Из записей септона Юстаса о лорде Борросе
Лорд Боремунд был камнем – твердым, сильным и неколебимым. Лорд Боррос же – носящимся туда-сюда ветром, пусть воющим и рычащим.
Хотя лорд Боремунд неуклонно поддерживал Лейнора, покойного мужа Рейниры, лорд Боррос почуял удобный случай и был крайне сдержан, когда принимал Люцериса Велариона, второго сына Рейниры от принца Лейнора. Когда Люцерис прилетел на драконе в Штормовой Предел в поисках содействия, он обнаружил, что его кузен, принц Эймонд Таргариен, прибыл прежде него и занят устройством своего брака с одной из дочерей Борроса.
Лорд Боррос пришел в ярость от послания, доставленного Люцерисом, в котором принцесса Рейнира выказала невиданное высокомерие, посчитав, что Штормовой Предел примет ее сторону. К тому же принц Люцерис не решился взять в жены какую-либо из дочерей его светлости, поскольку был обручен с другой. Разгневанный Боррос изгнал юного Велариона из своего замка и не сделал ничего, чтобы помешать принцу Эймонду последовать за мальчиком и отомстить за глаз, потерянный им от руки Люцериса несколько лет назад, коль скоро упомянутая месть свершится не в стенах Штормового Предела.
Будучи на Арраксе, молодом драконе, принц Люцерис пытался улететь прочь, но Эймонд преследовал его на Вхагар – великой драконице. Если бы не буря, свирепствовавшая в заливе Разбитых кораблей, Люцерис мог бы спастись, однако этого не случилось. И юноша, и его дракон погибли, рухнув в море близ Штормового Предела под торжествующий рев Вхагар. Так была пролита первая королевская кровь Танца Драконов, но еще больше ее пролилось впоследствии.
В начале войны лорд Боррос не испытывал охоты к столкновениям с драконами, но ближе к концу Танца, во время Луны Трех королей, он во главе войска из Штормовых земель занял Королевскую Гавань. Лорд Боррос восстановил в городе порядок и получил за то обещание, что его старшая дочь станет новой королевой овдовевшего Эйгона II. После того Боррос храбро выступил с последним войском сторонников короля против приближающейся армии Речных земель, которую вели юный лорд Кермит Талли, еще более юный Бенджикот Блэквуд и сестра[89] последнего Алисанна. И лорд Штормового Предела уверился в своей победе, когда узнал, что армию противника возглавляют мальчишки и женщины. Но Кровавый Бен Блэквуд (с тех дней его помнят под этим прозвищем) взломал крыло войска Баратеона, а лучники, которыми командовала Черная Али Блэквуд, разили насмерть штормовых рыцарей. Лорд Боррос бился до конца, и свидетельства уверяют, что он зарубил дюжину рыцарей и лишил жизни лордов Дарри и Маллистера, прежде чем пал от руки Кермита Талли.
После его гибели и разгрома штормовых лордов с Танцем Драконов было покончено. Дом Баратеонов проиграл, рискнув поддержать короля Эйгона II, и этот выбор не принес им ничего, кроме невзгод, в царствование Эйгона III Драконьей Погибели и во время регентства, что тому предшествовало.
Шли годы, король сменял короля на Железном троне – и старые размолвки были позабыты. Баратеоны снова верно служили короне... пока сами Таргариены не стали испытывать на прочность их преданность. Произошло это в дни правления Эйгона V Таргариена (оставшегося в истории под именем Эйгона Невероятного), когда лордом Штормового Предела был Лионель Баратеон, чванливый великан по прозвищу Смеющийся Вихрь, один из величайших бойцов своего времени.
Лорд Лионель всегда был одним из вернейших сподвижников короля Эйгона, и столь крепка была их дружба, что его милость с радостью согласился обручить своего старшего сына и наследника с дочерью лорда Лионеля. Все к тому и шло, но принц Дункан встретил загадочную женщину, известную просто как Дженни из Старых Камней (ведьму, как о ней отзывались некоторые), оказался сраженным любовью и взял девицу в супруги против воли своего короля-отца.
137. Поединок сира Дункана Высокого, рыцаря Королевской гвардии и лорда Лионеля Баратеона (худ. Чейз Стоун).
Историю любви Дженни из Старых Камней («с цветами в волосах») и Дункана, Принца Стрекоз, и сегодня обожают певцы, сказители и юные девы. Но эта любовь причинила дочери лорда Лионеля сильное горе, а дому Баратеонов принесла позор и бесчестье. Столь велика была ярость Смеющегося Вихря, что он принес на крови клятву мести, отказался от подданства Железному трону и короновал себя новым Штормовым королем. Мир был восстановлен только после того, как рыцарь Королевской гвардии, сир Дункан Высокий, бился с лордом Лионелем на суде поединком, принц Дункан отрекся от притязаний на корону и престол, а король Эйгон V согласился выдать свою младшую дочь, принцессу Рейль, за наследника Штормового Предела.
Словно Семеро в их мудрости вели к тому, чтобы именно этот брак, на который король Эйгон V решился, чтобы умиротворить Смеющегося Вихря, в конечном счете привел к окончанию владычества Таргариенов над Семью Королевствами. В 245 году от З.Э., во исполнение обещания своего отца, принцесса Рейль вышла замуж за Ормунда Баратеона, юного лорда Штормового Предела. На следующий год она подарила ему сына, Стеффона, который служил в Королевской Гавани пажом и оруженосцем, став близким другом принца Эйриса, старшего сына короля Джейхейриса II и наследника Железного трона.
К несчастью, галера его светлости затонула вместе с ним самим в заливе Разбитых кораблей. Лорд Стеффон тогда возвращался из путешествия в Волантис, куда король Эйрис посылал его в поисках жены для принца Рейгара... Но перворожденный сын Стеффона, Роберт, наследовал ему как лорд Штормового Предела и стал одним из величайших рыцарей Семи Королевств – воином столь сильным и бесстрашным, что многие звали его возрожденным Смеющимся Вихрем.
Когда безумие короля Эйриса II стало слишком велико и непереносимо, Роберт оказался тем, к кому обратились лорды королевства. В 283 году от З.Э., у брода на Трезубце, Роберт Баратеон поверг Рейгара Таргариена, принца Драконьего Камня, и разгромил его войско, окончив тем самым три века правления дома Дракона. Вскоре после того он воцарился на Железном троне как Роберт I Баратеон, основатель новой славной династии.
138. Латники Баратеонов на Драконьем Камне (худ. Томаш Ендрушек).
Следуя примерам Ориса Однорукого и Штормовых королей, бывших до него, многие другие Баратеоны удостоились славы в веках. Так, в Королевской гвардии в ту пору, когда Эйнис I был втянут в войну против Святой Веры, служил сир Раймонт Баратеон, младший сын штормового лорда. Он спас жизнь королю жизнь в тот час, когда Честные Бедняки дерзнули расправиться с Эйнисом прямо в его постели. Покрыли славой свой дом и такие рыцари, как Покоритель Шторма[90] и Смеющийся Вихрь, а лорд Ормунд Баратеон сражался и погиб под стягом Таргариенов на Ступенях, во времена войны Девятигрошовых Королей.
ЛЮДИ ШТОРМОВЫХ ЗЕМЕЛЬ
В битве на Трезубце король Роберт – как и многие лорды и короли до него – доказал, что люди Штормовых земель столь же отважны, умелы и яростны в бою, сколь и другие жители Семи Королевств. Особенно славятся лучники Дорнийских марок, и оттуда ведут свой род многие известные из песен или сказаний мастера лука. Наилучшим из всех, когда-либо бравшихся за это оружие, считают Оперенного Дика, пресловутого разбойника из Братства Королевского леса – а он был рожден в приграничной деревушке, недалеко от замка Каменный Шлем.
Штормовые земли породили также достаточно знаменитых капитанов и морских путешественников. Сам Штормовой Предел возвышается над огромными скалами мыса Дюррана и предательскими рифами залива Разбитых кораблей, а потому не может предложить удобную пристань военному или торговому флоту. Но при Штормовых королях военные флотилии стояли на причалах Крюка Масси, Эстермонта, городов и рыбацких поселков на побережье Дорнийского моря. Позже другие властители предпочитали держать флот на западном побережье Тарта, ибо тамошние высокие горы укрывали корабли от бурь, часто свирепствующих в Узком море. Сапфировым островом, как некоторые его называют, управляет дом Тартов из Вечернего замка – древний род андальского происхождения. Он может похвастаться родством с Дюррандонами, Баратеонами, а с недавних пор – и с домом Таргариенов[91]. Некогда полноправные короли, лорды Тарта все еще называют себя Вечерней Звездой, титулом, по их словам, восходящим к рассвету времен.
Многие из рожденных на Тарте, будь то высокородные или простолюдины, заявляют, что возводят свой род к легендарному герою, сиру Галладону из Морна. По слухам, он носил меч с именем Справедливая Дева, врученный ему самими Семерыми. Учитывая важность той роли, которую Справедливая Дева играет в историях о сире Галладоне, мейстер Хуберт в своем «Роде Оленя» предположил, что Галладон из Морна был не грубым воителем Века Героев, произведенным в рыцари лишь певцами спустя тысячу лет, а реальной исторической фигурой более поздних лет. Хуберт также отмечает, что Морн был столицей карликового государства на восточном побережье Тарта, пока его не захватили Штормовые короли. Но руины замка свидетельствуют, что построен он был андалами, а не Первыми людьми.
139. Остров Тарт, Вечерний замок (худ. Хорди Гонсалес Эскамилья).
Воины марок, без сомнения – наиболее яростные среди бойцов Штормовых земель, а, возможно, и всего Вестероса. Они частенько бахвалятся, что рождаются с мечом в руке, а сражаться учатся даже раньше, чем ходить. Их главной задачей всегда была охрана владений Штормовых королей от старинных врагов с запада и в особенности – с юга.
Сотни песен и сказаний прославляют воинскую доблесть марклордов, ибо те веками являлись основными защитниками державы Штормовых королей, и это для марочников – предмет особой гордости. Редко выдавалось поколение, которому бы не приходилось отражать очередное нападение, и потому замки Дорнийских марок – наикрепчайшие в королевстве, они изначально строились как оплот против дорнийцев и королей Простора.
Каменный Шлем, древнее родовое гнездо дома Сваннов, безусловно, один их мощнейших замков марок. Его сторожевые башни, сложенные из черного и белого камня, возвышаются над омутами, стремнинами и водопадами реки Слейн. Фамильный замок дома Дондаррионов – Черный Приют, с неприступными черными базальтовыми стенами и бездонным сухим рвом. Кароны уже многие века владеют Ночной Песнью Поющих Башен, они зовутся лордами Дорнийских марок, хотя и не главенствуют над прочими домами. Но они считают себя старейшими из марклордов (с чем не согласны Сванны) и всегда особо отличались при обороне Штормовых земель.
В самые глубины Века Героев уходит история дома Каронов, славного как воинами, так и певцами, отчего владетели Ночной Песни Поющих Башен имеют обыкновение говорить, что соловьи их дома реяли над полями сражений тысячу раз. И действительно, хроники показывают нам: случаев осады Ночной Песни только за минувшее тысячелетие было никак не меньше тридцати семи.
Как марки известны крепкими замками и балладами, так и Дожделесье знаменито богатством мехов, янтаря и ценного дерева. А еще в песни вошли дожди и тишина этого леса. О нем говорят, будто здесь правят деревья, а замки иногда кажутся не выстроенными, а выросшими из земли. Но корни рыцарей и лордов Дождливого леса лежат так же глубоко, как и у деревьев, их укрывающих, и на деле была часто доказана их стойкость в бою, сила, упорство и неколебимость.
ШТОРМОВОЙ ПРЕДЕЛ
140. Штормовой Предел (худ. Тед Несмит).
История постройки Штормового Предела ведома нам только из песен и сказаний – легенд о Дюрране Богоборце и прекрасной Эленее, дочери двух богов. Скорее всего, замок, возведенный Дюрраном на этом месте, является седьмым по счету (хотя такое число вполне может быть позднейшим дополнением приверженцев Святой Веры).
Штормовой Предел, несомненно, древний замок, но его главная башня и безупречность кладки наружных стен видятся лежащими далеко за гранью того, на что Первые люди были способны в течение многих тысяч лет. Особенно, если сопоставлять с руинами их же кольцевых острогов или даже Первой Твердыней Винтерфелла (которую мейстеры на службе Старков в прошлом тщательно обследовали, и обнаружилось, что та была перестроена бессчетное число раз, а потому определение точного времени ее возведения не представляется возможным). Огромные усилия, положенные на постройку Стены, которую не может побороть даже ветер, несомненны, но она – скорее памятник грубой силе, чем высокому искусству. Архимейстер Вирон в своих «Победах и поражениях» предполагает, что упоминание в легендах о седьмом и окончательном воплощении Штормового Предела – след явного андальского влияния. И если это – правда, значит, окончательный вид замок принял лишь при андалах. Вероятно, он был построен на руинах предыдущих, но даже если так, случилось это много позже того, как Дюрран Богоборец и его прекрасная Эленея покинули эту землю.
Мейстеры, служившие в замке, свидетельствуют о его значительной крепости и хитроумной планировке. Был ли он создан Брандоном Строителем или нет, по праву славятся как неохватные наружные стены, камни которых так искусно подогнаны друг к другу, что даже ветру за них не ухватиться, так и внушительная главная башня, что стремится к небу, обозревая залив Разбитых кораблей.
В хрониках утверждается, будто Штормовой Предел никогда не поддавался штурму либо осаде. Что ж, в это можно поверить.
В дни восстания Роберта Баратеона лорд Тирелл из Хайгардена осаждал Штормовой Предел в течение года, но не добился успеха. Будь запасы гарнизона достаточными, замок мог бы держаться сколько угодно, но война началась внезапно – и все склады с амбарами оказались наполовину пустыми. К концу года остатки войска под командованием брата лорда Роберта, Станниса, были измождены голодом и нуждой, но их спас обычный контрабандист, который однажды ночью проскользнул в Штормовой Предел через блокаду Редвина с грузом лука и соленой рыбы. Так замок смог остаться неприступным, пока Роберт не поверг Рейгара на Трезубце, а лорд Эддард Старк не прибыл снять осаду.
140. Штормовой Предел (худ. Тед Несмит).
Как рассказывают, на Штормовой Предел каждые семьдесят семь лет низвергается мощнейшая буря, никак не сравнимая по силе с обычными, ибо Старые боги небес и океана вновь пытаются сбросить замок Дюррана в море. Красивая сказка... Но лишь сказка, не более. Записи мейстеров Штормового Предела свидетельствуют, что бури свирепствуют там каждый год, в особенности осенью, и хотя иные из них сильнее других, нет сведений, что указали бы на семидесятисемилетний промежуток между ними. Величайшая буря на человеческой памяти случилась в 221 год от З.Э., в последний год царствования Эйриса I, а сильнейшая до нее была в 166 году, пятьюдесятью пятью годами ранее.
ДОРН
Говорят, лишь дорнийцу дано по-настоящему понять Дорн.
Всякому, кто вырос в Просторе, на Западе или в Королевской Гавани, самое южное из Семи Королевств покажется еще и самым негостеприимным... а также весьма диковинным, поскольку Дорн – другой, и в гораздо большей степени, чем можно выразить словами.
Обширные пустыни с красными и белыми песками; неприступные горы с коварными перевалами и коварным народом, что их стережет… Изнуряющая жара и песчаные бури… Еще скорпионы, острая пища, яды, дворцы из глины, финики, инжир и кроваво-красные апельсины – вот, в основном, и все, что обычный простолюдин Семи Королевств знает о Дорне. Конечно же, все перечисленное там имеется, но это лишь малая часть того, чем на самом деле является древняя страна, история которой восходит к Рассветной эпохе.
Тысячелетиями Дорн существует отдельно от остального Вестероса. На северных и западных границах его охраняют Красные горы, пустыни также играют не последнюю роль – за стеной гор безводные пустоши занимают более трех четвертей области. Ничуть не приветливее и протяженное южное побережье Дорна, по большей части это лишь нагромождение скал и рифов, и почти нет мест, где было бы удобно бросить якорь. Корабли, случайно или намеренно там приставшие, мало что смогут найти – даже из самого необходимого. На побережье нет лесов, которые бы дали древесину для починки судов, почти не водится дичь, немного ферм и еще меньше селений, где можно раздобыть провизию. И обычную пресную воду также отыскать будет непросто. А само море южнее Дорна изобилует водоворотами и кишит акулами и кракенами.
В Дорне нет обычных для нас городов, хотя прижавшийся к стенам Солнечного Копья так называемый Тенистый город (построенный, заметим, из глины и соломы[92]) достаточно велик, чтобы считаться таковым. Есть еще Дощатый город в устье Зеленокровной, он больше Тенистого и по величине, и по числу жителей. Вероятно, его можно назвать настоящим дорнийским городом, пусть и вместо улиц в нем – настилы, а жилые дома, общественные здания и лавки сооружены из плоскодонок, барж и купеческих кораблей. Суда накрепко связаны пеньковыми веревками и вместе с приливом поднимаются и опускаются.
Архимейстер Брюд, родившийся и выросший в Тенистом городе, что приютился под осыпающимися стенами Солнечного Копья, однажды высказал превосходную мысль: у Дорна и Севера куда больше общего друг с другом, чем с землями, лежащими между ними. «В одном жарко, а в другом холодно, однако же два этих древних королевства снега и песка отличаются от остального Вестероса историей, культурой и традициями. Оба скудно населены, если сравнивать с прочими землями. Оба упорно цепляются за свои собственные законы и традиции. Ни то, ни другое так и не были по-настоящему покорены драконами. Король Севера мирно признал Эйгона Завоевателя своим сюзереном, тогда как Дорн почти двести лет храбро противостоял мощи Таргариенов, прежде чем после заключения династического брака подчинился, наконец, Железному трону. И дорнийцы, и северяне высмеиваются невеждами пяти «цивилизованных» королевств как дикари, а отвагу их славят все, кто скрещивал с ними мечи».
Дорнийцы горделиво полагают свое королевство старейшим в Вестеросе – и, в какой-то степени, так оно и есть. Первые люди, в отличие от пришедших позже андалов, не были мореплавателями. В Вестерос они прибыли не на ладьях, а по суше, перебравшись из Эссоса по естественному мосту, от которого в наши дни остались только Ступени и Перебитая Рука Дорна. Пешком или на лошадях, но впервые ступить на землю Вестероса они были должны именно в восточной части Дорна.
Впрочем, лишь немногие предпочли там задержаться, поскольку земли, что им встретились, были далеко не гостеприимными. Дети Леса прозвали Дорн Пустой землей, и неспроста. Почти вся восточная половина Дорна – бесплодная пустошь с редкими кустарниками, а ее сухая и каменистая почва даже при орошении приносит бедный урожай. Дорн западнее Вейта – не что иное, как бескрайнее море беспокойных дюн, где нещадно палит солнце, и время от времени зарождаются яростные песчаные бури, которые за считанные минуты могут ободрать человеческую плоть до костей. Если верить сказаниям Простора, даже сам Гарт Зеленая Рука не смог заставить цветы распуститься в столь суровом и неумолимом краю. (Впрочем, в дорнийских преданиях о Гарте не говорится ни слова). И вместо того он повел своих людей через горы, к плодородным долинам Простора. Большинству из пришедших следом Первых людей хватило одного взгляда на Дорн, чтобы отправиться вслед за Гартом.
141. Дорн, карта (худ. Майкл Джиллатли).
Но так поступили не все. Нашлись и те, кто разглядел красоту этой жаркой, пустынной и жестокой земли и решил сделать ее своим домом. Изрядная часть таковых осела вдоль берегов реки, названной ими Зеленокровной – не особенно широкой, если сравнивать с Мандером, Трезубцем или Черноводной. Но для Дорна река эта – воистину животворная кровь.
Большинство дорнийских рек полноводны только после редких (и опасных) грозовых ливней, а весь остальной год являются попросту сухими балками. Не пересыхают лишь три реки во всем Дорне, продолжая нести свои воды как зимой, так и летом, денно и нощно. Высоко в западных горах берет начало Быстроводная, она стремится к морю через гряды крутых порогов и водопадов, через ущелья и расселины, где ревет подобно огромному зверю. Ее воды, рожденные горными ключами, чисты и свежи, однако для судоходства Быстроводная не пригодна, да и безопасная переправа через нее возможна только по мосту. Течение Серноводной куда более спокойное, но ее мутные желтые воды дурно пахнут серой, а по берегам кривятся странные чахлые растения. (О людях, что живут там же, мы упоминать не будем). Воды же Зеленокровной, пусть иногда и грязноватые, полезны как для полей, так и для скота, а хозяйства и сады теснятся у берегов реки на всем ее протяжении в сотни лиг[93]. Более того, Зеленокровная и ее притоки, Вейт и Плеть, почти до самых верховий проходимы для судов (хотя местами неглубоки и испещрены песчаными отмелями), и, соответственно, служат всему Дорну главным торговым трактом.
Из тех Первых людей, которые решили остаться в Дорне вместо того, чтобы уйти дальше к северу в поисках более добрых земель, многие селились поближе к берегам Зеленокровной. Для того, чтобы будущие сады и посевы орошались живительными водами, ими были проложены рвы и каналы. Были среди новых поселенцев и такие, что предпочли осесть недалеко от Узкого моря (восточное побережье Дорна гораздо гостеприимнее южного), и вскоре здесь возникло множество небольших деревень, живущих ловлей рыбы и крабов. Более непоседливые пришельцы двинулись дальше – они нашли себе пристанище у подножий Красных гор, где идущие на полночь ураганы обыкновенно проливали свою влагу, создав тем самым благодатный зеленый пояс. Те, кто взобрался еще выше, нашли убежище среди вершин, в укромных долинах и на высокогорных лугах со свежей и сочной травой. А в глубь страны, пробираясь через пески, осмелились направиться лишь самые храбрые и отчаянные. Кое-кто из них все же нашел воду среди дюн и возвел укрепления и замки в этих оазисах – века спустя их потомки станут лордами источников. Но на каждого, кто наткнулся на родник, безусловно, пришлась сотня погибших от жажды под палящим дорнийским солнцем.
Так и возникли ныне ведомые нам три различных типа дорнийцев. Юный Дракон, король Дейрон I Таргариен, в своей книге «Завоевание Дорна» дал им названия, которыми мы пользуемся и сейчас: дорнийцы каменные, песчаные и соленые. Светлокожие и белокурые каменные дорнийцы, жители гор, произошли в основном от Первых людей и андалов. Песчаные дорнийцы, чья кожа под жгучим дорнийским солнцем стала коричневой, расселились по пустыням и долинам рек. У соленых дорнийцев с побережья, темноволосых, гибких, с оливковой кожей, наибольшая доля ройнарской крови и наиболее чудные обычаи. (Когда Нимерия высадилась в Дорне, большинство ее ройнаров предпочли не удаляться от моря, бывшего так долго их домом, даже после того, как принцесса сожгла корабли).
142. Три рода дорнийцев: каменные, песчаные и соленые (худ. Нутчапол Тхитинунтхакорн).
ПЕРЕЛОМ
К нашему великому сожалению, как раз об этом событии, являющимся наиважнейшим в истории Дорна (а то и всего Вестероса), мы знаем очень и очень мало.
Большая часть из известного ныне о Переломе дошло до нас через песни и легенды. По общему мнению, Первые люди из Эссоса в Вестерос перебрались по суше – пешком или на лошадях минуя холмы и леса большого естественного моста, соединявшего два материка в Рассветную эпоху. Как мы уже отметили, земля Дорна была первой, куда они ступили, но остались там лишь немногие. Гораздо больше людей поспешили на север через горы и, возможно, соленые болота, некогда вроде бы существовавшие на месте Дорнийского моря. Шли века, и число новоприбывших только увеличивалось. Со временем они заняли Штормовые земли, Простор, земли Трезубца, добрались даже до Севера и Долины. Старшие народы, жившие ранее в тех краях, вытеснялись пришельцами – Первые люди уничтожали всех попадавшихся им великанов, а чардрева вырубали бронзовыми секирами в ходе кровопролитных войн с Детьми Леса.
Дети сопротивлялись, как могли, но пришельцы были массивнее, сильнее и более развиты – Первые люди облачались в бронзу и ей же вооружались, к тому же знали верховую езду. А оружие Старшего народа создавалось из дерева, кости и драконова стекла, и потому в каждой стычке Дети Леса оказывались поверженными. В конце концов, доведенный до отчаяния маленький народ обратился к магии, заклиная своих древовидцев остановить поток захватчиков.
Сотни Детей собрались (как сообщают, на остров Ликов[94]), чтобы воззвать к Старым богам с помощью песен, молений и чудовищного жертвоприношения. (По одной из версий, чардрева насытила кровью тысяча пленников, другая же уверяет – то была кровь отпрысков Детей Леса). И боги откликнулись на призыв, и великаны пробудились в недрах, и весь Вестерос содрогнулся и затрепетал. В земле разверзлись исполинские трещины, поглотив осевшие горы и холмы. Затем хлынули морские воды, и их силой Рука Дорна была перебита и раздроблена. Лишь несколько голых скалистых островов остались видны над волнами. Летнее море соединилось с Узким, и сухопутный мост между Вестеросом и Эссосом исчез навсегда.
Или так говорится в сказаниях.
Среди ученых мужей большинство согласно с тем мнением, что Вестерос и Эссос когда-то были соединены, а о переселении Первых людей свидетельствуют тысячи преданий и рунических записей. В наши дни два материка разделены морскими водами, поэтому очевидно существование некоей доли истины в рассказах о событии, именуемом дорнийцами Переломом. Однако произошел ли он за один день, как поется в песнях? Была ли в том заслуга Детей Леса и магии древовидцев? Здесь определенности меньше. Архимейстер Кассандер в своем труде «Песнь моря: Как разделились земли» полагает иначе. Он доказывает, что причиной отделения Вестероса от Эссоса стало не пение древовидцев, но скорее явление, названное им «песней моря» – постепенный, случившийся не за день, а в течение веков, подъем океанских вод. По предположению Кассандера, он был вызван чередой сезонов, сочетавших долгое жаркое лето и короткую мягкую зиму, а это привело затем к таянию льдов в стылых землях за Студеным морем и затоплению Руки.
Многие мейстеры нашли рассуждения Кассандера достаточно убедительными, чтобы принять его взгляды. Нет сомнений, что Перелом действительно свершился (будь то за ночь или за несколько веков) – чему Ступени и Перебитая Рука Дорна служат безмолвным, но красноречивым подтверждением. Многое указывает также на то, что Дорнийское море некогда было гораздо меньшей величины, чем сегодня. Оно представляло собой внутреннее пресноводное озеро, питаемое горными ручьями – пока Узкое море не вырвалось из своих границ и не затопило соленые болота, прежде лежавшие между этими водоемами.
Даже если допустить, будто Руку Дорна перебили Молотом Вод именно Старые боги, как уверяют нас легенды, древовидцы все же спели свою песню слишком поздно.
И пусть после Перелома в Вестерос больше не прибывали новые захватчики (ибо не были мореплавателями), но уже столь много Первых людей успело переселиться, что ко времени разделения земель они превзошли числом исчезающие Старшие народы почти втрое. В следующие века это неравенство лишь усугублялось, поскольку человеческие женщины приносили сыновей и дочерей значительно чаще, чем коренные обитатели. Так великаны и Дети Леса исчезли… Люди же множились и расселялись, занимая долы и леса, на месте которых вырастали села, замки и королевства.
ГОСУДАРСТВА ПЕРВЫХ ЛЮДЕЙ
Разобщенность дорнийцев очевидна даже древнейшим из наших источников. И огромные расстояния между отдельными поселениями, и тяготы путешествия через горячие пески и труднопроходимые горы – все это способствовало отделению каждой малочисленной общины от прочих и привело к возвышению изрядного числа незначительных лордов, более половины которых вскоре стали именовать себя королями. Несомненно, царьки всякого рода существовали во всем Вестеросе, но столь ничтожных владык и в таком количестве не бывало нигде, кроме Дорна времен Первых людей.
Не стоит и пытаться рассказывать обо всех этих правителях, поскольку большинство повелевало столь малыми областями (или завоевания их были столь недолговечны), что вряд ли стоят нашего внимания. И все же некоторые из величайших упоминания заслуживают: те, чьи дома пустили глубокие корни и пережили не одну тысячу лет.
Дом Дейнов возвел свой замок на острове в устье Быстроводной, где бурная ревущая река широко раскинулась перед встречей с морем. Согласно сказаниям, первый Дейн добрался до этого места, следуя за падающей звездой, и отыскал здесь камень с магической силой. И потомки его правили западными горами на протяжении веков, именуя себя властителями Быстроводной реки и лордами Звездопада.
К северо-востоку от владений Дейнов, в высоких каменных кручах над гигантским провалом в горах (его используют как самый удобный и короткий путь из Простора в Дорн), вырублен замок дома Фаулеров, названный Поднебесьем – за свое возвышенное положение и взметнувшиеся в небеса каменные башни. С течением лет горный проход, над которым господствует замок, стал известен как Широкий путь (сегодня мы зовем его Принцевым ущельем), поэтому Фаулеры стали величать себя пышными титулами властителей Камня и Неба, лордов Поднебесья и лордов Широкого пути.
Меч Зари
Дейны из Звездопада – один из старейших домов Семи Королевств. По большей части они обязан своей славой древнему фамильному мечу, носящему имя Рассвет, и благородным мужам, обладавшим этим оружием. Истина о происхождении клинка затерялась среди легенд, но вполне вероятно, что Дейны владеют им уже тысячи лет. Имевшие честь видеть Рассвет рассказывают, будто бы его бледная, как молочное стекло, сталь с виду не похожа на известную нам валирийскую, во всех же прочих отношениях весьма ее напоминает, ибо невероятно остра и прочна.
Хотя собственные родовые мечи есть у многих домов, их, как правило, просто передают от лорда к лорду. Некоторые, как Корбреи, одалживают меч сыну или брату, но после их смерти клинок возвращают главе дома. Однако в Звездопаде заведен иной обычай. Владельцу Рассвета всегда даруется имя Меч Зари, и достойным носить клинок может быть сочтен лишь воин из дома Дейнов.
143. Меч Зари с Рассветом в руках (худ. Дхиан Прасетья, Хосе Даниэль Кабрера Пенья).
По этой причине любого рыцаря, зовущегося Мечом Зари, знают во всех Семи Королевствах. Мальчишки тайно мечтают быть сыновьями Звездопада, чтобы заявить права на легендарный меч и титул. Знаменитейшим из всех стал сир Эртур Дейн, самый смертоносный из гвардейцев Эйриса II, который разгромил Братство Королевского леса и снискал славу, выигрывая конные поединки и общие схватки на каждом турнире. Он с честью погиб в конце восстания Баратеона вместе со своими присяжными братьями – говорят, лорд Эддард Старк сразил его в бою один на один. Затем, в знак уважения, лорд Старк вернул Рассвет в Звездопад, родичам сира Эртура.
Дальше к востоку, где кряжи сбегают вниз к Дорнийскому морю, в долинах зеленых предгорий у подножия вершин подобным же образом обосновался дом Айронвудов. Они захватили вторую из ведущих в Дорн главных дорог – Каменный путь (и он намного круче, уже и опаснее Широкого пути на западе). Здешние земли лесисты, с ценными залежами олова, серебра и железа, сравнительно плодородны и достаточно защищены – все это сделало Айронвудов самыми богатыми и могущественными из дорнийских королей. Провозгласив себя Царственнокровными, лордами Каменного пути, хозяевами Зеленых холмов и Верховными королями Дорна, владыки дома Айронвудов в былую пору правили северным Дорном – от горных владений дома Вилей до истоков Зеленокровной... хотя их усилия подчинить прочих дорнийских королей своей воле редко давали плоды.
Во времена Первых людей с властителями из дома Айронвудов соперничал еще один Верховный король Дорна, издававший указы из громадной бревенчатой крепости на южном берегу Зеленокровной, близ Лимонной Рощи, где река впадает в Летнее море. То было своеобразное правление: всякий раз после кончины короля его преемник избирался из десятка знатных семейств, поселившихся у реки либо на восточном побережье Дорна. Уэйды, Шеллы, Хольты, Бруки, Халлы, Лейки, Браунхиллы, Бриары… королям всех этих домов случалось править из высокого чертога среди лимонных деревьев. Но столь любопытная традиция в конце концов пресеклась – когда очередные спорные выборы правящего дома обернулись междоусобной войной. Спустя поколение распри три старинных рода оказались стертыми с лица земли, а некогда могучее речное королевство распалось на дюжину ссорящихся мелких владений.
Различные карликовые государства влачили свое существование по всему Дорну: в глубоких песках и среди высоких пиков, вдоль морских берегов и на островах Перебитой Руки. Но лишь немногим из них удалось достичь могущества и величия Дейнов из Звездопада, Айронвудов из Айронвуда и Фаулеров из Поднебесья, лордов Широкого пути.
ПОЯВЛЯЮТСЯ АНДАЛЫ
Следы андалов легко найти по всему Вестеросу южнее Перешейка, остались они и в Дорне. Впрочем, большинство историков согласились, что в этом краю андальское воздействие было гораздо слабее, чем в других южных королевствах. В отличие от Первых людей, новые пришельцы были мореплавателями, и самые предприимчивые их капитаны хорошо знали дорнийское побережье. Знали и общее мнение: там-де не найдешь ничего, кроме змей, скорпионов и песка. Неудивительно, что относительно мало захватчиков направило свои весла на полдень, поскольку гораздо ближе к Андалосу лежали земли намного богаче и зеленее – стоило всего лишь пересечь Узкое море.
Тем не менее, в суровых уголках мира всегда отыщется сколько-то искателей удачи, предпочитающих бродить нехожеными тропами, которых остерегаются прочие. Именно такими и были те андалы, что устремились в Дорн. Некоторые из них принялись соперничать с прибывшими ранее Первыми людьми за лучшие земли вдоль Зеленокровной и на побережье, другие рискнули двинуться в горы. А кое-кто осел в землях, где еще не ступала нога человека.
Среди таковых оказались Уллеры и Кворгилы. Первые возвели свою мрачную и источающую зловоние крепость у богатых серой желтых вод Серноводной реки, тогда как вторые обосновались среди дюн и песков, соорудив укрепление возле колодца, единственного на пятьдесят лиг окрест. Дальше к востоку, на холмах у слияния двух водных потоков, свой высокий светлый замок воздвигли Вейты. Река ниже по течению вскоре стала носить их имя. В подобных уединенных областях Дорна смогли для себя выкроить владения и Аллирионы, и Джордейны, и Сантагары.
Земли на восточном побережье, между Перебитой Рукой и Зеленокровной, которые ранее находились под непрочной властью дома Уэйдов и дома Шеллов, завоевал андальский искатель удачи Морган Мартелл со своими родичами. После победы в битве он захватил поселения прежних хозяев и сжег их замки, тем самым установив собственное господство над полоской каменистого берега в пятьдесят лиг длиной и десять – шириной.
В следующих столетиях сила Мартеллов росла… но медленно, ибо лордов этого дома и тогда уже (как и сейчас) знали как осторожных людей. До прибытия Нимерии дорнийцы и вовсе не признавали их могущественной силой. Более того, хотя соседними владениями правили сплошь короли, сами Мартеллы никогда не претендовали на этот титул, а на определенных этапах истории охотно преклоняли колено перед Джордейнами, королями Тора, могучими Айронвудами из Айронвуда, благочестивыми Аллирионами из Дара Богов, или же различными царьками Зеленокровной.
ПРИБЫТИЕ РОЙНАРОВ
144. Гербы дома Мартеллов (в центре) и некоторых его вассалов (по часовой стрелке сверху): Дейны, Фаулеры, Джордейны, Кворгилы, Толанды, Уллеры, Вейты, Вили, Айронвуды, Ал