I have a queer dream (я вижу странный сон)

TWO years passed without any alarms (два года прошли без каких-либо тревог; alarm — /боевая/ тревога), and I was beginning to think that nothing would ever again happen to disturb the quiet of my life (и я начинал думать, что ничто никогда не случится опять, что могло бы нарушить спокойствие моей жизни).

One night in the rainy season of March I could not sleep (одной ночью в дождливый мартовский сезон мне не спалось: «я не мог спать»). I lay for hours in my hammock and was not able to close my eyes (я лежал часами в гамаке и не мог: «не был способен» сомкнуть глаз).

I was thinking, thinking, thinking (я думал, думал, думал).

I thought of all that had ever happened to me both before and after my shipwreck (я думал обо всем, что случилось со мной до и после кораблекрушения; both — оба; both… and… — как … так и …; и … и …).

I thought of my first happy years on the island (я думал о первых счастливых годах на острове).

I thought of the fear and care that I had lived in ever since I saw the first footprint in the sand (я думал о страхе и заботах, в которых я жил постоянно с того времени, как я увидел первый отпечаток ноги в песке).

Then I thought of my great desire to see my native land once more (затем я подумал о моем большом желании увидеть мою родную землю еще раз), and to have friends and companions (и чтобы у меня были друзья и товарищи) with whom I could talk (с которыми я мог бы поговорить).

These thoughts brought to mind the savages of whom I had so great a dread (эти мысли вызвали в уме: «привели на ум» дикарей, которых я столь боялся), and I began to ask myself a thousand questions about them (и я начал спрашивать себя = задавать себе тысячу вопросов о них).

How far off was the coast from which they came (как далеко был берег, с которого они приплывали)?

Why did they come to my island from so great a distance (почему они приплывали на мой остров с такого большого расстояния)?

What kind of boats did they have (что за лодки были у них)?

With such thoughts as these I lay awake until far in the night (с такими мыслями я лежал, бодрствуя, допоздна в ночи). My pulse beat fast (мой пульс бил часто), my breath came hard (дыхание было прерывистым: «приходило тяжело»), my nerves were unstrung (нервы были ослабленными/ненатянутыми = расшатанными; unstrung — ослабленный, ненатянутый /о струнах, луке/ расшатанный /о нервах/; string — веревка; to string — натягивать /струну, тетиву/).

At last (наконец), worn out by my very restlessness (измученный самим моим беспокойством; to wear — носить /одежду, обувь/; изнашивать), I fell asleep (я погрузился в сон).

The same thoughts must have followed me into my dreams (те же самые мысли, должно быть, преследовали меня в снах: «последовали за мной в сновидения»), but they took a different form (но они приняли иную форму).

I dreamed (мне снилось) that I was sitting on the seashore (что я сидел на берегу моря) with my gun on my lap (с ружьем на коленях) and my umbrella by my side (и зонтиком возле меня).

I was thinking, thinking, thinking (я думал, думал, думал). I had never been so sad and lonely (я никогда не был столь грустным и одиноким).

I was thinking of the home I was never to see again (я думал о доме, который мне не суждено было больше: «никогда» увидеть), and of the friends who perhaps had forgotten me (и о друзьях, которые, возможно, забыли меня; to forget — забывать).

Suddenly, as I lifted my eyes (вдруг, когда я поднял глаза), I thought I saw two canoes coming toward the island (мне показалось, что я увидел два каноэ, движущиеся к острову). I ran and hid myself in a grove by the shore (я побежал и спрятался в леске у берега; grove — лесок, роща; to run — бежать; to hide — прятать).

There were eleven savages in the canoes (в лодках было одиннадцать дикарей), and they had with them another savage whom they were going to kill and eat (и с ними был другой дикарь, которого они собирались убить и съесть).

But I thought in my sleep that this savage suddenly sprang up and ran for his life (но я подумал во сне = мне приснилось, что этот дикарь вдруг вскочил и побежал /спасая/ свою жизнь; to spring — прыгать, скакать; to spring up — вскакивать).

I thought that he came running to the little grove, to hide himself in it (я подумал, что он прибежал в маленький лесок, чтобы спрятаться в нем).

Seeing him alone (видя его одного), I arose and met him (я встал и встретил его; to arise — подниматься). I smiled kindly (я улыбнулся по-доброму/ласково), and tried to make him know that I was his friend (и попытался дать ему понять, что я был его другом).

He threw himself on the ground at my feet (он бросился на землю у моих ног; to throw — бросать). He seemed to be asking my help (казалось, он просил помощи: «он казался быть просящим моей помощи»).

I showed him my ladder (я показал ему мою лестницу) and made him go up over the wall (и заставил/пригласил его перелезть стену; to make smb. do smth. — побуждать кого-л. сделать что-л.).

Then I led him into my castle (затем я провел его в замок; to lead — вести), and he became my servant (и он стал моим слугой; to become — становиться).

I thought in my sleep, that I cried aloud for joy (мне показалось в моем сне, что воскликнул громко от радости) and said: "Now I shall escape from this place (теперь я убегу из этого места). For this savage will be my pilot (потому что этот дикарь будет моим лоцманом). He will guide me to the mainland (он укажет мне путь к материку; to guide — вести, быть чьим-л. проводником). He will tell where to go and what to do (он будет говорить мне, куда идти и что делать). He will help me find my own people (он поможет мне найти соотечественников: «моих собственных людей»)."

This thought filled my mind with great joy (эта мысль наполнила мою душу большой радостью) and while I was still rejoicing I awoke (и когда я еще радовался, я проснулся; to awake — просыпаться).

What a disappointment it was to find that it was only a dream (каким разочарованием было обнаружить, что это был только сон)!

For several days I felt very sad (несколько дней подряд мне было очень грустно; to feel — чувствовать). I was almost ready to give up hope (я был почти готов отказаться от надежды).

Then I remembered my dream (затем я вспомнил мой сон); and I said to myself (и сказал самому себе = подумал): "If I could only get hold of a savage (если бы я только смог захватить дикаря) and teach him to love me (и приучить его любить меня), things might turn out just that way (все могло бы обернуться именно так). He must be one of their prisoners (он должен быть одним из пленников) and I must save him from being eaten (и я должен уберечь его от того, чтобы его съели: «от того, чтобы быть съеденным»); for then it will be easy to win his friendship (потому что тогда будет легко добиться его дружбы; to win — выигрывать; добираться, достигать; добиться, получить)."

This thought so fixed itself in my mind (эта мысль так засела у меня в голове) that I could not get rid of it (что я не мог избавиться от нее). Waking or sleeping (бодрствуя или во сне), I seemed to be always planning to get hold of a savage (казалось, я все время обдумывал, как захватить дикаря).

At last I set myself about it in earnest (наконец я настроился на это всерьез; in earnest — всерьез). Almost every day (почти каждый день) I went out with my gun to see (я выходил с ружьем посмотреть) if some of these wild men had not again landed on my island (не высадились ли некоторые из этих диких людей вновь на мой остров).

queer ['kwIq], disturb [dIs'tq:b], both ['bquT], different ['dIf(q)r(q)nt], joy ['GOI], pilot ['paIlqt], people [pi:pl], earnest ['q:nIst]

I HAVE A QUEER DREAM

TWO years passed without any alarms, and I was beginning to think that nothing would ever again happen to disturb the quiet of my life.

One night in the rainy season of March I could not sleep. I lay for hours in my hammock and was not able to close my eyes. I was thinking, thinking, thinking.

I thought of all that had ever happened to me both before and after my shipwreck.

I thought of my first happy years on the island.

I thought of the fear and care that I had lived in ever since I saw the first footprint in the sand.

Then I thought of my great desire to see my native land once more, and to have friends and companions with whom I could talk.

These thoughts brought to mind the savages of whom I had so great a dread, and I began to ask myself a thousand questions about them.

How far off was the coast from which they came?

Why did they come to my island from so great a distance?

What kind of boats did they have?

With such thoughts as these I lay awake until far in the night. My pulse beat fast, my breath came hard, my nerves were unstrung.

At last, worn out by my very restlessness, I fell asleep.

The same thoughts must have followed me into my dreams, but they took a different form.

I dreamed that I was sitting on the seashore with my gun on my lap and my umbrella by my side.

I was thinking, thinking, thinking. I had never been so sad and lonely.

I was thinking of the home I was never to see again, and of the friends who perhaps had forgotten me.

Suddenly, as I lifted my eyes, I thought I saw two canoes coming toward the island. I ran and hid myself in a grove by the shore.

There were eleven savages in the canoes, and they had with them another savage whom they were going to kill and eat.

But I thought in my sleep that this savage suddenly sprang up and ran for his life.

I thought that he came running to the little grove, to hide himself in it.

Seeing him alone, I arose and met him. I smiled kindly, and tried to make him know that I was his friend.

He threw himself on the ground at my feet. He seemed to be asking my help.

I showed him my ladder and made him go up over the wall.

Then I led him into my castle, and he became my servant.

I thought in my sleep, that I cried aloud for joy and said: "Now I shall escape from this place. For this savage will be my pilot. He will guide me to the mainland. He will tell where to go and what to do. He will help me find my own people."

This thought filled my mind with great joy and while I was still rejoicing I awoke.

What a disappointment it was to find that it was only a dream!

For several days I felt very sad. I was almost ready to give up hope.

Then I remembered my dream; and I said to myself: "If I could only get hold of a savage and teach him to love me, things might turn out just that way. He must be one of their prisoners and I must save him from being eaten; for then it will be easy to win his friendship."

This thought so fixed itself in my mind that I could not get rid of it. Waking or sleeping, I seemed to be always planning to get hold of a savage.

At last I set myself about it in earnest. Almost every day I went out with my gun to see if some of these wild men had not again landed on my island.