Когда вы впервые заинтересовались торговлей?

В колледже я прочитал статью о Ричарде Деннисе, которая произвела на меня большое впечатление. Мне показалось, что у него самая замечательная работа в мире. У меня уже было некоторое представление о торговле, потому что мой дядя Билли Дюнавант был весьма преуспевающим хлопковым трейде­ром. В 1976 году, после окончания колледжа, я попросил его помочь мне стать трейдером. Дядя направил меня к знаменитому хлопковому трейдеру Эли Тал-лису, который жил в Новом Орлеане. «Эли — лучший из всех известных мне трейдеров», — пояснил дядя. Я съездил к Эли, и он предложил мне поработать на площадке Нью-Йоркской хлопковой биржи.

Почему вы стали работать у Эли, а не у собственного дяди?

Пол Тюдор Джонс 137

Дядя занимался в основном наличной торговлей хлопком. Я же хотел сра­зу стать трейдером.

Как долго вы работали на этой биржевой площадке? И чем конк­ретно занимались?

На площадке я работал клерком — с этого начинают все. Но попутно я много анализировал, наблюдая за рынком и пытаясь определить, что им дви­жет. Я проработал в Нью-Йорке около полугода, а затем вернулся в Новый Орлеан и начал работать у Эли.

От Эли вы многое узнали о торговле?

Безусловно. Работа с ним стала для меня великолепной практикой. Эли торговал позициями размером в 3000 контрактов, когда открытый интерес на всем этом рынке был лишь 30000. По объему торговли он превосходил любо­го внебиржевого трейдера. Вот на кого и впрямь стоило посмотреть!

Он торговал фьючерсами против наличного рынка или просто спе­кулировал?

Только спекулировал. Что удивительно: он имел собственного биржевого брокера, и поэтому все точно знали его позиции. Его было легко вычислить. «Ну и плевать! Я их и в открытую обыграю!» — говаривал он.

То есть все знали, что у него на руках?

Именно.

Но ему это, очевидно, не вредило?

Ничуть.

Разве это не исключение? А вы стараетесь скрывать свои позиции?

Пытаюсь. Но на самом деле те, кто проработал на площадке по пять-десять лет, знают мои позиции. Когда я торгую, все об этом знают. Я твердо усвоил у Эли одно: в конце концов рынок двинется туда, куда он намеревал­ся пойти.

138 Пол Тюдор Джонс

Значит, по-вашему, скрывать свои позиции не так уж важно?

По-моему, важно пытаться. Раньше, например, расшифровать мои прика­зы было особенно просто, потому что я торговал количеством контрактов, кратным 300. Теперь я разбиваю приказ на части: одному брокеру могу отдать приказ на 116 контрактов, а другому — на 184. У меня на каждой площадке есть не меньше четырех брокеров.

Чему еще вы научились у Таллиса?

Таллис был очень крутым — другого такого я не встречал. Он внушил мне, что в торговле очень высока конкуренция и нужно уметь терпеть, когда полу­чаешь подзатыльники. Что бы ты ни делал, избежать огромных эмоциональ­ных взлетов и падений нельзя.

Это напоминает общие рекомендации по воспитанию характера. Нет ли каких-то особенностей применительно к торговле?

Таллис научил меня работать с объемами. Когда торгуешь по-крупному, нужно выходить из рынка, пока он отпускает, а не когда захочешь. Если нуж­но открыть или закрыть крупную позицию, то нельзя ждать, пока рынок дос­тигнет нового максимума или минимума: ведь если это будет точкой разворота, то объем торгов может оказаться очень низким.

Торгуя на площадке, я усвоил одно: если предыдущий максимум был, на­пример, 56,80, то на уровне 56,85 наверняка будет масса стоп-приказов на по­купку. При цене спроса 70 и цене предложения 75 у всего биржевого круга появляется законный интерес покупать, поднимая цены, и выбить эти стоп-приказы, ликвидируя по ним свои позиции. В биржевом круге это самая обыч­ная тактика. Работая вне площадки, я сочетаю эту тактику с тем, чему научился у Эли. Если в такой ситуации мне надо закрыть длинную позицию, то я ликви­дирую половину на уровне 75, чтобы не беспокоиться о том, как выйти из всей позиции там, где сработают все эти стоп-приказы. Я всегда ликвидирую поло­вину позиции ниже новых максимумов или выше новых минимумов, а остав­шуюся половину — за этой точкой.

Чем еще вы обязаны Таллису?

Наблюдая за ним, я понял, что даже если рынок устанавливает новые высо­ты и выглядит прекрасно, то часто это бывает лучшим временем для продажи.

Пет Тюдор Джонс 139

Он привил мне, что хороший трейдер должен быть, до некоторой степени, ина­комыслящим.

Вы провели десятки тысяч сделок. Есть ли среди них какая-то осо­бенная?

Да. Это было в 1979 году на рынке хлопка. Люди учатся в основном на ошибках, а не на успехах. Я тогда был брокером. У нас имелось много спекуля­тивных счетов, и у меня была длинная позиция почти в 400 контрактов по июльскому хлопку. Рынок колебался в диапазоне 82-86 центов, и я покупал всякий раз, когда он опускался до нижней границы этого диапазона.

Однажды рынок прорвался к новым минимумам, выбил стоп-приказы, а за­тем сразу отработал вверх на 30 или 40 пунктов. Я решил, что предыдущая вялость рынка была вызвана неустойчивостью цен вблизи этих хорошо извес­тных стоп-приказов. Но теперь, когда они сработали, я подумал, что рынок снова готов к подъему.

Помню, как я стоял вне круга и вдруг, в пылу какой-то напускной храброс­ти, велел своему брокеру купить 100 июльских контрактов по цене 82,90, что тогда было очень крупным приказом. Он запросил покупку 100 контрактов по 90, и я помню, как брокер «Refco» бросился к нам через всю площадку с кри­ком «Продано!». Компания «Refco» имела тогда наибольший запас хлопка, го­тового к поставке по контрактам. Я мгновенно понял, что они намереваются поставить хлопок против июльского контракта, который шел тогда с премией около 4 центов к октябрьскому контракту. И еще меня осенило, что, двигаясь в коридоре 82-86 центов, рынок просто намечал ориентиры для будущего про­рыва вниз [то есть что ход с уровня 82 цента будет равен ширине предшество­вавшего 4-центового коридора].