Рыночных городов Англии и Уэльса в 1500—1640 гг.

Каждый город насчитывал по меньшей мере один рынок, обычно — несколько.

К рынкам надлежит прибавить ярмарки.

Дано по данным той же работы, что и предыдущая карта (с. 468—473).

Орудия обмена

К оглавлению

==30

тки и ярмарки Канского фискального округа в 1725 г.

.рта составлена Ж. Арбелло по данным Департаментского архива

яьвадоса (С 1358 liasse). Ж.-К. Перро указал мне дополнительно

шесть ярмарок (одна в Сен-Жан-дю-Валь, две в Берри, одна в Мортене, ; в Васси),

не нанесенных на эту карту. Всего 197 ярмарок, большая

часть которых длилась один день, некоторые — два или три дня, а большая

некая ярмарка — две недели. То есть в общей сложности 223 ярмарочных

я в году. Наряду с этим было 85 еженедельных рынков, т. е. 4420 рыночных

ей в году. Население округа насчитывало тогда от 600 до 620 тыс. человек, площадь составляла примерно 11 524 кв. км.

Аналогичные сводки позволили бы провести полезные сопоставления по всей

Франции.

==31

³¹

¹⁰²

Ibid., S. 60S. 103 Everitt A. Op. cit., p. 469.

800 населенных мест, располагавших регулярно действующими рынками. Если все население обоих регионов составляло что-то около 5,5 млн. жителей, то каждое из таких населенных мест затрагивало своими обменами в среднем от б до 7 тыс. человек, тогда как в собственных своих границах оно охватывало — также в среднем — одну тысячу обитателей. Так что одно торговое поселение предполагало наличие [вокруг] шести- и семикратного числа людей по сравнению с его собственным населением, чтобы могли существовать его обмены. Аналогичное соотношение находим мы в Баварии в конце XVIII в.: один рынок приходился там на 7300 жителей ¹⁰². Это совпадение не должно наводить нас на мысль о какой-либо закономерности. Пропорции наверняка варьировали от одного периода к другому, от одного региона к другому. К тому же не следовало бы забывать и о способе, каким велся каждый подсчет.

Во всяком случае, мы знаем, что в Англии XIII в. было, вероятно, больше рынков, чем в Англии времен Елизаветы, однако же вторая имела почти такое же население, что и первая. И объясняется это либо большей активностью, а следовательно, большим радиусом влияния каждой единицы в елизаветинскую эпоху, либо «перенасыщенностью» средневековой Англии рынками: бароны, почитая это вопросом чести или же из алчности, настойчиво основывали рынки. Во всяком случае, на этот интервал приходятся «исчезнувшие рынки» ¹⁰³, несомненно столь же интересные сами по себе, как и «исчезнувшие деревни», вокруг которых новейшая историография подняла такой шум, и не без резона.

С подъемом, наступившим в XVI в., особенно после 1570 г., рынки создаются заново или возрождаются из пепла, и даже из своей спячки. Сколько было ссор по их поводу! На свет снова извлекались старинные грамоты, дабы установить, кому принадлежит или будет принадлежать право взимать рыночные пошлины, кто возьмет на себя расходы по оборудованию рынка: фонарь, колокол, крест, весы, лавки, сдаваемые внаем подвалы или навесы. И далее в том же духе.

В то же время в национальном масштабе намечалось разделение обменов между рынками в зависимости от характера предлагаемых товаров, от расстояний, удобства или неудобства доступа к рынку и транспортировки, в зависимости от географии производства и в не меньшей степени — географии потребления. Зона влияния [каждого из] 800 городских рынков, перечисленных Эвериттом, охватывала в среднем пространство диаметром в 7 миль (11 км). Около 1600 г. зерно сухопутным путем не путешествовало далее 10 миль, а чаще всего — и 5 миль; крупный рогатый скот перегоняли на расстояние до 11 миль; баранов — от 40 до 70 миль; шерсть и шерстяные ткани перевозились на 20—40 миль. В Донкастер в Йоркшире, на один из самых крупных шерстяных рынков, покупатели приезжали во времена Карла I из Гейнсборо (за 21 милю), из Линкольна (за 40), Уорсопа (за 25), Плесли (за 26), Блэнкни (за 50 миль). В Линкольншире Джон Хэтчер из Керби продавал своих баранов в Стамфорде, своих быков или коров — в Ньюарке, бычков закупал в Спилсби, рыбу — в Бостоне, вино — в Борне, а предметы роскоши — в

==32

Жена фермера несет продавать на рынок живую птицу. Иллюстрация из рукописи 1598 г., находящейся в Британском музее (Eg. 1222, f. 73). Фототека издательства А. Колэн.

¹⁰⁴

Everiti A.Op. cit., р. 532 ff.

Лондоне. Эта рассредоточенность показательна для возраставшей специализации рынков. Из 800 городов и местечек Англии и Уэльса по меньшей мере 300 специализировались каждый на каком-то одном виде деятельности, занимаясь: 133 — торговлей зерном, 26 — торговлей солодом, 6 — фруктовой торговлей, 92 — торговлей крупным рогатым скотом, 32 — торговлей баранами, 13 — лошадьми, 14 — свиньями, 30 — рыбной торговлей, 21 — торговлей дичью и домашней птицей, 12 — торговлей сливочным маслом и сыром, более 30 торговали сырцовой или пряденой шерстью, 27 или больше продавали сукна, 11 торговали кожевенными изделиями, 8 — льняными и самое малое 4 — пенькой. И это не считая мест с узкой и по меньшей мере неожиданной специализацией: так, Уаймондхэм ограничивался изготовлением деревянных ложек и кранов.

Само собой разумеется, что специализация рынков усилится в XVIII в., и не только в Англии. Так что если бы мы имели возможность по данным статистики отметить этапы эволюции в остальной Европе, то располагали бы своего рода картой европейского роста, которая с пользой заменила бы те чисто описательные данные, какими мы располагаем.

Однако же — и это самый важный вывод, который следует из труда Эверитта,— такая оснащенность организованными рынками оказалась неадекватной демографическому подъему и экономическому росту Англии XVI—XVII вв., невзирая на специализацию и концентрацию и несмотря на значительную помощь ярмарок, другого традиционного орудия обмена, к которому мы еще вернемся ¹⁰⁴. Рост обменов благоприятствовал использованию новых каналов обращения, более свободных и более прямых. Мы видели, что этому способствовал рост Лондона. Отсюда и судьба того, что Алан Эверитт за неимением лучшего слова

==33

* Индепенденты — политическая партия, выражавшая интересы радикального крыла буржуазии и обуржуазившегося дворянства, стоявшая у власти в Англии в период 1649—1660 гг.— Прим. перев. 105 Everitt A., Op. cit., р. 563.

называет частным рынком (private market), который, по правде говоря, есть лишь способ обойти открытый рынок (open market), находившийся под жестким контролем. Агентами этих частных рынков зачастую бывали крупные странствующие торговцы, даже разносчики или коммивояжеры: они добирались до самых кухонь отдельных ферм, закупая авансом пшеницу, ячмень, баранов, шерсть, птицу, шкурки кроликов и овчины. Таким образом происходило «выплескивание» рынка в деревни. Зачастую такие новоприбывшие делали своей базой постоялые дворы, эти «заменители» рынков; с этого начиналась их огромная роль. Эти люди странствовали из одного графства в другое, из одного города в другой, тут договаривались с каким-нибудь лавочником, в другом месте — с разносчиком или оптовиком. Им приходилось также самим играть роль настоящих оптовых торговцев, посредников всякого рода, в такой же мере готовых поставлять ячмень пивоварам Нидерландов, как и покупать в странах Прибалтики рожь, которая требовалась в Бристоле. Иногда они объединялись по двое или по трое, дабы разделить риск.

О том, что этот многоликий пришелец вызывал отвращение, что его ненавидели за его пронырливость, за несговорчивость и жестокость, с избытком свидетельствуют возникавшие судебные тяжбы. Эти новые формы обмена, регулировавшиеся простой распиской, категорически обязывающей продавца (который часто не умел читать), влекли за собой недоразумения и даже драмы. Но для купца, погонявшего своих лошадей с грузом или наблюдавшего за погрузкой зерна вдоль по течению рек, суровое ι ремесло странствующего торговца имело свои прелести: пересекать Англию от границ Шотландии до Корнуолла, встречать на постоялых дворах друзей или собратий, ощущать свою принадлежность к умному и отважному деловому миру — и все это при хороших доходах. В этом заключалась революция, которая из экономики выплескивалась и на формы социального поведения. И не случайно, полагает Эверитт, эти новые формы деятельности развились в то же самое время, когда оформились как политическая группа индепенденты *. По окончании гражданской войны, в 1647 г., когда дороги и пути снова широко открылись, Хью Питер, родом из Корнуолла, любитель морализировать, восклицал: «О сколь счастливые перемены! Видеть, как люди беспрепятственно ездят от Эдинбурга до [мыса] Лэндс-Энд в Корнуолле и до самых наших ворот! Видеть большие дороги вновь ожившими, слышать, как свистит возница, погоняя свою упряжку, видеть на обычном его маршруте еженедельного почтальона! Видеть ликующие холмы и смеющиеся долины!» ¹⁰⁵

3—127

ИСТИНА АНГЛИЙСКАЯ, ИСТИНА ЕВРОПЕЙСКАЯ

Частный рынок (private market) — это не только английская действительность. По-видимому, и на континенте купец вновь обрел вкус к странствиям. Андреас Рифф, умный и деятельный базелец, который на протяжении второй половины XVI в. беспрестанно ездил по всем направлениям, [делая] в среднем

==34

Below G., von. Op. cil., S. 353.

тридцать поездок в год, говорил о себе: «Редко выдавались мне [часы] покоя, когда седло не прикипало к моему заду!» («Hab wenig Ruh gehabt, dass mich der Sattel nicht an das Hinterteil gebrannt hat\») ¹⁰⁶. Правда, при нашем уровне знаний не всегда просто провести различие между ярмарочным торговцем, ездившим с одной ярмарки на другую, и купцом, стремящимся делать закупки у самых истоков производства. Но вполне несомненно, что почти повсюду в Европе открытый рынок оказывался одновременно и недостаточным и слишком контролируемым; и в любой точке, доступной наблюдению, использовались или станут использоваться уловки и окольные пути.

Торговка овощами со своим ослом. «Моя прекрасная лиственная свекла [в пищу употребляют ее листья], мой красавец-шпинат!» Гравюра на дереве XVI в. Собрание Виолле.

¹⁰⁷

Delamare N. Traité de police. 1705. II, p. 654. "" Ibid., 1710, II, p. 1059, 16 января 1699г. В числе спекулянтов зерном мы видим суконщика, торговца шерстью, аптекаря, купца, врача, откупщика таможенных пошлин, булочника, земледельца. losBaudot M. Op. cit., p. 2. "" CailletR. Op. cit., p. 23—24. " ' То же происходило и в Сен-Жан-де-Лоне в 1712 и 1713гг.— См. Jacquin H. Le ravitaillement de Saint-Jean-de-Losne au XVIIIe.—-Annales de Bourgogne", 1974, p. 131—132.

В своем «Трактате» Деламар отмечал в апреле 1693 г. в Париже мошеннические проделки ярмарочных купцов, «каковые вместо того, чтобы продавать свои товары на Крытом рынке (Halles) или же на открытых рынках, продали их в трактирах. и за их пределами» . В дополнение к этому он составляет подробный перечень всех тех средств, что используют мельники, булочники, мясники, а также действующие противозаконно или как им вздумается купцы и хозяева складов, дабы снабжаться за меньшую цену и в ущерб нормальному поступлению на рынки ¹⁰⁸. Уже около 1385 г. в Эврё, в Нормандии, стражи общественного порядка разоблачали производителей и перекупщиков, которые сговаривались, «шепча на ухо, или молча изъясняясь знаками, или тихо обмениваясь чужеземными словами или намеками». Еще одно нарушение правил: скупщики едут навстречу крестьянам и скупают у них съестные припасы «до того, как те попадут на Крытый рынок» ¹⁰⁹. Точно так же в XVI в. в Карпантра торговки овощами (répétières) отправлялись по дорогам скупать по низким ценам продукты, которые везли на рынок ' ' °. И то было частой практикой во всех городах ' ". Ничего не значило, что еще в середине XVIII в. (апрель 1764 г.) ее разоблачали в Лондоне как мошенническую. Правительство, читаем мы в

==35

¹¹²

Москва, АВПР 50/6, 474, лл. 60 и 61, 13/24 апреля 1764г. 113 A.N., Ms. Fr. 12 683. "< Сен-Мало, 29 июня 1713г. A.N., G7, 1701, ρ 120.

дипломатической переписке, «должно было бы по меньшей мере как-то озаботиться тем ропотом, что возбуждает в народе чрезмерная дороговизна съестных припасов; и это тем более, что ропот сей основан на злоупотреблении, каковое по справедливости может быть вменено в вину тем, кто управляет... ибо главная причина этой дороговизны... есть алчность монопольных торговцев, коими кишит эта столица. С недавнего времени они приспособились забегать вперед рынка, отправляясь по улицам навстречу деревенскому жителю и скупая грузы различных припасов, кои тот привозит, дабы перепродать их по цене, какую сочтут подходящей...» . Наш очевидец говорит еще «вредоносное отродье». Но отродье это встречалось повсеместно.

И столь же повсеместно насмехалась над регламентацией, над таможнями, как и над городскими ввозными пошлинами, настоящая контрабанда, многообразная, все разбухающая и безуспешно преследуемая. Она бралась за все: за набивные индийские ткани, соль, табак, вина, спирт. В Доле, во Франш-Конте (1 июля 1728 г.), «торговля контрабандными товарами шла публично... ибо один купец имел дерзость возбудить судебное дело об оплате его по ценам этих товаров» "³. Один из агентов писал Демаре, последнему из генеральных контролеров за долгое царствование Людовика XIV: «Ваша милость могли бы выставить армию вдоль всего побережья Бретани и Нормандии, но избежать контрабанды не удалось бы» .

Reynolds R. L. In Search of a Business Class in Thirteenth-Century Genoa.— "Journal of Economic History", 1945. 116 Szenura F. L'Espansione urbana di Firenze nel Dugento. 1975. 117 Le Roy Ladurie E. Le Territoire de {historien. 1973, p. 116 sq. (Le Mouvement des loyers parisiens de la fin du Moyen Age au XVIII· siècle).

РЫНКИ И РЫНКИ: РЫНОК ТРУДА

Рынок, прямой или непрямой, многообразный обмен непрерывно вносили беспорядок в экономики, даже самые спокойные. Они приводили эти экономики в движение, кто-то скажет [даже] : они их оживляли. Во всяком случае, в один прекрасный день все будет логично проходить через рынок, не только плоды земли или изделия промышленности, но и земельная собственность, но и деньги, которые перемещаются быстрее, чем любой другой товар, но и труд, усилия человека, чтобы не сказать — сам человек.

Разумеется, в городах, местечках и деревнях всегда заключались сделки по поводу домов, участков под застройку, жилищ, лавок или жилья для сдачи внаем. Интерес заключается не в том, чтобы с документами в руках установить, что в XIII в. в Генуе продавались дома '¹⁵ или что в это же самое время во Флоренции внаем сдавались земельные участки, на которых затем строились дома '¹⁶. Главное — это увидеть, как множились эти обмены и эти сделки, увидеть, как вырисовывались рынки недвижимости, освещавшие ярким светом приступы спекуляции. Для этого требовалось, чтобы сделки достигли определенного уровня. Именно это раскрывают с XVI в. колебания размеров платы за наем помещений в Париже (включая и плату за аренду лавок): ее размеры безошибочно отражают, последовательные волны конъюнктуры и инфляции . Именно это подтверждает также сама по себе простая деталь: в Чезене, маленьком городке посреди богатейшей земледельческой области Эмилии, [условия]

==36

¹¹⁸

Cesena. Bibl. Malatestiana, Cassetta XVI, 165, 39. 119 Variétés, IV, p. 105 sq. 20 Babelon J. Op. cit., p. 15—18. 121 По данным неопубликованной работы Жана Нагля. 122 Museo Correr, P. D., С. 903, f° 12. Андреа Дольфин, венецианский посол в Париже — Андреа Трону, 13 августа 1781 г. 123 Huppert G. Его труд должен выйти в свет под условным названием "Vivre noblement" (см. машинописный текст, с. 127). 124 Abel W. Agrarkrisen und Agrarkonjunktur. 1966, S. 124 f. 125 Alberi E. Relazioni degll ambasciatori veneti durante il secolo XVI. 1839—1863, VIII, p. 257. 12(1 Meyer J. La Noblesse bretonne au XVIIIe siècle. 1966, II, p. 897. 127 Pradel A., du. Op. cit., I, p. XXVI; II, p. 333 sq. 128 Bezart Y. La Vie rurale dans le Sud de la région parisienne, 1450— 1560. 1929, p. 68 sq.

акта аренды лавки от 17 октября 1622 г., случайно сохранившегося в муниципальной библиотеке города, оговорены на заранее напечатанном бланке: достаточно было заполнить пустые места и затем подписаться "⁸. Спекуляции имели еще более современный акцент: «инициаторы» и их клиенты не сегодня возникли. В Париже спекуляции можно частично проследить в XVI в. на долгое время пустовавшем пространстве Пре-о-Клер, по соседству с Сеной , или на не менее пустом пространстве у бывшего Отеля де Турнель, где начиная с 1594 г. консорциум, которым управлял президент Арлэ, с успехом осуществил сооружение великолепных домов нынешней площади Вогезов — впоследствии они будут сдаваться виднейшим семействам знати ¹²⁰. В XVII в. спекуляции быстро развивались на окраине Сен-Жерменского предместья и, вне сомнения, в других местах ¹²¹. При Людовике XV и Людовике XVI, когда столица покрылась строительными площадками, недвижимость узнала еще лучшие времена. В августе 1781 г. некий венецианец сообщал одному из своих корреспондентов, что прекрасный бульвар у Пале-Руаяля в Париже разрушен, а деревья на нем вырублены, «невзирая на роптания всего города» (" nonnostante le mormorazioni di tutta la città"); в самом деле, y герцога Шартрского возник проект «воздвигнуть там дома и сдавать их внаем» ¹²².

Что до земельной собственности, то развитие протекало таким же образом: «земля» в конечном счете поглощалась рынком. В Бретани с конца XIII в., а вне сомнения — ив других местностях, и, безусловно, еще раньше, сеньориальные владения продавались и перепродавались ¹²³. По поводу продажи земель мы располагаем для Европы показательными рядами значений цен ¹²⁴ и многочисленными указаниями на их регулярный рост. Так, в 1558 г. в Испании, по словам венецианского посла, «имущества [земельные], кои обычно уступали из 8 или 10% [т.е. за цену, превышавшую доход с них в 12,5 или 10 раз], продаются из 4 и 5% [т.е. за сумму в 25 или 20 раз большую, чем доход с них] » ("...i beni ehe si solevano lasciare a otto e died per cento si vendono a quatre e cinque") ¹²⁵; они-де выросли вдвое «с избытком денег». В XVIII в. аренда бретонских сеньериальных владений обговаривалась при посредстве Сен-Мало и его крупных купцов благодаря цепочке посредников, достигавшей Парижа и Главного управления откупами . И газеты также принимали объявления о продаже земель ¹²⁷. Здесь реклама не отставала. Во всяком случае, с рекламой или без нее, по всей Европе земля не переставала переходить из рук в руки посредством покупок, продаж и перепродаж. Вполне очевидно, что это движение повсюду было связано с экономической и социальной трансформацией, которая лишала собственности бывших хозяев, сеньеров или крестьян, в пользу горожан-нуворишей. Уже в XIII в. в Иль-де-Франсе множится число «сеньеров без земли» (выражение Марка Блока) , или же «сеньерий-гузок» (seigneuries-croupions}, как говорит Ги Фуркэн ¹²⁸.

О денежном рынке, рынке краткосрочных и долгосрочных денежных сделок, мы еще будем говорить долго: он находился в сердце европейского экономического роста, и многозначительным представляется то, что рынок этот не везде развивался

==37

¹²⁹

Schremmer E. Op. cit., passim, и в частности с. 219, 685. • То есть государственные ценные бумаги.— Прим. перев. 130 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 24, с. 544: «Рынок труда, который следует отличать от рынка рабов». Среди прочих примеров о торговле рабами из Истрии и Далмации, ориентированной на Флоренцию, Сиену и Болонью, см.: A.d.S. Venezia. Senato Mar, 6, f» 136 v°, 17 августа 1459 г. 131 См. рецензию Фройнда (Freund J.) на кн.: Villms B. Die Antwort des Leviathan, Th. Hobbes politische Theorie.— "Critique", 1972, p. 563. " A. N., A. E., В', 598, Генуя, 31 марта 1783 г.; Ricardo D. Principes de l'économie politique. 1970, p. 67.

в одинаковом ритме или с одинаковой эффективностью. Но что, напротив, было всеобщим явлением, так это появление лиц,/ ссужавших деньги, и сети ростовщиков — как евреев, так и ломбардцев или выходцев из Каора, или же, в Баварии, монастырей, которые специализировались на предоставлении займов крестьянам . Всякий раз, когда мы располагаем данными, ростовщичество уже тут как тут и в добром здравии. И так оно было при всех цивилизациях мира.

Зато денежные сделки на срок могли существовать только в зонах с уже «перенапряженной» экономикой. С XIII в. такой рынок предстает перед нами в Италии, в Германии, в Нидерландах. Все способствовало его созданию [именно] там: накопление капиталов, торговля на дальние расстояния, вексельные хитросплетения, рано созданные «права» на [долю] государственного долга *, инвестиции в ремесленные и промышленные предприятия либо в кораблестроение или дальние плавания судов (последние, сделавшись еще до XV в. непомерно большими, переставали быть индивидуальной собственностью). Впоследствии великий денежный рынок переместится в Голландию. Еще позднее — в Лондон.

Но из всех этих рассеянных рынков самым важным с позиций этой книги был рынок труда. Как и Маркс, я оставляю в стороне классический случай рабства, которому, однако, суждено было продлиться и вновь расцвести ¹³⁰. Для нас проблема заключена в том, чтобы увидеть, как человек или по крайней мере его труд становились товаром. Обладатель столь яркого ума, как Томас Гоббс (1588—1679), уже мог сказать, что «мощь, мы сказали бы — рабочая сила] всякого индивида есть товар», вещь, которая нормально предлагается к обмену в рамках рыночной конкуренции ¹³¹. Однако в то время это еще не было хорошо знакомым понятием. И мне нравится это случайное размышление незаметного французского консула в Генуе — ума, несомненно, отставшего от своего времени: «Это впервые, монсеньор, чтобы слышал я сформулированным, что человек может быть исчислен в деньгах». А Рикардо попросту напишет: «Труд, как и любые вещи, кои можно купить или продать...» ¹³²

Однако же сомнений нет: рынок труда — как реальность, если и не как понятие,— не создание индустриальной эры. Рынок труда — это такой рынок, где человек, откуда бы он ни был, предстает лишенным своих традиционных «средств производства» (если предполагать, что он ими когда-либо обладал) : земельного участка, ткацкого станка, лошади, двуколки... Он может предложить лишь свои кисти, свои руки, свою «рабочую силу». И, разумеется, свое умение. Человек, который таким способом нанимается или продает себя, проходит сквозь узкую щель рынка и выходит за пределы традиционной экономики. Этот феномен с необычной ясностью предстает перед нами, когда дело касается горняков Центральной Европы. Долгое время пробыв независимыми ремесленниками, работавшими небольшими группами, они в XV и XVI вв. вынуждены были перейти под контроль купцов, которые одни только способны были предоставить деньги, необходимые для крупных капиталовложений, каких требует оборудование глубоких шахт. И вот они оказались наемными

==38

¹³³

Maschke E. Deutsche Städte am Ausgang des Mittelalters.— "Die Stadt am Ausgang des Mittelalters". Hrsg. W. Rausch, S. 20. 134 "Acta hungarica", XXIV, p. 30. 135 Poète M. Une Vie de cité, Paris de sa naissance à nos Jours. 1924, I, p. 301. 3<i Bautier R.-H. A propos d'une société lucquoise à Lyon au XIIIe siècle...—" Bulletin philologique et historique (avant 1610) ", 1964, p. 162—164. 137Oliveira Marques A. H., de. Daily Life in Portugal in thé late Middle Ages. 1971, p. 186—188. 138 Delafosse M. Les Vignerons d'Auxerrois (XIVs — XVIe siècles).— "Annales de Bourgogne", t. 20, № 77, janvier-mars 1948, p. 22. sg. ^ См.: Pitz E. в: Wirtschaftliche und soziale Probleme der gewerblichen Entwicklung im 15.—16. Jahrhunderten nach Ansich-Nieder Deutschen Quellen. Hrsg. F. Lütge, 1968, S. 35; Таллеман де Рео Гедеон (1619—1692) — французский мемуарист.— Прим. перев. ' '" Babeau A. Les Artisans et les domestiques d'autrefois, p. 273,note 1. ''" Pagniez G. L'Économie rurale de la France sous Henri IV. 1897, p. 55. 142 Le Journal du sire de Gouberville. 1892, p. 400, См. сборник: Tollemer A. Un Sire de Gouberville, p. 27 sq. "Le Roy Ladune E. p. cit., p. 202. 144 Baudot M. Op. cit., p. 8. 145 См. ниже, с. 246, по поводу Орлеанского фискального округа.

рабочими. Разве же не произнесли в 1549 г. решающего слова шеффены (члены магистрата) Йоахимсталя [современный Яхимов], небольшого горнопромышленного городка в Чехии: «Один дает деньги, другой работу» ("Der eine gibt das Geld, der andere tut die Arbeit")! Вряд ли можно было бы придумать лучшую формулу для раннего противостояния Капитала и Труда ¹³³. Правда, наемный труд, однажды появившись, мог и исчезнуть, что и произошло на виноградниках Венгрии: в Токае в 70-е годы XVI в., в Надьбанье — в 1575 г., в Сентдьёрдь Бази — в 1601 г.— везде восстанавливается крепостная зависимость крестьянина ¹³⁴. Но это специфично для Восточной Европы. На Западе же переходы к наемному труду были явлением необратимым, зачастую ранним, и, главное, они были более многочисленны, нежели это обычно принято считать.

С XIII в. в Париже Гревская площадь и по соседству с нею «присяжная» площадь возле Сен-Поль-дэ-Шан и площадь перед апсидой церкви Сен-Жерве «около Дома Сообщества» (Maison de la Conserve) были обычными местами найма [работников] ¹³⁵. Сохранились любопытные трудовые контракты, датируемые 1288 и 1290 гг., с кирпичного завода в окрестностях Пьяченцы, в Ломбардии ¹³⁶. Между 1253 и 1379 гг.— и это подтверждается документами — в португальской деревне уже были наемные рабочие ¹³⁷. В 1393 г. в Осере, в Бургундии, рабочие на виноградниках устроили стачку (напомним, что всякий город был тогда наполовину погружен в земледельческую жизнь, а виноградники служили объектом своего рода промысла) ¹³⁸. Этот инцидент позволяет нам узнать, что каждый день в летний сезон на городской площади встречались на восходе солнца поденщики и наниматели — нанимателей зачастую представляли своего рода старшие мастера (closiers). Это один из первых рынков труда, который нам дано увидеть, имея доказательства в руках. В Гамбурге в 1480 г. поденщики (die Tagelöhner), отправлялись в поисках нанимателя к Мосту утешения (Trostbrücke). Именно там уже был «явный рынок труда» ¹³⁹. Во времена Таллемана де Рео * в Авиньоне «слуги, коих можно нанять, собирались на мосту» ¹⁴⁰. Существовали и другие рынки, хотя бы на ярмарках — «места найма» ("louées") («со дня св. Иоанна, св. Михаила, св. Мартина, с праздника Всех Святых, с Рождества, с Пасхи...» ¹⁴¹), где батраки и работницы с ферм представали для обозрения нанимателей (богатых крестьян или сеньеров, скажем, например, г-на де Губервиля ¹⁴²) наподобие скотины, качества которой дозволено прикидывать и проверять. «К 1560 г. каждое местечко или большая деревня Нижней Нормандии располагали, таким образом, своим местом найма, походившим и на рынок рабов, и на ярмарочный праздник» ¹⁴³. В Эврё ярмарка ослов 24 июня, в день св. Иоанна [Ивана Купалы], была также и днем найма слуг ¹⁴⁴. В дни жатвы, сбора винограда отовсюду стекалась дополнительная рабочая сила, и нанимали ее в соответствии с обычаем — за деньги или же за вознаграждение натурой. Мы уверены в том, что речь шла об огромном перемещении: время от времени какие-либо статистические данные решительно это подтверждают ¹⁴⁵. Или же какое-нибудь точное микронаблюдение — например, связанное с Шато-Гонтье, маленьким городком

==39

'<β По данным статьи Р. Гоше (R. Gauchet). '" В. N.,Ms. Fr., 21672, f» 16 v°. '" Engelsing R. Der Arbeitsmarkt der Dienstboten im 17., 18. und 19. Jahrhundert.— " Wirtschaftspolitik und Arbeitsmarkt". Hrsg. H. Kellenbenz, 1974, S. 174. '">Pradel A.,du. Op. cit., II, p. 49. "'° Laslett P. t/n Monde que nous avons perdu. 1969, p. 60. Э. X. Фелпс- Браун и Ш. В. Хопкинс говорят лишь об одной трети населения, получавшей заработную плату. См.: Wallerstein I. The Modern World System. 1974, p. 82. 151 Langer H. Zur Rolle der Lohnarbeit im spätmittelalterlichen Zunfthandwerk der Hansestädte. Dargestellt hauptsächlich am Beispiel der Hansestadt Stralsund.— "Jahrbuch für Regionalgeschichte", 3, 1968. 152 Kaplow J. Les Noms des rois. 1974, p. 47—48. 153 Turgot A. R. G. p. cit., I, p. 448.

в Анжу, в XVII и XVIII вв. ¹⁴⁶,— которое показывает, как кишат поденщики (journaliers), занятые «валкой, пилением, колкой дров; подрезкой лозы, сбором винограда; прополкой, земляными работами, садоводством, посадкой овощей; косьбой и уборкой сена; жатвой зерновых, вязкой снопов, молотьбой, очисткой зерна...». Реестр, относящийся к Парижу, упоминает в связи с одними только профессиями, причастными к сенной пристани, «укладчиков, носильщиков, увязчиков возов, возчиков, вязальщиков, поденщиков» ¹⁴⁷. И эти и другие аналогичные им списки заставляют нас задуматься, ибо за каждым словом следует себе представить в городском или деревенском обществе более или менее продолжительный наемный труд. Несомненно, именно в деревнях жило большинство того населения, которое было основным — в том, что касается численности,— на рынке труда. Другой огромный канал найма, который породило развитие современного государства,— это набор наемных солдат. Известно было, где их покупать, а они знали, где себя продать: это входило в правила рынка. Точно так же существовали своего рода агентства по устройству в услужение для слуг (как в людские, так и в ливрейные) с их строгой иерархией, существовали довольно рано: в Париже с XIV в., в Нюрнберге наверняка с 1421 г. ¹⁴⁸

С годами рынки рабочей силы приобретали официальный статус, их правила становились более ясными. «Удобная книга парижских адресов на 1692 г.» ("Le Livre commode des adresses de Paris pour 1692") Авраама дю Праделя (псевдоним некоего Никола де Бленьи) дает парижанам рекомендации такого рода: вам нужна служанка? Сходите на улицу Ваннери, в «бюро рекомендательниц» ("bureau des recommanderesses"). Слугу вы найдете на Новом рынке, повара — на Гревской площади ("a la Grève"). Вам надобен подручный ("garçon de métier")'! Если вы купец, идите на улицу Кенканпуа, ежели хирург — на улицу Кордельеров, аптекарь — на улицу Юшетт. Каменщики и чернорабочие из Лимузена свои услуги предлагают на Гревской площади. Но «кожевники, слесари, плотники, бондари, оружейники, торговцы жареным мясом и прочие нанимаются сами по себе, являясь в лавки» ¹⁴⁹.

Правда, однако, что в целом история наемного труда остается мало известной. Тем не менее выборочные подсчеты говорят о возрастающих размерах применения наемной рабочей силы. Относительно Англии при Тюдорах «доказано, что... много более половины, даже две трети семейств получали по крайней мере часть своих доходов в виде заработной платы» . В начале XVII в. в ганзейских городах, в частности в Штральзунде, масса лиц наемного труда непрестанно возрастала и в конечном счете составила в целом самое малое 50% населения ¹⁵¹. В Париже накануне Революции эта цифра превышала 50% ¹⁵².

Разумеется, это отнюдь не означало, что столь давно начавшаяся эволюция подошла к концу. Тюрго сожалел об этом, заметив мимоходом: «Обращения труда, подобного обращению денег, не существует» ¹⁵³. Но движение было начато, и оно шло навстречу всему тому, что несло с собой будущее в этой сфере,— изменениям, приспособлению, а также и страданиям.

В самом деле, кому бы пришло в голову усомниться, что

К оглавлению

==40

'" См. ниже, с. 503—508. "i5 Цит. в кн.: Babeau A p. cit., p. 40. 156 Lotto L. Libra di spese diverse (1538— 1556). P.p. P. Zambelli.; Farinati P. Giornale 1573 -1606. P.p. L. Pupp' 1968, p. XL. 157 Farinati P. Op. cit., p. XLIII, note 116.

переход к наемному труду, какими бы ни были его мотивы и экономические выгоды, сопровождался известными социальными издержками. В XVIII в. доказательство тому мы видим в многочисленных стачках и очевидном недовольстве рабочих ¹⁵⁴. Жан Жак Руссо говорил об этих людях, которые, «если их хотят утеснить, живо собирают пожитки: они уносят свои руки и уходят» ¹⁵⁵. Эта чувствительность, это социальное самосознание — действительно ли они родились вместе с предпосылками крупной промышленности?Без сомнения, нет. В Италии живописцы традиционно были ремесленниками, работавшими в своей мастерской вместе с помощниками, каковыми зачастую были их собственные дети. Как и купцы, они вели счетные книги; у нас есть такие книги Лоренцо Лотто, Бассано, Фаринати, Гверчино ¹⁵⁶. Один только хозяин мастерской был купцом, вступавшим в контакт с клиентом, от которого он получал заказы. Помощники же, включая сыновей, уже готовых взбунтоваться, были в лучшем случае наемными рабочими. С учетом этого без труда поймешь откровенное признание одного из художников, Бернардино Индиа, своему корреспонденту Шипионе Чибо: преуспевающие художники Алессандро Аччайоли и Бальдовини хотели было взять Индиа на службу. Он же отказался, желая сохранить свободу и не забрасывать свои собственные дела «ради жалкой заработной платы» ("per un vil salaria") ¹⁵⁷. И было то в 1590 г.!

¹⁶⁸

Дон Франсиско де Арана — кардиналу Худисе, Палермо, 10 декабря 1704г. Biblioteca Comunale, Palermo, hQq 66, f" 452 seq., f° 476. 15β Cotrugli B. Delta mercatura e del mercante perfetto. Brescia, 1602, p. 50. Книга эта была написана в 1458 г.

РЫНОК— ЭТО ГРАНИЦА, И ГРАНИЦА ПОДВИЖНАЯ

В самом деле, рынок был границей, как бы водоразделом между реками. Вы будете жить неодинаковым образом в зависимости от того, окажетесь ли вы по одну сторону барьера или же по другую. Один пример среди тысяч других, когда люди бывали осуждены снабжаться только с рынка — рабочие мессинских шелкопрядилен, иммигранты в городе и пленники городского снабжения продовольстием ¹⁵⁸ (даже в гораздо большей степени, чем знать или буржуа, которые зачастую владели землями в окрестностях, огородом, фруктовым садом, а значит, и личными ресурсами). А ежели этим ремесленникам становилось невмоготу есть плохое, наполовину сгнившее «зерно с моря», из которого выпекался тот хлеб, что им продавали по высокой цене, они могли самое большее отправиться в Катанию или в Милаццо (и они решились на это к 1704 г.), дабы сменить нанимателя и продовольственный рынок.

Для людей непривычных, тех, кто обычно был от рынка далек или держался от него в стороне, он представал как исключительный праздник, своего рода путешествие, почти приключение. Он давал случай "presumir", как говорят испанцы — показать себя, поважничать. Руководство для купцов, относящееся к середине XV в., объясняет: моряк, как правило, неотесан, у него «до того неповоротливый ум, что когда он пьет в таверне или покупает хлеб на рынке, то воображает себя важной персоной» . Точно так же и испанский солдат, который между

==41

XVIII в, Венгрия. Свинью несут в Дебреценский коллегиум. Собственность автора 60 Vida y hechos de Eslebamllo Gonzalez — La Novela picaresca espanola". 1966, ρ 1830 ""AN, G7 491, 505, 12 апреля 1679 г "" Bercé Y -M Histoire des croquants Étude des soulèvements populaires au XVIIe siècle dans le Sud-Ouest de la France 1974, 1, ρ 41

Рынок в Антверпене Неизвестный мастер конца XVI в. Королевский музей изящных искусств, Антверпен. Собственность А С L, Брюссель

двумя кампаниями угодил на рынок в Сарагосе (1645 г.) и стоял в восхищении перед грудами свежего тунца, тайменя, сотнями разных сортов рыбы, выловленной в море или в близлежащей реке ¹⁶⁰. Но что он в конечном счете купит за те монеты, которые есть у него в кошельке? Несколько sardinas salpesadas, обвалянных в соли сардин, которые хозяйка местной таверны зажарит для него на решетке; дополненные белым вином, они и составят его пышную трапезу.

Само собой разумеется, именно жизнь крестьян оставалась по преимуществу зоной внерыночной (или по меньшей мере наполовину внерыночной), зоной натурального хозяйства, самодостаточности, замкнутости в себе. Крестьяне всю свою жизнь довольствуются тем, что произвели собственными руками, или же тем, что поставляют им соседи в обмен на кое-какое продовольствие или услуги. Конечно, они во множестве приходят на рынки города или местечка. Но те, кто удовлетворяется покупкой там н