Абсурдизация понятия «сухой закон» – фактор торможения
Абсурдизация понятия «сухой закон» – фактор торможения
Трезвеннического движения
…нужен трезвый анализ прошлого опыта, исключающий всякую идеализацию, то есть благодушие.
С.Н. Шевердин
В середине 80-х годов прошлого века академик Ф.Г.Углов обратил наше внимание на то, что движение за трезвость это движение за правду, за восстановление ясного взгляда на мир – без иллюзий, без лжи, без предрассудков. В частности, Федор Григорьевич писал:
«Правда – это могучий фактор в отрезвлении народа, в избавлении его от иллюзий. ...ложь является сильным оружием в руках тех, кто хотел бы споить и погубить наш народ. Поэтому, чтобы защитить его от пьянства, несущего за собой деградацию нации, необходимо закрыть доступ всякой неправде об алкоголе и говорить и писать только правду. Тех же, кто под разными предлогами и под разным соусом будет протаскивать ложь об алкоголе, – рассматривать как злейших врагов нашего народа!»1
К сожалению, ложь об алкоголе протаскивают не только являющиеся действительными врагами, но случается, что ложь протаскивают и друзья народа, действующие в силу простого невежества своего…
***
Сознательно живущие трезво, предостаточно знают и о «прелестях» пьяного образа жизни, и о преимуществах иного. Потому они и сделали свой выбор, выбор в пользу наилучшего. И, не лишенные сострадания, хотят, чтобы лукаво-подлые нелюди, исходящие из своих шкурно-корыстных интересов, не разносили по миру информационную инфекцию – лжицы об алкоголе, – и, тем самым, не сбивали бы несведущих с пути истинного, не ломали судьбы человеческие, не разрушали семьи и самую жизнь. И потому в числе врагов своих трезвенники видят не пьющих, но спаивающих. И призывают рядом живущих, и служителей культа, и государственную власть к построению общества, свободного от проалкогольных, искусственно вызванных иллюзий, от человеконенавистнической геноцидоидной политики спаивания.
Освобождение народа от многовекового алкогольного рабства, от словесно-умственной дури, от проалкогольного абсурдизма – цель недостижимая без соучастия в том государства и церкви, т.е. именно тех, кто в далекие времена внедрил в ткань социально-общественной жизнедеятельности одурманивающие вещества, и до сего дня стойко стоит на правильности содеянного. Вот что, в частности, писал в московской газете «ОКРУГА» №11 за 30 марта 2002 года председатель отдела внешних церковных связей Московской патриархии Русской Православной Церкви отец Всеволод (Чаплин):
«Существует заблуждение, что церковь запрещает употреблять спиртные напитки в период Великого поста. На деле такое ограничение для тех, кто строго хочет следовать церковным канонам и касается только понедельника, вторника и четверга. То есть тех дней, когда в храме не совершается божественная литургия. В остальное время пить можно любые напитки, но при этом главное – соблюдать умеренность. …
Церковь никогда не выступала в этом вопросе против народных традиций, тем более что Владимир Святой, приняв решение о крещении Руси, определил, что «веселие Руси есть пити». Позиция церкви в этом вопросе строго определена: грех – не пить, грех – упиваться. Как такового строгого запрета на водку и пиво не существует. Просто важно, чтобы выпивка не превращалась в веселую попойку, поскольку время поста дано для спасения души, для покаяния. Вековые традиции нашего народа всегда учитываются в одном из лучших магазинов Москвы «КРИСТАЛЛ – ГРАДЪ».
В эту же дуду дудит и маскирующийся под трезвенника отец Александр (Захаров) в своей книжонке «Слово о трезвости»:
«Церковь никогда не видела причину греха пьянства в вине как таковом. И само по себе винопитие никогда не осуждала».
Эти деятели от креста и кагора, видимо, просто не в ладах с элементарной логикой, они совершенно бессильны уразуметь очевидное: многовековая алкогольная проблема потому-то и существует, что церковь не только никогда не осуждала само питие, но и насаждала оное, идя в обнимку с госчиновниками от казны и гнусными наркоядоторговцами! А народ между тем, известное дело, инстинктивно ориентируется именно на позицию сильных, на позицию власти, в том числе, на позицию духовной власти, ибо ориентация на лидеров – исторически сложившаяся основа выживания. Вот почему, прежде всего, церковь и государство ради спасения и себя самих, и народа своего, и России-Мамы просто должны и обязаны:
1. Наложить на все свои духовные и идейно-экономические душегубские поползновения самое беспощадное вето: не инспирировать и не культивировать в общественном сознании помышления о состояниях одурманивая, как о чем-то позитивно-желательно-желанном.
2. Прекратить поддержку тех, кто действует, не считаясь с интересами общества, нации, личности.
3. Возвести в статус нормального только то, что способствует выживаемости человека, как биосущества, как личности, и как духовной сущности.
4. Проявить свою твердую волю в виде:
- наложения запрета на распространение заведомой лжи об алконаркотике, запрета на рекламу алкоизделий и пропаганду пития;
- установления запрета на распространение алкоголя за пределами его медицинского, технического и научно-экспериментального применения.
При этом мы осознаем недопустимость ограничивать право человека, не лишенного по суду дееспособности, вить для себя самого наркотическую и любую иную удавку – желает он нагнать, скажем, самогонки, пусть нагонит. Это его право – право на выбор. Но нет, и не может быть ни у кого из нас права покушаться на здоровье ближнего своего до тех пор, пока этот ближний не вознамерится покуситься на здоровье наше. Нет права «угощать» гостей наркотической дурью, торговать этой дурью и самому появляться в общественном месте в антиобщественном, т.е. в скотском, в одурманенном состоянии.
5. Объявить абсолютный «сухой закон» для себя самих.
И – все!
«Да так ли уж и все?! – возражают нам иные знатоки. – А вы вспомните, что запретительные меры еще нигде и никогда ни к чему хорошему не приводили! А вы вспомните хотя бы «сухой закон» в России с 1914 по 1925 годы. Был «сухой закон» и что?»
Был?!..
А был ли?
Да, действительно, царское правительство с 17 июля 1914 г. в связи с начавшейся Первой мировой войной и в связи с начавшейся мобилизацией, и на период мобилизации существенно ограничило алкоторговлю, что, кстати, было сделано и правительствами всех воюющих стран2. И даже более того, как писал в 1914 году «Вестник трезвости», 22 августа Николай II «повелеть соизволил существующее воспрещение продажи спирта, вина и водочных изделий для местного потребления в империи продлить впредь до окончания военного времени». Затем, Положением Совета Министров от 27 сентября 1914 г. городским думам и сельским обществам, а Положением от 13 октября и земским собраниям на время военных действий предоставлялось право запрещать торговлю всеми разновидностями спиртного в местностях, находящихся в их ведении.
Прямо скажем, грех тут не заподозрить, что на Россию и действительно снизошел желанный, живительный «сухой закон», но… Ведь продолжалась, как и прежде, торговля церковным вином в храмах, упивались, как и прежде, представители состоятельных классов и сословий, причем, всеми видами спиртного пойла, в ресторанах 1-го разряда и в клубных буфетах, а в конце года возобновилась еще и продажа пива.
А коль так, то, о каком же «сухом» законе тут можно вести речь?..
Хуже того, уже 17 ноября 1914 г. министр финансов, масон С.Ю. Витте, – тот самый, о котором французский посол Палеолог писал: «Загадочная, назойливая личность, очень интеллектуален, деспотичен, всепрезирающий, уверенный в своем могуществе; одержим тщеславием, завистью и гордыней, является злом и опасностью для Франции и России», – так вот, этот С.Ю. Витте, тот самый, благодаря которому в самом начале XX-го века в России было заложено строительство трехсот пятидесяти казенных винных заводов, в том числе, и Московский казенный винный склад № 1, ставший впоследствии известным под названием «Кристалл», – С.Ю. Витте признал возможным «разрешить в ренсковых погребах продажу крепких напитков»3.
И, наконец, «в марте 1915 г. состоялось межведомственное совещание в Петрограде, которое признало своевременным разрешить продажу виноградных вин крепостью до 16° и пива крепостью до 4° в городах и «сильно населенных сельских местностях»4.
И это – «сухой закон»?!..
«В знаменательном 1915 году, по официальным обобщенным данным алкогольные изделия производил 661 завод, розничную торговлю – распивочно и на вынос – осуществляли 4242 заведения. Конечно, это намного меньше, чем в предвоенном 1913-м. Но этого все-таки достаточно как для подпитки питейной традиции, так и для дискредитации отрезвительской стратегии и идеи трезвости.
Вплоть до 1917 года сначала «Правительственный вестник», а потом «Вестник Временного правительства» регулярно информируют заинтересованные круги о разрешениях Минфина виноделам и винокурам производить (правда, в ограниченных размерах) алкогольные изделия, соответственно в деловых изданиях публикуются финансовые отчеты алкопроизводителей о прибылях»5.
После февральской революции 1917 года к власти приходит Временное правительство, которое своим постановлением от 27 марта «Об изменении и дополнении некоторых, относящихся к изготовлению и продаже крепких спиртных напитков постановлений», признавало свободным промыслом производство и продажу «в винодельческих местностях... с соблюдением действующих узаконений и правил, натуральных виноградных вин из произрастающего в России винограда».
Далее, в литературе нередко можно встретить, что большевики, придя к власти, продлили действие «сухого закона». Что же они продлили, если, как мы видим, Россия, – пусть значительно меньше, но – пила? Быть может, имеет смысл говорить не о том, что «продлили», а о том, что в 1917 году на белый свет появился целый ряд документов, – решительных, радикальных, однозначных, – устанавливающих диктатуру трезвости?
Приведем эти документы:
ПРИКАЗ ВОЕННО-РЕВОЛЮЦИОННОГО КОМИТЕТА6
1. Впредь до особого распоряжения воспрещается производство алкоголя и всяких алкогольных напитков.
2. Предписывается всем владельцам спиртовых и винных складов, всем фабрикантам алкоголя и алкогольных напитков не позже 27-го сего месяца довести до сведения о точном местонахождении склада.
3. Виновные в неисполнении приказа будут преданы Военно-революционному суду.
Предписание замоскворецкого
военно-революционного комитета7
Октября 1917 г.
Замоскворецкий военно-революционный комитет объявляет, что будут подавляться самыми беспощадными мерами:
продажа водки,
погромы,
стрельба из домов,
черносотенная агитация.
Все нарушители порядка, все появляющиеся в нетрезвом виде, все чинящие насилие и грабежи – враги народа и революции, и с ними будет поступлено со всею строгостью революционного времени.
Ношение и хранение оружия допускается только с разрешения Военно-революционного комитета.
ОБРАЩЕНИЕ
Петроградского Совета
ИЗ ДЕКРЕТА ВЦИК И СНК
Секретарь ВЦИК Аванесов
А вот несколько цитат на эту тему из газеты «Знамя революции» (Орган Казанского Совета солдатских и рабочих депутатов. Подборку прислал канд. исторических наук В.М. Ловчев):
Марта 1918 г.
Совет городского хозяйства (административная комиссия) предупреждает владельцев и арендаторов ресторанов, кофеен, чайных и т.д., что за все могущие произойти безобразия и пьянство они будут предаваться суду Революционного трибунала вплоть до конфискации их имущества.
Июня (20 мая) 1918 г.
Постановление СНК
Спиртосодержащих веществ.
Совет народных Комиссаров постановил:
1. Воспрещается повсеместно в Российской Социалистической Федеративной Советской республике изготовление без разрешения спирта, крепких напитков и неотносящихся к напиткам спиртосодержащих веществ, из каких бы припасов или материалов, какими бы способами, какой бы крепостью и в каком бы количестве спиртовые напитки и вещества ни были приготовлены.
2. Воспрещается продажа для питьевого потребления спирта, крепких напитков и неотносящихся к напиткам спиртосодержащих веществ.
3. Напитки признаются крепкими, если содержание в них винного спирта превышает полтора процента (градуса) по Траллесу. Для виноградных вин крепость допускается не свыше 12 градусов.
4. Напитки с меньшим содержанием винного спирта, а также кумыс и кефир, не считаются крепкими и допускаются, при отсутствии в них одуряющих или вредных для здоровья примесей, к свободной продаже...
5. Неотносящимися к напиткам спиртосодержащими веществами признаются древесный спирт, сивушное масло (отбросы и отходы при очистке спирта) и прочие спирты, а также воякой крепости их растворы, кроме винного спирта и его растворов.
Под винным спиртом разумеется этиловый спирт, не подвергнутый денатурации.
6. Продажа спирта, крепких напитков и неотносящихся к напиткам спиртосодержащих веществ для технических (врачебных, фармацевтических, химических, учебных и ученых и т.п.) надобностей, а равно и для вывоза за границу производится исключительно из выделывающих эти напитки и вещества национализированных или взятых государством на учет заводов и заведений, из складов, аптек и других мест торговли, коим эта продажа разрешена правительством.
7. Изготовление спирта и крепких напитков не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ дозволяется только указанных в предыдущей статье (6) надобностей и для вывоза за границу и исключительно на заводах и в заведениях, национализированных или взятых государством на учет.
Порядок и условия продажи крепких напитков и неотносящихся к напиткам спиртосодержащих веществ для технических целей определяются Высшим Советом народного хозяйства по соглашению с Народным комиссариатом внутренних дел и здравоохранения.
8. За выкурку спирта в недозволенных законом местах из каких бы то ни было припасов, каким бы то ни было способом, и в каком бы то ни было количестве, и какой бы то ни было крепости виновные подвергаются:
а) конфискации спирта, припасов, материалов, аппаратов и приспособлений для выкурки;
б) конфискации всего имущества;
в) лишению свободы, соединенному с принудительными работами сроком не ниже 5 лет.
Тем же наказаниям подвергаются виновные в соучастии в тайном винокурении и в пособничестве ему, а также виновные в продаже, передаче, приобретении, хранении, проносе и провозе незаконно выкуренного спирта.
..................................
11. За распитие незаконно приготовленных и незаконно полученных крепких напитков, упоминаемых в предыдущих статьях, в публичных местах, во всякого рода заведениях, а также за допущение такого распития и за появление в публичном месте в состоянии опьянения виновные в том лица подвергаются лишению свободы с принудительными работами на срок не менее одного года.
Председатель Совета Народных комиссаров В. Ульянов (Ленин)
Управляющий делами Совета Народных комиссаров В. Бонч-Бруевич
Секретарь С. Бричкина
Москва, Кремль. 19 декабря 1919 г.
Обратим внимание на то, что 3-м пунктом данного постановления: «Для виноградных вин крепость допускается не свыше 12 градусов». Допускается! А это уже все, что угодно, только не «сухой закон». И поэтому, мы можем сказать, что декрет СНК от 19 декабря 1919 года не установил «сухой закон», а отменил его, если думать, что «сухой закон» ранее все-таки был. Декретом был фактически аннулирован единственный «сухозаконный» документ – вышецитируемый приказ Военно-революционного комитета от 1917 года: «1. Впредь до особого распоряжения воспрещается производство алкоголя и всяких алкогольных напитков».
Впрочем, этот приказ, запрещал лишь производство, но не продажу и не потребление. К тому же, он не был своевременно пролонгирован большевистской властью, после октябрьского государственного переворота, а сами приказы ВРК, созданного на закрытом заседании исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов 12 октября 1917 г., едва ли имели силу далее петроградской околицы.
Хуже того, многие, совершенно искренне заблуждаясь, считают, что этот, явно «подмоченный» «ленинский «сухой закон» существовал вплоть до августа 1925 года. Однако, и это совершенно не так. Ведь еще 9 августа 1921 г. декретом Совнаркома РСФСР «О продаже виноградных, плодовоягодных и изюмных вин», была разрешена продажа вин крепостью до 14°.
Именно это «ослабление антиалкогольных мер, – пишет доктор юридических наук Ф.Н. Петрова, – вызвало резкий всплеск самогоноварения»10.
Эту же мысль излагал и современник тех далеких событий:
« – Не было у нас самогона, – говорили мне в одном рабочем поселке, – а появились пивные и винные лавки – потребовался и самогон»11.
Эту же мысль подтверждал и нарком здравоохранения Н.А. Семашко. Выступая перед рабочими-пищевиками 22 февраля 1926 г., на вопрос рабочего: «Пиво относится к вредным вещам?», нарком отвечал: «…Оно призывает к употреблению более крепких напитков. От пива хочется вина, от вина хочется водки»12.
Затем, декретом от 8 декабря 1921 г. разрешается продажа вина уже крепостью до 20º! Далее, постановлением ВЦИК и СНК от 3 февраля 1922 г. восстанавливается пивоварение. И появляются: «Стенька Разин», «Красная Бавария», «Октябрьское»… И, конечно же, многообещающая реклама, к которой, кстати, приобщился малоразборчивый в своих пристрастиях В.В. Маяковский: «Трехгорное пиво выгонит вон ханжу и самогон»…
Добавим сюда и то, что в соответствии с решениями X-го съезда РКП(б) в стране был НЭП со всеми своими «прелестями» шкурничества и презрения к чужой человеческой жизни.
«Под знакомыми всем желто-зелеными вывесками гостеприимно открыли свои двери рестораны, трактиры, пивные... В окнах магазинов заиграли разноцветными красками стройные ряды бутылок с «слабыми» напитками. На улицах появились пьяные – шатающиеся, с мутным взглядом, с бессвязной речью... Дети вначале смотрели на них с изумлением и спрашивали взрослых: «что с ними»? Потому что дети, выросшие среди лишений войны и в обстановке революционного подвига народа, дети, не видавшие в своей жизни пьяных, не знали, что такое пьяный. Теперь дети это узнали»13.
А до 1925 г., когда, как утверждают иные несведущие, был отменен «сухой закон», еще долгих три года!
И результаты отступления, результаты предательства идеи трезвости руководством страны сказались незамедлительно. Вот, что писал доктор Мендельсон о положении в Ленинграде:
«В течение 1922 года арестовано было милицией 2058 пьяных, а в 1923 г. – уже 6001 человек, т.е. почти в 3 раза больше. Мест изготовления самогона обнаружено было в 1922 г. – 598, а 1923 г. – 4186, т.е. в 7 раз больше. Питейных заведений в Ленинграде было в 1922 г. – 480, а в 1923 г. – 758 (сюда входят пивные лавки, рестораны, трактиры и виноторговли). Пива приходилось на душу городского населения в 1921 г. 36,5 бутылок, а в 1923 г. – 65,7 бутыл.»14.
30 января 1923 г. выходит декрет СНК разрешающий продажу наливок и настоек. С 1924 г. допускается продажа алкогольных изделий крепостью до 30º. Ну и, наконец, выходит постановление ЦИК и СНК СССР от 28 августа 1925 г., подписанное А.И. Рыковым и А.Г. Червяковым, «О введении в действие положения о производстве спирта и спиртных напитков и торговле ими», вступившее в силу с 1 октября 1925 г.
И просто издевательством звучали слова, произнесенные после этого наркомом здравоохранения Н.А. Семашко: «Не будем закрывать глаза на то, что введение 40º водки грозит опасностями. И будем готовы встретить во всеоружии эту опасность»15.
И еще попутно об одной лжи. Мы неоднократно и слышали, и читали, что «в 1925 году сухой закон 1919 года под нажимом троцкистов был отменен»16.
А так ли это?
Вот высказывания самого Л.Д. Троцкого, позиция которого по этому вопросу не менялась, кстати, на протяжении всех лет:
«Только с завоевания власти рабочим классом, который становится сознательным строителем нового хозяйства, государственная борьба с алкоголизмом – культурно-просветительная и запретительная – получает все свое историческое значение. Ликвидация государственного спаивания народа вошла в железный инвентарь завоеваний революции. Развить, укрепить, организовать, довести до конца антиалкогольный режим в стране возрождающегося труда – такова наша задача. И хозяйственные наши, и культурные успехи будут идти параллельно с уменьшением числа «градусов». Тут уступок быть не может»17.
Возражал, правда, тщетно, Лев Давидович и на пленуме ЦК РКП (б) в октябре 1924 г. против подготавливаемого «тихой сапой» установления водочной монополии:
«Товарищи, мне не совсем ясно, как быть с частным вопросом, который вошел в доклад тов. Сокольникова, о том, что Совнарком постановил увеличить градус наливок на 10°. В партийном порядке этот вопрос не обсуждался. Очевидно, что это сообщение, если оно будет просто принято, тем самым будет утверждено. По-моему, нужно выделить этот вопрос, поставить его отдельным пунктом, что ли, но так или иначе его нужно обсудить, ибо он имеет колоссальное значение. Во всяком случае, дело идет по существу о подготовке государственной продажи водки. Хотя тов. Сокольников сказал, что это не имеет ничего общего с вопросом о водочной монополии, что это лишь повышение градуса наливки с 20° до 30°, но так как водка имела 40°, то эти наливки в 30° стоят посередине между той наливкой, которая была до сих пор, и той монопольной водкой, о которой давно уже идет речь, и, по-моему, вопрос необходимо обсудить».
И еще одна цитата. Выступая на Всероссийском совещании рабкоров «Рабочей газеты» 13 января 1926 г. Троцкий сказал совершенно однозначно: «ближайший период будет периодом героической борьбы с алкоголем. Если мы не дадим отпора алкоголизму, начиная с города, то мы пропьем социализм и пропьем Октябрьскую революцию».
И это ведь именно Л.Д. Троцкий в те годы резко критиковал саму идею вытеснения нелегального самогона с помощью казенного пива: «Отвлекать от пивной при помощи пива – это почти то же самое, что изгонять черта при помощи дьявола...»18.
Такова была позиция Л.Д. Троцкого, ставшая неотъемлемой частью документов и объединенной оппозиции, т.е. именно тех «троцкистов», под чьим напором, якобы, и был сорван «ленинский «сухой закон», объединенной оппозиции, в платформе которой утверждалось, в частности, что «государственная промышленность теряет от водки не меньше, чем получает от водки бюджет, и в несколько раз больше, чем сама промышленность получает из бюджета»19.
В этой связи, кстати, мне представляется донельзя странной вычурная поза такого честняги, скрупулезнейшего, дотошнейшего и просвещеннейшего исследователя, как С.Н. Шевердин, который ради утверждения истины, всегда готов смиренно подставить свою седую голову под очередной ушат ругательств, и который не мог не замечать голых, пустых и совершенно бессовестных наветов запускаемых в адрес Троцкого и троцкистов. Знал и – ни разу, нигде даже не обмолвился о том?!
Конечно, Троцкий Л.Д. – Лейба Давидович Бронштейн – был евреем, и может быть, даже жидом и масоном 33-й степени посвящения, но зачем же даже на самого подлого масона и пархатого жида навешивать тех собак, которые ему не то, чтобы не к лицу, но не по достоинствам?..
Какова же была позиция в алкогольном вопросе не жида и не масона И.В. Сталина? Позиция была диаметрально противоположной. На XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 г. он в частности говорил:
«Кстати, два слова об одном из источников резерва – о водке. Есть люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках. Это – грубейшая ошибка, товарищи. Ежели у нас нет займов, ежели мы бедны капиталами и если, кроме того, мы не можем пойти в кабалу к западноевропейским капиталистам, не можем принять тех кабальных условий, которые они нам предлагают и которые мы отвергли, то остаётся одно: искать источников в других областях. Это всё-таки лучше, чем закабаление. Тут надо выбирать между кабалой и водкой, и люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках, жестоко ошибаются».
А вспомним, о чем писал И.В. Сталин 20 марта 1927 г. в известном «Письме Шинкевичу»:
«Что лучше: кабала заграничного капитала, или введение водки, – так стоял вопрос перед нами. Ясно, что мы остановились на водке, ибо считали и продолжаем считать, что, если нам ради победы пролетариата и крестьянства предстоит чуточку выпачкаться в грязи, – мы пойдем и на это крайнее средство ради интересов нашего дела. … Пленум ЦК нашей партии принял решение о введении водочной монополии»20.
Так под чьим же «напором» был отменен «ленинский «сухой закон», закон-призрак? И не поставлено ли в этом вопросе все с ног на голову?
Таким образом, представляется совершенно очевидным: «сухой закон» в период с 1914 по 1925 гг. – это миф. Вместо «сухого закона» были лишь полумеры, но… даже эти куцеватые, бессистемные полумеры дали блестящие результаты!
Послушаем очевидцев. Введенский И.Н., заведующий лечебницей для алкоголиков и нервнобольных:
«О сокращении числа самоубийств в результате прекращения продажи спиртных напитков поступают сообщения из разных городов. Точных цифровых данных имеется пока, к сожалению, немного. Так, по данным общества скорой помощи в Киеве, количество самоубийств и покушений на них с 18 июня по 17 июля 1914 г. было 68, а с 18 июля по 19 августа – 42.
Самоубийства в Петрограде в 1914 году по отдельным полугодиям распределялись следующим образом:
1-е полугодие – 385 случаев – 100%
2-е полугодие – 174 случаев – 45%
В Петрограде, в августе, преступность сократилась на 20%, в Москве на 47%, в Тамбове на 43%, в Одессе на 50%, в Уфе на 64%, в Туле на 75%, в Орле и Ростове на 80%, в Костроме даже на 95%, в Симферопольской губернии на половину, в Симбирской губернии на 95% и т. д. На понижение преступности оказала, конечно, большое влияние и война с призывом миллионов мужского населения, но несомненно, что главная роль принадлежит все-таки отрезвлению. Не имея возможности цитировать весь относящийся сюда материал, приведем некоторые данные по преимуществу из официальных источников.
По данным канцелярии Главноначальствующего Москвы, число мелких краж понизилось до 40%, такие же преступления, как нанесение ранений, нарушение тишины и порядка в публичных местах, оскорбление полиции сократились на 64-74%.
По сведениям земских статистических бюро, страшное зло русской деревни – горимость, резко уменьшилось. Число пожаров убавилось: в Самарской губернии на 41,5%, в Казанской губернии на 44%. В Курской губернии среднее число пожаров за август – сентябрь в предыдущие годы было 572, а в 1914 году только 306. В некоторых земствах уже возникает вопрос о сокращении страховой премии. К этой же области изменений надо отнести уменьшение несчастных случаев на фабриках и заводах и на железных дорогах, число строительных катастроф в Москве понизилось на 80%.
Повышение производительности труда (от 30 до 60%) констатируется во всех отраслях промышленности, как мелкой, так и крупной.
О росте благосостояния трудового населения можно судить по тому, что с июля по октябрь 1913 года было внесено в московские сберегательные кассы 3 250 000 руб., тогда как за этот же период в 1914 г. внесено 6 000 000 руб.
Наряду с улучшением материального благосостояния, замечается повышение умственных интересов в населении. По свидетельству председателя училищной комиссии при городской думе, в Москве замечается повышенное требование в городских читальнях на книги. Читальни переполнены даже в праздники, когда при прежних условиях они пустовали. Администрация народных театров Сергиевского, Сухаревского и Садовнического отмечают характерный факт увеличения числа посетителей оперных и драматических спектаклей более чем на 30% по сравнению с тем же временем в предшествующие сезоны»21.
Все эти блестящие результаты были получены благодаря полумерам и благодаря полумерам они же вскорости и были низведены на нет…
Народ, как ребенок: он максималист, он доверчив, открыт для позитива, он хочет, чтобы все были трезвыми, добрыми и веселыми. И когда ему говорят, что водка – вселенское зло – запрещается самым главным в стране человеком, – царем ли, генеральным ли секретарем, – он абсолютно с тем согласен, и тут же бросает пить. Но он не глуп и не слеп. И однажды вдруг обнаруживает, что властные намерения – сплошное лукавство, обман и двурушничество. И тогда он, разочарованный, оскорбленный и униженный опять ударяется во все тяжкие, и пьет, пьет и пьет…
Так случилось и к зиме 1914 года, когда народ начал понимать, что не трезвость несет ему власть, а лишь очередной и подлый обман.
Но пока народ не успел разобраться в царском темном политиканстве, он, как мы видели выше, успел наделать не мало великих дел!..
Диктатура трезвости, установленная пришедшими к власти большевиками в октябре 1917 года, была недолгой, но и она привела к удивительным результатам. Разве не является показательным, например, то, что в 1919 г. на вопрос «Что самое плохое в жизни?» московские подростки ответили: «Пьянство»?22
Еще довод: доктор А. М. Коровин, обследовавший в дореволюционной России 22 617 детей начальной школы, установил, что 67 % мальчиков и 46 % девочек уже потребляли спиртное! А по данным за 1923 г., только 30% фабрично-заводских подростков Петрограда были знакомы со спиртным23.
К сожалению, послереволюционный успех в деле отрезвления нации был перечеркнут винопьющим И.В. Сталиным, который экономической целесообразности ради бросил под сапожищи алкоторговли трезвость советской молодежи: уже 18-го мая 1926 г д-р А.С. Шоломович, выступая в Секции Здравоохранения Моссовета, был вынужден доложить: «в Москве… 60% школьников знают крепкие напитки. Были случаи, когда школьники приходили на уроки опьяненными. В других местах дело обстоит не веселей; напротив, в провинции еще больше пьют»24.И уже весной 1928 г. в секретной резолюции, принятой на совещании Высшего политического состава Белорусского военного округа, отмечалось, что пьянство среди комсомольцев даже выше, чем среди беспартийных25. Оно и понятно: молодежь училась у старшего поколения – у пьющих и способствующих питию в стране членов ВКП(б): «Раз пьют партийцы, то нам и подавно пить можно»26. Секретарь Тамбовского губкома ВКП(б) И.Г. Бирн на XVI Тамбовской губернской партийной конференции все именно так и объяснял: «Если мы говорим о безобразиях в деревне, то мы видим, что там часто комсомольцы следуют доблестному примеру партийцев: пьет предсельсовета, пьет и комсомолец».
Причем, все эти процессы, как тогда, так и во все времена инспирировались и направлялись именно теми, кто стоял у власти. И Сталин в беседе с иностранными рабочими делегациями 5 ноября 1927 г. совершенно четко указал на то, что именно правительство регулирует потребление алкоголя в обществе:
«Правильно ли поступили мы, отдав дело выпуска водки в руки государства? Я думаю, что правильно. Если бы водка была передана в частные руки, то… правительство лишилось бы возможности должным образом регулировать производство и потребление водки»27.
Результаты правительственного «регулирования» «потребления водки» очевидны: по данным Центроспирта к 1928 году на каждую российскую душу приходилось 6,3 литра водки, что составляло 70% от довоенного уровня28.
В 1926 году, кстати, в Ленинграде – в колыбели революции – появились первые вытрезвители. Оно и понятно: как несколько позже скажет нарком торговли, соратник Сталина, сторонник массовых репрессий А.И. Микоян: «Веселей стало жить, значит, и выпить можно».
В 1928 г. в стране насчитывалось уже около 700 тыс. рабочих-алкоголиков, или примерно 10% всех рабочих29.
И.В. Сталин 5 ноября 1927 года в беседе с иностранными рабочими делегациями, пытаясь объяснить, почему коммунисты решили «выпачкаться в грязи», т.е. возобновить выпуск водки, утверждал: «Сейчас водка даёт более 500 миллионов рублей дохода. Отказаться сейчас от водки, значит отказаться от этого дохода», – но ведь в этом же, в 1927 году прогулы на почве пьянства нанесли стране 135 млн. убытка, а понижение производительности труда – еще 600 млн. рублей!? Итого: 735 млн. рублей?!30
И где же логика?
Так стоила ли «шкурка выделки»? Так стоило для нанесения чистого ущерба экономике страны в 235 миллионов рублей, вводить водочную монополию?
Кстати, напомним, что в период догорбачевских реформ по подсчетам экономистов того времени (Б.И. Искакова и др.) на 1 пьяный рубль уже приходилось более 3 рублей прямого экономического ущерба. А это означает, что если за период с 1981 по 1985 гг. в казну нашей страны поступило 169 млрд. пьяных рублей, но проданный алкоголь за этот же период нанес обществу прямого ущерба на 600 млрд. При этом нужно помнить, что доход от продажи алкоотравы это всего лишь бумажные дензнаки, а ущерб – дегенерация нации, депопуляция населения, погибшие люди, поломанные судьбы, распавшиеся семьи, осиротевшие дети, аварии на заводах и фабриках, тонущие корабли и падающие самолеты, горящие здания и сталкивающиеся поезда…
Еще одной сталинской химерой явилась идея вытеснения подпольного самогона – водкой. Выпуск водки тогдашними властями так и подавался – как шаг, направленный на борьбу с потреблением самогона. В таком случае, спрашивается, с какой же целью Постановлением СНК РСФСР от 9 сентября 1926 года были отменены премии милиции, отчисляемые от штрафов, взысканных с самогонщиков, а в новом Уголовного Кодексе РСФСР, который вступил в силу с 1 января 1927 года, не были предусмотрены наказания за самогоноварение? И почему самогонщики перестали преследоваться даже в административном порядке?!
Более чем странные «ножницы» между декларациями и реально-практическими действиями, не так ли?
Кстати, многое объясняется и тем, что сказал заведующий агитпропом ЦК ВКП (б) С.И. Сырцов на собрании рабкоров «Правды»:
«Во многих местах крестьяне решили, что раз государство само выпустило водку, значит, с пьянством теперь бороться не будут, значит, разрешен и самогон»31.
Совершенно верно решили крестьяне! Если судить и по вышеобозначенным «белым пятнам» в законодательстве СССР…
Отсюда представляется очевидным, что водочная монополия фактически явилась катализатором самогоноварения и этот наш вывод авторитетно подтверждают ЦСУ и Центроспирт: за первые пять лет после введения госмонополии выгонка самогона в стране не уменьшилась, а возросла с 480 млн. литров (1924 г.) до 810 млн. литров (1929 г.)32.
Как справедливо заметил в одной из своих лекций В.Г. Жданов: «Водка и самогон не конкуренты, а – союзники!» А если еще учесть, что до водки были наливки и вино, а до них – пиво, то причинно-следственная связь становится совершенно очевидной, и совершенно очевидным становится методологический, наиважнейший вывод: не самогонку нужно было вытеснять, а – пиво!?
И в заключение, к вышеподнятому вопросу о положительных результатах диктатуры трезвости, установленной большевиками в 1917 году, скажем еще об одном показателе.
В дореволюционное время, т.е. в «пьяной царской России» число алкоголиков в психбольницах России доходило до 25%. В период диктатуры трезвости их почт<