Глава седьмая. МОМО ИЩЕТ ДРУЗЕЙ, А ЕЕ ПОСЕЩАЕТ ВРАГ

Однажды Момо сказала:

– Я не знаю, но мне кажется, будто старые друзья приходят ко мне все реже. Некоторых я уже давно не видала.

Джиги-Гид и Беппо-Подметальщик сидели рядом на поросших травой ступеньках и смотрели на заходящее солнце.

– Да, – задумчиво сказал Джиги, – со мной происходит то же самое. Все меньше людей слушают мои рассказы. Всё не как раньше. Что-то происходит.

– Но что? – спросила Момо.

Джиги пожал плечами и задумчиво стер несколько букв, которые он нацарапал на старой аспидной доске. Эту доску несколько недель тому назад нашел на помойке Беппо и принес ее Момо.

Доска лопнула посередине, но ею еще можно было пользоваться. С тех пор Джиги каждый день показывал Момо, как пишется та или иная буква. И так как у Момо была очень хорошая память, она уже научилась неплохо читать. Только с письмом получалось пока не очень.

Беппо-Подметальщик, задумавшийся над вопросом Момо, кивнул и сказал:

– Да, это правда. Оно приближается. Оно уже везде в городе. Я давно заметил.

– Но что? – спросила Момо.

Беппо немного подумал, потом ответил:

– Ничего хорошего.

И добавил после некоторой паузы:

– Становится холодно.

– Ах, брось! – сказал Джиги и положил руку на плечо Момо, утешая ее: – Зато все больше детей приходят сюда.

– Да, поэтому, – сказал Беппо, – поэтому.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Момо.

Беппо долго думал и наконец ответил:

– Они приходят не из-за нас. Они ищут прибежища.

Все трое взглянули вниз, на покрытый травой круг в середине амфитеатра, где дети играли с мячом в новую игру, которую только сегодня после обеда придумали.

Среди них было несколько старых друзей Момо: мальчик в очках, которого звали Паоло, девочка Мария с маленькой сестренкой Деде, толстяк с высоким голосом, по имени Массимо, и мальчик, похожий на беспризорника, которого звали Франко. Там были еще другие дети, которые появились здесь несколько дней тому назад, и еще один маленький мальчик, прибежавший сегодня. Как говорил Джиги: день ото дня их становилось все больше.

Момо готова была радоваться этому. Но большинство детей просто не умели играть. Они сидели недовольные, скучные, молча глядели на Момо и ее друзей. А иногда нарочно мешали играть другим. Нередко возникали споры и драки. Оканчивалось все, конечно, благополучно. Присутствие Момо оказывало действие и на них, и очень скоро они и сами придумывали какую-нибудь игру и весело играли вместе со всеми. Но дело в том, что новенькие появлялись теперь каждый день, они приходили даже издалека – из других частей города. И опять начиналось все сначала. Даже один недовольный может испортить всем настроение.

Но было еще что-то, чего Момо толком не могла понять. И появилось это совсем недавно. Все чаще теперь случалось, что дети приносили с собой различные игрушки, с которыми нельзя было по-настоящему играть. Например, управляемый на расстоянии танк: нажмешь кнопку – он и катится. Больше от него толку не было. Или космическая ракета, которая летала вокруг длинной палки на шнуре – больше с ней нечего было делать. Или маленький робот с горящими глазами – этот ковылял по земле, поворачивая голову, – он тоже ни для чего другого не годился.

Все это были, конечно, очень дорогие игрушки, ни друзья Момо, ни она сама никогда таких не имели, но они были такие совершенные, что совершенней ничего себе и представить нельзя. Дети сидели иногда часами, плененные и вместе с тем скучающие, и смотрели, как такая штука ковыляет, тарахтит или летает вокруг палки на шнуре, – но сами ничего интересного придумать не могли. В конце концов они возвращались к старым играм, в которых им вполне хватало двух коробочек, разорванной скатерти или горсточки камешков. При этом можно было себе представить все, что хочешь.

Что-то и сегодня вечером у ребят ничего не клеилось. Дети бросили игру и уселись вокруг Джиги, Беппо и Момо. Они надеялись, что Джиги им что-нибудь расскажет. Но и этого не получилось: маленький мальчик, который пришел сегодня первый раз, мешал всем своим транзистором. Он сел в сторонке от других и включил аппарат на полную мощность. Шла рекламная передача.

– Может, ты прикрутишь свой идиотский ящик? – угрожающе спросил беспризорный мальчик по имени Франко.

– Я тебя не слышу, – отвечал новенький, – мой приемник играет очень громко.

– Сейчас же прикрути его! – крикнул Франко и встал. Новенький побледнел, но не сдавался:

– Чего это ты мне приказываешь? Я буду слушать свое радио, и нечего мне приказывать!

– Он прав. – сказал старый Беппо, – мы не можем ему этого запретить. Самое большее, что мы можем, – это попросить.

Франко опять сел.

– Пусть куда-нибудь уйдет, – сказал он огорченно, – он уже полдня нам все портит.

– Причина, наверное, есть, – сказал Беппо и посмотрел на новенького сквозь свои маленькие очки – приветливо и внимательно. – Определенно, у него есть причина.

Новенький молчал. Через некоторое время он прикрутил свой приемник и стал смотреть в другую сторону.

Момо подошла к нему и села рядом. Он выключил аппарат.

Какое-то время было тихо.

– Расскажешь что-нибудь, Джиги? – спросил кто-то.

– О да, пожалуйста! – закричали все. – Веселую историю!.. Нет, лучше захватывающую!.. Нет, нет – сказку!.. Приключение!

Но Джиги не хотел рассказывать. Никогда этого раньше с ним не было.

– Лучше вы мне что-нибудь расскажите, – признался он наконец. – О вас самих, как вы дома живете. Что вы там делаете и почему пришли к нам.

Дети молчали. Их лица стали вдруг печальными и замкнутыми.

– У нас теперь очень красивая машина, – раздался вдруг чей-то голос. – В субботу, когда папа и мама свободны, мы ее моем. И если я себя хорошо веду, мне разрешают помогать. Я тоже хочу, чтобы у меня когда-нибудь была такая машина.

– А я, – сказала маленькая девочка, – я теперь каждый день в кино хожу. Когда хочу. Чтобы развиваться, потому что у папы и мамы совершенно нет времени.

После некоторой паузы она продолжала:

– Но я не хочу развиваться. Потому я тайком хожу сюда и экономлю деньги. Когда я накоплю денег, я куплю себе билет и поеду в гости к гномикам.

– Глупая ты! – крикнул кто-то. – Гномиков не бывает!

– Нет, бывает! – упрямо крикнула девочка. – Я видела их в одной рекламе путешествий.

– У меня уже одиннадцать пластинок со сказками, – сказал другой мальчик. – Я их слушаю, когда захочу. Раньше мне папа сам рассказывал, когда приходил вечером с работы. Вот было здорово! Но теперь его никогда нет дома. Или он устал, или у него нету охоты.

– А твоя мама? – спросила Мария.

– Ее по целым дням не бывает дома.

– Да, – сказала Мария. – И у нас так же. Но, к счастью, у меня есть Деде. – Она поцеловала сестренку, сидевшую у нее на коленях, и продолжала: – Когда я прихожу из школы, я разогреваю обед. Потом я делаю домашние задания. Потом... – она передернула плечами, – ну да, потом мы бегаем до самого вечера. Чаще всего мы приходим сюда.

Все закивали, соглашаясь.

– Я вообще-то рад, – сказал Франко, причем выглядел он вовсе не радостным, – я радуюсь, что у моих стариков больше нет для меня времени. Когда они дома, они всегда ругаются и меня бьют.

Тут в разговор вдруг вмешался мальчик с транзистором:

– А мне теперь дают намного больше карманных денег!

– Ясно! – ответил Франко. – Это они делают, чтобы от тебя избавиться. Они нас больше не любят. И себя они тоже не любят. Они больше вообще никого и ничего не любят. Я вот так считаю.

– Это неправда! – сердито крикнул новенький мальчик. – Меня родители очень даже любят. Они же не виноваты, что у них нету времени. Так уж получилось. Зато они подарили мне вот этот транзистор. Знаете, какой он дорогой. Значит, они меня любят!

Все промолчали.

И вдруг этот мальчик, который весь день мешал детям играть, расплакался. Силясь перестать, он вытирал глаза грязными кулачками, но слезы все текли светлыми струйками по его грязным щекам.

Другие или смотрели на него сочувственно, или стояли опустив глаза. Теперь-то они его поняли. По правде говоря, каждый чувствовал то же самое. Как будто бы их родители бросили.

– Да, – еще раз повторил старый Беппо, – становится холодно.

– Я, наверное, больше сюда не приду, – сказал Паоло, мальчик в очках.

– Почему? – удивилась Момо.

– Родители сказали, что вы здесь просто лентяи и воры. Вы воруете время у боженьки, сказали они. А потому что таких, как вы, слишком много, поэтому у других людей и не хватает времени, сказали они. И я не должен больше сюда приходить. Потому что стану таким же, как вы.

Опять некоторые кивнули, потому что им говорили то же самое.

Джиги взглянул на всех по очереди:

– И вы тоже так про нас думаете? Почему же вы тогда приходите?

После короткого молчания Франко сказал:

– Мне наплевать. Я все равно стану карманником, говорит мой старик. Я на вашей стороне.

– Ах, вот как? – сказал Джиги, приподняв брови. – Значит, вы считаете нас ворами?

Дети смущенно уставились в землю. Наконец Паоло испытующе посмотрел в лицо Беппо:

– Мои родители никогда не врут, – сказал он тихо и еще тише спросил: – Разве вы не воры?

Тут старый Подметальщик Улиц поднялся во весь свой не слишком внушительный рост, поднял вверх три пальца и произнес:

– Еще никогда-никогда в жизни я не украл у господа бога или у ближнего своего и самой малой частицы времени. Клянусь богом!

– Я тоже! – добавила Момо.

– И я тоже! – серьезно сказал Джиги.

Дети молчали под сильным впечатлением сказанного. Никто из них не сомневался в правдивости слов трех друзей.

– А вообще сейчас я вам вот что скажу, – продолжал Джиги. – Раньше многие люди с удовольствием приходили к Момо, чтобы она их выслушала. При этом они находили здесь самих себя, если вы понимаете, что я хочу этим сказать. Но теперь они об этом больше не думают. Раньше они и меня приходили слушать. И тогда они забывали себя. И этого они теперь тоже не хотят. У нас нет больше на это времени, говорят они. И для вас у них тоже не стало времени. Ну-ка? Подумайте? На что именно у них не хватает теперь времени?!

Он прищурил глаза, потом продолжал:

– Недавно я встретил в городе одного старого знакомого, парикмахера Фузи. Я его давно не видал, я не узнал его: как он изменился. Стал каким-то нервным, брюзгливым, неприветливым. Раньше он был хорошим парнем, здорово пел, и послушать его было интересно, обо всем имел свое мнение. А теперь у него вдруг времени не стало. Сам на себя человек не похож. Это уже не Фузи, а только его тень. Был бы он один такой, я бы просто подумал, что он спятил. Но куда ни посмотришь, всюду видишь таких же. Их становится все больше. Теперь и наши старые друзья стали такими же.

И я спрашиваю себя: может, сумасшествие тоже заразная болезнь?

Старый Беппо кивнул.

– Я уверен, – сказал он. – Это своего рода зараза. – Момо была ошеломлена.

– Но тогда, – сказала она, – тогда мы должны нашим друзьям помочь!

Еще долго в тот вечер обсуждали они, чем тут помочь. Но о Серых господах и их неутомимой деятельности они, конечно, ничего не подозревали.

В последующие дни Момо отправилась на поиски своих старых друзей, чтобы узнать, почему они к ней больше не приходят.

Сперва она пошла к Никола, каменщику. Она хорошо знала дом, где тот занимал под крышей маленькую комнатку. Но его не было дома. Другие жильцы только знали, что теперь он работает в другом конце города, на новостройках, и зарабатывает кучу денег. Домой приходит редко, а если приходит, то очень поздно. Он теперь часто бывает нетрезвым, с ним вообще стало трудно говорить.

Момо решила его дождаться. Взяла да села на лесенке перед его дверью. Постепенно стемнело. Момо заснула.

Была уже глубокая ночь, когда ее разбудили грохочущие шаги и хриплое пение. Это был Никола, который поднимался, качаясь, по лестнице. Увидев девочку, он озадаченно остановился.

– Хе, Момо! – пробормотал он, видимо смущенный, что она застала его в таком состоянии. – Жива еще! Ты кого здесь ищешь?

– Тебя, – робко сказала Момо.

– Молодчина ты, как я погляжу! – улыбнулся Никола, покачав головой. – Приходишь тут в ночь-заполночь, чтобы посмотреть на своего старого друга! Да я бы сам давно тебя проведал, только у меня совсем нет времени на такие... частные дела...

Он выразительно взмахнул рукой и тяжело опустился возле Момо на ступеньку.

– Ты что думаешь, девочка? Здесь теперь все не как раньше! Времена меняются. Там, где я сейчас работаю, совсем другие темпы. Дьявольский ритм! Каждый день мы накидываем целый этаж... один за другим. Да, все не как раньше! Все организованно, каждое движение, понимаешь ты, все до мелочей...

Он говорил, и Момо внимательно слушала. И чем дольше она слушала, тем все менее восторженно звучала его речь. Вдруг он замолк и провел мозолистыми руками по лицу.

– Все чепуха, что я тут говорю, – сказал он грустно. – Ты видишь, Момо, я опять здорово выпил. Я теперь частенько закладываю. Иначе и не выдержать того, что мы там делаем. Честному каменщику все это не по душе. Слишком много песку в цементе, понимаешь ты? Четыре года, может, пять лет продержится такое, потом рухнет, стоит кому-нибудь разок кашлянуть. Все халтура, подлая халтура! Но это еще не самое худшее. Самое худшее – дома, которые мы строим для людей. Это вообще не дома, это... это бункера – и в них люди напиханы! Смотреть тошно! Но мне-то какое дело до всего этого? Я получаю свои деньги, и баста! Ну да, времена меняются. Раньше все было по-другому, тогда я гордился своей работой. Когда мы что-нибудь строили, на это стоило посмотреть! Но сейчас... Когда-нибудь, когда я накоплю денег, я плюну на свою профессию и начну что-нибудь другое...

Он опустил голову и мрачно уставился в одну точку. Момо ничего не говорила, она только слушала.

– Может быть, – начал он вдруг совсем тихо, – может быть, мне надо к тебе как-нибудь прийти и все рассказать? Да, действительно, надо. Может, завтра, а? Или лучше послезавтра? Ну ладно, я посмотрю, как это устроить. Но я непременно приду. Договорились?

– Договорились, – сказала, обрадовавшись, Момо. И они расстались, потому что оба очень устали.

Но Никола не пришел ни завтра, ни послезавтра. Он вообще не пришел. Может, у него и правда не было времени?

Потом Момо посетила трактирщика Нино и его толстую жену. Маленький старый домик с дождевыми подтеками на штукатурке и виноградными листьями перед входом стоял на краю города. Момо направилась, как всегда, к кухонной двери. Дверь была открытой, и Момо уже издали услышала громкую перепалку между Нино и его женой Лилианой. Лилиана орудовала на плите кастрюлями и сковородками. Нино, размахивая руками, наступал на нее. В углу сидел в корзине ребенок и орал.

Момо присела возле ребенка. Она взяла его на руки и стала укачивать, пока он не замолк. Нино и Лилиана прервали спор и оглянулись.

– Ах, Момо, это ты! – сказал Нино и улыбнулся. – Рад тебя видеть.

– Хочешь поесть? – немного резко спросила Лилиана. Момо отрицательно качнула головой.

– Чего же ты тогда хочешь? – нервно спросил Нино. – У нас, право, нет для тебя времени!

– Я только хотела спросить, – тихо сказала Момо, – почему вы так давно не приходите?

– Не знаю! – раздраженно сказал Нино. – У нас теперь совсем другие заботы.

– Да! – крикнула Лилиана, гремя кастрюлями. – У него совсем другие заботы! Например: как отвадить добрых старых клиентов! Это теперь его главная забота! Помнишь, Момо, тех стариков, которые всегда сидели за столиком в углу? Он их прогнал! Выбросил вон!

– Этого я не делал! – защищался Нино. – Я любезно попросил их найти себе другой погребок. Как хозяин, я имею на это право.

– Право, право! – вскипела Лилиана. – Так не поступают. Это бесчеловечно и подло. Ты хорошо знаешь, что другого погребка они себе не найдут. А у нас они никому не мешали.

– Конечно, они никому не мешали! – крикнул Нино. – Потому что приличная богатая публика к нам не ходила, пока тут торчали эти небритые старые типы. Ты думаешь, такое нравится людям? От стакана дешевого вина, который они могли себе за вечер позволить, прибыль невелика. Так мы ничего не добьемся!

– Дела у нас шли неплохо, – возразила Лилиана.

– До сих пор да! – горячился Нино. – Но ты прекрасно знаешь, что дальше так не пойдет! Владелец дома повысил арендную плату. Теперь я должен платить на одну треть больше. Все дорожает. Откуда взять денег, если я превращу свой погребок в прибежище для старых нищих болтунов? Почему я должен жалеть других? Меня никто не жалеет!

Толстая Лилиана швырнула на плиту сковородку.

– Сейчас я тебе кое-что объясню! – крикнула она и уперлась руками в широкие бедра. – К этим старым болтунам относится, например, и мой дядя Этторе! А я не разрешу тебе поносить мою родню! Он хороший, честный человек, хотя у него и меньше денег, чем у твоей приличной публики!

– Этторе может остаться! – широким жестом подчеркнул Нино. – Я сказал ему это. Но он не хочет!

– Конечно, не хочет – без своих старых друзей! Что ты, собственно, думаешь? Будет он тебе сидеть один в углу?

– Тогда я ничего не могу поделать! – заорал Нино. – Во всяком случае, у меня нет никакого желания из-за твоего дяди Этторе окончить свою жизнь хозяином какой-то забегаловки. Мне тоже хочется кое-чего достигнуть! Или это преступление? Я хочу свой погребок улучшить! Сделать его шикарным! И я стараюсь не для одного себя. Я делаю это и для тебя, и для нашего ребенка. Неужели ты этого не понимаешь, Лилиана?

– Нет, – жестко ответила Лилиана. – Это бессердечно! Если ты с этого хочешь начинать – тогда без меня! Тогда я в один прекрасный день поднимусь и уйду. Делай что хочешь!

Она взяла у Момо ребенка, который опять заплакал, и выбежала из кухни.

Долгое время Нино ничего не говорил. Он закурил сигарету, вертя ее между пальцев.

Момо смотрела на него.

– Ну да, – сказал он наконец, – душевные были люди. Я бы и сам хотел, чтобы они к нам ходили. Ты знаешь, Момо, мне и самому жаль, что я... но что делать? Времена меняются.

Помолчав, он продолжал:

– Может быть, Лилиана и права. С тех пор как старики исчезли, мой погребок стал для меня каким-то чужим. Холодным, понимаешь ты? Мне он самому не нравится. Я правда не знаю, что делать. Но сегодня все так поступают. Почему я должен поступать по-иному? Или ты думаешь – должен?

Момо незаметно кивнула.

Нино взглянул на нее и тоже кивнул. Оба улыбнулись.

– Хорошо, что ты пришла, – сказал Нино. – Я уже совсем позабыл, что прежде мы в таких случаях говорили: «Навести Момо!» Но теперь я приду к тебе. Вместе с Лилианой. Послезавтра у нас выходной, тогда мы и придем. Согласна?

– Согласна, – ответила Момо.

После этого Нино дал ей кулек яблок и апельсинов, и она пошла домой.

Нино и его жена в самом деле пришли. Они принесли с собой ребенка и полную корзину вкусных вещей.

– Ты представь себе, Момо, – сияя, говорила Лилиана. – Нино отправился к дяде Этторе и ко всем другим старикам, к каждому в отдельности, извинился перед ними и попросил их вернуться.

– Да, – улыбнулся Нино, почесав в затылке, – они вернулись. С переделкой погребка ничего не получится. Но мне это больше по душе.

Он рассмеялся, а его жена сказала:

– Уж как-нибудь переживем, Нино.

Наступил прекрасный вечер, когда они наконец собрались уходить, но обещали вскоре опять прийти.

Так Момо разыскала своих старых друзей – одного за другим. Она сходила к столяру, который когда-то смастерил ей из ящиков стол и стулья. Она сходила к женщинам, которые принесли ей постель. Короче, она разыскала всех людей, которые когда-то внимательно слушали ее и уходили домой решительными и радостными. Все обещали вернуться. Некоторые не сдерживали своего слова или не могли сдержать, потому что не находили для этого времени. Но многие вернулись, и все стало почти как раньше.

Сама того не подозревая, Момо перебежала дорогу Серым господам. А этого они стерпеть не могли...

...Спустя некоторое время – это случилось в особенно жаркий полдень – Момо нашла на каменных ступенях куклу.

Уже и раньше случалось, что дети забывали здесь дорогие игрушки, с которыми им надоедало играть. Но Момо не могла вспомнить, чтобы у кого-нибудь из детей видела эту куклу. А она не могла бы ее не заметить, ведь кукла была не простая.

Она была почти такого же роста, как Момо, и сделана так натурально, что ее можно было принять за маленького человека. Но она выглядела не как ребенок, а как шикарная юная дама. На ней было короткое красное платье и деревянные босоножки на высоких каблуках.

Момо заворожено рассматривала ее. Когда она через некоторое время притронулась к ней, кукла захлопала веками, задвигала губами и произнесла несколько квакающим, как из телефона, голосом:

– Добрый день. Я Бэбигёрл, автоматическая кукла.

Момо испуганно отпрянула, невольно ответив:

– Добрый день. Меня зовут Момо.

Кукла опять задвигала губами и сказала:

– Я принадлежу тебе. Все будут тебе завидовать.

– Я не верю, что ты принадлежишь мне, – ответила Момо. – Я скорее думаю, что тебя здесь кто-нибудь позабыл.

Она взяла куклу в руки и высоко подняла ее. Та опять задвигала губами и сказала:

– Хочу иметь много-много вещей.

– Вот как? – ответила Момо. – Я не знаю, найдется ли у меня что-нибудь подходящее. Но подожди, я покажу тебе мои вещи, и ты сама выберешь, что тебе понравится.

Она взяла куклу и спустилась с ней через пролом в стене в свою комнатку. Достав из-под кровати коробку, она разложила перед куклой свои драгоценности.

– Вот, – сказала она, – это все, что у меня есть. Если тебе что понравится, скажи.

И она показала кукле разноцветное птичье перо, красивый камень, золотую пуговицу, кусочек цветного стекла. Кукла молчала, Момо толкнула ее.

– Добрый день, – квакнула кукла. – Я Бэбигёрл, совершенная кукла.

– Да, – сказала Момо, – это я уже знаю. Но ты хотела себе что-то выбрать, Бэбигёрл. Вот видишь эту красивую розовую раковину? Нравится она тебе?

– Я принадлежу тебе, – ответила кукла. – Все будут тебе завидовать.

– Ну да, это ты уже говорила, – ответила Момо. – Но если ты ничего не хочешь выбрать, то, может, поиграем, а?

– Хочу иметь много-много вещей, – повторила кукла.

– Больше у меня ничего нет, – сказала Момо.

Она взяла куклу и опять вылезла с ней наружу. Там она посадила совершенную Бэбигёрл на землю и уселась напротив нее.

– Давай играть, будто ты пришла ко мне в гости, – предложила Момо.

– Добрый день, – сказала кукла. – Я Бэбигёрл, совершенная кукла.

– Как это мило, что вы меня посетили! – ответила Момо. – Откуда вы, уважаемая дама?

– Я принадлежу тебе, – продолжала Бэбигёрл. – Все будут тебе завидовать.

– Но послушай, – возразила Момо, – если ты все время будешь говорить одно и то же, никакой игры не получится.

– Хочу иметь много вещей, – ответила кукла, хлопая ресницами.

Момо попробовала начать другую игру. Когда из этого тоже ничего не вышло, еще одну, потом еще и еще. Ничего не получалось.

Если бы кукла не умела говорить, Момо сама отвечала бы за нее и получился бы прекрасный разговор. Но Бэбигёрл своими словами только портила всякую беседу.

Момо охватило чувство, какого она до этого никогда не испытывала. И так как чувство это было совсем новым, потребовалось какое-то время, чтобы Момо поняла, что это – скука.

Момо растерялась. Охотнее всего она просто бросила бы эту совершенную куклу и принялась бы играть во что-нибудь другое, но почему-то не могла от нее оторваться.

В конце концов Момо осталась сидеть, пристально уставившись на куклу, а та в свою очередь уставилась голубыми стеклянными глазами на Момо – будто они друг друга гипнотизируют.

Наконец Момо отвела взгляд в сторону – и испугалась. Неподалеку стоял элегантный пепельно-серый автомобиль, она и не заметила, как он подъехал. В машине сидел господин в костюме цвета паутины, в жесткой серой шляпе. Он курил маленькую серую сигару. И лицо у него было пепельно-серое.

Очевидно, он уже некоторое время наблюдал за Момо, потому что кивнул ей, улыбаясь. И несмотря на то, что полдень был жаркий и воздух дрожал от солнечного зноя, Момо вдруг стала мерзнуть.

Человек открыл дверцу машины, вышел и направился к Момо. В руке он нес свинцово-серый портфель.

– Какая у тебя прекрасная кукла! – проговорил он своеобразно-беззвучным голосом. – Все друзья будут тебе завидовать.

Момо пожала плечами и промолчала.

– Наверное, очень дорогая вещь? – продолжал господин.

– Не знаю, – смущенно ответила Момо. – Я ее нашла.

– Что ты говоришь! – воскликнул Серый господин. – Вот счастливица! Везет же тебе!

Момо опять промолчала, плотнее завернувшись в свой огромный мужской пиджак. Холод усиливался.

– Мне, однако, кажется, что ты не особенно радуешься, – сказал Серый господин, слабо улыбаясь.

Момо покачала головой. Странное чувство охватило ее: будто все ее друзья навеки исчезли из мира – нет, будто их никогда и не было! Будто все они жили в ее воображении. Вместе с тем она почувствовала нечто предостерегавшее ее.

– Я некоторое время наблюдал за тобой, – продолжал Серый господин, – мне кажется, что ты вообще не знаешь, как надо играть с такой замечательной куклой. Показать тебе?

Момо удивленно взглянула на него и кивнула.

– Хочу иметь много-много вещей, – внезапно заквакала кукла.

– Вот видишь, малышка, – сказал Серый господин. – Она сама все объясняет. С такой замечательной куклой нельзя играть, как с обыкновенной, это же ясно. Если ты не хочешь, чтоб тебе было с ней скучно, надо ей все время что-то предлагать. Смотри, малышка.

Он подошел к автомобилю и открыл багажник.

– Перво-наперво ей нужно много платьев, – сказал он. – Вот, например, прелестное вечернее платье...

Он вынул его и швырнул в сторону Момо.

– А вот шуба из настоящей норки. А вот шелковый халат. А вот костюм для игры в теннис. И лыжный костюм. И купальник. И костюм для верховой езды. И пижама. И ночная рубашка. И еще одна. И еще...

Он бросал вещи в кучу между Момо и куклой.

– Вот, – сказал он и снова слабо улыбнулся. – С этим ты можешь поиграть для начала, не так ли, малышка? Ты думаешь, что через несколько дней опять станет скучно? Но тогда надо предложить кукле еще кое-что...

Он нагнулся над багажником и опять стал выкидывать вещи:

– Вот, например, настоящая маленькая сумка из змеиной кожи, с настоящей губной помадой и пудреницей. А вот маленький фотоаппарат. А вот теннисная ракетка. А вот кукольный бинокль, тоже настоящий. Вот браслет, ожерелье, серьги, кукольный револьвер, шелковые чулки, шляпа с пером, соломенная шляпа, а вот весенняя шляпка, вот бадусан для ванн, а вот дезодорант для тела...

Он на минуту замолчал и испытующе посмотрел на Момо – как она скованно сидит на земле посреди всех этих вещей.

– Ты видишь, – продолжал Серый господин, – все очень просто. Надо иметь все больше и больше вещей, тогда никогда не будет скучно. Но может быть, ты думаешь, что совершенная кукла в один прекрасный день захочет иметь вообще все на свете и тогда опять станет скучно? Нет, малышка, не беспокойся! На такой случай мы имеем для Бэбигёрл подходящего партнера.

И он вынул из багажника другую куклу. Она была такой же величины, как Бэбигёрл, была такой же совершенной, с одной лишь разницей: это был молодой человек! Серый господин посадил вторую куклу рядом с первой и объяснил:

– Это Бэбибой! Для него тоже имеется богатый гарнитур.

И если это все – все – опять станет скучным, тогда мы найдем для Бэбигёрл подружку, и у этой подружки тоже есть гарнитур, который впору только ей одной. А у Бэбибоя найдется подходящий друг, а у того опять друзья и подружки. Ты видишь, никогда не будет скучно! Можно продолжать бесконечно, и всегда останется еще что-нибудь, что ты можешь себе пожелать.

Говоря это, он вытаскивал из багажника машины одну куклу за другой – казалось, его багажник бездонный – и расставлял их вокруг Момо, которая все еще неподвижно сидела на месте и испуганно смотрела на Серого господина.

– Ну? – спросил он наконец, пыхтя сигарой, пуская густые облака дыма. – Поняла ты теперь, как надо играть с такой куклой?

– Поняла, – ответила Момо.

Она вся дрожала от холода.

Серый господин с довольным видом кивнул, затягиваясь сигарой.

– Ты, конечно, хотела бы оставить все эти прекрасные вещи у себя, не так ли? Хорошо, малышка, я дарю их тебе! Ты все это получишь – не сразу, но одно за другим, понимаешь? – и еще много, много чего другого! И тебе не надо за это ничем расплачиваться. Только играть должна ты со всем этим так, как я тебе объяснил. Ну, что ты на это скажешь?

Серый господин улыбнулся ей с нетерпением, но так как Момо ничего не говорила, а только серьезно смотрела на него, он торопливо подсел к ней:

– Теперь твои друзья тебе больше не нужны, понимаешь? У тебя будет достаточно развлечений, если все эти прекрасные вещи будут принадлежать тебе, к тому же ты все время будешь получать все новые и новые, не правда ли? Ты же хочешь этого? Ты хочешь иметь эту замечательную куклу? Ты непременно хочешь ее иметь, не так ли?

Момо смутно почувствовала, что ей предстоит борьба – более того: что она уже втянута в эту борьбу. Но она не знала, как бороться и с кем именно. Ибо чем дольше она внимала странному гостю, тем сильней испытывала к нему то же чувство, что и к кукле: она слышала голос, который говорил, она слышала слова, но не слышала того, кто говорит. Она покачала головой.

– Что такое, что? – спросил Серый господин, приподняв брови. – Ты все еще недовольна? Современные дети, действительно, слишком требовательны! Может, ты скажешь мне, чего этой роскошной кукле еще не хватает?

Момо смотрела в землю, задумавшись.

– Мне кажется, – сказала она тихо, – мне кажется, ее нельзя полюбить.

– Об этом вообще не может быть и речи! – сказал Серый господин ледяным тоном.

Момо посмотрела ему в глаза. Человек навевал на нее страх исходящим из глаз холодом. Вместе с тем ей странным образом было жаль его, хотя она не могла бы сказать почему.

– Но мои друзья... – сказала она, – я их люблю.

Лицо Серого господина передернулось гримасой, словно у него вдруг заболели зубы. Но он тут же овладел собой и улыбнулся.

– Я думаю, что нам надо серьезно поговорить, – сказал он. – Ты должна понять, что к чему.

Он достал из кармана серую записную книжечку и стал в ней листать, пока не. нашел то, что нужно:

– Тебя зовут Момо, не так ли?

Момо кивнула. Серый господин захлопнул книжечку, сунул ее в карман и, кряхтя, сел рядом с Момо на землю. Некоторое время он молчал, задумчиво пыхтя своей маленькой серой сигарой.

– Итак, Момо, выслушай меня! – начал он наконец.

Момо именно этого и хотела. Но выслушивать этого господина было намного труднее, чем всех, кого она выслушивала до сих пор. Обычно она как бы входила в собеседника, ясно понимая, что он хочет сказать и кто он такой. Но с Серым господином это не получалось. Как она ни пыталась его слушать, ей все время казалось, что она проваливается куда-то в пустоту, словно рядом с ней никого нет. Такого с ней еще никогда не было.

– Единственное, что важно в этой жизни, – говорил Серый господин, – это желание чего-нибудь добиться, чем-то стать, что-то иметь. Если человек умеет добиваться успеха, если он становится все более заметным, если он имеет больше, чем другие, то все остальное, так или иначе, приложится: дружба, любовь, семья и так далее. Ты уверена, что любишь своих друзей. Давай-ка подойдем к этому вопросу по-деловому.

Серый господин выпустил изо рта несколько колечек дыма. Момо втянула босые ноги под пиджак и закуталась как могла.

– Первый вопрос: что имеют твои друзья от того, что ты существуешь? – снова начал Серый господин. – Приносит им это какую-то пользу? Нет. Помогает им это продвинуться по службе, больше зарабатывать, как-то улучшить свою жизнь? Конечно, нет. Поддерживаешь ли ты их в стремлении экономить время? Напротив. Ты их от всего удерживаешь, ты груз на их ногах, ты разрушаешь их преуспевание. Может быть, ты этого еще не осознала, Момо, но ты мешаешь им просто тем, что ты есть. Да, ты их враг, хотя и невольный! И это ты называешь словом «люблю»?

Момо не знала, что ответить. Об этом она еще никогда не думала. Какое-то мгновение она даже начала сомневаться: может быть, Серый господин прав?

– Вот поэтому-то мы и хотим защитить твоих друзей от тебя, – продолжал Серый господин. – И если ты их действительно любишь, ты нам в этом поможешь. Нам хочется, чтобы они кое-чего достигли. Мы их истинные друзья. Мы не можем спокойно смотреть, как ты удерживаешь их от всего, что для них важно. Мы хотим позаботиться о том, чтобы ты оставила их в покое. Потому мы и дарим тебе все эти прекрасные вещи.

– Кто «мы»? – произнесла Момо дрожащими губами.

– Мы – представители Сберкассы Времени, – ответил Серый господин. – Я – агент номер БЛВ(553)ц. Я лично не имею против тебя ничего, но Сберкасса Времени шутить не любит!

В этот момент Момо вдруг вспомнила обо всем, что рассказывали ей Беппо и Джиги об экономии времени как о заразе. Ее вдруг осенила страшная мысль: что Серый господин со всем этим связан. Ей страстно захотелось, чтобы оба ее друга оказались сейчас рядом. Она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. Но несмотря ни на что, она не даст себя запугать! Момо собрала воедино всю свою силу, всю храбрость и ринулась в эту темноту и пустоту, за которой прятался Серый господин.

Он наблюдал за ней краем глаза. Изменения в ее лице не ускользнули от него. Он иронически улыбнулся, прикуривая новую сигару от догоравшей старой.

– Не утруждайся понапрасну, – сказал он, – с нами тебе не справиться.

Момо не сдавалась.

– Разве тебя никто не любит? – спросила она шепотом.

Серый господин вдруг покривился и как-то осунулся. Потом он ответил ей серым голосом:

– Должен признаться, что никогда не встречал никого похожего на тебя, правда, никогда! А я знаю много людей. Если б таких, как ты. было больше, мы должны были бы закрыть свою Сберкассу и превратиться в ничто: где бы мы взяли средства к существованию?

Агент замолчал. Он уставился на Момо, пытаясь побороть что-то, что он не мог понять и с чем не мог справиться. Его лицо еще больше посерело.

Когда он опять начал говорить, казалось, что это происходит против его желания, будто слова сами из него вырываются и он не может их задержать. Лицо его при этом все больше и больше искажалось – от ужаса перед тем, что с ним происходит. Наконец Момо услышала его истинный голос:

– Мы должны оставаться неизвестными, – услышала она, – никто не должен знать, что мы есть и чем мы занимаемся... Мы заботимся о том, чтобы ни один человек не сохранил нас в своей памяти... Только оставаясь неизвестными, можем мы продолжить свое дело... тягостное дело – отнимать у людей их жизни: по часам, по минутам, по секундам... Мы хватаем ваше время... мы его накапливаем... мы жаждем его... Ах, вы не знаете, что это такое – ваше время!.. Но мы, мы это знаем, и мы высосем вас до костей... Нам нужно все больше... все больше и больше... ибо и нас становится все больше... все больше... все больше...

Последние слова Серый господин выдавил из себя с хрипом и зажал рот обеими руками.

Его глаза, впившиеся в Момо, выскочили из орбит. Но через некоторое время он, казалось, начал приходить в себя.

– Что, что это было? – пробормотал он, запинаясь. – Ты расколола меня, все выведала! Я болен! Это ты сделала меня больным, ты... – Его голос звучал почти умоляюще: – Я тут нес разную чепуху, милая девочка! Забудь это! Ты должна меня забыть, так, как все нас забывают! Ты должна! Ты должна!

Он схватил Момо и стал ее трясти. Она беззвучно шевелила губами.

Тогда Серый господин вскочил, затравленно оглянулся вокруг, схватил свинцово-серый портфель и помчался к машине.

И тут случилось нечто в высшей степени удивительное: все разбросанные по земле куклы и другие вещи вдруг устремились со всех сторон в багажник автомобиля – как в обратной киносъемке! – и багажник захлопнулся. Автомобиль рванулся – из-под колес брызнули камешки...

Момо еще долго сидела на месте, стараясь осмыслить услышанное. Ледяной холод постепенно отпускал ее, и одновременно все становилось ей яснее и яснее. Момо ничего не позабыла. Она услышал