Остатки племенных организаций.

Несомненно затем, что рядом с мелкими союзами у восточных славян накануне их объединения были и крупные союзы, включавшие в себя мелкие, и притом разных типов. Во-первых, кое-где, несомненно, были племенные организации, союзы родственных родов, под начальством пле­менных старейшин или князей. Такая организация была, быть может, у древлян. У древлян не было крупного города в качестве политического средоточия, и земля древлянская не была городовой волостью, как, напри­мер, Новгородская, Смоленская, Полоцкая, Киевская. И тем не менее в рассказе летописи она выступает поли­тически объединенной, с общим вечем, со своим племен­ным князем Малом. С такой же организацией выступа­ют и вятичи, у которых также не было крупных торговых городов, но которые являются объединенными. Состави­тель сказания о начале Руси представляет вятичей именно как родственный союз, происходящий от одного родона­чальника — Вятка. Таким же союзом он считает и ради­мичей, идущих от Радима. Имея в виду аналогичные названия у славян южных и западных для обозначения именно племен, союзов родственных родов, мы можем вполне поверить и приведенному объяснению составите­ля сказания о начале Руси. Не чем иным далее, как наблюдением над уцелевшими племенными организаци­ями, объясняется и утверждение названного составите­ля, что у полян было свое княженье, у древлян свое, у дреговичей свое и т. д. Этим же наблюдением подсказа­на была и теория Костомарова о племенном происхожде­нии крупных общественных союзов, существовавших у восточных славян накануне их объединения. В этой тео­рии, таким образом, есть доля правды, но не вся.

Городовые волости и варяжские княжения.

Дело в том, что наряду с уцелевшими племенными организаци­ями у восточных славян в то время были уже союзы и разноплеменные, группировавшиеся вокруг некоторых крупных городов — Новгородский, Полоцкий, Смоленс­кий, Киевский. Эти союзы располагались как раз по великому водному пути из варяг в греки, по которому шла бойкая, оживленная торговля. Эти союзы возникли в недрах некоторых племен, — словен ильменских, кри­вичей и полян, но уже вне племенных ограничений. В возникшие здесь торговые города сбился пришлый люд с разных сторон; к этим городам стали тяготеть, волей или неволей приступили к ним в союз, поселки разных окрестных племен. Поэтому и во главе этих союзов стали становиться уже не племенные князья или старейшины, а тоже разные пришлые, сильные люди. В качестве таких вождей и явились в этих союзах норманские конунги, в IX и Х веках рыскавшие по всей Европе со своими дружинами. К нам на Русь они явились отчасти для грабежа и поборов с населения, отчасти в качестве купцов, торговавших с Византией и востоком. В XI веке еще помнили об некоторых конунгах, стояв­ших во главе городовых союзов восточного славянства. Таковы были Рюрик, стоявший во главе Новгородского союза; Аскольд и Дир, стоявшие во главе Киевского союза; Рогвольд, стоявший во главе Полоцкого союза; Тур, княживший у дреговичей в городе, получившем его имя Туров, и т. д. — так находит свое приложение и теория Ключевского о городовых волостях.

Общие выводы.

Итак, общественная организация восточного славянства накануне его политического объе­динения была, несомненно, сложная и разнообразная. В ней можно наблюдать наслоения разных эпох, разных стадий общественного развития. Жива была еще и родо­вая организация; кое-где уцелела организация племен­ная; но наряду с этим образовались уже чисто политичес­кие союзы людей, объединенных соседством и общностью интересов. Наряду с родовыми старейшинами и племен­ными князьями у восточного славянства появились уже пришлые вожди с дружинами, навязывавшие свою власть населению. Рядом с простотой социального состава в родоплеменных союзах появились и сложные соци­альные организации в больших городах, где уже отло­жился богатый класс, появились большие и меньшие люди, купцы, житьи люди, рабы и челядь.

В таком предположении нет ничего невероятного. Раз­нообразие, сложность общественной организации и быта наблюдается во все исторические эпохи. Тем более мог­ли иметь место эти разнообразие и сложность у восточ­ных славян в ту эпоху, когда они не слились еще в один народ, не объединились под одной государственной вла­стью, представляли ряд местных союзов, раскиданных на огромных пространствах восточной Европы.

* * *

Для дальнейшего изучения вопроса в первую оче­редь можно рекомендовать:

Н. П. Загоскин. История права русского народа. Т. 1. Казань, 1899.

I. Ph. Ewers. Das älteste Recht der Russen. Dorpat, 1826 (есть и русский перевод).

С. М. Соловьев. История отношений между князьями Рюрикова дома. М.,1847.

К. Д. Кавелин. Взгляды на юридический быт древней России // Собрание сочинений. Т. 1. М., 1897.

К. С. Аксаков. О древнем быте у славян вообще и у русских в особен­ности // Полное собрание сочинений К. С. Аксакова. Т. 1. М., 1861.

И. Д. Беляев. Русская земля перед прибытием Рюрика // Временник Московского Общ. Истории и Древности Российских. Кн. 8. Он же. Лекции по истории русского законодательства. М., 1879.

В.Н. Лешков. Общинный быт древней России // ЖМНП. 1851. Ч. 12. Он же. Русский народ и государство.

Н. И. Костомаров. Мысли о федеративном начале в древней Руси // Исторические монографии и исследования. Т. 1.

В. И. Сергеевич. Вече и князь. М., 1867.

Ф. И. Леонтович. Задружно-общинный характер политического быта древней Руси // ЖМНП. 1874. Ч. 173, 174.

А. И. Никитский. Теория родового быта в древней Руси // Вестник Европы. 1870. № 8. Он же. Очерк внутренней истории Пскова. СПб., 1873.

В. О. Ключевский. Боярская дума древней Руси. 4-е изд. М., 1909.

Лекция седьмая