робинтона, Джексом попробовал логически осмыслить обуревавшие его чувства, потом поймал себя на этом, и чувство утраты сменилось негодованием.

Крики драконов заставили его вновь повернуться к площадке. Он видел достаточно Рождений, чтобы удивиться присутствию Рамоты, – ведь в кладке уже не было королевского яйца. Между тем на Ра‑моту было попросту страшно смотреть. Ее глаза мерцали красным, она мотала головой, яростно грозя подошедшим кандидатам. Джексому вовсе не хотелось бы сейчас оказаться с ней носом к носу. Не диво, что мальчишки, которым следовало бы расположиться вокруг содрогающихся яиц, сбились в тесную кучку поодаль – как будто перед лицом разгневанной королевы это могло им чем‑то помочь.

– Вот уж не завидую я им! – вполголоса сказала Джексому Менолли.

– Как ты думаешь. Мастер, может такое случиться, что она вообще не позволит им совершить Запечатление? – На миг Джексом даже забыл собственные горькие рассуждения о телесной бренности Робинтона.

– Ну прямо обнюхивает каждого, не пахнет ли Южным Вейром, – блестя глазами, весело ответил арфист. Он озорно улыбался и вновь был так похож на себя прежнего, что Джексом поневоле задумался – а может, всему виною неверный отблеск светильников… – И кто бы только знал, почему мне сегодня совсем не хотелось бы угодить на подобный осмотр? – добавил Робинтон и таинственно поднял левую бровь.

Менолли задохнулась от смеха, глаза ее разгорелись. Джексому оставалось только предполагать, что эти двое недавно опять были на юге, и строить догадки, что нового они там обнаружили.

«Тухлая скорлупа! – И Джексома прошибло потом от неожиданной мысли: – Ведь всадники Южного доподлинно знают, что никто из них не возвращал яйцо! Вдруг Робинтону это стало известно?..»

Яростное шипение, донесшееся с площадки рождений, взбудоражило зрителей. Джексому снова стало не до раздумий. Одно из яиц треснуло, но Рамота так грозно нависла над ним, явно не желая никого подпускать, что ни один из кандидатов не отважился подойти. Мнемент протрубил что‑то со своего карниза, бронзовые подхватили. Голова Рамоты взметнулась ввысь, громадные крылья развернулись, сияя золотом и зеленью. Королева испустила громкую трель, полную вызова и непокорства. Бронзовые басовито заворковали, пытаясь успокоить и умиротворить ее, но, когда снова подал голос Мнемент, в его громовом реве явственно прозвучал приказ.

"Рамота вне себя, – сообщил Джексому Рут, Белый дракон благоразумно облюбовал солнечный уголок на дне чаши Бендена, на берегу вулканического озера, но это не мешало ему пристально следить за всем происходившим на площадке рождений. – Мнемент сказал ей, что она ведет себя глупо, – продолжал Рут. – Он говорит, малыши должны вылупиться и совершить Запечатление. Тогда ей незачем будет беспокоиться о них, ведь они будут с людьми, а значит, в безопасности”.

Воркование бронзовых сделалось громче, и вот Рамота, еще продолжая возмущаться неотвратимостью жизненного цикла, наконец подалась назад, прочь от яиц. Один из старших мальчиков, все это время смело стоявший в первом ряду, почтительно поклонился Рамоте и подошел к треснувшему яйцу. Оттуда, пища и пытаясь удержаться на шатких лапках, уже выбирался бронзовый дракончик.

– Молодец парнишка, не потерял головы, – одобрительно кивнул Робинтон, не спуская глаз с разворачивавшейся внизу сцены. – Именно почтение, похоже, и было нужно Рамоте! Смотрите, ее глаза перестали мерцать, она складывает крылья. Отлично, отлично!

Следуя примеру первого кандидата, двое других мальчиков поклонились Рамоте и приблизились к яйцам, которые раскачивались уже вовсю, – малыши рвались наружу из скорлупы. И хотя некоторые поклоны были торопливы и неглубоки, смягчившаяся Рамота лишь рявкала всякий раз, когда происходило Запечатление.

– Смотрите, у него бронзовый! И вполне заслуженно! – зааплодировал Робинтон, с одобрением провожая глазами вновь сложившуюся пару – мальчика и дракона, которые двигались к выходу с площадки.

– Кто он? – спросила Менолли.

– Он из холда Телгар – похож на старого владетеля и, как видно, унаследовал его мозги!

– Юный Кирнети из Форт холда тоже запечатлел бронзового, – с восторгом сообщила Менолли. – Я же говорила тебе, что у него получится!

– Девочка моя, мне случалось ошибаться прежде и, полагаю, еще доведется в будущем. Что может быть скучнее непогрешимости? – ответствовал Робинтон и повернулся к Джексому: – Есть там кто‑нибудь из Руата?

– Двое, но мне их отсюда не разглядеть.

– Выводок большой, – сказал Робинтон. – Есть из чего выбрать.

Джексом пристально наблюдал за шестью мальчиками, окружившими большое, в зеленых пятнах яйцо. Он затаил дыхание, когда коричневый малыш вылез наружу и завертел головой, присматриваясь к мальчикам и стряхивая остатки скорлупы.

– Выводок большой, но многие все равно останутся ни с чем, – пробормотал Джексом, когда коричневый миновал всех пятерых и выбрался на песок, оглядываясь и жалобно вереща. “А если бы я не понравился Руту? – подумал Джексом, и в животе вновь стало холодно. – Правда, в тот момент, когда я помог ему разбить слишком твердую скорлупу, на площадке почти никого уже не было…"

Тем временем дракончик споткнулся, упал и зарылся носом в теплый песок. Поднявшись, он чихнул и снова заплакал. Рамота предостерегающе заворчала, и мальчики, стоявшие рядом с ней, шарахнулись прочь. Один из них, темноволосый длинноногий парнишка с исцарапанными коленками, чуть не наступил на коричневого малыша. Он замахал руками, пытаясь удержать равновесие, начал пятиться – и вдруг замер, глядя на дракончика. Запечатление совершилось!

"Я был там. И ты был там. А теперь мы вместе”, – сказал Рут, прекрасно понимая чувства, овладевшие Джексомом при виде этой сцены. Джексом почувствовал на ресницах какую‑то сырость и торопливо сморгнул.

– Как быстро все кончилось! – с сожалением, почти обиженно сказала Менолли. – Я бы не возражала, если бы это продолжалось подольше…

– Отменный был вечер! – заявил Робинтон, кивнув в сторону Рамоты. Королева сердито смотрела вслед удаляющимся парам и переминалась с лапы на лапу.

– Как ты думаешь, – спросила Менолли, – теперь, когда все благополучно вылупились и прошли Запечатление, она перестанет гневаться?

– А с нею и Лесса? – Робинтон скривил губы, пряча смешок. – Вне всякого сомнения, как только Рамоту уговорят подкрепиться, обе придут в гораздо более милостивое расположение духа…

– Будем надеяться, – тихо, как заклинание, прошептала Менолли, и Джексом понял, что это не предназначалось для ушей Робинтона, – Мастер арфистов как раз отвернулся, высматривая кого‑то в задних рядах. Однако Робинтон услыхал и тепло улыбнулся девушке:

– Увы, мы не можем отложить собрание до тех пор, пока ко всем возвратится доброе настроение.

– Возьми меня с собой, – попросила Менолли.

– Собралась защищать меня, а? – Мастер арфистов ласково сжал ладонями ее плечи. – Нет, девочка. Там будут немногие. Если я приведу тебя с собой, меня не поймут.

– Ему небось можно! – Менолли негодующе ткнула в Джексома пальцем. Тот изумился:

– Это куда еще мне можно?..

– Разве Лайтол не предупредил тебя, что после Запечатлений будет собрание? – спросил Робинтон. – Руат должен присутствовать!

– Они не могли обойти тебя, ведь ты Мастер арфистов, – сдавленным голосом выговорила Менолли.

– С какой стати им обходить Робинтона? – удивился Джексом. Менолли в самом деле готова была броситься на защиту учителя.

– Потому, бестолковый, что.” – начала девушка, но Робинтон перебил:

– Хватит, Менолли. Спасибо тебе за заботу, но, знаешь ли, всему свое время. Моя голова еще при мне, и я ее не склонил. А как только Рамота поест, я перестану опасаться, что меня скормят драконам. – И Робинтон ободряюще похлопал ее по плечу.

Королева между тем покинула площадку рождений, выбралась наружу и взлетела.

– Ну вот и отлично. Отправилась подкормиться, – сказал арфист. – Значит, мне нечего больше бояться, Менолли ответила ему долгим насмешливым взглядом:

– Просто я хотела побыть рядом с тобой.

– Я знаю. Эгей, Фандарел! – возвысил голос Робинтон и замахал рукой, привлекая внимание Мастера кузнецов. – Пошли, владетель Джексом: нас ждут в комнате советов. Вот что, наверное, имел в виду Лайтол, когда говорил, что Джексому необходимо присутствовать при Рождении. Но если собрание в самом деле было столь важным, как намекала Менолли, не стоило ли Лайтолу приехать самому?.. Джексом ощутил прилив гордости: ему льстило доверие опекуна.

Встретившись на ступеньках на полпути вниз, двое Мастеров постепенно собрали вокруг себя остальных представителей ремесел, и Джексом обратил внимание, что те, приветствуя их, кивали головами с гораздо большей серьезностью, чем было принято во время Рождений. Менолли, похоже, недаром намекала на необычайную важность предстоявшего собрания. И вновь Джексом задумался: почему не приехал Лайтол? Ведь он поддерживал Робинтона…

– Я уже думал, Рамота так и не допустит Запечатления, – кивнув Джексому, сказал Фандарел. – Что, бросил меня ради любимой игры?

– Мы только тренируемся, Мастер Фандарел. Каждый дракон должен уметь жевать огненный камень.

– Ну и дела! – воскликнул Никат, Мастер рудокопов. – Кто бы мог подумать, что дракончик до этого доживет!

Джексом готов был запальчиво ответить, но поймал взгляд Робинтона и передумал, – Спасибо на добром слове, Мастер, – сказал он. – У Рута покамест все хорошо.

– Время летит незаметно, дружище Никат, – мягко подхватил Робинтон. – Не успеешь оглянуться, и дети становятся взрослыми. О, Андемон, как поживаешь? – поклонился арфист Мастеру земледельцев. – Значит, учим беленького жевать огненный камень? – хмыкнул Мастер Никат, шагая рядом с Джексомом через горячие пески. – Не поэтому ли, случаем, у нас по утрам куда‑то девается добытый камень?

– Я обучаюсь в Форт Вейре, Мастер Никат. Там Рут получает столько огненного камня, сколько ему требуется.

– В Форт Вейре? – улыбка Никата стала еще шире, а взгляд скользнул по щеке Джексома и задержался на ней. – Вместе со всадниками, владетель Джексом? – Никат слегка подчеркнул его титул, вступая на лестницу к королевскому вейру и карнизу, где обычно помещался Мнемент. Сейчас бронзового там не было – он полетел на луг присмотреть за тем, как будет кормиться его королева. Джексом различил у озера белую шкурку Рута и ощутил его мысленное присутствие.

– Неплохое Рождение, – продолжил разговор Мастер рудокопов. – А что поволновались для затравки, так это даже и к лучшему.

Джексом вежливо спросил:

– Там был сегодня кто‑нибудь из ваших?

– Сегодня – только один. И еще двое ездили на последнее Рождение в Телгар, так что жаловаться грех. Кстати, если у тебя есть кладка огненной ящерицы, которую совершенно некуда деть, я бы не отказался от яичка‑другого…

Никат глядел простодушно, как бы желая сказать, что не держит обиды, даже если это и в самом деле Джексом поживился у него огненным камнем, – Сейчас кладок нет, – ответил Джексом, – но ведь заранее неизвестно, когда она попадется, – Да я это так, к слову, – отмахнулся Мастер рудокопов. – Дело просто в том, что файры – сущая погибель для этих мерзопакостных пещерных змей, гнездящихся в шахтах. Не говоря уж о том, что они необычайно чувствительны к рудничному газу, который мы, люди, замечаем порой слишком поздно. Да, кроме этого газа, мы нынче мало что добываем, – подавленно, с нескрываемым беспокойством добавил Никат.

"Что‑то носится в воздухе, – подумалось Джексому. – Что‑то нехорошее. Все такие встревоженные и грустные…” Ему нравился Мастер Никат: Джексом бывал у него в шахтах во время занятий и с тех пор уважал невысокого, коренастого рудокопа, у которого на лице еще можно было заметить пятнышки черной пыли, въевшейся, когда он подмастерьем работал под землей.

Поднимаясь по каменным ступеням в королевский вейр, Джексом еще раз пожалел о своем обещании Н'тону – не прыгать во времени. Без этого путешествие на Южный континент окажется слишком долгим, даже если предположить, что Рут сумеет быстро обнаружить кладку. Джексом с удовольствием порадовал бы Мастера Никата и раздобыл яйцо для Кораны. Не помешало бы также утешить недовольного Теггера – как знать, может, у него на сей раз получится? Увы, без прыжков во времени о полете на Южный оставалось только мечтать…

Когда они были уже у входа в вейр, над Звездной скалой возник бронзовый дракон. Он протрубил что‑то сторожевому дракону, тот ответил. Джексом обратил внимание, что все так и замерли, слушая их перекличку. “Битая скорлупа! – мелькнуло у него в голове. – Ну и нервные они все тут в Бендене! Кто хоть прилетел?"

"Предводитель Вейра Иста”, – сообщил ему Рут.

Д'рам?.. Предводители вовсе не обязаны были присутствовать при Рождениях, другое дело, они охотно слетались взглянуть, особенно в Вейр Бенден, – если, разумеется, на их территориях не ожидалось выпадения Нитей. Джексом уже заметил среди присутствующих Н'тона, Р'марта из Телгара, Г'нериша из Айгена и Г'бора из Вейра Плоскогорье… Тут он вспомнил, что говорил Мастер арфистов о Фанне, подруге Д'рама, Госпоже Исты. Не стало ли ей хуже?

В комнате советов Никат отошел от Джексома. Тот бросил один взгляд на Лессу, хмуро сидевшую в большом каменном кресле, и быстренько забился в самый дальний угол, где даже ее зоркие глаза не смогли бы различить полосу у него на щеке.

Арфист не зря предупреждал, что собрание было предназначено для узкого круга. Джексом видел, как в комнату входили Мастера ремесленников, Предводители Вейров и главные владетели. Госпожи Вейров и помощники Предводителей отсутствовали – за исключением Брекки и Ф'нора.

Наконец Ф'лар привел Д'рама и с ним незнакомого Джексому молодого человека, судя по одежде – помощника Предводителя. И как ни расстроил Джек‑сома вид постаревшего Мастера арфистов – перемена, происшедшая с Д'рамом, его попросту потрясла. В течение какого‑то Оборота Предводитель Исты исхудал и высох до хрупкости. Плечи его были ссутулены, шаг неверен.

Лесса мигом вскочила и с протянутыми руками пошла навстречу Д'раму, Сочувствие, написанное на ее лице, несколько удивило Джексома: ему уже казалось, что Лесса, погруженная в мрачные раздумья, вовсе ничего не замечает вокруг. Теперь, однако, все ее внимание было посвящено Д'раму.

– Мы собрались, как ты просил, – сказала она, пододвигая ему кресло и наливая вина.

Д'рам поблагодарил за гостеприимство и отведал вина, но садиться не стал. Джексом ясно видел на его лице морщины, проложенные возрастом и безмерной усталостью. Д'рам обратился к собравшимся:

– Большинство из вас знает о моем положении и о… болезни Фанны, – начал он тихо и неуверенно. Кашлянул, прочищая горло, глубоко вздохнул и продолжал: – Я хочу сложить с себя звание Предводителя Вейра Иста. Ни одна из наших королев не собирается в ближайшее время подниматься в брачный полет, но у меня нет сил продолжать. Мой Вейр дал согласие… Г'денед, – и Д'рам указал на сопровождавшего его молодого мужчину, – десять последних выпадений Нитей возглавлял бой на своем Барнате. Я бы уже давно сложил с себя полномочия, – Д'рам тряхнул головой и невесело улыбнулся, – но мы так надеялись, что болезнь пройдет… – Сделав над собой усилие, он расправил плечи. – Нашей старшей королевой остается Кайлит, и Козира, ее всадница, обещает стать хорошей Госпожой. Барнату случалось уже догонять Кайлит. Выводок получился отменным… – И тут Д'рам не без некоторой опаски покосился на Лессу. – В наше Время существовало правило – когда Вейр оставался без Предводителя, первый брачный полет королевы объявляли открытым для всех молодых бронзовых. Таким образом, новый Предводитель избирался по всей справедливости. Я хотел бы возобновить старый обычай.

Он глядел на Лессу почти воинственно и вместе с тем просяще.

– Похоже, ты крепко уверен в Г'денедовом Барнате, – перекрыл начавшийся гул голосов Р'март, Предводитель Вейра Телгар.

Г'денед широко улыбнулся, не глядя ни на кого.

– Я хочу, чтобы Предводителем Исты стал самый достойный, – чопорно ответил Д'рам, возмущенный поиском скрытого смысла в своем предложении. – Лично мне Г'денед уже доказал свою компетентность. Но я хочу, чтобы все в ней убедились.

– Справедливые слова. – И Ф'лар, поднявшись, воздел руки, утихомиривая собравшихся. – Я не сомневаюсь, Р'март, что у Г'денеда отличные шансы, но Д'рама следует только поблагодарить: в наше неспокойное время его предложение поистине великодушно. Я сообщу о нем всем моим бронзовым, но, что касается Бендена, от нас будут только молодые драконы, ни разу еще не гонявшиеся за королевой. Мне кажется, было бы несправедливо заранее обрекать Барната на неудачу. А вы как считаете?

– Разве Кайлит не из бенденских королев? – спросил Корман, владетель холда Керун.

– Нет, она – дочь Мират. В Бендене вылупилась Пирит, младшая королева.

– Значит, Кайлит – королева Древних?

– Она – королева Исты, – ответил Ф'лар быстро, но твердо.

– А Г'денед? Он тоже из Древних?

– Я родился в том Времени, – ответил Корману молодой всадник. Судя по его спокойному тону, он и не думал этого стесняться.

– К тому же Г'денед – сын Д'рама, – сказал Варбрет, владетель холда Иста. Он обращался непосредственно к Корману, как будто эта характеристика должна была развеять невысказанные сомнения керунца.

– Славный парень и из хорошего рода, – ответил Корман невозмутимо.

– Мы обсуждаем не его род, а то, станет или нет он Предводителем, – сказал Ф'лар. – По‑моему, Д'рам, это хороший обычай…

Джексом явственно расслышал чье‑то замечание – мол, и единственный приличный, привнесенный Древними, – и всей душой понадеялся, что тихий шепот сумеют расслышать немногие.

– Д'рам имел бы полное право просто поставить вместо себя кого‑нибудь из всадников своего Вейра, – продолжал Ф'лар, обращаясь к владетелям и Мастерам. – Что до меня, я высоко ценю его предложение объявить открытым брачный полет королевы.

– Я просто хочу, чтобы мой Вейр возглавил самый достойный, – повторил Д'рам, – и открытый полет – единственный способ добиться, чтобы так оно и получилось. Единственный способ, верный и справедливый…

Джексом поборол желание захлопать в ладоши и оглядел комнату, очень желая увидеть на лицах одобрение. Все Предводители, казалось, были согласны. Еще бы – вдруг да повезет кому‑нибудь из их всадников? Джексом, впрочем, надеялся, что именно Барнат сумеет догнать королеву. Тем самым будет доказано, что молодежь у Древних была отличной закалки. Кто посмеет отрицать право Г'денеда возглавить Исту, если это право будет им завоевано в честной борьбе?

– Я выразил пожелания Исты, – сказал Д'рам, устало возвышая голос, чтобы быть услышанным, – в комнате начались разговоры. – Такова воля моего Вейра. А теперь простите меня – я должен лететь домой. Мое почтение, владетели. Мастера, Предводители… – Он поспешно отвесил общий поклон, отдельно поклонился поднявшейся Лессе – та сочувственно тронула его за руку – и пошел к выходу.

К удивлению и восторгу Джексома, присутствовавшие почтили Д'рама вставанием. Предводитель Исты так и не поднял головы, и Джексом вообще сомневался, заметил ли он этот знак уважения. Юноша почувствовал, как к горлу подкатил теплый комок”.

– Прошу отпустить и меня – я, верно, нужен дома, – сказал Г'денед, почтительно склоняясь перед бенденскими Предводителями.

– Г'денед, – начала было Лесса, но молодой всадник покачал головой:

– Я сообщу во все Вейры, когда Кайлит будет готова подняться.

И быстро вышел вслед за отцом.

Когда его шаги стихли за поворотом коридора, в комнате советов началось бурное обсуждение. Владетели были не вполне уверены в благотворности новшества. Мастера разделились во мнениях. Джексому показалось, что Робинтон заранее знал о намерении Д'рама; во всяком случае, арфист не высказывался ни за, ни против. Зато Предводителей перспектива открытого полета устраивала как нельзя лучше.

– Только бы Фанна не умерла прямо сегодня, – расслышал Джексом негромкое замечание какого‑то Мастера, обращавшегося к соседу, – Смерть в день Рождения – плохая примета!

– Не говоря уж о том, что пир будет испорчен, – долетело в ответ. – Я вот думаю: насколько силен дракон Г'денеда? Если там окажется кто‑нибудь из этих бенденских бронзовых…

При упоминании о пире у Джексома заурчало в животе. Он рано поднялся утром и сразу полетел в Форт Вейр, а потом, по возвращении в холд, у него было времени только‑только переодеться. Джексом начал потихоньку пробираться к выходу, надеясь выпросить у женщин в Нижних Пещерах пряник или мясную колбаску и заморить червячка.

– И только ради этого нас здесь собрали?.. – В наступившей тишине скрипучий голос владетеля Бегамона из холда Нерат прозвучал неожиданно громко. – Неужели Вейры по сей день не дознались, кто украл яйцо? – продолжал он сварливо. – Или хотя бы кто его возвратил? Я думал, именно это мы сегодня услышим!

– Яйцо было возвращено, владетель Бегамон, – сказал Ф'лар, подавая руку Лессе.

– Это‑то я давно знаю, – продолжал брюзжать Бегамон. – Я был здесь, когда это случилось. Я приезжал и на Рождение королевы.

Ф'лар невозмутимо вел Лессу к выходу.

– Нынче – совсем другое Рождение, добрый владетель. Сегодня мы празднуем счастливое событие. Внизу ждет вино… – И двое Предводителей вышли из комнаты.

– Ничего не понимаю, – растерянно оглядывался Бегамон. – Я‑то думал, сегодня нам сообщат нечто новенькое…

– Так ведь и сообщили, – сказал Ф'нор, проходя мимо него об руку с Брекки. – Д'рам слагает с себя полномочия Предводителя Исты.

– Это меня не касается! – ответы, достававшиеся владетелю, все более его раздражали.

– Это касается тебя куда больше, чем история с яйцом, – сообщил ему Ф'нор, вместе с Брекки покидая комнату совещаний.

– Я думаю, другого ответа сегодня ты не получишь, – улыбаясь уголком губ, сказал владетелю Робинтон.

– Но… неужели они ничего не предпринимают по этому поводу? Неужели они просто так спустят Древним подобное оскорбление?..

– В отличие от господ владетелей, – вступил в разговор подошедший Н’тон, – мы, всадники, не имеем возможности нянчиться с оскорбленной гордостью в ущерб своему основному делу – защите Перна от Нитей. Именно это – главное для нас, владетель Бегамон.

– Оставь, Бегамон. – И Грох, владетель Форт холда, взял нератца под руку и увлек за собой. – Это, в конце концов, дело Вейров, а не наше с тобой. Нам незачем и соваться. Они сами знают, что делают. Вернули яйцо – и славненько… А верно, жалко женщину Д'рама? Скверно, что он ушел: до чего понимающий мужик! Кстати, Ф'лар не сказал, но я думаю, что подадут бенденского… – Джексом видел, как Грох взглядом искал кого‑то среди гостей: – Ага, арфист! Ведь правда, там будет бенденское?

Мастер арфистов ответил утвердительно и вместе с двоими владетелями вышел наружу, причем Бегамон все еще ворчал, что‑де его держат в неведении. Джексом покинул комнату следом за ними, в числе последних, Едва он спустился по лестнице, как к нему подлетела Менолли:

– Что там было? Они хоть с ним разговаривали?

– Кто с кем должен был разговаривать?..

– Обращались ли к Робинтону Лесса или Ф'лар?

– Ну… как‑то повода не было, – замялся Джексом.

– Зато была масса поводов не обращаться. Так что там все‑таки было?

Джексом запасся терпением и начал рассказывать:

– Д'рам прибыл попросить.. то есть нет, сообщить, что слагает с себя звание Предводителя Исты. – Менолли кивнула с таким видом, словно для нее это не было новостью. – Он сказал, что хочет возродить старый обычай и объявить первый брачный полет королевы открытым для всех бронзовых.

Глаза и рот Менолли округлились от изумления:

– Ну и как они – не попадали с ног? Кто‑нибудь возражал?

– Только владетели, – Джексом усмехнулся. – Из Предводителей – никто. Разве что Р'март выразился в том духе, что, дескать, Г'денед слишком силен и состязаться с ним бесполезно.

– Я не знакома с Г'денедом, – сказала Менолли. – Знаю только, что Д'рам – его отец.

– Это ничего не значит.

– Верно.

– Д'рам все повторял, что, мол, хочет для Исты самого достойного Предводителя, и наилучший способ добиться этого – открытый полет.

– Бедный Д'рам…

– Бедная Фанна, ты хочешь сказать?

– Нет, бедный Д'рам. Бедные мы все: он был отличным вожаком.” А что, Мастер Робинтон вообще ничего не говорил? – спросила Менолли, отбросив свои рассуждения о Д'раме ради более важного вопроса.

– Он говорил с Бегамоном.

– А с Предводителями?

– Я же сказал, повода не было. А что?

– Они так долго были близкими друзьями… они очень несправедливо обошлись с ним. Но он сказал им то, что был обязан сказать: драконы не должны биться с драконами!

Джексом с нею полностью согласился, но в животе у него тотчас громко запело, к немалому возмущению Менолли. Джексому было и смешно, и неловко; смех в конце концов пересилил. Извиняясь перед девушкой, Джексом тем не менее заметил, что чувство юмора у нее не пропало.

– Ладно, иди, – отмахнулась она. – Видно, толку от тебя не добьешься, пока ты голодный.

Тот пир не был ни самым примечательным из всех, какими отмечали Рождения, ни самым веселым. На лицах всадников лежала некая тень, и Джексом даже не пытался гадать, в какой степени она была вызвана отставкой Д'рама и в какой – событиями вокруг яйца. Честно говоря, он не хотел больше ничего слышать об этом. Где же сесть? В обществе Менолли ему было не по себе, ибо он не мог отделаться от ощущения – она догадалась, что это он притащил яйцо назад. Еще хуже было то, что она молчала о своих подозрениях. Он чувствовал: она, специально мучила его, заставляя поволноваться. Не хотелось Джексому и угодить за один стол с Ф'лессаном и Миррим, которые, чего доброго, заметят следы ожога. С Бенелеком же он попросту никогда не водился…

Словом, Джексом изрядно помучился, выбирая местечко за одним из верхних столов, где, согласно званию, ему следовало сидеть. Так или иначе его разлучили даже с Менолли: ее тотчас утащил Охаран, арфист Вейра – Джексом слышал, как они пели вдвоем. Будь это какая‑нибудь новая музыка, Джексом остался бы около них – хотя бы для того, чтобы не торчать одному, – но владетели и с ними гордые родители мальчишек, прошедших Запечатление, то и дело заказывали свои любимые песни.

Рут, сидя снаружи, нарадоваться не мог, любуясь только что вылупившимися дракончиками; для полного счастья ему не хватало разве что привычного внимания файров. "Им не нравится сидеть взаперти в вейре у Брекки, – сообщил Рут своему всаднику. – Почему им нельзя выбраться наружу? Рамота плотно пообедала и теперь спит. Она не узнает”.

– А я в этом почему‑то не уверен, – сказал Джексом, бросив взгляд на Мнемента, свернувшегося клубком на широком карнизе королевского вейра. Светящиеся глаза дракона мерцали, как две звезды, на другой стороне бенденской чаши, медленно погружавшейся в вечернюю темноту.

В результате они с Рутом убрались с пира, как только позволило приличие. Уже кружась над Руатом, Джексом забеспокоился насчет Лайтола: каково‑то будет его опекуну, когда Фанна умрет, а ее королева покончит с собой в Промежутке? И потом, эта новость об уходе Д'рама! Джексом знал, что Лайтол уважал Древнего. Как он отнесется кобъявлению брачного полета открытым?

Лайтол только хмыкнул, резко кивнул головой и спросил Джексома, не слышно ли чего нового о расследовании кражи яйца. Когда Джексом рассказал ему о недовольстве Бегамона, Лайтол снова хмыкнул, на сей раз с глубоким презрением. А затем спросил, нельзя ли будет в ближайшее время достать яиц файров: еще несколько фермеров обратились к нему с просьбой. Джексом пообещал разузнать у Н'тона.

– У огненных ящериц теперь такая скверная репутация – остается лишь удивляться, что кому‑то еще охота их заводить, – заметил молодой Предводитель, когда Джексом изложил ему поручение Лайтола. – С другой стороны, быть может, именно поэтому все их и просят. Небось думают: раз, мол, они теперь никому не нужны, вот тут‑то мы и словчим… Нет, сейчас у меня нет ни одной. И вот еще какое дело, Джексом. Завтра Форт Вейр вместе с Вейром Плоскогорье летят против Нитей – на севере ожидается выпадение. Если бы это было над Руатом, я просил бы тебя присоединиться к Крылу молодых. Но при нынешних обстоятельствах я бы тебе не советовал. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил Джексом. – Но… уж не хочешь ли ты сказать, что в следующий раз, когда Нити будут падать на Руат, я смогу полететь?

– Надо обсудить это с Лайтолом, – поблескивая глазами, улыбнулся Н’тон. – Лайтол уверяет меня: ты, мол, будешь так высоко над землей, что ни одному руатцу и в голову не придет, что молодой владетель рискует жизнью там, в небесах. А значит, и в Бендене ничего не узнают.

– Я гораздо больше рискую в наземной команде, с огнеметом на горбу, – проворчал Джексом.

– Вполне согласен с тобой, но тем не менее Ф'лару и Лессе об этом лучше не знать. Кстати, К'небел очень хорошо отзывается о тебе. И Рут именно таков, как ты говоришь, – быстрый, умный и удивительно поворотливый в воздухе. – Н’тон вновь улыбнулся. – Между нами, К'небел утверждает, что беленький в самом деле разворачивается вокруг кончика хвоста. Он даже боится, что другие начнут требовать от своих драконов того же и в результате полетят с них кувырком!

Итак, на следующее утро, когда Вейр двинулся в бой, Джексом отправился с Рутом на охоту, а потом к озеру – вымыться и поплавать.

Огненные ящерицы чистили Руту шейные гребни, а Джексом осторожно разглаживал шрам на ноге, когда Рут неожиданно всхлипнул. Джексом решил, что причинил ему боль, и оглянулся попросить прощения, но вдруг заметил, что файры оставили свою работу. Подняв головки, они как будто прислушивались к чему‑то недоступному для человеческого слуха.

– Что случилось, Рут? – спросил Джексом встревоженно.

"Женщина умирает”, – ответил дракон.

– Скорее домой, Рут! Скорее!

…Джексом крепко стиснул челюсти, когда холод Промежутка охватил его и вымокшая одежда заледенела на теле. Стуча зубами, он пригляделся к сторожевому дракону на скалах: странное дело, тот спокойно грелся на солнышке вместо того, чтобы горевать об умершей.

"Сейчас она еще не умирает”, – сказал Рут.

Джексом не сразу понял, что его дракон по собственной инициативе вернулся во времени немного назад.

– Мы же обещали не делать этого, Рут! – Джексом вполне понимал исключительность обстоятельств, но нарушать данное слово все же не следовало.

"Ты обещал. Я – не обещал. Когда это случится, ты будешь нужен Лайтолу”.

Рут ссадил его во дворе, и молодой владетель, перепрыгивая через ступени, опрометью кинулся по лестнице в главный зал.

– Где Лайтол?.. – набросился он на служанку, вытиравшую пол. Та испуганно ответила, что господин Лайтол, кажется, пошел к эконому. Джексом знал, что у Бранда в рабочей комнате стояло несколько бутылок вина, но все‑таки заскочил в кладовую, сцапал за ушко бурдючок, подхватил несколько чаш и ринулся дальше знакомыми переходами. Тяжелая внутренняя дверь почти не задержала его: упершись плечом, он локтем отодвинул щеколду и побежал по коридору к рабочей комнате Бранда.

Как раз когда он отворил дверь и ворвался в комнату, маленький голубой файр Бранда вскинул головку и замер, встревоженно прислушиваясь к чему‑то.

– Что случилось, владетель Джексом? – воскликнул Бранд и вскочил на ноги от неожиданности. Лайтол, сидевший рядом, неодобрительно нахмурился и как раз собирался призвать Джексома к порядку, когда тот указал на файра.

Голубой файр присел на задние лапки, развернул крылья и зашелся пронзительным плачущим криком – так голосили по умершим огненные ящерицы.

Восковая бледность начала заливать лицо Лайтола, и тут до слуха донесся более низкий, но столь же пронзительный, хватающий за душу крик Рута и рев сторожевого дракона – реквием королеве, навсегда умчавшейся в Промежуток.

Трясущимися руками Джексом налил вина и протянул чашу Лайтолу:

– Я знаю, что это не утолит боли, – выговорил он хрипло. – Но, по крайней мере, ты сможешь забыться… не слышать, не вспоминать…

Глава 9